"Похороны чародея" - читать интересную книгу автора (Хантер Ким)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Когда баржа наконец выплыла из тоннеля, взорам пассажиров предстала бухта, битком набитая кораблями.

Наступило утро. Огромное тусклое солнце с трудом пробивалось сквозь слой облаков. На покрытой рябью поверхности океана, в который выходила бухта, виднелись корабли всех мыслимых размеров и форм. Проворные лодочки с прямоугольными рейковыми парусами и треугольными латинскими парусами, ялики и достроенные до кечей парусные баржи. Прекрасные трехмачтовые шхуны горделиво и важно входили в бухту и выходили из нее. Пятимачтовые барки, с доверху груженными добром палубами и полными трюмами легко качались по пляшущим волнам. Отважные бригантины проплывали прямо перед носами судов покрупнее и выслушивали в свой адрес поток ругательств от капитанов последних. Одним словом, в порту кипела самая оживленная деятельность, какая только возможна в обитаемом мире.

— Ну как, впечатляет? — обратился Голгат к спутникам, которые стояли, разинув рты от восхищения. — По первому разу — особенно.

— Неудивительно, что город так богат, — ответил Солдат. — Я никогда еще не видел свидетельств такой бурной торговли.

— Раньше здесь всего было раза в два больше.

— Ну, беднякам от этого не легче, так ведь? — проворчал Спэгг. Разочарование не заставило себя долго ждать и быстро сменилось негодованием.

Они обошли гавань, торгуясь с капитанами и владельцами, стараясь найти того, кто согласится перевезти их на ту сторону Лазурного моря. Голгат почти уже договорился с капитаном брига, который предложил хороший маршрут, но в конечном итоге сошлись в цене с владельцем одной каравеллы — суденышка не столь щеголеватого, как чуть превосходящий ее размерами бриг. Каравелла, которая по неизвестной причине называлась «Крылатая барабулька», имела более кокетливый изгиб корпуса и дополнительные маленькие паруса в самых неожиданных местах. Выхаживая по палубе, Голгат определил, что доски под ногами крепкие, и успокоился.

Спэгг уже испытывал сильнейшее недомогание и, перевесившись через борт корабля, изрыгал содержимое своего желудка в море, несмотря на то, что судно было все еще крепко пришвартовано к пристани.

— Ненавижу море, — простонал он.

— Откуда тебе знать, ведь ты в жизни еще никогда не плавал, — пытался увещевать его Солдат.

— По настоящему-то — первое, однако мне доводилось бороздить океаны во сне, и каждый раз меня выворачивало наизнанку.

Каравелла была загружена полными мешками каштанов. Не успели поднять паруса (некоторые каштаны, выкатившиеся из мешков, начали лопаться), как наши путники уже знали, что очень скоро, едва добравшись до берегов Уан-Мухуггиага, они уже на эти каштаны смотреть не смогут.

На рассвете следующего дня каравелла при попутном ветре пустилась в плавание. Впереди расстилались серебристые воды моря. Путешественники облегченно вздохнули: теперь они на воде, и опасность, которая могла угрожать им с разных сторон света, миновала.

Море плавно покачивало судно. Солдат радовался. Если он прежде и плавал на корабле, то это полностью стерлось из его памяти и даже из глубин подсознания. Точно сорванец, гонимый в путь духом авантюризма, он с радостью вдыхал запах соленого ветра и любовался пенистым хвостом за кормой. Временами на мачты и шпангоуты садились птицы — обитатели прибрежных просторов, — но в конце концов исчезли и они. Солдат оглянулся и увидел на самом горизонте лишь темнеющую ухмылку суши. Впрочем, в мгновение ока и этот клочок земли исчез с глаз.

Теперь их окружала лишь вода; все нити, что связывали с землей, были порваны. Но это не страшило. В тот момент Солдат мог бороздить синие просторы вечно, нисколько не жалея об оставшейся позади суше.

— Здорово, правда? — сказал он Голгату. — Что за воздух! Чистый. Свежий. Я сегодня буду спать без задних ног.

— Не все в таком восторге, — ответил Голгат, удерживаясь за опору правой рукой и указывая на Спэгга левой: бедняга только что покрыл море грибами, которые съел на завтрак.

Спэгг улегся на спину, невзирая на опасность быть растоптанным снующими взад-вперед матросами, и беспрерывно стонал. Наконец какой-то крепкий матрос с просмоленной косичкой подхватил его на плечи, отнес к моткам канатов и совершенно бесцеремонно свалил туда, чтобы под ногами не мешался.

— Спасибо, парень, — со стоном выдавил из себя Спэгг и уселся, прислонившись спиной к основанию мачты. — Будь понежнее в следующий раз, ладно?

— Обещаю, я буду с тобой нежной, — заверил благодетель.

Плотно сбитая фигура, бугристые мускулы, на удивление высокий мелодичный голос… До путешественников внезапно дошло, что они имеют дело с женщиной. Ее глаза пылали над крупным широким носом и квадратным подбородком, внимательно изучая бесформенное тело торговца руками.

— Немного мягкотелый, жирноват… но в целом ты мне по нраву, — сказала морячка, широко скалясь. — Пара встреч на баке, и от этих складок ничего не останется.

— Маракешка! — гаркнул хозяин судна. — За работу принимайся, похотливая скотина!

— Да, хозяин, — крикнула она в ответ и ушла, не сводя глаз с промежности Спэгга. — Иду, сэр. — Она отвела Солдата в сторонку и с презрением прошептала, кивая в сторону шкипера: — Его кусают собаки и обманывают женщины!

Несколько мгновений спустя Маракешка уже тащила парус; ее мускулы перекатывались под кожей, а с толстых губ летела веселая хоровая песенка.

Солдат и Голгат уставились на Спэгга. Казалось, этот маленький человечек начал оживать. К своему удивлению, друзья заметили, что его лицо светится от радости.

— И на мою долю выпало счастье! Вы, нищенские дети, будете обходиться просоленными снами, лежа в гамаках и глядя на качающуюся в темноте лампу. А у меня теперь есть с кем проводить ночи.

— Джинны и духи, Спэгг, она ж тебя целиком проглотит! — воскликнул Голгат.

Спэгг окинул его нервным взглядом и сдавленно рассмеялся:

— Да вы оба просто завидуете. У вас на лицах это написано, парочка…

Договорить ему не удалось. Его щеки надулись, и через миг он уже смотрел в воду, перегнувшись через борт и расставаясь с содержимым желудка.

От этого зрелища Солдату стало не по себе, и вскоре он тоже последовал примеру приятеля. Голгат отошел от них в сторонку глотнуть свежего воздуха.

Перед самым закатом, когда Солдат чувствовал себя уже немного лучше, один из матросов громко прокричал:

— Дракон по левому борту!

Все, кроме Спэгга, который висел в это время на леере правого борта и не мог отличить, где какая сторона, поглядели влево. В багровом свете заката совершенно ясно были различимы крылатые очертания направлявшегося к судну животного. Черный силуэт на фоне неба напоминал крупную и очень откормленную летучую мышь.

— Что предпримем, капитан? — спросил Солдат, который успел присоединиться к остальным. — Он собирается напасть?

— Обычно они не трогают корабли, — ответил шкипер, пристально глядя на животное. — Драконы не приспособлены для приземления на воду и устают от долгих перелетов. У него не хватит сил атаковать судно, а кроме того, он сильно рискует, потому что, если мы перебьем ему крылья, он не доберется до того берега.

Обычно. Но этот дракон, похоже, направлялся прямиком к каравелле. Шкипер приказал команде готовить гарпуны, надеясь, что демонстрация силы отпугнет крылатое существо. Однако дракон, по всей видимости, твердо вознамерился попасть на корабль и не отклонялся от курса ни на дюйм.

— Оголодал, что ли? — пробормотал шкипер и сказал уже громче: — Ребята, готовсь. По моему приказу…

Матросы подняли гарпуны на уровень плеча, будто метательные копья.

— Подождите! — закричал Солдат. — Слышите?

Дракон, опускаясь на судно, издавал еле слышный звук, который раньше заглушал ветер:

— Керроуу. Керроуу.

— Не убивайте! — взмолился Солдат. — Это мой дракон. То есть он опускается ко мне. Я его хозяин.

— У тебя есть собственный дракон? — Голгат удивленно вскинул брови. — Еще не встречал людей с ручными драконами… Ну, ты даешь!

Тут свое слово сказал шкипер:

— Я не могу рисковать.

— Прошу вас, капитан. Пожалуйста. Под моей опекой это существо совершенно безвредно. Ведь он мне как родное дитя.

Казалось, капитан засомневался, но после некоторых размышлений все-таки не стал командовать «Пли!», даже когда крылатый гость приблизился к борту корабля и был уже почти у самой воды. Послышалось неуклюжее царапанье когтей о леер. Зверь опустился, прижал крылья к телу и стал устраиваться поудобнее на кормовом леере, стараясь ухватиться покрепче за перекладину. Теперь корабль заметно глубже сидел в воде.

— Керроуу.

Солдат подошел к дракону и начал с ним о чем-то тихо разговаривать. Матросы, вывернув шеи, пытались услышать, о чем же они там шепчутся, но Солдат просто-напросто воспроизводил звуки, не проговаривая конкретных слов. Он пытался успокоить дракона. Тот потоптался на перекладине и снова уселся. К счастью, леер был достаточно крепким, добротным — построили корабль на верфи в Уан-Мухуггиаге. Двуногий зеленый дракон-краснобрюх не уступал по размерам крупному медведю, хотя отличался облегченным костяком. И все же леер время от времени потрескивал.

Наконец Солдат отошел от животного, которое теперь выглядело вполне спокойным и умиротворенным и попросту восседало на своем насесте, разглядывая проплывающий за кормой океан.

— Что он тебе поведал? — взволнованно поинтересовался Голгат. — Он едет с нами?

— А кто его знает? Я не понимаю, что он говорит. И вообще у самцов этого вида очень мало слов. Зато самки у них поболтать любят. Спроси Спэгга, он специалист, все тебе расскажет о драконах.

— Ладно. А почему он привязан именно к тебе?

— Я… хм… Я его мать.

Голгат посмотрел на Солдата с нескрываемым отвращением.

— Никогда бы не подумал, что ты падешь жертвой таких адских желаний. Бесстыдство какое! Заниматься любовью с драконом! Уму непостижимо!..

— Да нет же, ты не понял. Я ему не родная мать. Ах ладно, ну, как ты предположил, не родной отец. — Солдата передернуло от представившейся картины. — Просто я случайно оказался поблизости, когда он вылупился из яйца. Я был первым существом, которое он увидел, и потому малыш предположил, что я его мать. С тех пор мы поддерживаем тесные отношения, хотя встречаемся нечасто.

Капитан, несколько обеспокоенный присутствием дракона, все-таки согласился не прогонять животное. И правильно: ссориться с драконом — что с огнем играть. Матросы занимались своими делами и вскоре вовсе перестали обращать внимание на дракона, который огромной грушей восседал на леере. Потом люди начали подкармливать его, размахивая перед длинным носом и огромной пастью рыбой и объедками. Кое у кого даже хватило наглости нахлобучить на голову дракону матроску. Лишь успел матрос отвернуться, дракон, не будь дураком, резко мотнул головой, и головной убор упал за борт. Дракон Солдата — не клоун!

Однажды вечером, когда Солдат стоял на палубе рядом со своим приемышем, к ним подошел капитан.

— Мы держим верный путь? — спросил Солдат.

К немалому удивлению Солдата, капитан лишь пожал плечами и возвел взгляд к небесам.

— Не знаю. Без звезд курс не определишь.

— Что?

Капитан осклабился:

— Шучу. Обычно я определяю курс по звездам, но и без них можно обойтись. Я этот путь знаю очень хорошо. Можно сказать, нутром чую.

Солдат вздохнул с облегчением:

— Рад слышать. Так, значит, вы не пользуетесь никакими навигационными приборами?

— Форма волн, цвет моря, рябь на воде, прибрежные птицы, морские птицы, направление ветра, отмели, косяки рыб…

— Хорошо, хорошо, — усмехнулся Солдат, — в целом я понял.

Дракон заметил, что Солдат улыбается, и издал клокочущий звук, исходящий из самой глубины его глотки.

— Интересная у тебя зверюга, — промолвил капитан, кивком указывая на животное. — Раньше я их только мельком видел. А если приглядеться, не такие уж они и опасные.

Дракон разинул пасть, собираясь зевнуть, и хозяин корабля сразу же изменил свое мнение.

— Ну и зубы!.. — пробормотал он и, вспомнив о каком-то важном деле, неспешно направился на нос корабля.

Безбилетный пассажир мигнул, а затем с хрустом, который перебудил почти всю команду, стал почесывать подбородок.

Присутствие дракона оказалось очень полезным: на следующий день путешественники повстречали двух морских чудовищ.

Первое было просто безвредным чудом природы, которое не оставило равнодушным ни одного из пассажиров и не предпринимало никаких враждебных действий по отношению к бригантине. Это существо, которое капитан называл аспидоцеллоном, выглядело точь-в-точь как скалистый, покрытый лишайниками остров. Непосвященный и впрямь принял бы его за кусок суши. И лишь матросы, которые были о многом наслышаны, узнали в нем живое существо огромного размера, медленно дрейфующее в океане. Когда аспидоцеллоны только начали появляться в этой части океана, матросы по ошибке пришвартовывали к нему шлюпки, разводили на его спине костры и готовили рыбу, которая водилась в его озерцах. И очень скоро аспидоцеллон давал нежеланным гостям понять, что их здесь не ждали и терпеть не станут, и погружался вместе с ними на совершенно непригодную для жизни человека глубину.

— Какая красивая рыбина, — восхитился Голгат, — морская богиня, что греется в теплых солнечных лучах!

— А по мне, так ленивая хавронья, — фыркнул Спэгг.

В полдень они приблизились к величавому чудищу. Рыбина раскрыла гигантский глаз и принялась изучать вторгшееся на ее территорию судно. У Спэгга перехватило дыхание, и он, потрясенный, отпрыгнул.

— Что он на меня уставился?

— Если у него такой большой глаз, — заметил Голгат, — то уши, наверное, тоже безразмерные…

— А «хавронья» — не ругательное слово! Ведь правда?

— А ты бы назвал свою корабельную подружку хавроньей? Чуть раньше, утром того же дня, Спэгг был обнаружен под брезентом в шлюпке, где он «боролся» с Маракешкой. Оба лежали обнаженными и зрелище — по словам помощника капитана, который и наткнулся на них, — производили пренеприятное, а для любителя природы и животного мира — так и вовсе отталкивающее. Маракешку капитан высек. А Спэгга, поскольку он был пассажиром, предупредил, что, если он снова попытается совратить члена экипажа, его вместе с товарищами высадят на первом клочке суши.

— Я здесь ни при чем, — жаловался Спэгг Солдату и Голгату, — она сама. Она просто ненасытная. Знаете, чем она зарабатывала на жизнь, пока не стала матросом? Она…

Но никто не интересовался секретом, о котором не терпелось поведать Спэггу. От него ждали лишь заверений, что впредь он будет вести себя прилично. Солдату вовсе не хотелось пропадать на каком-нибудь необитаемом острове.

Морской великан удовлетворил свое любопытство, глядя на проплывающий мимо корабль, закрыл глаз и стал дрейфовать по течению.

Второе чудовище было его прямой противоположностью. На следующий день после встречи с живым островом матрос, что сидел на топе мачты, прокричал:

— Черные паруса!

Не успел он закончить фразу, как корабль уже превратился в термитник, подвергшийся нападению муравьеда. Капитан показался на мостике почти мгновенно, в ночной рубашке и колпаке, и, приставив к глазу подзорную трубу, напряженно всматривался в морской ландшафт. Матросы похватали абордажные сабли, которые мигом притащили откуда-то снизу. Другие вооружались зловещего вида крюками, пиками и всякими продолговатыми орудиями.

Капитан со щелчком захлопнул крышечку подзорной трубы.

— Приближаются быстро, — сказал он, — нам не оторваться. Принимаем бой.

Солдат пристально глядел на плывущий в отдалении корабль. Это элегантное судно с множеством завитушек и выступов напоминало, на взгляд Солдата, экзотическую туфлю султана с загнутым вверх носком. Палубы ощетинились металлическим оружием — там стояли вооруженные мореходы. Черный, как сама ночь, корабль медленно шел по воде, явно намереваясь протаранить «Крылатую барабульку», если не случится ничего непредвиденного.

— Кто они такие? — спросил капитана Солдат.

— Амекнийские пираты, — последовал ответ.

— С ними можно сторговаться?

— Нет. Они истребляют все живое, что есть на борту, а затем затопляют разгромленное судно. Милосердие им неведомо. Ни разу я не слышал, чтобы они брали пленников. Так у них заведено.

— На мой взгляд, это неразумно. Ведь можно взять заложников и выудить из их родственников и друзей неплохие деньги. Ты сказал, они не берут пленных?

— Вот именно. Раньше они были рабами. Озлобились, возненавидели весь свет. Они не стремятся к наживе. Нападая на суда, пираты утоляют жажду крови и мести. Впрочем, здесь одно другому не мешает, потому что, перед тем как затопить корабль, они выносят с него все ценное. — Слушая эти объяснения, Солдат пристально смотрел на своего дракона. Тот не сводил глаз с приближающегося судна. Черный парус с жар-птицей на самом верху явно пришелся зверю не по нраву. Когда корабль пиратов был уже совсем близко, капитан «Крылатой барабульки» дал команду стрелять. Тяжелая катапульта, которую выкатили на корму бригантины, выстрелила, но не попала в цель. Заряды угодили в море, даже не задев пиратов. Затем матросы метнули пропитанный дегтем моток веревки, запаленный с одной стороны. Тот просвистел над самым носом вражеского корабля и упал в океан.

Вися на такелаже корабля и гогоча, как сумасшедшие, пираты праздновали победу. Размахивая оружием, они, не стесняясь в выражениях, оповещали команду каравеллы о своих намерениях разделать матросов, как рыбу, отрезать конечности, вытащить из голов глаза и повесить на нок-рею за языки сушиться.

— Набьем им глотки черепашьим дерьмом! Натопим жира из них — пойдет якорную цепь смазывать.

Матросы «Крылатой барабульки» с ужасом готовились к неминуемому абордажу.

Когда враг приблизился на расстояние трех корпусов, дракон неожиданно взмыл в небо, направился прямиком к вражескому кораблю и яростно набросился на изображенную на парусе жар-птицу. Как известно, на земле не существует животного, походящего на жар-птицу, которая полыхает вечным пламенем, сжигая все, что к ней прикасается. Но независимо от того, существуют такие птицы в реальности, или принадлежат миру мифов, драконы, по всей видимости, их недолюбливают.

За считанные секунды дракон Солдата порвал черный парус в клочья. Пираты торопливо убирались с такелажа. Корабль резко крутануло в сторону и подветренной волной сбило с курса. Люди падали с палубы за борт, словно черви из куска тухлого мяса. «Крылатая барабулька» на полном ходу пронеслась мимо терпящего бедствие судна, пока пираты предпринимали экстренные меры по спасению положения. Море не штормило, но ветер гнал тяжелую волну, и некоторые волны явно докучали кораблю, который неожиданно потерял ориентацию.

Дракон Солдата не стал возвращаться на каравеллу, а направился к виднеющейся впереди бурой полоске суши. Он испустил оглушительный крик. Звук был настолько пронзительный, что его наверняка слышали и на более отдаленных материках. На обоих кораблях люди схватились за головы, зажав руками уши. Из глаз катились слезы.

Дракон летел над самой водой и довольно скоро уменьшился до размеров шмеля.

Первым пришел в себя рулевой пиратского судна. Он поймал нужную волну, и корабль выправил крен. Через считанные минуты пираты достали из трюма запасной парус и начали натягивать его на мачту, как вдруг на них снова обрушилось несчастье.

Первым недоброе заметил Солдат. Казалось, поверхность воды рябит легкий ветерок. Но в это время под водой возникла огромная черная тень. Солдат указал команде своего корабля на это странное явление. Некоторые подняли головы, ошибочно предположив, что тень отбрасывает большое облако. Другие вцепились в рукотворные безделушки, олицетворяющие их веру — маленькие амулеты, что висели на шеях, — полагая, что вот-вот перед ними предстанет какое-нибудь божество.

Тень продолжала двигаться под водой и явно приближалась к пиратскому судну. Мелкие рыбешки начали выскакивать из воды, как они обычно делают, когда их преследует хищник. Казалось, с неба падает серебряный дождь. Затем вода вспучилась, будто закипела изнутри.

Хозяину все это показалось знакомым.

— Подводный вулкан, — уверенно произнес он.

Но то, что возникло из воды, не походило ни на струи воды, ни на огненные брызги. Огромный морской змей, вероятно, призванный из морских глубин криком дракона, поднялся в шипящих струях пены. Он обернулся кольцами вокруг корабля с черными парусами и начал крушить его.

— Гром и молния! — воскликнул Спэгг, выпучив глаза. Вся команда «Крылатой барабульки» в ужасе смотрела, как пиратский корабль разваливался на куски в мощных объятиях бестии. Мачты срывались с кильблоков и с грохотом рушились на палубы. Доски вздувались и вылетали, раскалываясь на куски и взрываясь фонтанами щепок, которые точно клинки вонзались в лица пиратов. Чешуйчатые кольца гигантского морского змея, источая зловоние травы и тысячелетнего ила, размалывали людей. Чешуйчатый монстр не ведал пощады. Он потащил разрушенный остов в нору на самом дне океана, между делом втягивая в себя тела отчаянно борющихся за жизнь мореплавателей. Только обломки и всякий сор на водной глади, где совсем недавно был целехонький корабль, говорили о недавней трагедии.

— Гром и молния, — прошептал Спэгг.

Все, кто явился свидетелем этой расправы, пережили жестокое потрясение. Конечно, пиратов обуревала жажда крови, они перебили бы всю команду «Крылатой барабульки» вместе с ее пассажирами, не случись беды. Но та внезапность, с которой дракон на пару с морским змеем разобрались с целой командой корабля — а было их человек шестьдесят или семьдесят матросов, — причиняла немалое беспокойство. Сразу вспомнилось, как хрупка человеческая природа. Будто мрачная старуха с косой поцеловала в щеку да напоследок поддала пинка сзади. Жизнь слишком дорогая монета, чтобы разменять ее так дешево, быстро и бездумно.

Матросы вернулись к своим обычным делам под впечатлением от зрелища, которое им пришлось увидеть, двигаясь несколько механически.

Пассажиры занимались тем, что разглядывали далекий берег и ломали голову, что за судьба уготована им за каменистыми склонами.

Наконец каравелла вошла в гавань Сизада, главного города-порта Уан-Мухуггиага.

Открывшаяся взгляду картина кардинально отличалась от происходящего по ту сторону океана. Гавань полнилась судами, вся береговая линия кипела деятельностью. На рынках под открытым небом прилавки ломились от пестрых экзотических товаров. Мальчишки таскали на головах корзины фруктов. На рогожках лежали восхитительные морские раковины. Лотки торговцев были завалены пернатой дичью с таким ярким оперением, что фазан при виде ее устыдился бы своего скудного покрова. На берегу, на высоких шестах висели серебристые шубы из волчьих шкур, штаны из рыжего волка, черные волчьи шапки. Там же стояли клетки со всякими живыми зверушками на продажу: ручными летучими мышами, игривыми лисятами, огромными ящерами на цепях, нашейными амулетами из живых скорпионов с пробками на жалах, украшениями из живых пауков, которые надо носить в хорошо взбитых волосах.

По воде сновали лодчонки, груженные тканями, резными изделиями, пастушьими кнутами, ножами и разным товаром, который предлагался пассажирам крупных судов, стоящих в гавани. Перед рынком по всему берегу занимались кораблестроением: без единого гвоздя собирали крупные пузатые лодки под названием «дхундисы», скрепленные клиньями и просмоленные растительными маслами. В воздухе стоял острый можжевеловый дух, аромат сандалового дерева, кедра и сладкий запах свежей сосны.

Солдат, Голгат и Спэгг сошли с «Крылатой барабульки» на берег. Теперь им пришлось приспосабливаться к земной тверди. Когда ты находишься на борту корабля, и палуба ходит ходуном, поддаваясь накатывающим волнам, привыкаешь балансировать. После этого на суше приходится трудно. Спэгг дважды падал прямо на рынке, чем немало позабавил местных — закутанных по самые уши людей. Каждый раз он поднимался на ноги с большим достоинством и посыпал обидчиков отборными гутрумитскими ругательствами, которые, даже если местный люд их и понимал, не производили ни малейшего впечатления. Кроме того, у Спэгга осталась весьма постыдная привычка внимательно разглядывать руки встречных, буквально поедая их глазами.

— Здесь попадаются неплохие образчики, — поведал он Солдату. — Надо будет прихватить с собой парочку.

— А я думал, что ты торгуешь руками повешенных.

— Ну ты же сам видишь, что здесь собрались одни головорезы и негодяи. Только погляди на их лица. Вот покажи на любого, и я тебе состояние выложу, если он не убил свою бабку за вязанку хвороста.

— Как ты прекрасно информирован. Твои суждения основаны на реальных фактах, — заметил Голгат. — Ты чрезвычайно объективен в своих заключениях.

— Видишь ли, — ответил Спэгг, совершенно не замечая иронии, — матушка научила меня принимать решения, а не на заборе сидеть да по сторонам поплевывать.

— Прекрасно продуманные решения.

— Верно.

— Мудрейшая женщина.

— Мудрее не бывает.

— Жаль, что я не был с ней знаком. Может, мне удалось бы предупредить трагедию.

Спэгг нахмурился:

— Какую еще трагедию?

— Рождение сына.

— Так ты насмехаешься?

— Кто — я? — воскликнул Голгат, приложив руку к сердцу. — Да как ты можешь обвинять своего спутника в такой низости?

— Нет? Ну-ну. А то я уж было подумал…

Солдат не стал ждать продолжения занимательного диалога и отправился разыскивать место для ночлега. Покончив с этим, он намеревался навести справки о местонахождении своей жены.