"ИОВ, ИЛИ ОСМЕЯНИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ" - читать интересную книгу автора (Хайнлайн Роберт)

23

Естественно, в конце концов я появился в офисе Петра у врат Иуды, однако сначала изрядно порыскал по небесам. По совету Хейзел, прежде всего я вернулся к вратам Эшера и нашел кооператив «Отыщи своих друзей и любимых».

– Святой Алек, ангелы не выдают ложной информации, и материалы, которыми они располагают, – надежны. Но вполне возможно, что какие-то источники информации они могут пропустить, и, на мой взгляд, они искали не так тщательно, как сделал бы ты сам, взявшись за это дело лично – ангелы они и есть ангелы. Марджи может числиться здесь под девичьей фамилией.

– Я им ее и дал.

– О! Я думала, ты просил искать ее как Марджи Грэхем?

– Нет. Может, мне снова сходить к ним?

– Нет. Пока нет. Но если придется – не обращайся в то же справочное бюро. Иди прямо в офис святого Петра. Там к тебе отнесутся внимательнее, у них ведь работают люди, а не ангелы.

– Годится!

– Да. Но сначала попытайся получить ответ в «Отыщи своих друзей и любимых». Это не бюрократическое учреждение, это кооператив, созданный добровольцами, среди которых большинство – люди, для которых это дело действительно интересно и важно. Именно с их помощью Стив нашел меня после того, как его убили. Он не знал моей фамилии, я ею и сама-то много лет не пользовалась. Не знал даты и места смерти. Но маленькая пожилая леди из «Отыщи своих друзей» перебирала всех Хейзел, пока Стив не воскликнул: «В яблочко!» А если бы он просто сверился в главном справочном управлении у святого Петра, ему бы ответили: «Данных недостаточно; идентифицировать невозможно». – Хейзел улыбнулась и продолжала: – А кооператив работает с выдумкой. Они свели меня с Люком, хотя мы даже не были с ним знакомы при жизни. Когда я тут устала от безделья, то решила, что мне невредно заиметь маленький ресторанчик – великолепная возможность знакомиться с людьми и приобретать друзей. Тогда я обратилась в кооператив, они перебрали на компьютере всех поваров и после долгих поисков обнаружили Люка. С ним мы основали совместное предприятие и открыли «Священную корову». Потом мы нашли Альберта.

Хейзел, как и Кейти Фарнсуорт, принадлежала к числу женщин, которые излечивают вас самим фактом своего присутствия. И она практична, как практична моя собственная Маленькая Жемчужинка. Она предложила постирать мою грязную одежду и, пока сохло выстиранное, одолжила мне халат, который носит Стив. Она же нашла зеркало и кусок мыла, чтобы я сбрил наконец свою пятидневную (семилетнюю?) щетину. Мое единственное лезвие теперь уже состояло в родстве скорее с пилой, чем с ножом, но получасовая терпеливая правка на внутренней поверхности стакана (этому я научился в семинарии) вернула ему временную пригодность.

Но теперь мне требовалось настоящее бритье, хотя я и брился – вернее, пытался бриться – всего лишь пару часов назад. Я не знаю, сколько времени ушло на всю эту гонку… но знаю, что брился за это время четыре раза… холодной водой, дважды без мыла и однажды по методу Брайля – без зеркала. Для нас, вознесенных во плоти, были установлены канализация и водопровод, но вряд ли они соответствовали американским стандартам по качеству. Что не так уж и удивительно, поскольку ангелам канализация ни к чему, а основная масса спасенных имеет мало или даже никакого опыта обращения с квартирными сортирами.

Люди, руководящие кооперативом, оказались именно такими доброжелательными, как говорила Хейзел (уверен, что мое сияние к этому не имело никакого отношения), но ничего из того, что мы раскопали, не дало ключа к отысканию Маргреты, несмотря на терпеливый компьютерный поиск по всем параметрам, которые мне удалось припомнить.

Я поблагодарил их, благословил и отправился прямиком к вратам Иуды, то есть через все небеса – тысяча триста двадцать миль. В пути я остановился только один раз на Площади Трона ради удовольствия съесть райский гамбургер Люка и выпить чашку самого лучшего во всем Новом Иерусалиме кофе, а также чтобы выслушать несколько ободряющих слов Хейзел. И с новыми силами продолжил свое утомительное путешествие.

Всенебесное справочное управление занимает два колоссальных дворца справа от врат, как войдешь – прямо за углом. Первый, поменьше, предназначен для приема тех, кто родился до появления Христа; второй – для тех, кто родился позже. В нем же находится и офис святого Петра, расположенный в торцовой части на втором этаже. Я направился прямо туда.

Табличка на большой двустворчатой двери гласила: «Святой Петр. Входите», что я и сделал. Но попал не в офис – за дверью оказалась приемная, способная вместить большой центральный вокзал Нью-Йорка. Я прошел через турникет, вытянув из специальной прорези талончик, и механический голос произнес: «Благодарим вас, пожалуйста, садитесь и ждите вызова».

Мой талончик имел номер 2013, и в зале было тесновато. Оглядываясь по сторонам в поисках свободного местечка, я пришел к выводу, что мне придется побриться по меньшей мере еще раз, прежде чем подойдет моя очередь.

Я искал себе место, когда какая-то монахиня подплыла ко мне и присела в легком реверансе.

– Святой человек, не могу ли я быть вам полезной?

Я мало что знал об одеяниях различных женских орденов католической церкви, а потому не мог определить, к какому ордену она принадлежит. Одета она была, я бы сказал, типично – длинное черное одеяние, из-под которого виднелись только ступни ног и кисти рук, нечто вроде белой накрахмаленной накидки, закрывавшей грудь, шею и даже уши, и черный капюшон, делавший ее голову похожей на голову сфинкса. На шее висели очень крупные четки, лицо спокойное, из тех, по которым почти невозможно судить о возрасте; его украшало перекошенное пенсне. Ну и, конечно, сияние над головой.

Больше всего на меня подействовал сам факт ее присутствия здесь. Она явилась первым доказательством того, что паписты тоже могут спастись. В семинарии мы, бывало, спорили об этом по ночам до хрипоты… хотя официальная позиция моей церкви состояла в том, что они, конечно, могут спастись, если верят столь же горячо, как мы, и возрождены в Иисусе. Я решил спросить монахиню как-нибудь, где и когда она была возрождена. Это, подумал я, вероятно, весьма любопытная история.

– Ох, спасибо, сестра, – сказал я, – вы очень любезны. Да, вы можете мне помочь, вернее, я надеюсь, что сможете. Я – Александр Хергенсхаймер и пытаюсь разыскать свою жену. Ведь именно здесь можно навести справки, не так ли? Я тут недавно.

– Да, святой Александр, это здесь. Но вы ведь хотите повидаться со святым Петром, не правда ли?

– Да, я был бы рад выразить ему свое почтение. Если, конечно, он не слишком занят.

– Я уверена, что он захочет с вами повидаться, святой отец. Разрешите, я обращусь к старшей сестре? – Она взяла крест, висевший на ее четках, и что-то шепнула в него, а затем взглянула на меня. – Пишется Х-Е-Р-Г-Е-Н-С-Х-А-Й-М-Е-Р, святой Александр?

– Все правильно, сестра.

Она опять что-то шепнула в свои четки. Затем снова обратилась ко мне:

– Старшую сестру зовут Мари-Шарль, она секретарь святого Петра. Я же его помощница и девочка на побегушках. – Она улыбнулась. – Сестра Мэри-Роз.

– Очень рад с вами познакомиться, сестра Мэри Роз. Расскажите о себе. К какому ордену вы принадлежите?

– К доминиканскому, святой отец. При жизни я была госпитальным администратором во Франкфурте, Германия. Здесь, где нет нужды в больничных услугах, я занимаюсь этой работой, так как мне нравится иметь дело с людьми. Не угодно ли вам пройти со мной, сэр?

Толпа расступилась перед нами, как воды Чермного моря 94, – то ли в знак почтения к монахине, то ли из-за моего огромного сияния, судить не берусь – может быть, и то и другое. Сестра провела меня к боковой двери, где не было никакой таблички, и я очутился в кабинете ее начальницы – сестры Мари-Шарль. Это была высокая монахиня, ростом не ниже меня, и очень красивая, а если точнее, то слово «прелестная» подошло бы лучше. Она казалась моложе своей помощницы… но разве в этих монахинях разберешься? Мари-Шарль сидела за огромным письменным столом, заваленным папками; старинный «Ундервуд» стоял на выдвинутой из стола полке. Сестра быстро встала, взглянула на меня и сделала тот же странный реверанс.

– Приветствую вас, святой Александр! Весьма польщены. Святой Петр скоро примет вас. Не угодно ли присесть? Стакан вина? Кока-колы?

– Знаете, я бы с удовольствием выпил кока-колы. Не пробовал ее с тех пор, как покинул Землю.

– Кока-кола будет незамедлительно. – Она улыбнулась. – Я выдам вам наш маленький секрет: кока-кола – единственная слабость святого Петра. Мы всегда держим ее на льду для него.

Прямо из воздуха над столом Мари-Шарль раздался голос – сильный, резонирующий баритон, из тех, что, как мне кажется, должны принадлежать настоящему проповеднику – голос, напомнивший мне «библейского» Барнаби, да будет благословенно имя его.

– Я тебя слышал, Чарли. Пусть пьет свою кока-колу здесь. Я уже освободился.

– Опять подслушиваете, босс?

– Не груби, девочка. И захвати бутылку для меня.

Едва я показался в дверях, как святой Петр поднялся и направился ко мне, протянув для пожатия руку. В курсе истории церкви меня учили, что святой Петр умер в возрасте девяноста лет. Или был казнен (распят?) римлянами, если это правда. (Профессия проповедника всегда считалась делом рискованным, но во времена Петра она была столь же опасной, как в наши дни должность взводного сержанта морской пехоты.) Этот же крепкий здоровяк выглядел на шестьдесят, ну от силы на семьдесят; он явно иного бывал на свежем воздухе, отлично загорел, на сожженной солнцем коже выделялись глубокие морщины. Волосы и борода были такими густыми, что, казалось, к ним никогда не прикасалась бритва. Шевелюру словно забрызгало сединой, которой, впрочем, было не так-то много. К своему удивлению, я обнаружил, что в прошлом он, видимо, был рыжим. Был он очень мускулист и широкоплеч, с большими мозолистыми ладонями – что я почувствовал, когда он пожал мне руку. Святой Петр носил сандалии, коричневую рясу из грубой шерсти и такое же, как и у меня, сияние. В гриве его великолепных волос почти терялась миниатюрная кокетливая шапочка.

Мне он понравился с первого взгляда.

Он подвел меня к удобному креслу, стоявшему почти рядом с его рабочим столом, и усадил меня, а уже потом сел сам. Сестра Мари-Шарль стояла за нашими спинами, держа поднос с двумя бутылками кока-колы обычной для Земли формы и куда более редкими там стаканами для коки (я уж годы их не видел), похожими на тюльпаны, с торговой маркой. У меня мелькнула мысль, что было бы интересно узнать, кто купил право на производство таких стаканов на небесах и как тут вообще ведутся дела подобного рода.

– Спасибо, Чарли, – сказал святой Петр. – Никаких вызовов не принимать.

– Даже если…

– Дурочку не валяй. Беги! – Он повернулся ко мне. – Александр, я стараюсь принимать каждого новоприбывшего святого лично. Но тебя я как-то пропустил.

– Я прибыл с большой толпой, святой Петр. В день Второго пришествия. И не через эти ворота. Через Эшер.

– Тогда понятно. Это был сумасшедший день, и мы еще не полностью пришли в себя. Но святого обязаны были проводить через Центральные врата… в сопровождении двадцати четырех ангелов и двух трубачей. Мне придется заняться этим случаем лично.

– Если говорить правду, святой Петр, – быстро вставил я, – то не думаю, что я святой. Однако от этого великолепного сияния я отделаться не могу.

Он покачал головой:

– Нет, ты святой, это точно. И не позволяй сомнениям бередить твою душу – святой никогда не знает, что он свят, ему об этом приходится сообщать. Это такой священный парадокс – никто из тех, кто думает, что свят, таковым не является. Да что там! Когда я попал сюда и мне вручили ключи и сказали, что я отвечаю за Врата, я этому просто не повеял. Подумал, что Мастер подшучивает надо мной в отместку за те шуточки, которые я отпускал на его счет в те дни, когда мы все гастролировали на берегах моря Галилейского. О нет! Он был совершенно серьезен. Рабби Симон бар Иона – старый рыбак – ушел навсегда и стал святым Петром. Так же как ты, святой Александр, нравится тебе это или нет. Через какое-то время ты с этим смиришься. – Он похлопал по толстой папке, лежавшей на его столе. – Я прочел все отчеты о тебе. И никаких сомнений в твоей святости быть не может. Просматривая папку, я вспомнил твой процесс. В качестве «адвоката дьявола» против тебя выступал Фома Аквинский; он потом подошел ко мне и сказал, что его атака была чистой проформой, ибо в его душе нет и капли сомнения, что ты полностью соответствуешь. Скажи мне, во время первого чуда – испытания огнем – твоя вера не поколебалась ни на мгновение?

– Боюсь, поколебалась. Недаром у меня вскочил волдырь.

Святой Петр рявкнул:

– Один-единственный разнесчастный волдырчик! И ты еще думаешь, что ты не годишься! Сынок, да если бы святая Жанна была столь же стойкой в вере, как ты, она погасила бы пламя, которое терзало ее. Я знаю о…

Голос Мари-Шарль объявил:

– Жена святого Александра прибыла.

– Введи ее! – А мне шепнул: – Доскажу эту историю потом.

Я едва расслышал его слова: мое сердце готово было разорваться.

Дверь открылась, и вошла… Абигайль.

Не знаю, как описать следующие несколько минут. Рвущее сердце разочарование, смешанное со стыдом – вот все, что я могу сказать.

Абигайль поглядела на меня и сурово сказала:

– Александр, как тебе пришло в голову напялить это чудовищное сияние? Немедленно сними его!

Святой Петр загремел:

– Дочь моя, не очень-то распространяйся; ведь ты находишься в моем личном кабинете. И не имеешь права так разговаривать со святым Александром!

Абигайль перевела взгляд на него и наморщила нос.

– Это его–то вы называете святым? А ваша матушка не учила вас, что следует вставать в присутствии леди? Или святые не должны соблюдать элементарные правила вежливости?

– Я всегда встаю в присутствии леди! Дочь моя, тебе следует разговаривать со мной с большим почтением. И будь добра обращаться к мужу с тем уважением, которое жена обязана проявлять к мужу.

– Он мне не муж!

– А? – Святой Петр перевел взор на меня, потом опять на Абигайль. – Объяснись.

– Иисус сказал: «Ибо в воскресении не женятся, не выходят замуж, но пребывают как Ангелы Божии на небесах» 95. Вот как! И то же самое повторил в Евангелии от Марка в главе двенадцатой, стих двадцать третий 96.

– Да, – согласился святой Петр, – я сам слышал, как он это говорил. Саддукеям 97. Согласно этому правилу ты ему больше не жена.

– Да! Аллилуйя!! Я многие годы ждала, когда же отделаюсь от этого олуха, отделаюсь, не согрешив при этом.

– Насчет последнего я не очень-то уверен. Но даже если ты ему не жена, это не избавляет тебя от необходимости говорить с этим святым, который когда-то был твоим мужем, вежливо, – Петр опять повернулся ко мне.

– Ты хочешь, чтобы она тут осталась?

– Я? Нет! Нет! Это ошибка!

– Видимо, так. Дочь моя, ты можешь удалиться.

– Ну уж нет! Добираясь сюда по необходимости, я припомнила многое из того, что хотела бы сказать вам. Я навидалась такого безобразия! Как же так… ничуть не стыдясь…

– Дочь, я призываю тебя удалиться. Уйдешь сама, собственными ножками? Или мне позвать парочку крепких ангелов и велеть им вышвырнуть тебя за двери?

– Ничего себе обращение!!! Я только хочу сказать…

– Ничего ты не скажешь!

– Ишь ты, будто я не имею права высказываться, как все остальные…

– Но не в моем кабинете. Сестра Мари-Шарль!

– Да, сэр?

– Ты еще помнишь приемы дзюдо, которым тебя обучали во времена твоей работы в полиции Детройта?

– Конечно.

– Тогда убери отсюда эту базарную тетку!

Высокая монахиня усмехнулась и поплевала на ладони. То, что случилось, произошло так быстро, что я не могу связно описать ход событий. Но Абигайль исчезла мгновенно.

Святой Петр сел в кресло, вздохнул и взял свой стакан с кокой.

– Эта женщина вывела бы из себя даже Иова. И долго ты был на ней женат?

– Гм… чуть больше тысячи лет.

– Понял. А зачем ты тогда за ней посылал?

– Да не посылал я вовсе! Во всяком случае, не намеревался, – и я начал сбивчиво объяснять суть дела.

Петр остановил меня:

– Ну конечно! Так почему же ты сразу не сказал, что разыскиваешь свою наложницу? Ты ввел в заблуждение Мэри-Роз. Да, я понимаю, кого ты имел в виду, – ту zaftig shiksa 98, которая фигурирует в последней части твоего личного дела. Мне она показалась очень славной девушкой. Так это ее ты ищешь?

– Да, разумеется. В день, когда раздался звук трубы и глас, мы были вместе. Но смерч, настоящий канзасский смерч, был так страшен, что нас разнесло в разные стороны.

– Ты уже интересовался ею. Запрос поступил из справочного бюро у Реки.

– Так точно.

– Александр, этот запрос и есть последняя запись в твоем досье. Я могу снова приказать провести розыск… но должен предупредить, что следствием явится лишь подтверждение того, что сказано тебе раньше. Ответ будет тот же: здесь ее нет. – Он встал, подошел ко мне и положил руку на мое плечо. – Это трагедия, повторение которой я видел бесчисленное множество раз. Любящие, уверенные в том, что, воскреснув, остаются вместе… Однако один попадает сюда, а другой – нет. Что я могу поделать? Хотелось бы, да ничего не могу. Бессилен.

– Святой Петр, но ведь произошла ошибка!

Он молчал.

– Выслушайте меня! Я знаю! Мы – она и я – рядом стояли на коленях около решетки алтаря и молились… как раз перед тем, как раздались звуки трубы и глас… Святой дух снизошел на нас, и мы, будучи в состоянии благодати, были подняты вместе. Спросите его! Спросите его! Он послушает вас.

Петр вздохнул:

– Он выслушает любого и в любой из своих ипостасей. Но я спрошу. – Он поднял телефонную трубку, столь архаичную, что, может быть, этот аппарат собирал сам Александер Грейам Белл. – Чарли, дай мне Духа. О'кей, я подожду. Привет! Это Пит от главных врат. Новеньких анекдотов не слыхать? Нет? У меня тоже нет. Слушай, у меня проблема. Пожалуйста, вернись ко дню гласа и трубы, когда ты в ипостаси Сына вознес на небеса живьем все те бессмертные души, которые в данный момент пребывали в состоянии благодати. Припомни обширный пустырь у дороги на Лоуэлл в Канзасе – это в Северной Америке. И обряд возрождения под тентом. Вспомнил? За несколько фемтосекунд до трубы, как свидетельствует некий Александр Хергенсхаймер, ныне канонизированный, ты снизошел на него и его наложницу Маргрету. Ее описание: около трех с половиной локтей ростом, блондинка, с веснушками, сто двадцать фунтов… О, ты вспомнил? Ох! Слишком поздно, да? Этого-то я и боялся. Хорошо, передам ему.

Я прервал Петра, настойчиво шепча ему на ухо:

– Спросите его, где она?

– Босс, святой Александр страдает. Он хочет знать, где она. Да, я скажу… – Святой Петр повесил трубку. – Ни на небесах, ни на Земле. Ответ вычисли сам. И, поверь, мне очень жаль.

Должен сказать, что святой Петр проявил бесконечное терпение, разговаривая со мной. Он сказал, что я могу поговорить лично с любым из Троицы, но напомнил, что, проконсультировавшись с Духом святым, мы фактически побеседовали и с остальными. Петр проверил последние списки воскресений, списки поднявшихся из могил, список, содержащий сведения о всех прибывших с тех пор… Петр заметил, что ни один результат компьютерного поиска пока не смог опровергнуть незыблемую правильность ответов самого Бога, высказанных устами Духа святого. Это я понял – и согласился, хотя и был рад, что компьютерный поиск все же продолжается.

– А как насчет Земли? Не может ли она жить где-нибудь там? Например, в Копенгагене?

– Александр, он всеведущ на Земле так же, как на небесах. Неужели ты не понимаешь?

Я глубоко вздохнул:

– Я пытался не замечать очевидного. Ладно, тогда скажите, как мне отсюда добраться до ада?

– Алек, не смей так говорить!

– Черта с два! Петр, вечность без нее здесь не будет для меня вечностью блаженства, это будет вечность тоски и горя. Или вы, может быть, воображаете, что это идиотское роскошное сияние над головой для меня что-то значит, если мне известно, что моя любимая горит в бездне огненной? Я многого не просил. Только разрешения жить с ней. Я соглашался мыть тарелки всю жизнь, лишь бы видеть ее улыбку, слышать ее голос, держать ее руку в своей. Ее бросили в ад из-за какой-то придирки, что вам отлично известно! Наглые снобы ангелы живут тут, не сделав ни черта, чтоб заслужить это право. А моя Марга, которая и есть истинный ангел, если только таковые вообще существуют, из-за какой-то дурацкой игры в правила сброшена в ад на вечную пытку! Можете сказать Отцу и его сладкоречивому Сыну, и этому пролазе – Духу святому, что они могут взять свой пышный Святой град и засунуть его… Если Маргрета в аду, я хочу быть там.

– Прости его, Отец, – взмолился Петр. – Он потерял голову от горя и не ведает, что говорит.

Я уже слегка успокоился.

– Святой Петр, я прекрасно ведаю, что говорю. Я не хочу тут оставаться. Моя возлюбленная в аду, а потому я хочу быть там же. Там, где я должен быть.

– Алек, ты переживешь это горе.

– Вы просто не можете понять, что я вовсе не желаю переживать это горе. Я хочу быть вместе со своей возлюбленной и делить с ней ее судьбу. Вы говорите, что она в аду…

– Нет, я сказал, что ее нет ни на небесах, ни на Земле, и это точно.

– Ну а разве есть четвертое место? Может быть, чистилище или как его там?..

– Чистилище – миф. Четвертого места я не знаю.

– Тогда я хочу немедленно уйти отсюда, чтобы перерыть весь ад и найти Маргрету. Как это сделать?

Петр пожал плечами.

– Черт побери, не давайте вы мне от ворот поворот! С самого дня хождения по углям меня все время все гонят и гонят. Я что – заключенный?

– Нет.

– Тогда скажите, как мне попасть в ад?

– Ладно. Но сияние в ад брать нельзя. В нем тебя туда не впустят.

– А мне оно и не больно-то нужно. Вперед!

Я стоял на пороге врат Иуды в обществе двух ангелов. Петр со мной даже прощаться не стал – думаю, он во мне разочаровался. Мне стало как-то не по себе: ведь Петр мне ужасно нравился. Жаль, не удалось его убедить, что для меня небеса – не небеса без Маргреты.

Я стоял на краю.

– Прошу вас передать святому Петру…

Они проигнорировали мои слова, схватили с обеих сторон и швырнули вниз.

Я падал.

Падал стремительно и долго.