"Черная тень" - читать интересную книгу автора (Харпер Стивен)

Глава 7

Утес вздымался высоко к небесам. Кенди стоял на его вершине, раскинув руки навстречу солнцу. В ушах звучали приглушенные голоса, шепот, призрачные тени слов будто слегка касались его сознания, но это не раздражало. Так и должно быть. Голую кожу обжигали солнечные лучи, тело овевал горячий ветер, доносивший запахи пыли и выжженной травы.

И вдруг до его слуха донесся голос матери. Мальчик напрягся и принялся вертеть головой, пытаясь определить, откуда послышался этот звук, но шепот уже затих. Да и слышал ли он этот голос, или всему виной его воображение?

— Мама, — позвал он. — Где ты?

В шуме ветра по-прежнему слышались незнакомые голоса. Он весь обратился в слух, сердце бешено колотилось. Каждой клеточкой своего тела Кенди ощущал тоску по семье. Он скучал по голубым глазам Утанга, по мягкому голосу мамы, по беззаботному смеху отца, по маленькой ладошке Мартины, которой она ухватывалась за его руку, когда нужно было перейти улицу.

Мальчик по-прежнему чрезвычайно остро ощущал эту утрату. В некотором смысле было бы лучше, если бы он знал, что его родных нет в живых. Нет ничего ужаснее, чем думать, что они где-то далеко, а он не знает, что с ними происходит. От этих мыслей мальчику хотелось плакать. Плакать, биться о каменистую землю, кричать как ненормальному, хотелось спрыгнуть с утеса. Но он стоял неподвижно и вслушивался в шум ветра.

«Одно слово, — молил он. — Одно только слово. Где вы?»

Спустя некоторое время Кенди подошел к краю утеса и заглянул вниз. Внизу расстилалась каменистая пустыня. Мальчик подумал, что произойдет, если шагнуть в эту пропасть. Что он почувствует, когда ударится о камни? Или правду говорят, что перед самым падением умираешь от разрыва сердца? Он занес ногу над обрывом и, ощутив легкий укол страха, отступил назад. Попробовал повторить попытку еще пару раз. Потом не отрываясь, как зачарованный, стал смотреть на пустыню, раскинувшуюся далеко внизу. Наконец тряхнул головой, повернулся и стал неторопливо спускаться по склону утеса. С привычной легкостью находя опору на поверхности, Кенди вскоре оказался у ее подножия.

Там его ждал верблюд. Мальчик кивнул. Первоначально верблюды не водились в австралийской пустыне, но много веков назад кому-то — должно быть, геологу, искавшему месторождения драгоценных камней, — пришла в голову блестящая мысль, что верблюды могут прекрасно выполнять в этой местности роль вьючных животных. И вот на корабле сюда доставили первую их партию. Кенди мысленно покачал головой. Невозможно представить, как этих вредных, кусачих и вонючих тварей, которые к тому же так и норовят в кого-нибудь плюнуть, удалось погрузить на борт, а ведь потом еще приходилось терпеть в течение какого-то времени их близкое соседство.

«Полный трюм верблюдов, страдающих морской болезнью, — размышлял мальчик. — Интересно, что это — садизм или мазохизм?»

Нескольким животным удалось бежать с приисков, и они одичали, отлично приспособившись к условиям жизни в пустыне. Реальные люди иногда употребляли их мясо в пищу, а из верблюжьей кожи получались прекрасные бурдюки для воды.

— Ты не возражаешь, если я заберусь тебе на спину? — спросил он.

Задумчиво сплюнув, верблюд посмотрел на Кенди взглядом, который, с определенными оговорками, смог бы сойти за пожатие плечами.

Тем не менее животное согнуло передние ноги, и мальчик без труда запрыгнул ему на спину, ухватившись руками за горб. Как только Кенди устроился, верблюд сорвался с места и, раскачиваясь, помчался вперед. Солнце слепило, резкий сухой ветер бил в лицо, камни и песок внизу сливались в единое пятно. Вскоре они достигли биллабонга, мутной стоячей заводи, по берегам которой росли чахлые деревья и кусты. «Корабль пустыни» остановился. Мальчик соскочил на землю, и верблюд в то же мгновение превратился в крокодила, который скользнул в воду и пропал из вида. Мальчик помахал ему на прощанье. «Ивэн…»

Кенди вздрогнул. На этот раз он точно слышал голос матери. Она не знала, что теперь его зовут Кенди, и назвала настоящим, данным при рождении именем. Она где-то здесь, рядом. Сердце глухо стучало. Но мальчик не видел ничего, кроме тихой заводи, скудной растительности по ее краям да бескрайней пустыни.

— Мама, — позвал он. — Мама, я тебя слышал! Ты здесь?

Он весь обратился в слух. Неумолкающий шепот звучал в ушах, но в этом множестве голосов не было голоса Ребекки Уивер. Кенди закрыл глаза, старательно вслушиваясь в тихий гул. Она должна быть среди этих голосов. Она и есть там. Он не ошибся, это не игра воображения.

Ветер стал стихать, голоса слышались теперь совсем неразборчиво. Кенди плотно закрыл глаза, вглядываясь в темноту собственных век и вслушиваясь каждой клеточкой своего существа. Но шепот уже затихал вдали.

— Мама, — произнес он совсем тихо. Ответа не было.

Мальчик открыл глаза и увидел над собой белый потолок. Он растерянно поморгал. Какого черта? Где же он все-таки находится? Лишь спустя минуту Кенди понял, что лежит в удобной постели в своей новой комнате в общежитии монастыря ордена Детей Ирфан. Мальчик сел на кровати. Он был ошеломлен. Австралийская пустыня ему приснилась? Или ему сейчас снится вот эта комната?

«Приснилась пустыня», — сказал он самому себе и, вздохнув, опять лег. В последнее время такие сны стали как никогда реальными и яркими, но это всего лишь обычный признак Немоты. Настоящая реальность — это монастырь, вот эта комната, его постель. По крайней мере, здесь совсем неплохо, и Кенди уже начал привыкать к своему новому жилищу. Постоянно преследовавшая его тоска по семье слегка утихла, теперь эту боль можно было терпеть, хотя, конечно, окончательно она не прошла. И никогда не пройдет, так думал мальчик.

Небо за окном лишь чуть посветлело. Опять он проснулся до зари… Сон больше не шел, и некоторое время Кенди лежал, наслаждаясь сознанием того, что можно еще немного понежиться в теплой постели. Ему предстояло обследовать и изучить незнакомый ему большой город и монастырь, в котором он будет теперь жить.

И он свободен!

Наконец мальчик решил, что хватит валяться, и сбросил с себя одеяло. Быстро приняв душ, он облачился в свою — свою! — новую одежду. Он уже потянулся и за курткой, но замер на полпути. Надо ли ее надевать? В записке матушка Ара пишет, что это подарок, но он такой дорогой, что Кенди не знал, как следует поступить. Никто и никогда не дарил ему таких подарков. Надо ли ответить запиской со словами благодарности? Или поблагодарить матушку лично? Может быть, сделать вид, что ничего не произошло? На короткое мгновение мальчик даже пожалел, что она подарила ему куртку, так трудно ему было принять нужное решение. И вдруг он ясно вспомнил один из их совместных походов в пустыню и слова женщины, которая называла себя «хранительница огня».

«Подарок от чистого сердца не налагает на тебя никаких обязательств, — сказала она. — Поблагодари, прояви учтивость и делай с ним, что хочешь».

В тот раз она подарила ему палочки для разведения костра. Кенди взял их с собой на корабль, а три года назад их, несомненно, выбросили, как, конечно же, поступили и с остальными вещами, не имеющими, на взгляд работорговцев, никакой ценности. Эта мысль привела мальчика в бешенство. Его личные вещи, вещи его семьи — у них отняли все. Семейные фотографии и голограммы, которых теперь уже не восстановить, памятные для них вещи, его любимая рубашка, дневник, который он вел в старших классах школы, — все это безвозвратно утрачено вместе с тремя годами жизни, отнятыми у него Жизель Бланк. И еще она отняла у него маму. Кенди охватил такой сильный гнев, что у него заныли руки. Неожиданно он понял, что изо всех сил — так что даже костяшки пальцев побелели — вцепился в воротник замшевой куртки. Усилием воли мальчик, морщась от боли, заставил себя разжать пальцы. Гнев не проходил. Ему хотелось найти возможность добраться до работорговцев и до Жизель Бланк, сделать так, чтобы они поняли, что они с ним сотворили, заставить их расплатиться за все.

Но это невозможно. Июль IV, где находится Жизель Бланк, далеко от этой планеты. А работорговцы? Он даже имен их не знает, не говоря уже о том, где их искать. Он здесь, на Беллерофоне, а его родные разбросаны по всей Вселенной, и их разделяют много световых лет. С новой силой нахлынула тоска, гнев и страдание давили невыносимо, и Кенди почувствовал физическую боль во всем теле.

Бросив куртку на кровать, он выбежал из комнаты. Двери в просторном фойе были распахнуты настежь, и воздух сегодня казался чуть холоднее, чем вчера утром. Над балконом, среди ветвей, в предрассветных сумерках клубился белый туман. Мальчик подумал, что, может быть, стоит вернуться за курткой, но идти назад не хотелось. По-прежнему обуреваемый эмоциями, он добрался до столовой, подхватил, не глядя, несколько булочек и уселся с тарелкой за один из столов. Перед ним стоял оставленный кем-то поднос, и Кенди резко отодвинул его, расплескав кофе из кружки. Оторвав кусок от своей булки, мальчик машинально засунул его в рот, не задумываясь над тем, что именно он ест.

— Тебе помешал мой поднос?

Кенди вскинул голову. Какой-то студент, года на два или на три старше него самого, стоял и в замешательстве взирал на сдвинутый с места и залитый кофе поднос. В одной руке он держал круассан.

— Э-э… так это твой? А я решил, его кто-то забыл, — буркнул Кенди. — Тебе надо было… надо было…

Он осекся, глядя на молодого человека крепкого сложения, с каштановыми волосами, сильными руками и внушительных размеров бицепсами. Несомненно красивое лицо, мужественная квадратная челюсть, большие карие глаза. Мальчик судорожно сглотнул. Он почувствовал, что краска стыда заливает его от макушки до самых пяток.

— То есть… Надо было… — Кенди умолк и закончил слабым голосом: — Извини. Я думал, что кто-то просто не убрал за собой поднос.

— Да ладно, ничего страшного, — сказал юноша. — Меня зовут Питр Хедлис. — Он протянул Кенди руку.

Мальчик машинально подал свою. Ладонь Питра была сухой и твердой, но не успел Кенди подумать о чем-нибудь еще, как его тело пронзил сильный электрический разряд. Он чуть не вскрикнул. Питр поморщился, но не выпустил руки мальчика.

— Высокая степень одаренности Немого, — заметил он, усаживаясь за стол и сокрушенно глядя на свой поднос, залитый кофе.

Кенди неуверенно пожал плечами.

— Все так говорят… Слушай, давай я принесу тебе другую кружку, порцию. Заодно возьму кофе и себе.

— Да не надо, — махнул рукой Питр. — Мне, пожалуй, не стоит…

— Должен же я загладить свою вину. — Мальчику удалось выжать из себя улыбку. — Я мигом!

Не успел юноша и слова сказать, как Кенди поспешил к стойке, где стояли несколько серебристых емкостей с горячими напитками, а рядом — поднос с чистыми кружками. Мальчик вспомнил, что точно такие же он видел давным-давно, в церкви. Это было в детстве, в Сиднее, еще до того, как их семья вступила в общество хранителей традиций. Кенди взял одну кружку и уже потянулся за второй, когда вдруг сообразил, что терпеть не может кофе. Некоторое время он предавался сомнениям, но потом решил, что отступать некуда. Если только он не хочет выглядеть в глазах Питра полным идиотом.

Мальчик поставил кружки на поднос, бросив туда же несколько пакетиков с сахаром и сливками. Питр ждал его, задумчиво жуя круассан.

— Как, я не расслышал, твое имя? — спросил он, едва Кенди сел на свое место.

— Извини, я не представился. Меня зовут Кенди Уивер. — Потупив взор, мальчик принялся высыпать в свою кружку сахар из пакетиков. — Я здесь совсем недавно. Мне жутко неудобно, извини, что я доставил тебе столько неудобств.

— Да я все равно уже почти закончил. Хотел только взять еще один круассан. — Питр бросил на Кенди лукавый взгляд. — Слушай, ты кофе собираешься пить или же есть?

Мальчик покраснел от смущения. Оказывается, он успел высыпать в кружку почти все пакетики с сахаром.

— Похоже, я с утра сам не знаю, что делаю, — признался он.

Питр заливисто расхохотался. Кенди попытался улыбнуться в ответ.

«Брось, — уговаривал он себя, — этот парень вовсе не хочет тебя обидеть».

Но сердце продолжало бешено стучать. Кенди отодвинул кружку. Юноша же одним глотком осушил свою почти наполовину. Кенди исподтишка наблюдал за ним, стараясь сохранить независимый и безразличный вид. Воцарилось тяжелое молчание.

«Скажи же наконец что-нибудь, болван».

— А ты давно в монастыре? — «Ух, какой блестящий вопрос, мистер Умник».

Питр поставил кружку на стол.

— Я родился на Беллерофоне. Я Немой, моя сестра — тоже, поэтому наше вступление в орден ни у кого не вызывало сомнений. Пока студент, но скоро уже стану полноправным членом ордена. А ты откуда?

Но ответить мальчик не успел, потому что в этот момент на стол опустились еще два подноса. По обе стороны от него уселись Джерен и Дорна.

— Доброе утро, — сказал Джерен.

— Привет, Питр, — бросила Дорна. — Ты уже познакомился с Кенди, верно?

— Только что. — Юноша допил кофе и поднялся. — Ну, мне пора. Надо еще успеть кое-что сделать до начала занятий.

— Пока, — сказал Джерен. Кенди проводил Питра долгим взглядом.

— Да что с тобой такое сегодня? — спросила его Дорна.

— Ничего. — Мальчик в задумчивости оторвал еще один кусок булочки с корицей. Он чувствовал, что опять начинает злиться. Стоило ему только завязать разговор с Питром, как притащились эти двое и все ему испортили.

— Стряслось что-нибудь? — поинтересовался Джерен.

— Ничего.

И Дорна и Джерен посмотрели на него с сомнением. Какое-то время все трое молча поглощали пищу, потом девушка заговорила:

— Вы сегодня должны записаться на занятия, так? Уже подумали, какие предметы выбрать?

— Мне надо сначала освоить основной курс, — мрачно заметил Кенди. — У меня самые низкие из всех баллы.

— А я бы хотел обучаться сексу, — заявил Джерен с набитым ртом.

Дорна тут же хлопнула его по затылку.

Через некоторое время подошли Кайт с Уиллой. Впятером они закончили завтрак и отправились в фойе, где их уже поджидала матушка Ара. Через плечо у нее висела большая сумка. Она провела их по нескольким подвесным переходам, потом по двум лестницам, и они оказались в другом здании. Кенди совершенно потерял ориентацию. На фасаде здания регистрации он увидел цифры 130452, но названия улицы не было.

— А здесь вообще есть адреса? — спросил мальчик, глядя на эти цифры.

— Есть. Адрес определяется высотой в футах над уровнем почвы, — ответила матушка Ара. — В самом низу адрес начинается с цифр один-ноль-ноль, потому что строительство разрешается не ниже высоты сто метров от поверхности земли. Следующий уровень — один-ноль-один. И далее — до трехсот метров, самого высокого уровня. Следующие две цифры адреса обозначают сектор, в нашем случае сорок пятый, а последняя — каким по счету этот дом был построен. Получается, здание регистрации расположено на высоте сто тридцать метров над землей в сорок пятом секторе, и в этом секторе на данном уровне оно было построено вторым по счету.

— Все логично, — пробормотал Джерен.

Матушка Ара рассмеялась.

— Если хотите выяснить дорогу куда-нибудь, поручите компьютеру загрузить схему движения в ваш миникомп.

— А-унас-нетта-во, — сказал Кайт.

— Знаю — именно поэтому, прежде чем встретиться с вами сегодня утром, я зашла на склад. — И женщина вытащила из сумки и вручила каждому новоиспеченному студенту миникомп размером с небольшую книжку. — Они ваши, даже если решите когда-нибудь покинуть орден. Но если потеряете, стоимость нового придется записывать в общий счет долга.

Таким образом, пока они ждали в приемной у советника по регистрации, ребятам было чем заняться. Кенди никогда раньше не имел дела со столь совершенными компьютерами, и ему было очень интересно, хотя и казалось, что так никогда и не удастся освоить все функции, на какие способно это небольшое устройство.

— Вот почему следует в первую очередь пройти базовый курс информатики, — сказал ему брат Страут, когда они обсуждали программу обучения для Кенди.

Они сидели в его крошечном кабинете. Страут, представительный мужчина с серыми глазами того же цвета, что и седая прядь, падавшая на лоб, был одет в коричневое, а перстень на его пальце украшал желтый янтарь. Многочисленные подбородки монаха не переставая колыхались. На голографическом экране высветился длинный список курсов, но брат Страут успокоил мальчика, объяснив ему, что не обязательно приниматься за все предметы одновременно.

— Это, сынок, дело не одного дня. А потом когда-нибудь оглянешься назад и спросишь себя, а куда же ушло все это время.

«Точно, — подумал Кенди. — Взрослые всегда так говорят».

— А вот здесь, — продолжал брат Страут, указывая пальцем на строчку экрана, — говорится, что сегодня у тебя первое занятие по пилотированию.

Мальчик так и подскочил на месте.

— Прямо сегодня?

— Ну да, если верить расписанию. Твоим инструктором будет Тошиба. И здесь также указано, что тебе назначен индивидуальный наставник.

— Индивидуальный наставник? — эхом отозвался Кенди.

Страут кивнул, и его подбородки опять заходили ходуном.

— Индивидуальное обучение необходимо студентам, обязанным овладеть основами медитации. Это весьма сложный процесс, и при групповых занятиях он малоэффективен.

— И кто же будет моим наставником? — с любопытством спросил мальчик.

— Матушка Арасейль Раймар.

Кенди пришел в восторг, однако вслух своей радости не высказал. А брат Страут тем временем объяснил мальчику, что он записан также на курсы по истории и языкам, математике, а также особой этике Немых.

Расставшись со Страутом, мальчик спустился в фойе, где увидел матушку Ару, а также Кайта и Джерена — те, соединив между собой по сети свои миникомпы, были поглощены какой-то игрой. В воздухе между ними сражались голографические монстры. Уилла и Дорна беседовали, сидя на скамье неподалеку.

— Вы будете моим личным наставником? — спросил Кенди напрямик.

Матушка Ара кивнула.

— Я давно не вела индивидуальных занятий с учениками, но, думаю, мы поладим. — Она помолчала. — Впрочем, если тебе кажется, что не стоит…

— Нет, нет, — перебил ее Кенди. — Я очень рад. И еще… я страшно благодарен вам за куртку. Она просто классная. Хотел надеть ее сегодня, но… Мне показалось, что сейчас слишком жарко…

— Не стоит благодарности, — отозвалась матушка Ара, — Эта куртка настолько тебе подходила, что я сочла, что она должна принадлежать тебе.

Поблагодарить оказалось куда легче, чем представлялось мальчику. И Ара будет его наставницей. Кенди почувствовал себя особенной, прямо-таки исключительной личностью. Такого ощущения он не испытывал уже давно.

Тем временем монстр, управляемый Джереном, оторвал голову монстру Кайта. Мальчишка от досады вскрикнул. Зеленые глаза Джерена светились удовлетворением.

— Хочешь, еще поиграем?

— Думаю, вам стоит заняться другими делами, — заметила Ара. — А Кенди пора отправляться на занятия по пилотированию. Дорна, ты проводишь его на летное поле?

Девушка кивнула, а мальчика захлестнула новая волна возбуждения и радости. Он будет учиться летать! И Кенди опять представил, как управляет межзвездным кораблем, как маневрирует между астероидами, уклоняется от вражеского огня…

Как разносит в щепки корабли работорговцев!

Вдвоем с Дорной они шагали, громко стуча подошвами по деревянному покрытию подвесных переходов, а на лице Кенди все так же блуждала счастливая ухмылка. Монастырь уже проснулся, и жизнь вокруг била ключом. При ярком солнечном свете мечты мальчика о космических пространствах слегка потускнели, и он внезапно заметил, как много вокруг чед-балаарцев. Было очень трудно не пялить на них глаза.

— Да смотри, ничего страшного в этом нет, — сказала ему Дорна. Ее голос звучал непривычно мягко, тихо, едва слышно.

Кенди слегка смутился, осознав, что его интерес оказался настолько очевидным.

— Они не считают это чем-то невежливым. Напротив, им представляется странным обычай людей не смотреть в упор друг на друга.

И Кенди с удовольствием дал волю своему любопытству. Чед-балаарцы были не похожи ни на одно живое существо, какое мальчику доводилось когда-либо видеть. В их движениях чувствовалась мощь и в то же время грациозность. Один из чед-балаарцев, поравнявшись с ними, приветственно кивнул, и Кенди, следуя примеру Дорны, едва успел поднести пальцы ко лбу.

— Ты скоро к ним привыкнешь, — произнесла девушка все тем же необычно тихим голосом. Кенди подумал, может быть, она не очень хорошо себя чувствует или просто устала. — Я тоже смотрела во все глаза, когда впервые сюда попала, но сейчас и они, и другие инопланетяне среди членов ордена совсем не кажутся мне чем-то удивительным.

— Привыкну, наверное, — отозвался Кенди. — А клацанье зубами и свист, что они издают, это их язык?

— Ну да. Я еще не очень хорошо его понимаю, но стараюсь научиться. Бак и Люсинда знают язык чед-балаарцев намного лучше.

— Бак и Люсинда?

— Это мои друзья. А вот и лестница. Нам надо спуститься почти до самой земли.

Вокруг ствола секвойи обвивалась ведущая вниз широкая лестница. Он с Дорной спускались по ней, и к Кенди опять вернулись радостное настроение. Он будет летать! Пока ему не представилась такая возможность, мальчик и сам не понимал, насколько сильно в нем это желание. В конце концов, дети, выросшие в бедных кварталах Сиднея, и уж тем более, разумеется, рабы-болотники с лягушачьей фермы вряд ли могли мечтать стать пилотами космических кораблей. А он им непременно станет!

Взлетно-посадочной полосой летного поля служил ствол упавшей секвойи — такой громадной, что представлял собой почти плоскую поверхность. Он был очищен от коры, а по обеим сторонам ствола возведены широкие платформы. На одном конце выкорчеванные корни гигантского дерева вздымались вверх гигантским клубком; здесь был устроен небольшой ангар. Упавшее дерево образовывало в зеленой кроне ветвей прогалину, позволявшую летательным аппаратам беспрепятственно подниматься в небо.

На одной из боковых платформ стояли два небольших самолета. Кенди подумал, что по виду они похожи на перевернутые велосипеды, к каждому из которых сверху приделано по какому-то исковерканному зонтику — на одном красного цвета, на другом — зеленого. Над двигателем того, что венчал красный зонтик, склонились две фигуры. Мальчик и Дорна подошли ближе, и один из двоих выпрямился. Ростом он был совсем невысок, даже на несколько сантиметров пониже Кенди; в чертах лица проглядывало нечто, свойственное народам азиатского континента Земли.

— Ты Кенди? — спросил он. — Меня зовут Тошиба, я буду твоим летным инструктором.

Он протянул мальчику руку. Кенди приготовился к удару и пожал протянутую руку. Но удара не последовало. Тошиба улыбнулся.

— Я не Немой, — объяснил он.

Мальчик не успел ответить, когда послышался уже знакомый голос:

— Привет, Кенди. Рад снова тебя видеть. Ну как, доел свой кофе?

Сердце мальчика забилось сильнее. Вторым человеком, склонившимся над самолетом, оказался Питр Хеддис. В его карих глазах сверкали искорки с трудом сдерживаемого смеха. У Кенди пересохло во рту.

— Привет, Питр, — выдавил он. — Я тоже рад. С кофе у меня, конечно, страшно глупо получилось. А ты что здесь делаешь?

— Вы знакомы? — спросил Тошиба.

— Познакомились сегодня утром за завтраком, — заявил юноша с улыбкой. — Кенди расплескал мой кофе, а в свой бросил такое количество сахара, что, я думаю, надолго обеспечил работой своего дантиста.

Мальчик почувствовал, как щеки у него прямо-таки заполыхали. Дорна фыркнула.

— Я пойду, — объявила она, — у меня еще есть дела. — Смотрите, ребята, не разбейтесь.

— Питр должен скоро получить лицензию инструктора, — объяснил Тошиба. — Ему необходимо пройти практику, и поэтому он будет твоим личным инструктором. А я, разумеется, помогу, если возникнет какая-то сложность. Ты не против?

Кенди судорожно сглотнул.

— Нет, конечно, — выдавил он.

Юноша хлопнул Кенди по плечу.

— Тогда вперед.

— Я что, прямо сегодня буду летать? — ошеломленно спросил мальчик.

— Ну да.

Кенди заморгал глазами.

— И что, никакой теории, никаких инструкций? Без всяких лекций?

— К этому мы, конечно же, обратимся, — сказал Питр. — Но с этими малютками самое главное — практика. Если хочешь научиться летать, надо летать. Там есть специальные приборы гравитации, которыми можно управлять снизу, поэтому если что-нибудь пойдет не так, мы здесь, на земле, — ну, то есть компьютер — возьмем управление на себя и посадим самолет. Так что не волнуйся, ничего страшного с тобой произойти не может.

— А космическим кораблем учатся управлять точно так же?

— Об этом говорить пока рановато. Образно говоря, сперва надо научиться ходить, а потом уже летать, — отозвался юноша. — Ты должен сначала почувствовать движение в воздухе, пространство под крылом, и самое лучшее для этого — начать с небольших самолетов. Потом займемся более сложными моделями. Оглянуться не успеешь, как перейдешь на сверхскоростные. Ну что, готов?

Несмотря на предыдущие замечания Питра, мальчику все же пришлось прослушать небольшую вводную лекцию о правилах безопасности, управлении полетом, взлете, посадке и работе двигателя. Кенди жадно впитывал каждое слово, он не спускал с наставника глаз, физически ощущая его присутствие, отмечая мысленно, как он двигается, как говорит, какие у него плавные жесты, сильное волевое лицо. И вот мальчик уже сидел в кабине самолета. Кабина была открытой, поэтому Кенди чувствовал себя немножко неуютно. Сердце у него бешено колотилось, и мальчик не мог сказать, от страха, или возбуждения, или же потому, что Питр так близко наклонился к нему, чтобы проверить ремни, крепящие его к креслу, и шлем.

— Все готово, — заявил юноша. На голове у него был такой же шлем.

— А разве «беруши» не нужны? — поинтересовался Кенди. — Я слышал, что тут все грохочет.

Лицо Питра приняло озадаченное выражение.

— Вообще-то, нет. Двигатель работает почти бесшумно, если, конечно, с ним все в порядке.

— Это раньше двигатель производил много шума, — объяснил Тошиба. Он заговорил впервые с самого начала урока. — Но сейчас модели гораздо более совершенны.

Кенди смутился и покраснел, почувствовав себя деревенским недотепой. «Разве я виноват, что отстал от жизни на целых девятьсот лет? — подумал он. — А Питр, скорее всего, думает, что я совсем тупой…»

Даже если юноша действительно так думал, виду он не показал.

— Сначала я проделаю этот маневр сам, чтобы ты посмотрел, как следует взлетать, — сказал Питр. — Так что, когда ты поднимешься в воздух, я буду рядом. Тошиба останется на земле, будет следить за безопасностью. Согласен?

Мальчик кивнул. И через несколько мгновений двигатель его наставника ожил, загорелась лампочка, послышалось легкое гудение, а не визг ржавой циркульной пилы, как того ожидал Кенди. Глядя на него, Питр поднял большие пальцы вверх, и его машина вырулила на взлетную полосу. Теперь двигатель заработал на более высоких оборотах. Самолет рванулся вперед, набирая скорость, и вот он уже оторвался от поверхности и исчез в небе, превратившись в красную точку на фоне пушистых белых облаков.

— Теперь твоя очередь, — произнес Тошиба.

Кенди аккуратно, как учил его Питр, вырулил зеленый самолет, потом собрался с духом и потянул на себя рычаг. Самолет покатил быстрее, и внезапно мальчик почувствовал, что он начинает подниматься. Шасси оторвалось от взлетной полосы, потом опять опустилось, потом снова оторвалось. У него получается! Он на самом деле летит!

«Поднимайся, — раздался голос Питра по радиосвязи, вмонтированной в шлем. — Взлетная полоса сейчас закончится».

Мальчик подчинился. Самолет взмыл в воздух, и мимо пронеслась зеленая масса листвы. У Кенди внутри все сжалось. Он набирал высоту, и в груди у него росло восхищение. Мальчик чувствовал резкий ветер, царящий здесь, над землей. Он с восторгом смотрел на изумрудное море листвы, колыхающееся далеко внизу. Двигатель работал почти бесшумно, и Кенди вдруг подумал, что именно так чувствует себя сокол, вознесенный в небо воздушными потоками.

«Все великолепно», — сказал Питр по радиосвязи, и красный самолет поравнялся с машиной Кенди. Мальчик поднял вверх большие пальцы, но тут же снова схватился за рычаги управления, потому что самолет внезапно дернулся и наклонился на один борт.

«Все хорошо, — еще раз повторил юноша. — Тебя только немного сносит вниз. Это ничего, выровняешься. Ну что, давай рассмотрим основные маневры».

Под руководством наставника Кенди попробовал накреняться на крыло, набирать высоту и спускаться, делая ровный круг. Каждая минута полета была для него наполнена ликованием и радостью. Движения мальчика очень скоро приобрели уверенность, и ему уже казалось, что крылья как будто стали продолжением его тела. И это не самолет несет его по воздуху, это он сам летит. Восхитительное чувство!

Но вскоре Питр сказал: «Прекрасно, пора возвращаться. Помнишь еще, что я рассказывал тебе о том, как заходить на посадку?»

Кенди кивнул, но сразу сообразил, что жесты при радиосвязи не имеют никакого смысла.

— Помню, — произнес он вслух.

«Отлично. Сначала сяду я, а ты понаблюдай за этим. Потом я тебе помогу».

Красный самолет, превосходно различимый на фоне зеленой листвы, спланировал над прогалиной, открывавшейся над взлетно-посадочной полосой. Кенди вслед за ним сделал круг в вышине, потом чуть изменил курс, чтобы встать поближе к взлетно-посадочной полосе. Он волновался совсем чуть-чуть, ведь самолет слушался малейшего движения. Однако когда мальчик начал заходить на посадку, его машина резко дернулась в сторону. Внезапный пронзительный крик произвел на Кенди впечатление неожиданной пощечины. Охваченный паникой, он вскрикнул и попытался выровнять машину. Когда же оглянулся, у него перехватило дыхание. Прямо позади себя мальчик увидел какое-то огромное существо с кожистыми крыльями, длинным клювом и острыми когтями. Оно раскрыло свой ужасный клюв, и в небе опять раздался пронзительный крик. В животе у Кенди похолодело.

«Кенди! — раздался голос Питра. — С тобой все в порядке?»

— Что это еще за черт? — выкрикнул мальчик.

«Это птеродактиль. — Хеддис изо всех сил старался придать своему голосу спокойствие. — Вообще-то они так себя никогда не ведут. Феромоны… Не волнуйся, сейчас мы посадим тебя на землю».

Монстр, которого Питр назвал птеродактилем, опять закричал, захлопав крыльями. Кенди добавил мощности, и самолет резко рванулся вперед, совсем не так плавно и гладко, как раньше. Мальчик бросил взгляд вверх и заметил, что одно крыло машины повреждено. Он выругался. Птеродактиль взмахивал крыльями, с легкостью нагоняя самолет и одновременно набирая высоту. Кенди кожей чувствовал, что ужасные когти и клюв чудовища нацеливаются на неповрежденное крыло его машины. Рванув рычаг в сторону, мальчик накренил самолет. Птеродактиль промахнулся. Сердце у Кенди колотилось так сильно, что казалось, вот-вот разорвется. Всем своим существом мальчик желал только одного — оказаться внизу, в безопасности, на твердой земле рядом с Пит-ром и Тошибой.

«Кенди, — раздался в наушниках голос Тошибы, — мы берем управление самолетом на себя. Мы сами тебя посадим, отпусти рычаги управления».

В этот момент раздался еще один удар. Динозавр вцепился когтями в крыло и сорвал порядочный кусок его обшивки. Самолет сильно накренился на один бок, несмотря на отчаянные попытки его выровнять. Внезапно правое плечо Кенди пронзила ужасная боль. Мальчик обернулся и совсем рядом с собой увидел блестящий черный глаз чудовища. Когтями оно крепко вцепилось в борт кабины. Издав пронзительный крик, птеродактиль снова занес клюв для удара. Кенди напрягся, ожидая новой боли, но ее не последовало, потому что удар пришелся в спинку кресла. Посыпались искры, и птеродактиль завизжал от боли, однако хватку не ослабил.

«Этого только не хватало! — услышал мальчик голос Питра. — Кенди, эта тварь повредила устройство дистанционного управления. Снизу я ничего не могу сделать…»

Кенди показалось, что сердце у него сейчас выскочит. Он рванул рычаг в сторону в отчаянной попытке высвободить самолет из когтей птеродактиля. Кровь из раны на плече струилась по спине. Снова раздался крик, и монстр в третий раз нанес удар, целясь в голову Кенди. Руководствуясь более инстинктами, чем разумом, мальчик сумел уклониться от удара и в свою очередь со всей силы ударил птеродактиля в глаз. Чудовище, не ожидая такого поворота событий, выпустило из когтей самолет, и тот начал стремительно терять высоту.

«Кенди, ты в порядке? — раздался голос Питра. — Держись, я сейчас взлетаю!»

Мальчик промолчал, стиснув зубы. Он не мог тратить остатки сил на ответ. Плечо жгло словно огнем, от боли темнело в глазах. Кенди нажал на кнопку, которая должна приводить в действие устройство антигравитации. Никакого эффекта. Самолет находился примерно в тридцати метрах над верхушками деревьев и продолжал терять высоту. Мальчик напряженно соображал. Что могло случиться? Либо выведено из строя само устройство, и тогда ему конец, либо же просто не действует кнопка управления. По логике вещей, где-то должно быть устройство ручного управления антигравитатором, вот только где оно?

Позади сиденья. Больше ему быть негде. Динозавр именно туда ударил клювом, и сразу же все пошло наперекосяк. До деревьев оставалось не более пятнадцати метров. Кенди освободился от стесняющих движения ремней и, превозмогая жуткую боль в плече, повернулся назад. Вот оно, это устройство, небольшая серая коробочка с бросающейся в глаза надписью — и не менее заметной вмятиной от удара. Самолет наклонился сильнее, навстречу мальчику стремительно летели кроны деревьев. Он старался не думать, что произойдет, когда его самолет врежется в одно из них. Вдруг перед его глазами возникла надпись большими красными буквами: АВАРИЯ. Он нажал на красную кнопку над ней. По корпусу самолета заскрежетали ветки и листья. Кенди закрыл глаза.

Он почувствовал резкий рывок вниз и, вскрикнув, ухватился здоровой рукой за сиденье, а ногами уперся в панель управления. Так он, тяжело дыша, висел какое-то время, пока не понял, что падение прекратилось. Самолет застрял носом в верхушке секвойи.

«Кенди, ты жив?» — раздался голос Питра.

Мальчик хотел было ответить, но из горла вырвался лишь жалкий хрип. Он прокашлялся и предпринял еще одну попытку.

— Да как сказать, — с трудом выговорил он. — Я попытался включить антигравитацию, но эта тварь поранила мне плечо, и теперь я болтаюсь на дереве. Высоко — лететь вниз придется долго.

«Я уже рядом, — крикнул юноша. — Держись!»

Кенди посмотрел на зеленую массу листвы под ногами.

— Да, собственно, ничего другого мне не остается…

Прошло несколько минут, и самолет Питра завис рядом с мальчиком. Стараясь не тревожить раненое плечо и ни на минуту не забывая о пропасти под ногами, Кенди аккуратно выбрался из машины и перелез в самолет своего инструктора. Маленькая кабина предназначалась только для одного.

— Тебе придется сесть ко мне на колени, — сказал юноша.

Ощущая близость Питра, Кенди позабыл о боли в плече. Когда они приземлились, мальчик заметил, что в конце взлетной полосы в воздухе висят носилки. Рядом с ними стояли две женщины в коричневом. Тошиба помог Кенди выбраться из самолета.

— Как ты? — встревожено спросил инструктор.

— Меня все время об этом спрашивают, — отозвался мальчик. — Могло быть и лучше. Плечо жжет как будто огнем…

Женщины оказались медиками, которых вызвал Тошиба. Они усадили Кенди на висящие в воздухе носилки и быстро разрезали на нем рубашку, чтобы осмотреть рану. Кровь уже успела слегка подсохнуть, рубашку пришлось отдирать от кожи, и мальчик непроизвольно морщился. Чуть поодаль ждал Питр. На его лице было написано чрезвычайное беспокойство.

— Рана неглубокая, — заметила одна из женщин, та, что стояла позади Кенди. — Думаю, мы можем сделать все необходимое прямо на месте, если ты не захочешь отправиться в медицинский центр. Только будет довольно больно.

Мальчик подумал о том, что скажет матушка Ара, если узнает, что он в больнице.

— Нет, — ответил он. — Лучше здесь.

Медсестра поднесла к его руке инъектор, раздался глухой звук выпускаемой жидкости, и боль в плече почти сразу же утихла. Другая тем временем тщательно промыла рану и соединила края разорванной кожи. Потом откупорила пластиковую бутылочку и вылила ее содержимое Кенди на спину и плечо. Жидкость мгновенно затвердела.

— Это чтобы рана не раскрывалась и быстрее заживала, — пояснила она. — Возможно, останется шрам, но вряд ли очень заметный. Я также дам тебе дозу антибиотиков замедленного действия, чтоб исключить вероятность заражения. Если вдруг начнется тошнота или понос, немедленно обращайся в центр. Все понял?

— Понял, — ответил Кенди, с трудом поднимаясь на ноги.

Закончив свои манипуляции, медсестры направились к лестнице, ведущей в сторону монастыря. И только тогда мальчик заметил, как сильно дрожат у него ноги. Перед глазами внезапно все поплыло. Кенди стал медленно оседать на землю, однако Питр успел его подхватить. Он с благодарностью откинулся на сильные руки юноши. Кенди хотелось склонить голову на грудь Питра, но он не решился, не зная, как тот к этому отнесется.

— Все хорошо, — ласково говорил ему Питр. — Эй, слышишь, все в полном порядке. С тобой все будет хорошо. Все просто отлично.

— Со мной на самом деле все нормально, — отозвался Кенди, все еще опираясь на его руки. — У меня просто… в голове немного помутилось.

— Ничего удивительного, — заметил Тошиба. — У меня самого седых волос прибавилось, а я ведь даже в воздух не поднимался. — Он помолчал. — Мне придется переговорить с матушкой Арой по поводу твоего расписания. Ты ведь не захочешь больше летать после того, что…

Кенди резко выпрямился.

— Скажете тоже, не захочу! — выпалил он с таким жаром, что Питр, не удержавшись, рассмеялся.

— Боже мой, Кенди, с тобой все в порядке? — с тревогой воскликнула матушка Ара.

— В полном порядке. Если бы я брал с каждого по одной фримарке за этот вопрос, через часок-другой смог бы купить свой собственный корабль.

— Кенди, — продолжала его наставница, — ты меня до смерти напутал. Сейчас не время для шуток. Скажи, как ты себя чувствуешь?

Мальчик пожал плечами и тут же поморщился.

— Плечо немного ноет, но не сильно, к тому же мне дали обезболивающее.

— Я уже связалась с отделом контроля над животными и высказала им все, что думаю. Они проводят специальное опыление феромонами, чтобы динозавры, особенно те, что с крыльями, не появлялись слишком близко от города. Мне очень жаль, что все так вышло. Ты, наверное, страшно испугался.

— Вы здесь ни при чем.

— Я отвела тебя на эти занятия, — возразила женщина. — Питр говорит, что ты не намерен отказываться от полетов.

— Конечно. Летать — это так здорово, матушка Ара! — Глаза у Кенди загорелись, он словно позабыл о боли. — Нет ничего лучше. Жаль, что занятия всего раз в неделю, я бы хотел летать каждый день.

Ара тяжело вздохнула.

— Этого мое сердце не выдержит. Раз в неделю и так более чем достаточно.

Они стояли на одном из многочисленных балконов, решетчатое ограждение которого обвивали длинные ветви плюща. Собрались тучи, и небо превратилось в одно сплошное серое облако.

— Матушка Ара, — вдруг спросил, явно преодолевая смущение, Кенди, — вот если тебе нравится какой-то человек, а ты не знаешь, как он на самом деле к тебе относится, что тогда делать?

— О чем это ты? — недоуменно спросила его наставница. — Ты хочешь сказать, что тебе кто-то нравится?

— Я… Понимаете… это все в теории…

— Ах, вот как, в теории. — Ара задумчиво побарабанила пальцами по колену. — Ну, теоретически тебе бы следовало… То есть кому-то в теории следовало бы рассказать этому человеку о своих чувствах. И посмотреть, как он на это отреагирует. В конце концов, пока не выскажешься прямо, этот человек может и не подозревать о том, как ты к нему относишься.

— А что, если этому человеку я вовсе не нравлюсь? То есть кто-то ему не нравится, ну, в теории? — продолжал свои расспросы мальчик. — Что, если существуют… какие-нибудь другие… мотивы?

— Я не совсем понимаю твою мысль.

Кенди судорожно сглотнул. Он уже сожалел, что затеял этот разговор.

— Что, если этот другой человек вовсе ни о чем таком и не думает?

— И все равно мне кажется, следует объясниться. Ну, я хочу сказать, в теории. — Она разгладила руками свой коричневый балахон и поправила на груди золотой медальон. — На следующей неделе праздник Пробуждения, и по традиции отношения между многими людьми завязываются именно в этот день. Может быть, там ты встретишь этого человека, и тебе представится возможность поговорить с ним о своих чувствах.

— Не мне, — поправил ее мальчик, — а кому-то… теоретически.

Матушка Ара улыбнулась, поднялась с места и потянулась за сумочкой.

— Ну да. Я это и имела в виду. А теперь нам пора приступать к занятиям медитацией.

— Медитацией?

— Если хочешь научиться попадать в Мечту, сначала следует выработать навыки медитирования, — сказала матушка Ара. — Медитация успокаивает душу, помогает сознанию свободно воспарить. Только очень немногим из числа Немых удается проникать в Мечту, не пользуясь медитацией. Для этого требуется серьезная подготовка и богатая практика. В общежитии имеются специальные помещения для упражнений. Ну как, готов приступить к первому уроку? Обещаю, это будет гораздо легче, чем летать на самолете. Кстати, медитация — великолепное средство для снятия стресса.

— Я готов.

Они вместе вернулись в монастырь, и матушка Ара провела Кенди в специальное крыло, где располагались небольшие звукоизолированные помещения. В каждом стояли кушетка и стул, занимающие почти все свободное место. Матушка Ара достала из сумочки браслет и свой миникомп.

— Медитировать можно в любом положении, — сообщила она, — но большинство Немых предпочитают во время медитации лежать. Попробуй, приляг вот здесь.

Кенди подчинился. Когда он стал укладываться, то ощутил боль в плече и подумал, что, может быть, стоит принять еще одну таблетку обезболивающего средства. Нет. Надо попробовать без таблетки.

Матушка Ара надела ему на запястье браслет — совсем не похожий на тот, что он носил, не снимая, три года на лягушачьей ферме.

— Чип браслета передает данные о твоих жизненных функциях, — объяснила она. — А также отслеживает мозговую деятельность. С его помощью я смогу узнать, какой степени релаксации ты достиг, и все ли идет так, как нужно. Не беспокойся, — поспешно добавила она. — Ты ведь еще не отправляешься в Мечту, и я пока не ввожу тебе никаких препаратов, способствующих этому.

— Что я должен делать? — поинтересовался Кенди.

— Просто закрой глаза и слушай мой голос, — сказала Ара. — Может быть, тебе нужна какая-нибудь музыка или иные звуки в качестве фона? Компьютер может воспроизвести все, что угодно.

— Хочу слышать барабаны, — сказал мальчик. — Да, барабаны.

— Бейран, — обратилась к компьютеру матушка Ара, — запись «Барабанная релаксация».

Помещение мгновенно наполнилось ритмичными звуками, и Кенди закрыл глаза. Вообще-то, он был знаком с практикой медитации — хранители традиций реальных людей были ярыми сторонниками и пропагандистами этого процесса. В детстве занятия медитированием не приносили мальчику ничего, кроме скуки, теперь же ему придется изменить свои взгляды. Если таким образом он научится попадать в Мечту, где сможет найти свою семью, то Кенди непременно в совершенстве овладеет этими навыками.

Он поерзал на кровати. В положении лежа мальчик чувствовал себя как-то неуютно, никак не мог найти удобное положение. Он опять поерзал, стараясь устроиться получше. Плечо снова заныло.

Звучал приглушенный голос матушки Ары. Она вместе с ним выполняла упражнение по релаксации, и Кенди с удивлением отметил, что весьма похожие действия производили во время своих сеансов медитации и реальные люди. Следовало расслаблять по очереди различные группы мышц. Тихий монотонный голос наставницы призывал освободить сознание, очистить разум от всех мыслей.

Мальчик попробовал это сделать, но мысли все равно продолжали роиться в голове. Вот птеродактиль заносит над ним свой огромный клюв, за этим следует резкая боль. Глаза Питра, полные тревоги. Кваканье лягушек в ночной тьме. Какие-то люди волокут сопротивляющуюся Ребекку, ее кандалы, когда она в последний раз протягивает к Кенди руки, горят синим огнем. Лежа на кушетке, Кенди чувствовал себя странно скованным. В конце концов мальчик сел и сорвал с руки браслет.

— Прошу прощения, — сказал он. — Мне кажется, я никак не могу сосредоточиться.

— Да нет, все идет просто прекрасно, — удивилась матушка Ара.

— Я устал, — сказал Кенди, внезапно ощутив приступ непонятного раздражения. — Мне хотелось бы вернуться к себе.

— Ну конечно, — сказала Ара. — У тебя был трудный день. Наверное, сегодня надо было вообще отменить занятия. Тебе надо хорошенько отдохнуть.

Мальчик кивнул наставнице и вышел, не произнеся больше ни слова.