"Космический патруль" - читать интересную книгу автора (Хайнлайн Роберт)

III. ПО УХАБАМ

На следующее утро Берк сделал вид, что забыл о вчерашней ссоре. Он был даже приветлив и позволил Мэтту первым войти в освежитель. Тем не менее, Мэтт с радостью услышал сигнал на завтрак.

На привычном месте стола 147 не оказалось. Озадаченный, Мэтт пошел вперед и наткнулся на стол с табличкой 147-149, во главе которого сидел курсант Саббателло. Мэтт сел на свободный стул и увидел рядом Пьера Арманда.

– Привет, Пит! – воскликнул он. – Как дела?

– Рад нашей встрече, Мэтт. Думаю, пока неплохо, – в голосе Пьера звучало сомнение.

Мэтт пристально посмотрел на него. Пьер выглядел неважно, казалось, будто кошка протащила его через дырку в полу – эта фраза больше всего понравилась Мэтту. Он собрался было спросить, что с ним случилось, как курсант Саббателло резко постучал по столу.

– По-видимому, джентльмены, – произнес курсант, – кое-кто из вас забыл мой вчерашний совет – не увлекаться едой. Сегодня вас протащат по ухабам. У меня немалый опыт, который говорит, что при этом многие сухопутные космонавты теряют как завтрак, так и остатки собственного достоинства.

Мэтта поразили слова Саббателло. Он только собрался заказать свой обычный обильный завтрак; вместо этого ему пришлось ограничиться стаканом чая и жареными тостами. Взглянув на соседа, он заметил, что Пит не обратил внимания на совет курсанта: он поставил перед собой тарелку с бифштексом, картошкой и яичницей и принялся есть. Если Пит и чувствовал себя неважно, подумал Мэтт, это никак не отразилось на его аппетите.

Курсант Саббателло тоже увидел это. Он наклонился вперед и обратился к Питу.

– Мистер, разве вы не…

– Меня зовут Арманд, сэр, – вежливо ответил Пит, проглотив огромный кусок.

– Мистер Арманд, разве вы не слышали моего предупреждения? Может быть, у вас пищеварение марсианина? Или вы считаете, что я пошутил? Думаете, вас не будет тошнить в невесомости?

– Нет, не будет, сэр.

– Неужели?

– Видите ли, сэр, я с Ганимеда.

– А-а! Прошу извинить меня. Закажите себе еще бифштекс. Как ваши дела?

– В общем-то совсем неплохо, сэр.

– Не стесняйтесь просить о некоторых послаблениях. Уверен, что все поймут положение, в котором вы оказались.

– Спасибо, сэр.

– Мистер Арманд, я говорю совершенно серьезно. Не пытайтесь изображать «железного человека». Это бессмысленно.

Мэтт и Пьер встали из-за стола одновременно.

– Послушай, Пит, теперь я понимаю, почему Оскар нес вчера твой рюкзак. Извини мою глупость.

– Не надо извиняться, – смущенно посмотрел на него Пит.

– Оскар присматривал за мной – я встретил его, когда мы летели со станции Терры.

– Понятно, – кивнул Мэтт. У него было самое смутное представление о маршрутах пассажирских лайнеров, но он знал, что Оскар, прилетевший с Венеры, и Пит, направлявшийся с одной из лун Юпитера, должны были оказаться на искусственном спутнике Земли-станции Терра, – прежде чем прибыть шаттлом на Земную поверхность. Этим и объяснялась дружба двух юношей, родом из самых разных уголков вселенной.

– И как ты себя чувствуешь на Земле? – спросил Мэтт.

Пит заколебался: «По правде говоря, мне кажется, что я пытаюсь идти вперед, погрузившись в песок-плывун до самой шеи. Каждое движение требует неимоверных усилий».

– Господи, неужели тебе так трудно? Какова сила тяготения на поверхности Ганимеда? Треть земной?

– Если быть точным, тридцать два процента земного тяготения, или, по тому как я ощущаю его, здесь все весит в три раза больше, чем дома. Включая меня самого.

– Будто у тебя на плечах сидят еще двое, – кивнул Мэтт.

– Да, похоже. Но хуже всего то, что у меня все время болят ноги. Но это пройдет…

– Конечно!

– …потому что я родился на Земле и потенциально ничуть не слабее отца. У себя на Ганимеде в течение двух последних лет – земных лет – я тренировался на центрифуге. Сейчас я куда сильнее, чем раньше. А вот и Оскар.

Мэтт поздоровался с ним и тут же поспешил к себе в комнату, чтобы позвонить отцу.

Транспортный вертолет доставил Мэтта и еще пятьдесят кандидатов к тому месту, где будут проводиться испытания на способность организма переносить переменное ускорение – на слэнге курсантов это называлось «тащить по ухабам». Испытательная станция была расположена к западу от базы, в горах: для продолжительного свободного падения требовался высокий отвесный обрыв. Вертолет опустился на посадочной площадке, пассажиры вышли и присоединились к толпе остальных кандидатов, прилетевших сюда раньше. Было ясное холодное утро. Воздух на вершине одного из пиков Колорадо казался прозрачным и удивительно свежим. Площадка находилась на уровне, где уже не растут деревья – юношей окружали искривленные ели, упорно борющиеся с ветрами и морозами.

Из строения, расположенного на самом краю отвесного утеса, уходили прямо вниз две стальные фермы. Они походили на фермы открытых лифтов – и одна из них такой и оказалась.

Вторая ферма была направляющей для испытательной кабины во время падения с высоты.

Мэтт наклонился через поручни, ограждающие обрыв, и посмотрел вниз. Нижняя часть стальных ферм исчезала в головокружительной глубине, проходя сквозь крышу строения на дне каньона, в двух тысячах футах от вершины утеса. Мэтт пытался убедить себя, что инженер, построивший все это, разбирался в своем деле. В этот момент кто-то толкнул его локтем в бок.

Он обернулся. Рядом стоял Текс.

– Вот это горка, правда, Мэтт?

– Это самое невероятное преуменьшение, которое мне приходилось слышать, Текс.

Стоящий рядом кандидат обернулся к ним.

– Вы считаете, ребята, что мы будем спускаться по этой штуке? – спросил он.

– Обязательно, – кивнул Текс. – Потом внизу собирают останки, складывают в большую корзинку и поднимают на втором лифте. – А спускается она быстро?

– Ты сам сможешь убедиться через несколько… Эй, смотрите! Вон она!

Серебристая кабина без окон выскользнула внутри одной фермы из верхнего здания и на мгновенье словно замерла. Затем ринулась вниз, стремительно набирая скорость, все быстрее и быстрее, пока не исчезла с кажущейся невероятной быстротой – на самом деле, скорость была двести пятьдесят миль в час, чуть больше ста метров в секунду – в крыше нижнего строения. Мэтт замер, ожидая, что снизу донесется грохот разбившейся кабины. Но вокруг царила полная тишина, и он успокоился.

Через несколько секунд серебристая кабина появилась в нижней части второй фермы. Казалось, она медленно ползет вверх; на самом деле она двигалась все быстрее и в верхней части фермы неслась с поразительной скоростью – и исчезла в верхнем строение рядом с ними.

– Девятая группа! – загремел громкоговоритель позади.

– Это меня вызывают, Мэтт, – вздохнул Текс. – Передай маме, что мои последние слова были о ней. А себе возьми мою коллекцию почтовых марок. – Он пожал руку Мэтту и пошел вместе с группой к кабине.

Кандидат, который говорил с ними, с трудом проглотил слюну; Мэтт увидел, как он побледнел. Внезапно он пошел в направлении девятой группы, но не присоединился к ней, а подошел к курсанту, выстраивавшему группу, и что-то сказал ему. Курсант пожал плечами и знаком разрешил отойти в сторону.

Мэтт почувствовал, что не презирает несчастного кандидата, а скорее жалеет его.

Его испытательная группа выстроилась вслед за девятой.

Их провели в верхнее здание, и курсант, руководивший группой, объяснил суть теста:

– С его помощью будет подвергнута испытанию способность вашего организма переносить переменное ускорение, свободное падение или невесомость, а также резкие изменения в силе тяжести. Вы начнете с ускорения, создающего силу тяжести, втрое превышающую земную, затем, когда кабина начнет опускаться, тяготение полностью исчезнет кабина будет падать с вершины утеса. В нижней части фермы она скользи" вдоль спирали, и ее скорость замедляется, создавая тройную силу тяжести. После остановки кабина перемещается в ту ферму, вдоль которой она будет подниматься. Подъем начнется при ускорении, создающем двойную силу тяжести, после чего подъем замедляется, и кабина останавливается наверху при нормальной силе земного притяжения. На следующем этапе весь цикл повторяется снова, но уже при более высоких величинах ускорения, и так до тех пор, пока не будет выявлена реакция вашего организма. Вопросы?

– Насколько продолжительно будет свободное падение, сэр? – спросил Мэтт.

– Одиннадцать секунд. Мы могли бы увеличить его продолжительность, но для того, чтобы удвоить время свободного падения, требуется высота, превышающая ту, что имеется в нашем распоряжении, в четыре раза. Думаю, и эта высота покажется вам достаточной, – заключил он с мрачной улыбкой.

– Извините, сэр, но что имеется в виду под «выявлением реакции организма»? – послышался чей-то робкий голос.

– Реакция организма может оказаться любой – кровотечение, потеря сознания и тому подобное.

– А это опасно?

– Как вам сказать… Что вообще можно назвать безопасным? – пожал плечами курсант. – Частота вашего пульса, давление крови и другие данные будут передаваться посредством телеметрии на пульт управления. Мы сделаем все, чтобы никто из вас не погиб во время испытаний.

После этого группа последовала вслед за курсантом по коридору, через дверь и внутрь кабины, В ней находились маятниковые сиденья – как и в других машинах, двигающихся с высокой скоростью, – но здесь сиденья отклонялись назад и соответствовали контурам человеческого тела. Кроме того, они были покрыты мягкой обивкой. Кандидаты разместились в сиденьях, пристегнули ремни, и медик закрепил на теле каждого из них датчики, позволяющие передавать на пульт управления телеметрические данные о реакции их организма. Курсант внимательно проверил надежность крепления ремней, затем вышел и вернулся с офицером, который проверил все еще раз. После этого курсант раздал пакеты, прикрепляющиеся ко рту каждого кандидата – чтобы в случае приступа рвоты не обрызгать соседей. Закончив, он спросил:

– Все готовы?

Молчание. Курсант удовлетворенно кивнул, вышел из кабины и закрыл за собой дверь.

Мэтт пожалел, что не остановил его вовремя. Шли секунды, и все оставалось без изменений. Затем кабина как-то наклонилась; на самом деле отклонились сиденья по мере того, как кабина начала набирать скорость.

Затем сиденья вернулись в прежнее положение, но Мэтт почувствовал, насколько тяжелее стало его тело, и понял, что их кружат в центрифуге. Его прижало к спинке сиденья: руки, казалось, налились свинцом, и он не мог пошевелить ими.

Внезапно чувство тяжести исчезло, и тело приподнялось, сдерживаемое пристежными ремнями. Желудок начал куда-то проваливаться. Мэтт судорожно глотнул: завтрак остался на месте. Кто-то закричал: «Мы падаем!» Подобное заявление показалось Мэтту совершенно излишним – это было очевидно.

Он сжал зубы и напрягся, ожидая удара о скалы каньона.

Но удара не было, а его желудок по-прежнему старался выскользнуть из тела. Одиннадцать секунд? Да он уже падает дольше! Неужели что-то случилось? Они продолжали падать.

И тут Мэтт почувствовал, что какая-то сила прижимает его к сиденью. Сила тяжести постепенно увеличивалась, пока он не стал таким же тяжелым, как и перед началом падения.

Исстрадавшийся желудок содрогался в судорожных спазмах, но сила тяжести, выросшая многократно, удерживала внутри ею содержимое.

Тяжесть исчезла, вернулся нормальный вес. В следующее мгновение кабина будто подпрыгнула, и на мгновение вернулось ощущение невесомости, но по чувство продолжалось всего миг; тут же его тело осело на подушки кресла.

Открылась дверь, и в кабину вошел курсант в сопровождении двух санитаров. Кто-то истерично кричал: «Выпустите меня отсюда! Выпустите меня!». Курсант не обратил внимания на кричавшего и прошел к креслу прямо перед Мэттом. Там он наклонился, расстегнул пристяжные ремни, и санитары вынесли тело юноши. Его откинутая назад голова безжизненно свисала вниз. Затем курсант подошел к истерично кричащему кандидату, отстегнул ремни и сделал шаг в сторону. Юноша встал, пошатнулся и с трудом вышел из кабины.

– Кому сменить санитарный пакет?

Несколько человек подняли руки. Курсант быстро раздал новые пакеты и помог закрепить их. С чувством облегчения Мэтт заметил, что его пакет не нуждается в замене.

– Приготовьтесь к пятикратной силе тяжести, – предупредил курсант и заставил каждого из оставшихся в кабине назвать свои имена. Перекличка еще не закончилась, как один из юношей попытался вскочить, дергая ремни, удерживающие его в кресле. Не прекращая переклички, курсант помог ему расстегнуть ремни и сделал жест в сторону открытой двери, потом вышел вслед за ним. Дверь захлопнулась.

Мэтт почувствовал, как его охватывает невыносимое напряжение. Когда растущая сила тяжести снова придавила его, он даже ощутил какое-то облегчение, но только на мгновение, потому что сразу понял: пятикратное увеличение тяготения намного хуже, чем трехкратное. Грудь сдавило железными тисками, он не мог вздохнуть.

Колоссальное давление исчезло – они снова сорвались вниз, и началось падение. На этот раз измученный желудок не выдержал; Мэтт пожалел, что вообще ел во время завтрака.

И они продолжали падать. Освещение в кабине погасло – и кто-то дико закричал. Падая, сотрясаемый приступами рвоты, Мэтт не сомневался, что освещение вышло из строя в результате катастрофы; на этот раз они уж точно разобьются о скалы каньона. Это, однако, почему-то не казалось важным для Мэтта.

Он погрузился в черный водоворот пятикратной силы тяжести, когда кабина замедлила падение, и Мэтт понял, что уцелел и на этот раз. Эта мысль не принесла облегчения – все его внимание было сконцентрировано на том, чтобы вздохнуть грудью, зажатой в чудовищных тисках. Подъем к вершине утеса – сначала при двукратной силе тяжести, потом при нормальной – показался ему легкой прогулкой, если не считать того момента, когда перед самой остановкой снова на мгновение наступила невесомость и пустой желудок запротестовал.

В кабине вспыхнул свет, и через открывшуюся дверь снова вошел курсант. Его взгляд остановился на юноше, сидевшем рядом с Мэттом. Лицо юноши было залито кровью, струившейся из носа и ушей. Кандидат посмотрел на подошедшего курсанта и махнул рукой, будто уговаривая его отойти.

– Я могу выдержать это, – запротестовал он едва слышно.

– Пусть продолжают тесты.

– Конечно, сможете, – ответил курсант неожиданно мягким голосом, – но не сегодня. Не расстраивайтесь, – добавил он, – это не значит, что вы потерпели неудачу.

Курсант осмотрел остальных, затем позвал офицера. Они посоветовались о чем-то шепотом, и еще один юноша был наполовину вынесен, наполовину выведен из кабины.

– Кому нужны новые санитарные пакеты? – спросил курсант.

– Мне, – произнес Мэтт слабым голосом. Ему быстро заменили пакет, и Мэтт дал себе слово больше никогда не есть за завтраком жареный хлеб, размоченный в молоке.

– Семикратная сила тяжести! – объявил курсант. – Кто хочет – может отказаться, остальным приготовиться, – и он снова начал перекличку. Мэтт приготовился отказаться, но услышал, к своему удивлению, как сказал «готов», когда курсант назвал его фамилию. Курсант вышел из кабины и закрыл дверь до того, как Мэтт решил передумать. Теперь в кабине осталось всего шестеро.

Когда сила тяжести постепенно увеличилась в семь раз, Мэтту показалось, что освещение в кабине снова погасло. Теперь его тело весило тысячу фунтов. Но как только кабина сорвалась вниз с вершины утеса, внутри стало светло; Мэтт понял, что на мгновение потерял сознание.

На этот раз он решил считать секунды, чтобы определить продолжительность падения и избавиться от пугающего чувства бесконечной невесомости, но не сумел оправиться после колоссальной нагрузки. Даже боль в желудке казалась какой-то далекой. Падаем… падаем…

Снова гигантская рука сжала грудь, вытеснила кровь из мозга и погасила свет. На этот раз окончательно…

– Как вы чувствуете себя? – Мэтт открыл глаза и увидел, как все перед ним двоится. Он с трудом понял, что над ним склонился курсант. Мэтт попытался ответить. Курсант исчез: он почувствовал, что его подняли и несут.

Кто– то вытер его лицо прохладным влажным полотенцем.

Мэтт сел и увидел медсестру, стоящую рядом.

– С вами все в порядке, – приветливо сказала девушка. – Держите это, пока не остановится кровотечение из носа, – и дала ему полотенце. – Хотите встать?

– Да, спасибо.

– Обопритесь на меня. Выйдем на свежий воздух.

Сидя на поляне под яркими лучами солнца, Мэтт прижимал к лицу влажное полотенце и чувствовал, что к нему возвращаются силы. От края утеса, огороженного поручнями, доносились взволнованные голоса всякий раз, когда серебристая кабина устремлялась вниз. Он сидел, наслаждаясь солнечным теплом, и думал, стоит ли стремиться к карьере офицера Космической Патрульной Службы.

– Эй, Мэтт! – Он открыл глаза. Перед ним стоял Текс, бледный и не слишком в себе уверенный. На груди его комбинезона виднелось пятно крови. – А, это ты, Текс. Значит, и тебе досталось.

– Да уж это точно.

– При скольких «джи»?

– При семи.

– И мне тоже. Что ты думаешь обо всем этом?

– Да не знаю… – Текс заколебался. – Жаль, что мой дядя Боди не пробовал такого. Думаю, он не стал бы постоянно рассказывать о том, как он однажды схватился с гризли.

Во время обеда стол оказался наполовину пустым. Мэтт думал о тех, кто отсеялся – что они чувствовали – разочарование или облегчение?

Он был голоден, но ел мало, так как знал, что их ждет после обеда – первое знакомство с ракетными полетами. Мэтт ожидал этого этапа испытаний с нетерпением. Полет в космос!

Непродолжительный, но все-таки настоящий космический полет.

Он старался убедить себя, что, даже если не выдержит испытаний, уже то, что он совершит полет в космос, стоит затраченных усилий. Впрочем, теперь Мэн не был в этом уверен – прогулка «по ухабам» изменила его точку зрения на профессию космонавта. У него появилось новое, хотя и мрачное уважение к ускорению, и он больше не считал боязнь невесомости чем-то забавным; наоборот, его не покидали сомнения, сумеет ли он когда-нибудь привыкнуть к невесомости. Ему было известно, что некоторые никогда не могли к ней привыкнуть.

Его группе надлежало прибыть на космодром в Санта-Барбаре в половине третьего. Оставался еще час – целый длинный, бесконечный час, в течение которого ему оставалось только волноваться и беспокоиться. Наконец подошло время спуститься вниз, выстроиться, ответить на перекличке и отправиться к космодрому по двигающейся дорожке.

Курсант, руководивший их группой, вывел юношей на поверхность прямо в бетонный окоп глубиной фута в четыре. Глаза Мэтта невольно сощурились от яркого солнечного света.

Беспокойство исчезло; ему не терпелось взлететь в космос. С каждой стороны траншеи, примерно в двухстах ярдах, стояли учебные ракеты, выстроившиеся рядами как гигантские рождественские свечи, опирающиеся на хвостовые стабилизаторы с острыми носами, устремленными в небо.

– Если случится что-нибудь непредвиденное, – предупредил их курсант, – немедленно ложитесь на дно траншеи. Ни в коем случае не проявляйте любопытства – меня специально попросили предупредить вас об этом.

Полет будет непродолжительным – всего девять минут, причем первые полторы минуты при включенных тяговых двигателях. Вам покажется, что сила тяжести около трех «джи», однако на самом деле ускорение будет равняться всего двойной силе тяжести, потому что мы все еще близко к Земле.

Через девяносто секунд двигатели включатся, и ракетный корабль будет двигаться со скоростью мили в секунду. В течение еще трех минут корабль продолжит движение по инерции и поднимется еще на сто миль, достигнув, таким образом, высоты в сто пятьдесят миль. Затем начнется падение на Землю в течение еще трех минут, торможение с помощью включенных ракетных двигателей и приземление на исходе девятой минуты.

Посадка летательного аппарата без помощи крыльев, позволяющих управлять полетом, на планете с такой значительной силой тяжести, как Земля, – дело непростое. Она будет осуществляться автоматически, но в кабине ракетного корабля будет находиться пилот, постоянно сверяющий процесс полета и приземления с разработанным планом. В случае необходимости он может принять управление на себя. Вопросы?

– Это – космические корабли с атомными двигателями? – спросил кто-то.

Курсант фыркнул: «Такие малютки? Нет, они работают на обычном ракетном топливе – это ясно по их конструкции. Двигатели этих кораблей питаются одноатомным водородом. Эти корабли очень похожи на первые большие ракеты, построенные людьми; исключением является только переменная тяга, так что пилоту и пассажирам не угрожает опасность быть раздавленными растущей силой тяжести при изменении массы корабля».

С башни управления полетами взлетела зеленая сигнальная ракета.

– Следите за вторым кораблем от конца, в северном ряду, – дал совет курсант.

У основания вертикально стоящего корабля внезапно вспыхнуло яркое оранжевое пламя, ослепительное, как солнце.

«Смотрите, он взлетает!» – послышался чей-то возглас.

Корабль оторвался от поверхности космодрома и начал величественно подниматься на столбе бушующего пламени. Грохот работающего ракетного двигателя достиг Мэтта и, казалось, физически надавил на него. Шум напоминал рев гигантской паяльной лампы. На вершине контрольной башни мигнул прожектор, и корабль продолжил свой полет: все выше и выше, с плавным ускорением – настолько плавным, что было трудно понять, насколько велика его скорость; через несколько секунд, однако, рев двигателя затих в вышине. Мэтт смотрел теперь прямо в зенит, следя за уменьшающимся искусственным солнцем.

И вот корабль исчез. Мэтт закрыл рот и начал отворачиваться в сторону, так как его внимание привлек ледяной белый след, оставленный кораблем, прорезающим стратосферу. Под воздействием ветров, постоянно бушующих на такой высоте, этот след, похожий на змею, извивался и рассеивался.

– Все! – послышалась команда курсанта. – У нас нет времени ждать его приземления.

Следуя за курсантом, они спустились вниз, прошли вдоль подземного коридора и вошли в кабину лифта, который поднял их к поверхности и продолжал подъем на выдвинувшемся вверх гидравлическом стержне. Кабина лифта остановилась у борта космического корабля. Мэтт с изумлением увидел, насколько огромен корабль.

Дверца в борту корабля откинулась наподобие подъемного моста, кандидаты прошли по нему внутрь корабля: курсант поднял дверцу-мост и закрыл ее, потом спустился вниз в опустевшем лифте.

Они оказались в коническом помещении. Над их головами в своем кресле полулежал пилот. На полу помещения, вокруг них, располагались кресла для пассажиров.

– Размещайтесь в креслах! – скомандовал пилот. – И сразу пристегивайтесь ремнями.

Десять юношей, толкая друг друга, устремились к креслам, но вдруг один из них остановился, заколебался и поднял голову к пилоту.

– Э-э, мистер! – произнес он.

– В чем дело? Занимайте кресло и застегните ремни.

– Я передумал и решил остаться на Земле.

Пилот произнес несколько фраз, не входящих в состав изысканного офицерского лексикона, потом повернулся к пульту управления.

– Башня! Заберите одного пассажира из номера 19.

Он выслушал ответ и рявкнул: «У нас нет времени менять план полета. Пошлите взамен массу.» – Пилот бросил в сторону одиноко стоящего юноши: «Какой у вас вес?»

– Э-э, сто тридцать два фунта, сэр.

– Сто тридцать два фунта, и побыстрее! – произнес пилот в микрофон. Повернувшись к юноше, он произнес: «А вы поспешите уйти с корабля, потому что, если из-за вас у меня сорвется время взлета, я сверну вам шею!»

Через несколько мгновений открылся люк, и внутрь корабля вбежали три курсанта. Двое несли мешки с песком, третий держал в руках свинцовые бруски. Они быстро уложили мешки на кресло и закрепили бруски на его ручках.

– Сто тридцать два фунта! – объявил один из курсантов.

– Теперь вон с моего корабля! – огрызнулся пилот и повернулся к щиту управления.

– Не злись, Гарри, предохранители сгорят, – посоветовал курсант пилоту. Изумленный Мэтт не верил своим ушам, потом пришел к выводу, что пилот корабля – тоже курсант. Тройка вышла наружу, и люк захлопнулся. Юноша, который решил отказаться от полета, ушел вместе с ними.

– Приготовиться к взлету! – скомандовал пилот и внимательно осмотрел пассажиров.

– Пассажиры на местах и пристегнуты ремнями, – произнес он в микрофон, обращаясь к башне управления полетами. – Этот проклятый лифт отошел от корабля?

Наступила тишина. Шли секунды. Вдруг корабль вздрогнул.

Рев, такой низкий по тону, что находился едва ли не за пределами слышимости человеческого уха, донесся снизу, болезненно отразившись в голове Мэтта. На мгновение он почувствовал, как его придавило к сиденью, тут же это ощущение прошло, и в следующую секунду на него обрушилась сила тяжести.

Мэтт с радостью отметил, что тройная сила тяжести уже не влияет на него так сильно – может быть, потому, что он полулежал, откинувшись на спину. Полторы минуты работы двигателя тянулись очень долго: слышен был лишь рев раскаленных газов, вырывающихся из дюз корабля, и через иллюминатор над головой пилота виднелся кусочек неба.

Было видно, однако, что небо становится все темнее. Вот оно превратилось в пурпурное и прямо на глазах почернело.

Зачарованным взглядом Мэтт увидел появившиеся на небе звезды.

– Приготовиться к невесомости! – донесся голос пилота из громкоговорителя. – Под головными подушками лежат санитарные пакеты. Если сомневаетесь в себе, приготовьте их заранее. Я не собираюсь соскребать с палубы вашу блевотину.

Мэтт сунул странно потяжелевшие пальцы под подушку и достал санитарный пакет. Рев двигателя затих, и вместе с прекратившейся тягой исчезла сила, прижимавшая их к подушкам сидений. Пилот расстегнул ремни и повис в воздухе, глядя сверху на кандидатов.

– А теперь слушайте, парни. У нас шесть минут невесомости. Можете отстегнуть ремни – по два человека – и подняться сюда, чтобы осмотреться. Но предупреждаю – держитесь за поручни. Если я замечу кого-нибудь, повисшего в воздухе или решившего позабавиться, тут же помечу себе и сообщу на базу. – Он ткнул пальцем в сторону одного юноши. – Вот вы. И тот, что рядом.

«Тем, что рядом» оказался Мэтт. Его желудок не переставал давать знать о себе, юноша чувствовал себя ужасно, и ему совсем не хотелось воспользоваться предложенной привилегией, но на карту была поставлена его гордость. Он стиснул зубы, проглотил слюну, заполнившую рот, и расстегнул ремни.

Освободившись, он поднялся вверх, держась одной рукой за ремень, и попытался сориентироваться. Было как-то странно и неприятно оказаться в обстановке, где нет ни верха, ни низа: все плыло у него перед глазами.

– Поторопитесь, ребята! – послышался голос пилота. – Иначе упустите свою очередь!

– Поднимаюсь, сэр!

– Подождите, дайте мне развернуть корабль.

Пилот отключил гироскопы и привел в действие прецессионный маховик. Корабль повернулся вверх дюзами. К тому времени, когда Мэтт успел добраться до пульта управления, двигаясь подобно старой и очень осторожной обезьяне, нос ракетного корабля был направлен в сторону Земли.

Мэтт прильнул к иллюминатору и посмотрел на земную поверхность, расположенную на расстоянии ста миль от него и медленно удаляющуюся. Зеленые и коричневые цвета на ней казались выцветшими и невыразительными по сравнению с ослепительной белизной облаков. Слева и справа виднелось иссиня-черное небо, усыпанное звездами.

– Прямо под нами находится база, – заметил пилот. – Если присмотритесь, увидите Хэйуорт Холл, вернее, его тень.

Направление, которое указывал пилот, не было для Мэтта «прямо под нами», скорее, оно казалось просто снаружи – чувство ориентации у Мэтта отсутствовало. Это беспокоило его.

– А вон там – видите? – кратер, где раньше был расположен Денвер. Теперь взгляните на юг – темная полоса, вернее, темно-коричневая, – это Техас; рядом заметен Мексиканский залив.

– Отсюда виден Де-Мойн, сэр? – спросил Мэтт.

– Его трудно разглядеть. Вон там – найдите место, где Миссури впадает в Миссисипи, и поднимайтесь вверх. Вот это темное пятно – Омаха и Каунсил Блаффс. Де-Мойн где-то между ними, недалеко от горизонта.

Мэтт напряг зрение, стараясь найти свой родной город.

Он не был уверен, что увидел Де-Мойн, однако отчетливо заметил край Земли как изгибающуюся дугу горизонта; несомненно, он наглядно убедился, что Земля – круглая.

– Достаточно, – скомандовал пилот. – Возвращайтесь в свои кресла. Следующая пара!

Мэтт был рад, что пристяжные ремни снова надежно удерживали его в кресле. Оставшиеся четыре минуты тянулись бесконечно; он примирился с тем, что, по-видимому, никогда не совладает с космической болезнью, вызванной состоянием невесомости. Наконец пилот послал обратно последнюю пару, развернул корабль дюзами в сторону Земли и произнес в микрофон:

– Приготовиться к перегрузке – будем спускаться к Земле хвостом вперед!

Благословенная тяжесть придавила Мэтта к сиденью, и его желудок перестал протестовать. Девяносто секунд торможения казались намного продолжительнее, чем полторы минуты ускорения. Мэтта охватило пугающее чувство – он знал, что Земля мчится им навстречу, а он не мог видеть ее. Наконец Мэтт ощутил легкий толчок, и его вес внезапно стал нормальным.

– Совершили посадку! – объявил пилот. – Мы на поверхности, и никто не пострадал. Отстегивайтесь, парни.

Скоро подъехал грузовик, из которого выдвинулась телескопическая лестница, и юноши спустились вниз. За ними последовал пилот. На обратном пути им встретился огромный трактор, направляющийся к ракетному кораблю. Водитель высунул голову из кабины и крикнул пилоту:

– Эй, Гарри! Ты почему не приземлился в Канзасе?

– Радуйся этому: представь, сколько времени тебе пришлось бы ехать за кораблем в Канзас, – огрызнулся пилот.

До ужина у Мэтта было еще много времени, и он решил вернуться в траншею, из которой они следили за взлетом первого корабля. Ему хотелось увидеть посадку ракетного корабля на столбе раскаленного пламени. Мэтту приходилось наблюдать за приземлением пассажирских стратосферных ракет, планирующих к посадочной площадке на крыльях, но он еще ни разу не видел посадки ракетного корабля.

Едва Мэтт нашел удобное место в бетонной траншее, как послышался взволнованный крик – на посадку заходил ракетный корабль. Сначала это был огненный шар высоко в небе: шар увеличивался в размере и превратился в огненный столб, растущий впереди ракетного корабля. Языки пламени лизнули землю, корабль застыл, подобно балетному танцору, и плавно опустился на поверхность. Корабль совершил посадку.

Мэтт повернулся к кандидату, стоящему рядом.

– Сколько времени до следующей посадки?

– Они приземляются каждые пять минут. Оставайся на месте и все увидишь.

Через пару минут в небо поднялась зеленая сигнальная ракета. Мэтт оглянулся по сторонам, пытаясь увидеть взлетающий корабль, как вдруг чей-то крик заставил его обернуться.

В небе снова появился растущий огненный шар.

Невероятно, но шар продолжал расти. Мэтт застыл, не в силах двинуться с места. Из громкоговорителей донеслась громкая команда:

– Лечь, всем немедленно лечь!

Прежде чем Мэтт заставил себя выполнить команду, кто-то повалил его на дно бетонной траншеи.

Раздался резкий удар, за которым последовал оглушительный грохот взрыва. У Мэтта перехватило дыхание.

Он сел и осмотрелся. Курсант, стоящий рядом с ним, осторожно наблюдал через парапет траншеи.

– Господи боже мой, – услышал Мэтт ею шепот.

– Что случилось?

– Корабль разбился. Все погибли. – Курсант увидел его, казалось, впервые. – Быстро возвращайтесь к себе, – резко скомандовал он.

– Но как это произошло?

– Не ваше дело – сейчас не время для праздных разговоров. – Курсант пошел по траншее, выгоняя из нее зрителей.