"Рассвет рыцаря" - читать интересную книгу автора (Хантер Ким)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Когда участвовавшие в походе шатры вернулись к месту расположения основного карфаганского войска рядом со стенами Зэмерканда, Солдата встретили как героя. Высшее военное руководство не беспокоили рассказы о его свирепой, безжалостной расправе над воином-псом Вау. Красноречивые живописания случившегося генералы отнесли на счет естественного желания преувеличить и приукрасить, вызванного разгоревшимся в пылу боя воображением.

Разумеется, доклад полковника был принят к сведению, но, как рассудили генералы, в поединке необходимо одержать победу любой ценой, и именно подвиг Солдата склонил чашу весов в пользу красных шатров.

Солдату преподнесли нагрудник с вычеканенной лейтенантской эмблемой. Он также получил в подарок меч с прямым лезвием и затейливо украшенной рукояткой. Это старинное оружие было недавно восстановлено одним из оружейников красных шатров, мастером своего дела.

— Лезвие выковано из связки в шестьдесят стальных прутьев, — похвастался Солдату карфаганский кузнец. — В каждом пруте сталь обладает собственным содержанием углерода, так что выкованное из разных прутьев лезвие приобретает удивительную гибкость и прочность. Тебе надлежит обращаться со своим оружием как с братом или с сестрой, дать ему имя. Это настоящее произведение искусства. Твой меч принадлежал капитану шатра Медведя, умершему всего две недели назад.

Солдат с благодарностью принял дорогой подарок. Он видел, как люди-звери после сражения выпрямляли свои погнутые бронзовые мечи. Обратил он внимание и на простые стальные мечи карфаганцев, раскалывающиеся при ударе о щиты и доспехи. Только лезвие, выкованное из пучка прутьев с различным содержанием углерода, могло выдержать многочисленные сильные удары, выпадающие на долю оружия в бою.

Солдат поднял меч так, чтобы солнечный луч отразился от начищенного до блеска лезвия. Острое. Очень острое. Он несколько раз рубанул мечом воздух. Оружие было идеально сбалансировано.

— Этот воин-медведь знал толк в мечах, — заметил Солдат. — Я назову его Ксанандрой.

Кузнец-оружейник нахмурился.

— Разве твою жену зовут не принцесса Лайана?

Солдат изумленно уставился на мастера.

— Рассудительный воин никогда не называет оружие в честь любимой женщины. Этому лезвию предстоит не раз вонзиться в тело какого-нибудь злобного зверя или ненавистного врага. Как ты думаешь, захочу я назвать именем своей супруги орудие для потрошения тех, кого я боюсь и ненавижу?

— Я понял, что ты хотел сказать.

— Нет, — продолжал Солдат, со свистом рассекая мечом воздух, — если хочешь, чтобы твой меч был необычным, назови его в честь какой-нибудь богини.

— Тебе очень повезло, что ты получил такое прекрасное оружие, — сказал кузнец. — Его прежний владелец по доброй воле с ним бы не расстался.

— Что случилось с этим капитаном?

Оружейник ухмыльнулся.

— Среди ночи пошел справить нужду и не захватил с собой меч. Столкнулся задницей к лицу с чудовищем. Это оказалась гигантская змея, проглотившая его целиком. Капитан даже не попытался спастись бегством — впрочем, со спущенными портками да с такой комплекцией он все равно далеко бы не убежал. Этот капитан был не мастак бегать. Не слишком пристойная смерть для офицера-карфаганца. Разумеется, потом змею нашли и убили. С капитаном шатра Медведя в желудке она никуда не смогла уползти. Но для бедняги все уже было кончено.

— Вероятно, он был или старым, или слишком толстым, раз не попытался убежать от змеи?

— Он был жирный как боров, — снова широко улыбнулся кузнец. — С трудом пролезал в ворота конюшни.

Опоясавшись мечом, прихватив мешок с головой Вау, Солдат отправился в город. К несчастью, новый меч не поместился в старые ножны, поэтому Солдату пришлось нацепить «Кутраму», по-прежнему пустую, на правый бок, а меч в ножнах — на левый. Солдат понимал, что выглядит очень глупо с двумя ножнами, но его нисколько не волновали любопытные взгляды встречных прохожих.

Солдат подходил к воротам, и вдруг ему на плечо опустилась птица. Он вздрогнул от неожиданности.

— И куда ты держишь путь?

— О, это ты, ворон. Разумеется, к своей супруге.

Ворон неодобрительно щелкнул языком.

— Она прогонит тебя вон. Ваша свадьба — чистая формальность. До тебя принцессе дела не больше, чем до лысины ханнака. Не выставляй себя на посмешище. Ты только для того и пошел в армию, чтобы произвести впечатление на Лайану?

— Я не собираюсь слушать твой вздор, — в сердцах произнес Солдат.

Он попытался было стряхнуть птицу со своего плеча, но ворон подскочил вверх, пропуская руку, а затем снова опустился на свой движущийся насест.

— Ха, кажется, я задел за больное место?

— Нет, — буркнул Солдат, уставившись в землю.

— Слушай, почему бы тебе не выбросить все это из головы? Брось ты это неблагодарное войско, наслаждайся свободой. Тебя все равно никто не любит. Для карфаганцев ты всегда останешься посторонним, чужим, скольких бы Вау ты ни убил в поединках. Да мы с тобой могли бы зажить припеваючи, если бы ушли куда-нибудь подальше от Зэмерканда. Ты будешь охотиться и питаться убитой дичью, а я буду довольствоваться тем, что останется. Ты будешь обсасывать аппетитные хрящики, а я буду выклевывать глаза.

— Убирайся прочь.

— В моих словах есть смысл? — сказал ворон, хлопая крыльями, чтобы усидеть на плече. — Вот почему ты на меня злишься? Ты понимаешь, что я прав.

Остановившись как вкопанный, Солдат произнес медленно и отчетливо:

— Если ты сейчас же не уберешься с моего плеча, клянусь, я откушу тебе голову и выплюну ее в ров.

— Какие мы нежные! — пробормотал ворон.

Тем не менее он взмыл в воздух и поднялся к куполам и башенкам города.

Вздохнув с облегчением, Солдат вошел в ворота.

Увидев, как лихо козырнули ему стражники, Солдат ощутил ребячий восторг. Еще совсем недавно (когда он носил железный ошейник) его бы остановили, попросили предъявить разрешение на вход в город, обыскали — в общем, попортили бы ему немало крови. Теперь же, увидев человека в лейтенантском мундире, стражники вытянулись в струнку.

Для того чтобы попасть во Дворец Диких Цветов, Солдату пришлось пересечь рынок. Он специально сделал крюк, чтобы пройти мимо одного определенного прилавка. Спэгг был на месте. Его хриплый, надтреснутый голос, пропитанный джином, разносился над толпой:

— Руки повешенных! Амулеты «руки славы»! Незаменимы для любых заклинаний и колдовства. Получив от них все, что вам нужно, вы можете скормить протухшую плоть своим домочадцам.

— Ты мерзкий старый лгун, Спэгг, — вот почему боги наградили тебя бородавками.

Торговец в негодовании обернулся, собираясь дать наглецу дерзкий ответ, но, увидев, кто перед ним, побелел как полотно.

— Солдат? Ты… ты стал офицером?

— Точно.

Выдавив улыбку, Спэгг втянул головку в щуплые плечи.

— Рад видеть тебя, друг мой. Всегда очень приятно знать, что мои ученики выбиваются в люди. Значит, теперь ты офицер? Должно быть, благодаря тому, что я замолвил словечко гвардейскому офицеру, как бишь его? Капитану Каффу.

— А мне помнится, ты выпрашивал у него позволение получить мои глаза после того, как меня казнят.

Улыбка Спэгга поблекла.

— А чего еще ты хотел — у тебя необыкновенные глаза. Вымочив их в белом винном уксусе, я смог бы получить за них неплохие деньги. Так и вижу, как они стоят в стеклянной банке на камине в доме какого-нибудь вельможи…

— Вот как? — В голосе Солдата прозвучала угроза. — Ты мог бы поручиться за меня и спасти мне жизнь… Надо бы прямо сейчас снести твою голову с плеч. В этом случае обитатели рынка столпились бы вокруг, громко крича от восторга.

Спэгг снова побледнел.

— Ну же, ну же, Солдат, не торопись. Если бы я за тебя поручился, ты бы не встретил прекрасную принцессу — то есть прекрасную, если не считать… — он прикоснулся к щеке, — в общем, сам знаешь. Послушай, — полным отчаяния голосом продолжал он, — хочешь, возьми себе пару волшебных рук. Совершенно бесплатно. Любую. Выбирай сам. Забудем былые обиды.

Солдат ткнул пальцем в лицо рыночного торговца.

— Спэгг, тебе лучше в будущем оставаться моим другом. Не повторяй прежние ошибки, потому что я всегда падаю, приземляясь на ноги. Ты меня понял?

— Да-да, конечно, Солдат. Мы с тобой товарищи, да. Друзья — не разлей вода. Я тебя больше никогда не подведу, будь уверен.

Кивнув, Солдат продолжил путь, поражаясь кипящей у себя в груди ярости. Он пришел в ужас, осознав, что совершенно серьезно собирался отсечь Спэггу голову. Даже когда он взял себя в руки, его не покидало чувство стыда из-за того, что он едва не потерял самообладание. Солдату становилось страшно от бездонных глубин гнева, обнаруженных в душе. Он ни за что не простил бы себя, если бы убил Спэгга, однако он едва не обнажил свой меч. Спэгг тоже почувствовал это, понял, что был на волосок от смерти.

Направляясь по широкому бульвару, обсаженному деревьями, в сторону Дворца Диких Цветов, Солдат внезапно лицом к лицу столкнулся с капитаном Каффом.

Мгновенно забыв данное себе обещание, Солдат спросил с едва скрываемым раздражением:

— Ты только что виделся с моей женой?

Капитан Кафф был в окружении офицеров имперской гвардии. Те изумленно переводили взгляд со своего товарища на выскочку-карфаганца, дерзнувшего разговаривать с высокопоставленным офицером в таких тонах.

— Что, если так? — огрызнулся Кафф. — Тебе какое дело? Тебя она даже видеть не хочет.

— Это мы еще посмотрим. А пока не соблаговолишь ли ты встретиться со мной завтра на рассвете у стен замка вместе с двумя товарищами-офицерами, которым предстоит быть твоими секундантами?

Кафф надменно вскинул голову. На его лице появилось что-то напоминающее улыбку.

— Ты бросаешь мне вызов? Дуэль?

— Ты правильно понял.

— Выбрось из головы эти мысли. И по какому праву ты нацепил офицерский мундир? Выдавать себя за лейтенанта, даже убогой карфаганской армии — тяжкое преступление.

— Я заслужил этот чин.

— Из рабов в лейтенанты? Не могу поверить.

Один из офицеров вырвал из рук Солдата мешок из-под муки.

— Давайте-ка посмотрим, что тут у него… Ха! Собачья голова? Что это такое, раб? Твой ужин?

Его друзья, рассмеявшись, со всех сторон обступили Солдата.

— Подождите, — вдруг воскликнул один из них, — это голова не простой собаки! Это голова воина-зверя. Раб, как тебе удалось ее раздобыть? Ты напал на спящего?

— Я победил его в поединке.

— Хорофо придумал, — прошепелявил кавалерийский лейтенант. — Привнайся, ты наткнулфя на воина-пфа, объевшегофя поганками, и отфек ему голову — перерубил шею, пока он фпал и не мог ващифятьфя, так?

— Если бы ты был чуть поумнее, картавый дурак, — презрительно бросил Солдат, — ты бы заметил, что рана на шее чистая.

С лица кавалерийского офицера улыбку словно волной смыло.

— Дурак? Я тебе покажу дурака!

Выхватив саблю, он ударил плашмя лезвием Солдата по лицу. У того на щеке выступила тонкая полоска крови.

— Ты об этом пожалеешь… — спокойным голосом произнес он.

Но остальные офицеры схватили его за руки. Кафф, отойдя в сторону, молча следил за происходящим.

— По-моему, мы должны преподать рабу хороший урок, — сказал один из офицеров. — Как насчет того, чтобы его распять? Можно прибить его вон к тому дереву.

— Только не здесь, — поспешно вмешался Кафф. — Эта улица видна из дворца. Отведем его в глухое место.

Одобрительно загудев, офицеры потащили Солдата в переулок. Кафф благоразумно отстал, не желая пачкать руки.

Быстротечное судилище состоялось в полуразрушенном сарае. Офицеры не смогли найти подходящего места, чтобы распять Солдата. Но на улице стояла телега, груженная гнилыми овощами. Солдата привязали к колесу, разорвали на нем одежду, и кавалерийский офицер дал ему тридцать пять ударов хлыстом. Из глубоких ран потекла кровь. Солдат долго крепился и молчал, однако в конце концов с его уст сорвался стон, безмерно порадовавший мучителей. Потом они ушли, оставив Солдата привязанным к колесу, с головой Вау на шее.

Случайные прохожие спешили пройти мимо. Никто даже не смотрел на Солдата, не говоря о том, чтобы пытаться его освободить. Всем было страшно. Те, кто совершил это чудовищное злодеяние, судя по всему, ничего не боялись. Лучше ни во что не вмешиваться, оставаться в стороне, заниматься своими делами.

Целый час или даже больше Солдат висел, привязанный к колесу. Даже хозяин телеги, вернувшись и увидев такое чудовищное зрелище, поспешно скрылся. Лучше не показываться и прийти за своей телегой тогда, когда с нее будет снято это жуткое украшение. Жители окрестных домов позакрывали ставни и теперь глядели на улицу через щелочки.

В конце концов Солдата отыскал ворон.

— Ну и угораздило же тебя!

Солдат свисал с колеса, привязанный к нему за локти. Кровь, стекающая из глубоких ран, образовывала струйки на камнях мостовой. Губы его были покрыты розовой пеной. Пытаясь сдержать крики, он прокусил насквозь язык. Промокшая от пота одежда прилипла к телу.

— Ладно, не каркай, — выдавил Солдат, готовый вот-вот потерять сознание. — Если не сможешь сам развязать эти узлы, слетай, разыщи карфаганскую женщину-воина по имени Велион — позови ее ко мне.

— По-моему, я не услышал волшебное слово, — заметил ворон.

— Черт побери, птица, сейчас не время для любезностей!

— Разве так трудно сказать «пожалуйста»? Ладно, думаю, я справлюсь с этими узлами. Раз я открываю железные замки, полоски кожи не составят для меня труда.

Птица принялась за работу и в считанные минуты освободила Солдата от пут. Пошатываясь, он отошел от телеги и снял с шеи мешок с головой. Неподалеку журчал фонтанчик с питьевой водой. Солдат сполоснулся, окатил холодной водой плечи и спину, смывая кровь. Вскоре ему стало лучше. Он надел тунику и надолго прильнул к фонтанчику. Наконец Солдат смог идти, не шатаясь и не падая.

— Спасибо, ворон.

— Всегда пожалуйста, — ответила птица, прыгая возле фонтанчика в брызгах воды. — Насколько я понял, тебя навестили друзья?

— Друг моей жены.

— Она водится с дурными людьми.

— Это уж точно.

Солдат снова направился к Дворцу Диких Цветов. Дойдя до сада, разбитого вокруг дворца, он присел отдохнуть на скамье рядом с клумбой, усаженной ромашками, наслаждаясь ароматом цветов и набираясь сил. К нему подошел стражник и попросил представиться. Назвав себя, Солдат сказал, что его личность может удостоверить слуга по имени Офао. Стражник ушел, а Солдат почувствовал, что за ним наблюдают из окон дворца. Вскоре стражник вернулся и предложил Солдату следовать за ним.

— Я хочу видеть принцессу, — сказал Солдат. — Я ее муж.

Ничего не ответив, стражник провел его во внутренний дворик дворца и удалился.

Солдат огляделся. Во внутреннем дворике было очень мило. В центре под охраной четырех мраморных львов струился фонтан, стекающий в небольшой бассейн. Колонны и стены, окружающие дворик, были исчерчены письменами на незнакомом Солдату языке. Каменная кладка серыми, розовыми и бледно-голубыми цветами навевала в памяти восход солнца зимой. За высокими стрельчатыми окнами в дальнем конце дворика виднелись величественные кипарисы и остриженные в виде капелек кусты самшита. Тишину нарушали лишь журчание воды и воркование голубей.

— Ты выглядишь очень измученным.

Голос донесся словно из сна. Обернувшись, Солдат увидел принцессу Лайану, стоявшую в арке. На ней был капюшон, скрывавший половину лица, но вторая половина, нетронутая, светилась в лучах солнца. Сердце Солдата остановилось на мгновение, однако ему удалось скрыть свои чувства под маской непринужденности. Лайана вышла за него замуж исключительно из сострадания, и он не хотел выдавать то, что было у него на душе.

— Я принес тебе подарок, — как можно небрежнее произнес Солдат. — Он здесь, в, мешке.

— Что-то твой подарок слишком кровавый.

Солдат кивнул.

— Это голова Вау, воина-пса, лишившего тебя красоты. Я убил его в поединке. Кое-кто считает, что я сражался чересчур жестоко, но учитывая, какое преступление совершил Вау, по-моему, мои действия были вполне оправданны. Не хочешь взглянуть на его лицо в последний раз, перед тем как я сожгу голову?

Вздрогнув, принцесса Лайана отвернулась.

— Я не желаю его видеть. Я не просила тебя мстить за себя. Меня это нисколько не интересует.

Солдата окатила волна разочарования. Он зашвырнул голову в дальний угол дворика.

— Я совершенно забыла про тот день, а ты мне о нем напомнил.

— Как ты могла забыть? — раздраженно воскликнул Солдат. — Ты же время от времени смотришься в зеркало.

— То, что я вижу в зеркале, принадлежит настоящему, а не прошлому.

Судя по всему, принцесса Лайана была совсем не рада тому, что он сделал. Она бы нисколько не расстроилась, если бы он оставил Вау в живых. Ощутив прилив горечи, Солдат тотчас же прогнал это чувство. Сейчас не время выказывать недовольство. В обществе Лайаны ему необходимо сдерживать свои буйные чувства.

— Я пришел, — с вызовом произнес Солдат, — чтобы потребовать то, что принадлежит мне по праву, как твоему супругу.

Надменно вскинув голову, принцесса посмотрела ему в лицо.

— Вот как? У тебя будет ровно столько прав, сколько я соблаговолю тебе отпустить.

— Я твой муж, — тихо промолвил Солдат. — А ты моя жена.

Помолчав, Лайана спросила:

— Ты меня хочешь? Такую уродливую, какая я есть?

Солдат вздохнул, выдавая свое вожделение.

— Я нахожу тебя… неотразимой.

— Ты воин, вернувшийся из боевого похода. Ты сражался и убивал. В твоей крови кипит страсть. Вот почему на воине солдаты насилуют женщин побежденной стороны. Ты хочешь не меня, а просто любую женщину.

Она стояла, гордо подняв подбородок, но ее глаза светились болью и уязвимостью.

— Я хочу не любую женщину, — хрипло произнес Солдат. Слова поднимались откуда-то из неведомой глубины. — Я хочу именно тебя. Я лежал, глядя на звездное небо, и мечтал о том, как мы впервые сольемся друг с другом в объятиях любви. Эти картины жгли мой рассудок. Другие женщины для меня ничего не значат. Ты заполнила меня всего своей душой, и теперь я хочу, чтобы к этому добавилось твое тело. Я люблю тебя всю, твой ум и душу, каждый волосок у тебя на голове, все до единой выпуклости и ямочки тела. Вот и сейчас один только исходящий от тебя аромат заставляет мои чувства воевать друг с другом. Я хочу вдыхать тебя, упиваться тобой, проглотить тебя целиком.

Лайана дрожала, поддаваясь потоку его ласковых слов.

— Это правда? — прошептала она. — Ты… меня… любишь?

— Без тебя моя жизнь не имеет смысла.

Не сказав больше ни слова, принцесса вошла в комнату, выходящую во внутренний дворик. Эта комната принадлежала не Лайане; здесь спала одна из горничных. Войдя следом, Солдат закрыл за собой дверь. Отвернувшись друг от друга, он и принцесса разделись. Оба не могли унять дрожь. Обнажившись, они обернулись и бросились в объятия. От внезапного соприкосновения тел оба лишились дыхания и просто стояли, глядя друг другу в глаза.

Наконец Солдат поднял Лайану и осторожно уложил ее на кровать. Лицо принцессы по-прежнему было наполовину скрыто капюшоном. Солдат начал его снимать.

— Нет, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо!

— Надо, — твердо произнес он.

Развязав шнурки и сняв мягкий бархат, Солдат покрыл поцелуями шрамы и ссадины.

— Все до одной выпуклости и впадины твоего тела, — повторил он. — Я люблю их больше мирры, золота и благовоний.

Они познали друг друга. По щекам принцессы хлынули слезы. Исходящий от нее аромат, в котором Солдат узнал благоухание амбры, сандалового дерева и оленьего мускуса, сводил с ума.

Когда за первыми нежными ласками последовали более пылкие проявления чувств, Лайана нащупала на спине Солдата открытые раны и ссадины. Оторвавшись от него, она увидела кровь на своих руках, на простыне, на тунике Солдата, брошенной на стул.

— Что с тобой произошло? — воскликнула девушка, усаживаясь в кровати, стыдясь того, что не заметила всего этого раньше. — Неужели карфаганцы тебя наказали?

— Не карфаганцы, — криво усмехнулся Солдат. — Кое-кто другой. Это произошло на улицах Зэмерканда, совсем недавно, недалеко от ворот дворца. Но не беспокойся, негодяи за все заплатят.

— Тебе больно? Раны нужно обработать! Сейчас я пошлю за Офао, чтобы он принес мази и целебные бальзамы.

Солдат тоже сел.

— Если ты позовешь этого человека, мне придется одеться. Кажется, он желает моего тела так же, как я жажду твоего.

Принцесса рассмеялась. Эти звуки никто во дворце не слышал уже много лет. Звонкий, задорный смех раскатился по внутреннему дворику, и в комнату ворвалась испуганная Дриссила.

— Моя госпожа, что случилось?

— Что случилось? — воскликнула Лайана, и в ее глазах сверкнули веселые искорки. — Как что, я счастлива, вот что случилось!

Увидев рядом с госпожой обнаженного мужчину, Дриссила в ужасе вскинула руку ко рту.

— Прошу прощения, — смущенно улыбнулся Солдат, прикрывая простыней свой срам. — Я не имел понятия, что это ваша комната.

— Это не моя комната. О, что вы сделали с моей госпожой? Вы колдун, вот в чем дело. Вы превратили ее в хохочущую дурочку. Вы… вы похитили ее рассудок!

Лайана, откинувшись на спину, хихикала, уткнувшись лицом в подушку.

— Уверяю вас, — сказал Солдат, — если я что у нее и похитил, то не рассудок.

Ударив его подушкой, Лайана повернулась к Дриссиле:

— Нужно устроить праздничный пир. Пусть во дворце царит веселье. Откройте большую залу. Разожгите огонь в камине. Зажарьте быка — или хотя бы ягненка. Я хочу музыки. Пошлите за дудочниками, флейтистами и другими музыкантами. Я хочу танцевать. Да, танцевать в главной зале. Пусть все танцуют, в том числе и ты, Дриссила. Мы подыщем тебе мужчину. А другого для Офао, раз он не может оторвать глаз от моего супруга!

Служанка поняла, что Солдат пробудил душу ее госпожи. Принцесса впервые в жизни полюбила.

Повернувшись к Солдату, Дриссила сказала:

— Знаете, вам вовсе не было нужды отправляться в поход. Моя госпожа приняла бы вас таким, какой вы есть.

Удивленно подняв брови, Солдат посмотрел на свою возлюбленную.

— Это правда?

— Дриссила знает меня лучше, чем я сама. Солдат пожал плечами.

Позднее, когда во дворце шел пир горой, а в большой зале звучала веселая музыка, Дриссила отвела Солдата в сторону.

— Вам следует быть очень осторожным. Моя госпожа… — Осекшись, Дриссила в отчаянии заломила руки, но затем все же нашла в себе мужество продолжить: — … у моей госпожи бывают резкие перемены настроения. Она… она подвержена приступам буйной ярости, мой господин.

К Солдату, насколько ему было известно, хотя он и не мог полагаться на свою память, впервые обратились «мой господин», и это обращение ему нисколько не понравилось.

— Я всего лишь лейтенант, — мягко поправил он служанку. — Не надо называть меня господином. А что касается принцессы… я знаю, что она больна. Я также знаю, что она убила двух своих мужей. С другой стороны, я знаю, что она их не любила. А сейчас… ты видела ее лицо, ее поведение, ее глаза. Она меня любит, и я благодарю за это богов, потому что я полюбил ее с первого взгляда.

— Это не болезнь, а чары. Наверное, вам известно, что сестра принцессы, королева Ванда, также подвержена приступам безумия. Их мать, прежняя королева, бросила в темницу одного колдуна, и тот наложил на семью вечное проклятие. Моя госпожа — самое доброе создание на свете, вот только…

— Вот только иногда она бывает другой, да? — договорил за нее Солдат.

— Я прошу вас лишь об одном: будьте очень осторожны.

— Хорошо, Дриссила, обещаю, я буду очень осторожен. Спасибо за заботу.

Потом, когда акробаты прыгали по залу и строили живые пирамиды, Лайана снова подошла к своему супругу.

— О чем ты шептался со служанкой? — смеясь, спросила она. — До моего дня рождения еще несколько месяцев.

Повернувшись к молодой жене, Солдат спокойно ответил:

— Она предостерегла меня о проклятии, наложенном на твою семью, и сказала, что ты подвержена приступам безумия.

Лицо Лайаны затянулось тучами.

— И ты в открытую говоришь мне об этом? Разве Дриссила не просила тебя сохранить ваш разговор в тайне?

— У меня от тебя нет никаких тайн, любимая. Я не имею имени, прошлого, не знаю, кто я такой на самом деле. Может статься, я страшный преступник. К сожалению, у нас обоих есть изъяны. Мы должны быть совершенно искренни друг с другом, пока я не узнаю, кто я — а ты не излечишься от болезни.

Какое-то мгновение Солдату казалось, что Лайана взорвется от гнева, но через несколько секунд она улыбнулась.

— Какой ты у меня мудрый, мой новый супруг. Послушай, быть может, мы дадим тебе имя до тех пор, пока ты снова не обретешь себя?

— Нет. Солдат — это то, что надо. Просто Солдат. Ну а теперь не угодно ли тебе потанцевать? Я понятия не имею, умею ли танцевать, но мои ноги сами собой дергаются под веселые звуки флейт. Ты даешь мне свою руку, очаровательная женушка?

— С удовольствием.

Лайана взяла Солдата под руку, и они направились в центр залы. Танцующие расступились, освобождая дорогу невесте и жениху.