"Торговля с врагом" - читать интересную книгу автора (Хайэм Чарльз)

ГЛАВА VII. МАХИНАЦИИ КИНОПРОМЫШЛЕННИКОВ

Председатель правления концерна «И. Г. Фарбениндустри» Герман Шмиц был одной из наиболее заметных фигур «братства». Шмиц родился в 1880 году. С самых ранних лет его обуревало честолюбивое стремление властвовать. В годы первой мировой войны Шмиц проявил себя неприкрытым националистом. В возрасте 33 лет он пробился к руководству одной из крупнейших сталелитейных корпораций Германии. Замкнутый и недоверчивый, предприимчивый Шмиц использовал связи в промышленных кругах и в 1915 году получил пост в министерстве экономики.

Шмиц сблизился с Гельмаром Шахтом, который буквально заразил его идеей мирового финансового сообщества, не подвластного ни империям, ни войнам. Далее Шмиц захватил руководство одним химическим трестом. На его основе в 1925 году он помог своему коллеге и другу Карлу Крауху создать концерн «И. Г. Фарбен». Обладая безошибочным нюхом на людей влиятельных, Шмиц при содействии Шахта завязал важные контакты в Соединенных Штатах и Великобритании. У Шмица появились единомышленники, полностью разделявшие его идею о международной солидарности финансистов. Ими были: Уолтер Тигл из «Стандард ойл» и Эдзел Форд, сын Генри Форда.

В 1929 году в США совместными усилиями Шмица, его племянника Макса Ильгнера, Уолтера Тигла, Эдзела Форда и Чарльза Митчела из «Нэшнл сити бэнк» был организован филиал «И. Г. Фарбен», получивший название «Америкэн И. Г. кемикл корп.». Президентом новой компании стал Герман Шмиц, передав временно свои полномочия в Европе брату Дитриху. Подобную операцию ранее осуществили братья фон Клемм. Это позволило их фирме настолько прочно утвердиться по обе стороны Атлантики, что она могла бы пережить любую войну, причем без ущерба для себя.

В 1931 году Герберт Гувер принял Шмица в Белом доме. Президент и промышленник быстро нашли общий язык – оба считали, что Советская Россия должна быть уничтожена. Гуверу, вложившему большие капиталы в разработку нефтяных месторождений в России, социалистическая революция принесла значительные убытки.

Идея восстановления мощи Германии вызвала у американцев немецкого происхождения настолько горячий энтузиазм, что выпущенные Шмицем на сумму 13 млн. долларов облигации акционерного общества «Америкэн И. Г.» «Нэшнл сити бэнк» распродал за одно утро. Богатство и могущество «Америкэн И. Г.» практически не поддавалось оценке. Эта международная корпорация стала основным орудием экономической политики правительства Германии. Среди товаров, которые она производила, были разнообразные химикаты и химические продукты, включая искусственные масла, синтетический каучук, авиационный бензин, пластмассы, нейлон, отравляющие газы и ядовитые вещества. Последние использовались как на заводах «И. Г. Фарбен» для производства резины, так и в концлагере Освенцим.

Шмиц помогал организовывать Банк международных расчетов и вплоть до конца второй мировой войны входил в его правление. Кроме того, он начал вкладывать капиталы в различные предприятия за рубежом. В результате к 1941 году «И. Г. Фарбен» владел акциями на сумму 5.042.550 долларов в «Стандард ойл оф Нью-Джерси», 838.412 долл. в «Дженерал моторс» и 155.000 долл. в «Стандард ойл оф Калифорниа».

Совместно с концерном «Крупп» «И. Г. Фарбен» претворял в жизнь четырехлетний план Геринга, по которому Германия к 1940 году должна была полностью обеспечить себя военной продукцией. К 1939 году «И. Г. Фарбен» давал 90 процентов притока иностранной валюты, 85 процентов всей военной и промышленной продукции от предусмотренных планом.

С 1932 года Шмиц стал тесно сотрудничать с Куртом фон Шрёдером, директором БМР и богатейшего частного банка «И. Г. Штейн» в Кёльне.

Шрёдер был фанатичным нацистом. Обходительный и безупречно элегантный, с правильными чертами лицаразве скажешь, что это прирожденный главарь отрядов «Мертвая голова». Часто в годы войны, вернувшись с работы домой в строгом, в мелкую полоску костюме, он переодевался в черную с серебром форму, украшенную наградами, и отправлялся на сборища своего личного отряда штурмовиков. Именно этот эсэсовец был наиболее тесно связан с Уинтропом Олдричем из «Чейз бэнк», Уолтером Тиглом из «Стандард ойл», Состенесом Беном из ИТТ и другими членами «братства» в США. В 1933 году он предоставил свою прекрасную виллу под Мюнхеном для встречи Гитлера с фон Папеном (Франц Папен, 1879-1969, – реакционный немецкий политик, один из главных военных преступников фашистской Германии. В 1932 г. возглавлял правительство, которое подготовило почву для установления фашистской диктатуры в Германии. В 1933 г. стал вице-канцлером в правительстве Гитлера. В 1934-1938 гг. на посту посла в Вене играл активную роль в подготовке захвата Австрии фашистской Германией. В 1939-1944 гг., будучи послом в Турции, пытался вовлечь эту страну в войну против СССР. В 1946 г. предстал перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге, но по настоянию американских влиятельных кругов был оправдан). Эта встреча оказалась важным звеном в цепи событий, приведших к захвату Гитлером власти в рейхстаге.

В 1932 году при содействии специального советника Гитлера по экономическим вопросам, Вильгельма Кепплера, Шрёдер начал «приглядываться» к влиятельным сторонникам «братства» – кого из них можно привлечь для постоянного субсидирования гестапо? Они должны были вносить в среднем по 1 млн. марок в год на личный счет Гиммлера с отметкой "С" в «И. Г. Штейн банк». Эти средства переводились далее на тайный счет гестапо с отметкой "Р" в «Дрезднер банк» в Берлине. Сообщество этих влиятельных финансистов получило название «Кружок друзей рейхсфюрера СС Гиммлера».

Шмиц был одним из самых щедрых вкладчиков в кружке, в который входили представители ИТТ и «Стандард ойл оф Нью-Джерси». Он лично снабжал Гиммлера крупными суммами.

В конце 30-х годов Шмиц завязал тесные контакты с молодым и энергичным Вальтером Шелленбергом, который в то время быстро продвигался по служебной лестнице и впоследствии стал главой СД – политической контрразведки фашистской Германии.

Судя по рассекреченным в 1981 году документам разведслужбы армии США, Шелленберг прочил Шмица на роль главы так называемого «совета двенадцати». Совет должен был привести к власти Гиммлера и установить над Гитлером опеку, заключив его под арест в Берхтесгадене.

Шелленберг возлагал на Шмица большие надежды, зная о его преданности Гиммлеру и гестапо. Однако Гиммлер постоянно колебался и так и не смог решиться санкционировать свержение фюрера. Тем не менее он не выдал Шелленберга Гитлеру. Те же документы свидетельствуют, что основной целью плана Шелленберга являлось заключение сепаратного мира между Германией и Соединенными Штатами – заветная мечта «братства».

Перед самой войной брат Шмица Дитрих по указанию из Берлина перебрался на Манхэттен, чтобы всячески вредить военным приготовлениям США. Американское гражданство, а также беспрерывное пребывание в блестящих светских салонах Нью-Йорка не мешали его шпионской деятельности в агентурной сети концерна «И. Г. Фарбен».

«Америкэн И. Г.» владел заводами «Дженерал анилайн энд филм» и колоссальной кинопромышленной корпорацией «Агфа энд Анско». Ему также принадлежала корпорация-мультимиллионер «Озалид», производившая множительную аппаратуру. «Дженерал анилайн энд филм» поставлял красители для формы военнослужащих США. Цвета – синий и хаки. Многочисленные шпионы – торговцы Шмица, переодевшись в синюю или цвета хаки форму, получали блестящую возможность проникать на любую армейскую, морскую или воздушную базу США как до событий в Перл-Харборе, так и после. «Торговцы» также уговорили военные власти снимать свои учебные фильмы на пленку «Агфа энд Анско» и проявлять фотоснимки секретных объектов в лабораториях «Америкэн И. Г.». Кроме того, им удавалось снимать копии со всех печатавшихся на предприятиях «Озалид» секретных документов, имеющих военное значение, и переправлять их в главное правление компании в Берлине.

Всем этим шпионским хозяйством руководил племянник Германа и Дитриха Шмицев, бойкий толстяк Макс Ильгнер, стремившийся пробиться к руководству «И. Г. Фарбен», неизменно доказывая, насколько он незаменим для компании. Он объединил агентурную сеть «Н. В.-7» с «заграничной организацией немцев» – разведсетью, непосредственно находившейся под контролем Вальтера Шелленберга, – и таким образом создал пятитысячную армию агентов во главе с фашистским консулом Фрицем Видеманом. Действуя под прикрытием «Америкэн И. Г.» в странах Северной и Южной Америки, агенты проникали на армейские, морские и воздушные базы. Под видом сотрудников компании они уточняли информацию, полученную «торговцами». Так, с помощью двух сетей агентуры Германия получила четкое представление об американском вооружении еще до Перл-Харбора.

По примеру Германа Шмица Макс Ильгнер решил не ехать в США, а отправить туда своего брата. Рудольф Ильгнер, столь же жадный и беспринципный, стал в Нью-Йорке одним из ведущих руководителей концерна, возглавлявшегося Дитрихом Шмицем. Для ведения шпионажа он организовал «крышу» – химическую компанию «Отделение статистики И. Г.». Более того, Ильгнер подружился со священником Бернардом Р. Хаббардом. За Хаббардом, посвятившим себя деятельности миссионера и исследователя «белого безмолвия» Аляски, закрепилось прозвище Ледовый священник. Дружба Ильгнера и Хаббарда была не случайна. В 1939 году, вскоре после начала войны в Европе, военный министр США Генри Стимсон попросил Хаббарда оказать ему особую услугупосетить стратегические базы США на Аляске (якобы для чтения лекций) и тщательно заснять на кинофотопленку военные объекты. То ли по наивности, то ли по беспечности Хаббард проговорился об этом поручении Рудольфу Ильгнеру. Тот ему сказал, что «Америкэн И. Г.» (к тому времени уже называвшаяся «Дженерал анилайн энд филм») из самых лучших побуждений может бесплатно предоставить ему со складов оптовой продукции «Агфа» аппараты и высококачественную цветную пленку. Конечно, добавил при этом Ильгнер, Хаббард сможет проявить заснятый фильм в лабораториях «Дженерал анилайн энд филм». Хаббард согласился. По-видимому, в военной разведке не потрудились заглянуть в досье ФБР или госдепартамента, а ведь там скопилось предостаточно материалов о связях «Дженерал анилайн энд филм» с фашистами. Преодолев снежные бураны и шквалы, Хаббард привез из длительной и тяжелой поездки на Аляску бесценную кинозапись всей системы обороны США на северо-западном направлении. Вполне естественно, что Рудольф Ильгнер переправил копию пленки своему брату в штаб «И. В.-7» в Берлине.

Тогда же военное министерство США, исходя из соображений обороны, приступило к кинофотосъемке Панамского канала. Рудольф Ильгнер, не долго думая, взялся поставлять министерству кинопленку «Агфа» – по крайне низкой цене. После проявления пленки, причем оригиналы, переправлялись… в Берлин, а копии Ильгнер – хорош шутник! – отдавал американцам. Пленки – оригиналы отправлялись в долгое путешествие на борту морских судов, курсировавших по линии Гамбург-Америка, и оказывались в конечном счете в Берлине. Президентом этой судокомпании был Юлиус Мейер, возглавлявший одновременно германо-американскую торговую палату, а председателем этой палаты являлся не кто иной, как Рудольф Ильгнер.

В сентябре 1939 года братья Шмиц и братья Ильгнер смекнули, что с началом войны в Европе буквы «И. Г.», фигурировавшие как в названии «Америкэн И. Г.», так и в «И. Г. Фарбен», могут отпугнуть кое-кого из многочисленных мелких держателей акций в Америке, которые, сами о том не зная, помогали финансировать Гитлера. Именно тогда «Америкэн И. Г.» стал называться «Дженерал анилайн энд филм» (ДАФ), Рудольф Ильгнер сжег все компрометирующие его документы и запретил рекламному бюро подчеркивать высокое качество немецкой продукции в целях увеличения сбыта.

«И. Г. Хеми», дочерней компанией «И. Г. Фарбен» в Швейцарии, управлял родственник Шмицев. 91,5 процента ее акций контролировали – нужно ли пояснять? – «Нэшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» и «Чейз бэнк». В правление компании входил Уильям Уэйс из «Стерлинг продактс» и Эдзел Форд. Тигл был вынужден выйти из правления в 1938 году из-за того, что был изобличен в махинациях. Место Тигла в правлении занял Джеймс Форрестол. Он же являлся партнером банковской компании «Дилон, Рид энд Ко», которая участвовала в финансировании партии Гитлера в первые годы ее существования. Позднее Форрестол стал заместителем военно-морского министра, а потом и министром. Другим членом правления был бывший министр юстиции США Гомер Каммингс. Занимая этот официальный пост, Каммингс немало сделал в интересах «Америкэн И. Г.» в качестве ведущего адвоката корпорации. О его профессиональной квалификации может свидетельствовать следующее: Каммингс снабжал информацией секретного характера нацистского поверенного в делах в Вашингтоне Ганса Томсена. В телеграмме с пометкой «совершенно секретно», отправленной в Германию 11 июня 1940 года, Томсен докладывал, что Каммингс информировал его о подробностях личной беседы с Рузвельтом. Что же это были за «подробности»? Согласно данным Каммингса, президент намеревался использовать любые законоположения, чтобы покончить с политикой нейтралитета и оказать помощь Великобритании в Атлантике. Кроме того, Рузвельт станет поставлять Великобритании вооружение, если американцы успеют до конца войны наладить его производство. В случае если война закончится победой Гитлера над Великобританией и Францией, США будут проявлять «любезность и покладистость» в отношении Германии два года, за которые они, не останавливаясь перед затратами, создадут свою боеспособную армию. Рузвельт поведал-де Каммингсу, что Германия будет разбита, если попытается напасть на Канаду или страны Карибского бассейна. Словом, бывший министр юстиции, услуги которого оплачивала фашистская корпорация, снабжал Гитлера секретными сведениями о сугубо личных размышлениях президента.

«Дженерал анилайн энд филм» не могла бы функционировать как отделение германской разведки «Н. В.-7» без поддержки сената и палаты представителей. В докладных записках Ганса Томсена утверждалось, что «Дженерал анилайн энд филм», помимо финансирования агентов «Н. В.-7» и «заграничной организации немцев», субсидировала еще и кампанию профашистской пропаганды, проводившуюся конгрессменами. 12 июня 1940 года Томсен в телеграмме Иоахиму Риббентропу, министру иностранных дел Германии, докладывал:

"Известный конгрессмен-республиканец, который тесно связан с одним сотрудником издания «Пресс афферс», намерен на три дня пригласить около 50 конгрессменов-республиканцев, сторонников политики изоляционизма (изоляционизм – направление во внешней политике США. «Изоляционисты» призывали не вмешиваться в европейские дела и в вооруженные конфликты вне Американского континента. В 30-е годы политика изоляционизма служила ширмой для прикрытия экспансионистских устремлений империализма США. Кроме того, она использовалась американской реакцией для оправдания бойкота усилий СССР и всех миролюбивых сил, направленных на создание системы коллективной безопасности в Европе в целях обуздания фашистских агрессоров. После нападения главных сил фашистского блока на СССР в июне 1941 г. реакция США взяла на вооружение изоляционистские идеи для подрыва советско-американского военного сотрудничества в рамках антигитлеровской коалиции), для участия в работе съезда республиканской партии. Приглашенные постараются склонить делегатов к курсу на изоляционизм во внешней политике. Для проведения мероприятия необходима сумма 3 тыс. долларов.

Кроме того, упомянутый конгрессмен готов организовать небольшой специальный комитет республиканской партии, который в ходе съезда будет вести в крупнейших американских газетах пропагандистскую кампанию под девизом «Уберечь Америку от войны!». Это будет своего рода контрмерой против проводимой комитетом Белого дома (Уильямом Алленом) кампании в печати под лозунгом «Остановить Гитлера немедленно». Стоимость этого мероприятия составит от 60 до 80 тыс. долларов, из которых половина, вероятно, пойдет друзьям-американцам упомянутого конгрессмена. В силу незаурядности этого предложения я его принял, поэтому прошу сообщить телеграфом, представляет ли данный проект для вас интерес, если да, то выделяйте необходимую сумму".

Ведомство Риббентропа телеграфировало в ответ 16 июня: «Министр иностранных дел согласен на предлагаемые контрмеры против просоюзнической пропаганды США». Средства были отчислены и выплачены «друзьямамериканцам».

А кто же был этот «конгрессмен-республиканец»? Его звали Стефен Дэй. Он входил в палату представителей от штата Иллинойс. С ним сотрудничали такие ярые сторонники Гитлера, как сенатор Раш Холт из Западной Вирджинии и сенатор Эрнст Ландин из Миннесоты.

19 июля Томсен докладывал об успешном завершении кампании. Он телеграфировал в Берлин: «Как я уже сообщал, на съезде конгрессменам-республиканцам удалось добиться включения в программу партии принципов изоляционистской внешней политики, а именно: республиканцы не позволят втянуть себя в войну в Европе. Наше содействие этому осталось в тайне… На дорожные расходы и пропагандистские публикации израсходована сумма 4350 долларов, которую следует возместить посольству».

По мере того как неумолимый ход международных событий приближал час вступления Америки в войну, Макс Ильгнер и его дядя Герман начали проявлять все возрастающее беспокойство: как будут идти их нью-йоркские дела в будущем? 2 мая 1941 года они пригласили на совещание в Милан двух энергичных директоров «Дженерал анилайн энд филм», чтобы выработать оптимальную линию поведения на случай вступления Рузвельта в войну против Гитлера. Директора-американцы Альфредо Е. Мол и Эрнст К. Холбах – согласились негласно переправлять медикаменты и патенты в Южную Америку через американскую фирму «Фезандие и Сперле», которая в случае войны не могла быть конфискована. Хью Уильямсон, еще один из директоров ДАФ, по-видимому, переправлял оборудование и химикаты. Тем временем Холбаху удалось создать свое собственное дочернее предприятие «Дженерал дайстафс». Зарегистрированная как американская компания, она также не подлежала конфискации. В Нью-Йорке Дитрих Шмиц собрал все документы, обличавшие деятельность отделения статистики «И. Г.», и сжег их.

9 мая 1941 года министр юстиции Роберт X. Джексон, уступив настояниям Рузвельта, наложил арест на депозиты «Америкэн И. Г.» в «Нэшнл сити бэнк оф Нью-Йорк». Однако оказалось, что в банковских сейфах находилось лишь 250 тыс. долларов из полумиллиардного счета корпорации. Несомненно, Ильгнер был человеком со связями – не прошло и двух месяцев после этого, как все средства, за исключением 25 тыс. долларов, были разблокированы. Казалось, что «И. Г.» все сходит с рук, когда Рузвельт и Моргентау заморозили все швейцарские капиталовложения в США, а вместе с ними и средства «Америкэн И. Г.». Итак, «швейцарская ширма» на время стала бесполезной.

Состенес Бен из ИТТ оказался весьма полезным членом «братства». Он откликнулся на предложение Геринга и попытался купить «Дженерал анилайн энд филм». В результате этой операции компания превратилась бы в американскую и не могла бы быть конфискована во время войны. Кроме того, был бы снят арест с ее швейцарских средств. Аналогичную махинацию предполагалось провести с филиалами ИТТ в Германии, чтобы уберечь их от конфискации. Естественно, что неизменный «Нэшнл сити бэнк» способствовал заключению сделки. Тем не менее Герману Шмицу почудилось, будто Бен пытается его перехитрить, и он решил продать компанию одному из ее дочерних предприятий. Но оказалось, что Шмиц перехитрил самого себя – сделка была почти заключена, когда Моргентау, выведенный из терпения, наложил на нее запрет. Тогда Шмиц сделал другой ход: попытался продать «Дженерал анилайн энд филм» одной датской компании, владевшей частью ее акций. Однако министр финансов воспрепятствовал и этому.

После событий в Перл-Харборе Моргентау решил полностью конфисковать ДАФ до конца войны. Предварительно он закрыл или национализировал 50 связанных с концерном фирм, которые не вызывали у него доверия. Затем он обратился к Рузвельту с просьбой поставить «Дженерал анилайн энд филм» под контроль министерства финансов, а не министерства юстиции или управления по охране секвестрованной иностранной собственности, которое в то время только создавалось под эгидой ненавистного ему промышленного магната Лео Кроули. Моргентау не доверял Кроули, ставленнику слабовольного и нерешительного министра юстиции Фрэнсиса Биддла. Он знал, что Кроули, этот громогласный хвастун, всячески потворствовал деятельности корпораций и был защитником большого бизнеса, как и Джесси Джонс.

13 января 1942 года Моргентау принял против «Дженерал анилайн энд филм» решительные меры и начал увольнять явных профашистов. Хозяин Белого дома целиком и полностью его поддерживал. «Если кто-нибудь спросит, – говорил Рузвельт Моргентау, – можешь говорить, что президент велел не церемониться».

Но одновременно Рузвельт вредил деятельности Моргентау: он временно поручил надзор за компанией служителю большого бизнеса, богатому адвокату Е. Маку. Мак назначил председателем правления отъявленного интригана Уильяма Буллита, отказался увольнять служащихнацистов и попросту отклонил требование Моргентау прекратить использовать их как консультантов. Моргентау вышел из себя, когда узнал, какие колоссальные оклады назначили Маку и Буллиту за… откровенное укрывательство фашистов! Кроме того, Мак попытался учредить так называемый «комитет по управлению предприятием», состав которого полностью состоял бы из ловких дельцов – бывших руководителей «И. Г. Фарбен».

16 февраля 1942 года Моргентау сумел взять верх над Маком, конфисковав 97 процентов акций ДАФ. Буллит сразу же вышел в отставку, а Мак остался на своем посту, ожесточенно отбиваясь от Моргентау. Тем временем Рузвельт напомнил в очередной раз, что Кроули с готовностью ожидает передачи ему под контроль ДАФ. Расстроенный, негодующий Моргентау писал Гарри Гопкинсу 26 февраля: «Рузвельт ведет себя так, чтобы в случае чего сослаться на полную неосведомленностьесли я буду продолжать начатое и наведу порядок. А он без преувеличения может сказать, что ничего не знает». Гопкинс высказал свое возмущение президенту, и тот наконец 5 марта разрешил Моргентау «не медлить и продолжать действовать в отношении „Анилайн“ в том же духе». Однако немногим больше, чем через неделю, президент неожиданно поставил Кроули во главе «Дженерал анилайн энд филм». Шаг, типичный для уступчивого характера президента. Вступив в должность, Кроули сразу же назначил председателем правления компании Эрнста К. Холбаха, пожалуй наиболее скомпрометировавшего себя профарбеновской деятельностью. Впоследствии Кроули отказывался уволить Холбаха даже тогда, когда тот трижды официально был обвинен в связях с «И. Г. Фарбен» после Перл-Харбора. Как ни возмущался Моргентау, Кроули повысил Холбаху оклад с 36 до 82 тыс. долларов в год. У него хватило смелости возложить на Альфредо Е. Мола, сообщника Холбаха, руководство сбытом продукции ДАФ в Южной Америке. Обоим были возвращены акции, конфискованные Моргентау. По специальному указанию Кроули их средства в «Нэшнл сити бэнк» были разблокированы. Но Кроули и этого было мало. Его партнером по фирме-мультимиллионеру «Стандард гэс энд электрик» (СГЭ) был баснословно богатый Виктор Эммануил, который установил контроль над СГЭ с помощью банков Шредера. И Кроули, возглавив управление по охране секвестрованной иностранной собственности, продолжал получать зарплату как от этой фирмы, так и от нью-йоркского отделения банка Шредера! Специальным юридическим советником Кроули стал близкий друг его и Холбаха – Джон Фостер Даллес, к тому же и адвокат Холбаха, предъявивший правительству иск о возвращении компании ее фондов.

К 1944 году Кроули уже два года управлял ДАФ. За это время ни он, ни Фрэнсис Биддл не удосужились отреагировать на три официально предъявленных корпорации еще 19 декабря 1941 года обвинения в нарушении антитрестовского законодательства. Основание для предъявленных обвинений – соучастие в тайной торговле с фашистской Германией. Кроули и Биддл отказались от принятия судебного «решения по соглашению» (решение суда в соответствии с заключенным сторонами соглашением) о полном разрыве связей с «И. Г. Фарбен». Они также отказались слить ДАФ с американской компанией «Дженерал дайстафс», которая по-прежнему закупала 10 процентов сбываемой ими продукции. Они не только не передали в распоряжение властей патенты «Дженерал анилайн энд филм», но и не поставили правительство в известность о том, какие патенты были переданы им нацистами, чтобы предотвратить их конфискацию во время войны.

Стоун обрушился на Кроули с критикой на страницах «ПМ» и «Нейшн». В результате Кроули ушел с поста главы управления по охране секвестрованной иностранной собственности, но лишь за тем, чтобы занять другой, еще более ответственный – главы управления зарубежных экономических связей. В редакционной статье газеты «ПМ» от 10 февраля 1944 года Стоун писал: "Одного ухода Кроули с поста недостаточно… Мы надеемся, что при подборе кандидатуры нового главы управления по охране секвестрованной иностранной собственности президент остановит свой выбор на человеке, доходы которого в отличие от Кроули не будут в основном состоять из выплат от частных компаний… Мы предлагаем правительству очистить совет директоров ДАФ от всех лиц, связанных с Виктором Эммануилом, банками Шрёдера, «Стандард ойл» или любой другой компанией, которая до войны имела деловые контакты с «И. Г. Фарбен». Далее в статье указывалось: «Откройте доступ американской промышленности ко всем патентам по красителям, химикатам, медикаментам и прочим товарам, которые принадлежат самой ДАФ или ее дочернему предприятию „Уинтроп кемикл“… Разделите ДАФ на мелкие компании, сделав их американской собственностью, чтобы каждая из них занималась одним из видов деятельности ДАФ, – тогда мы избавились бы от монополии этой контролируемой Германией корпорации по множеству товаров».

Излишне добавлять, что президент не прислушался ни к одной из этих рекомендаций.

В марте 1944 года, спустя три месяца после ухода Кроули с поста председателя правления ДАФ, на поверхность всплыли новые подробности его махинаций. Уильям Лавэр из министерства торговли 1 июня 1944 года заявил на заседании почтового комитета сената, что Кроули в ущерб национальным интересам разглашал, используя официальные каналы, проходившую цензуру информацию. Он сообщил, что двое, представившиеся «торговцами» компании ДАФ, потребовали от него данные, содержащиеся в проходившем через цензуру донесении об американской фирме «Истман кодак» с тем, чтобы использовать их с наибольшей для себя выгодой, торгуя пленкой в Латинской Америке. Вместо того чтобы «заморозить» деятельность ДАФ, Кроули ее стимулировал, конкурируя с «Кодаком». Отчеты ДАФ поступали к Лавэру с сопроводительными письмами, в которых утверждалось: все сотрудники заняты сбором информации для главы управления по охране секвестрованной иностранной собственности и в силу этого должны располагать секретными данными. Поскольку письма исходили от лица официального, Лавэр считал своим долгом представить затребованные сведения. В результате ДАФ одержала полный верх над «Кодаком» в Южной Америке.

Лавэру удалось установить: когда правительство Мексики в 1944 году заключило сделку с американской компанией «Сианамид», касающуюся операций с собственностью конфискованных немецких химических компаний, двое сотрудников Кроули вылетели в Мехико и подкупили всех, кого могли, чтобы сорвать достигнутую договоренность, не отвечающую интересам ДАФ.

Деятельность Кроули осталась безнаказанной. Между тем Джон Фостер Даллес представил от имени г-жи Эрнст Холбах иск в управление по охране секвестрованной иностранной собственности о возвращении ей оставшейся части принадлежавших мужу акций немецких предприятий. Вместо Кроули пост главы этого учреждения в то время занял его помощник Джеймс Маркхэм, который тоже был… одним из директоров «Стандард гэс энд электрик»! Вряд ли кого-то удивит, что Даллес выиграл иск.

Одним из многочисленных филиалов «И. Г. Фарбен» и компаньоном «Дженерал анилайн энд филм» был «Стерлинг продактс инк.». Этот колоссальный трест финансировал банк «Нэшнл сити», «Стерлинг продактс инк.» и его дочерние предприятия – «Уинтроп кемикл компани» и «Байер компани» – выпускали широко известные фармацевтические препараты, такие, как аспирин. Миллионам американцев во время второй мировой войны и в голову не приходило, что, покупая упаковку с таблетками, они помогали финансировать целую армию секретных агентов, действовавшую параллельно с разведсетью Макса Ильгнера («Н.В.-7») в Северной и Южной Америке. Эти агенты снабжали врага подробнейшей информацией о состоянии вооруженных сил США.

Председателем правления «Стерлинг продактс» был Уильям Уэйс, близкий друг Германа Шмица и один из директоров «Америкэн И. Г. / Дженерал анилайн энд филм». Ревностный приверженец англиканской епископальной церкви, способный химик, в прошлом владелец аптеки, Уэйс давно сблизился не только со Шмицем, но и с Вильгельмом Манном, директором отдела фармацевтики «И. Г. Фарбен».

Немецкая компания «Америкэн Байер», разработавшая технологию приготовления аспирина во время первой мировой войны, в 1918 году была конфискована управлением по охране секвестрованной иностранной собственности. Купив ее в 1919 году, Уэйс подписал обязательство, что компания никогда не будет контролироваться никем, кроме как «стопроцентным патриотом США».

Однако через полгода после подписания такого обязательства Уэйс связался с Германом Шмицем с тем, чтобы установить контакт с недавним врагом США, Германией, и найти способ обойти положения Версальского договора, согласно которому Германии не разрешалось иметь собственную фармацевтическую промышленность. Затем он сделал Эрла Макклинтока своим младшим партнером. Макклинток – этот талантливый юрист с деловой хваткой – был заместителем начальника отдела контроля над конфискованными немецкими предприятиями в управлении по охране секвестрованной иностранной собственности и получал 3 тыс. долларов в год. Уэйс предложил ему на 10 тыс. больше и переманил к себе.

В 1920 году Макклинток совершил поездку в Баден-Баден и встретился с Карлом Бошем и Германом Шмицем. В результате были восстановлены деловые связи с компанией «Байер» в Германии, которые он сам же прервал на законном основании всего девятью месяцами ранее.

Затем Макклинток долго колесил по городам и городишкам Южной Америки, внедряя там тайных агентов, с помощью которых предполагалось создать один из наиболее крупных фармацевтических концернов мира.

В 20-е годы компания «Стерлинг» полностью завладела компанией «Байер» в США. Хотя каждая из них имела свои конторы и предприятия, они были связаны неразрывными узами.

В 1926 году Герберт Гувер на правах министра торговли создал консультативную комиссию по вопросам химического производства, в состав руководства которой вошли Фрэнк Блэйр из «Стерлинг», Уолтер Тигл из «Стандард ойл» и Ламот Дюпон, брат Ирене Дюпона. Два года спустя «Стерлинг дайстафс» была продана Уэйсом старой и солидной американской фирме «Грасели», которая потом слилась с концерном Дюпонов, а в конечном счете стала частью «Дженерал анилайн энд филм». Итак, с самого начала становления «братства» его члены были спаяны общими интересами.

В 20-е годы Уэйс заключил с «И. Г. Фарбен» соглашение сроком на 50 лет, по которому мир «по-братски» оказался поделен вплоть до Новой Зеландии и Южной Африки на два рынка сбыта. Ими была совместно создана компания «Альба фармацевтикал Ко», 50 процентов акций которой принадлежали «И. Г. Фарбен». В течение последующих 30 лет «Альба», «Стерлинг» и «И. Г. Фарбен» обменивались между собой членами советов директоров и изощрялись во всяческих хитроумных махинациях.

В 1928 году в компании появился нацистский агент. Это был Эдвард А. Рамели, консультировавший Фордов по финансовым вопросам.

Рамели работал вместе с партнером Вестрика д-ром Генрихом Альбертом, адвокатом «братства». Впоследствии Альберт возглавил филиал «Форда» в Германии.

В годы первой мировой войны Рамели вел активную прогерманскую пропаганду в США. Только на подкуп 619 газет – для того чтобы настроить американцев против поставок боеприпасов европейским союзникам – он истратил 200 тыс. долларов. Этот немецкий агент купил газету «Ивнинг мейл» и превратил ее в рупор прогерманской пропаганды. Рамели был арестован в 1918 году и осужден по обвинению в ведении торговли с противником. Однако в тюрьме он провел всего лишь месяцГенри Форд использовал свое влияние на президента Кальвина Куллиджа (Кальвин Куллидж, 1872-1933, – государственный деятель США. В 1923-1929 гг. избирался президентом США от республиканской партии. Был последовательным проводником интересов американского финансово-монополистического капитала как внутри страны, так и за рубежом. Содействовал наращиванию военного потенциала германского империализма, занимал враждебную позицию по отношению к СССР, отказываясь от его дипломатического признания).

В день выхода Рамели из тюрьмы Форд вручил ему пачку облигаций в качестве аванса. Рамели одним из первых вступил в нацистскую партию. В «Стерлинг» он исполнял функции ведущего консультанта и в тесном контакте с Уэйсом помогал насаждать молодежные фашистские организации в Южной Америке. Полную поддержку ему оказывал Альфредо Мол, который продолжал свою деятельность и в годы войны под покровительством Лео Кроули. Для полноты картины следует добавить, что Уэйс пользовался услугами как одной группы юристов, в лице братьев Даллес, так и другой – Эдварда С. Роджерса с партнерами, который был родственником владельцев «Роджерс стандард ойл» и одно время консультировал по юридическим вопросам главу управления по охране секвестрованной иностранной собственности.

Еще один полезный контакт удалось завязать в 1929 году – Уэйс предложил пост вице-президента «Стерлинг» Эдварду Кларку, секретарю президента Куллиджа, а потом и Гувера.

Кларк возглавлял в Вашингтоне группу лоббистов, «обрабатывавшую» членов конгресса. Концерну «И. Г. Фарбен» была необходима солидная поддержка. Эта группа продолжала действовать под разными названиями вплоть до конца второй мировой войны. Супруга Кларка через 10 лет после смерти мужа продала его бумаги антикварному магазину на Семнадцатой улице в Вашингтоне – неподалеку от Белого дома. Его владелец Чарльз Кон собирал редкие документы, почтовые марки, монеты и автографы. В одной из газет было помещено объявление о том, что в магазин Кона поступили письма Кларка, в которых содержатся сведения о контактах «И. Г. Фарбен». Через два часа после появления объявления в магазин пришел немец, назвавшийся коллекционером документов, выложив 100 тыс. долларов в новых, хрустящих банкнотах. Кон ни за какие деньги не захотел расстаться с письмами. (Он обладал нюхом на немецких шпионов.) На следующий день появилась прелестная молодая дама, предложившая деньги и себя в придачу. Кон устоял и на этот раз. Он передал письма Библиотеке конгресса, где эти изобличительные документы пропали бесследно.

В 30-е годы Уэйс не упускал возможности для ведения профашистской пропаганды и сбора стратегически важных данных. Он всячески пытался воспрепятствовать расширению производства медикаментов лояльными американскими компаниями. 29 марта 1933 года Макс Ильгнер из «И. Г. Фарбен» – к тому времени офицер гестапо – отправил сообщение Максу Вояну, руководившему экспортом «Стерлинг», в страны Южной Америки. В нем, в частности, указывалось: "Просим Вас оказывать противодействие протестам общественности в отношении «неблаговидных дел» нашего (нацистского) правительства.

…Немедленно по получении этого письма Вам надлежит включиться в кампанию по распространению информации, учитывая при этом обстановку в стране и взгляды редакторов влиятельных газет. Рекомендуется также направлять соответствующие циркуляры медикам и потребителям. Особенно следует обратить внимание на ту часть нашего письма, где указано, что во всех этих выдумках об ужасах, происходящих в Германии, нет ни слова правды".

Было принято решение не публиковать рекламу «Стерлинг» в антифашистских газетах. Более того, контракт на рекламу расторгался, если газета меняла свою направленность на антифашистскую.

В 1933 году, после прихода к власти Гитлера, Уэйс в письмах к Рудольфу Манну из «И. Г. Фарбен» высказывал «опасения относительно положения дел в Германии». Однако Манн, сразу же с готовностью воспринявший нацистскую доктрину, заверил Уэйса, что дела в Германии под руководством нацистской партии пойдут гораздо лучше. Тогда Уэйс написал ему, что не хотел бы верить грязным сплетням о происходящем в Германии, но было бы желательно получить достоверную информацию. Манн удовлетворил его желание – прислал письмо, полностью оправдывающее действия правительства национал-социалистов. В нем, правда, отмечалось, что имели место «несколько несчастных случаев», по поводу которых Манн процитировал в качестве отговорки пословицу «Лес рубят, щепки летят». Этот «аргумент» был заимствован им из речи, которую произнес всего за несколько дней до упомянутого письма Г. Геринг. Подобный обмен корреспонденцией между Уэйсом и Манном происходил и в дальнейшем.

Осенью 1933 года Уэйс вместе с женой посетил Германию. В Мюнхене они пышно отпраздновали 32-ю годовщину свадьбы в кругу руководителей гестапо. По возвращении в письме от 17 ноября 1933 года Уэйс заверял Манна: «Американские друзья, естественно, проявили большой интерес к нашей поездке, и мы сообщили им много нового о положении в Европе. Я рассказал о колоссальных успехах Германии, и можете не сомневаться: как очевидец наилучшим образом постараюсь осветить происходящее в вашей стране, добившейся при Гитлере огромных успехов».

Бывший служащий американского филиала "И. Г.

Фарбен", молодой и энергичный Говард Эмбрастер постоянно пытался препятствовать профашистской деятельности «Стерлинг». Однако шансов на успех у него было мало: многочисленные обращения к сенаторам и конгрессменам оставались без ответа, а его самого неоднократно пытались заставить замолчать.

Годы депрессии не помешали деятельности Уэйса и Макклинтока по превращению «Стерлинг» в крупнейшую фармацевтическую корпорацию США. В 1936 году Макклинток чуть было не провернул большую махинацию. Недовольный тем, что комиссия по вопросам ценных бумаг и валюты проявляет излишний интерес к компании, он использовал свои связи, чтобы стать ее председателем. К счастью для безопасности Америки, ему это не удалось. Тогда вместе с Уэйсом они вложили крупные суммы денег в национальный комитет демократической партии, а также и в национальный комитет республиканской партии, чтобы заручиться поддержкой того, кто придет к власти в Белом доме. В мае 1938 года Макклинток совершил поездку в Базель, намереваясь в ходе заседаний Банка международных расчетов обсудить кое-какие вопросы с Германом Шмицем и Куртом фон Шрёдером. Речь шла о способах руководства компанией «Стерлинг» в случае вступления США в войну против Германии. Присутствующие договорились, что колоссальные средства, получаемые «Стерлинг» от продажи продукции «Байер» в Латинской Америке, во время войны будут поступать в банк Шрёдера в Нью-Йорке, а доходы «Стерлинг» в Германии и в странах, которые она оккупирует, на протяжении всей войны будут храниться в банке Штейна в Кёльне. Что касается крайне важных патентов «Байер», которые могли быть конфискованы правительством США по причине их контроля Германией, они передавались «Стерлинг» как американские и сохранялись таким образом на срок до конца войны. Деятельность «И. Г. Фарбен» в Латинской Америке должна была осуществляться через «Стерлинг». Продукцию концерна во время войны предполагалось складировать или перемаркировывать, чтобы скрыть имя изготовителя и избежать запрета на ее продажу как вражеской. Следующая встреча произошла во Флоренции в феврале 1940 года, когда в Европе уже шла война. Шмиц и Шрёдер опять встретились с Макклинтоком, подтвердили достигнутые договоренности и решили, что средства, полученные от торговли в Южной Америке, должны поступать в местные банки для использования проживающими на чужбине нацистами.

Все эти договоренности так бы и остались на бумаге, не окажи поддержки друзья в Вашингтоне. Влиятельный юрист Томас Конкоран сначала стал внештатным, а потом и официальным юрисконсультом «Стерлинг». В конечном счете он занял пост одного из директоров корпорации.

В 1934 году Конкоран представил Уэйсу своего брата Дэвида, который искал работу. Дэвид был торговцем автомобилями и делать практически больше не умел ничего. Но Уэйс без колебаний поручил ему руководство «Стерлинг» в Южной Америке.

Это отделение стало неиссякаемым источником средств для фашистской Германии. Представляя в 1942 году объемистый доклад комитету обороны Трумэна, молодой и проницательный помощник министра юстиции Норман Литл утверждал: «Когда нацистское правительство в 1938 году потребовало от концерна „И. Г. Фарбен“ срочно представить ему крупную сумму денег, тот заимствовал ее у „Стерлинг продактс инк.“ и его филиалов».

Перевозка товаров морем из Германии в Южную Америку продолжалась вплоть до начала войны в сентябре 1939 года. Установленная англичанами блокада создала для «И. Г. Фарбен» те же проблемы, что и для Дэвиса и «Стандард ойл». Поэтому Герман Шмиц был вынужден доверить «Стерлинг» сбыт продукции в Южной Америке. Поставки медикаментов продолжались без помех, и товары все чаще и чаще поступали из Нью-Йорка.

11 сентября 1939 года, через 10 дней после начала войны в Европе Уэйс взял под свой контроль немецкие предприятия в Латинской Америке, чтобы предотвратить их конфискацию в случае вступления США в войну. Кроме того, он обеспечил договоренность о накоплении продукции для германских заказчиков, которой бы хватило по крайней мере на пять лет. Располагая основным капиталом в 2 млн. долларов и на 30 млн. долларов акций фармацевтических предприятий Южной Америки, Уэйс и Макклинток старались сохранить свое сотрудничество с нацистами. В феврале 1940 года Макклинток вылетел в Рим для переговоров с Рудольфом Манном из «И. Г. Фарбен». Он еще раз подтвердил намерение «Стерлинг» продолжать сотрудничество во время войны.

31 мая 1941 года «И. Г. Фарбен» приступил к передаче дел. Он продал тресту «Стерлинг» 75 процентов акций своего отделения в Аргентине, а вырученные деньги передал для финансирования деятельности одной лаборатории в Буэнос-Айресе, работавшей на фашистов. Об этой сделке узнали в министерстве юстиции США. Министерство дало указание, чтобы эти деньги были оформлены в графе "разные доходы компании «Байер» на основании того, что сделка с «И. Г. Фарбен» была незаконной и не подлежала широкой огласке.

Под давлением Генри Моргентау Уэйс 15 августа 1941 года, отделавшись минимальным штрафом, подписал «решение по соглашению», по которому «Стерлинг» и «Байер» обязались прекратить сотрудничество на период войны. С этого момента деятельность «Байер» стала осуществляться под прикрытием «Стерлинг». Уэйс дал обещание не продавать продукцию «Байер» в Южной Америке под немецкими названиями, но прошло чуть больше трех недель после подписания обязательства, и он нарушил свое слово. 10 сентября СФИ, дочернее предприятие «Стерлинг» в Рио-де-Жанейро, сообщило в Нью-Йорк, что продает аспирин под прежним немецким названием.

По настоянию Моргентау, который постоянно досаждал совету директоров, Уэйс 3 декабря 1941 года оставил пост главы компании и вернулся в свой родной город Уилинг в Западной Вирджинии. Тем не менее он не отошел полностью от дел «Стерлинг» и предпринял две поездки в Олбани, чтобы присутствовать на заседаниях совета директоров и попробовать восстановиться в должности. Но об этом не могло быть и речи: компания и так уже достаточно себя скомпрометировала. Уэйсу пришлось вернуться в Уилинг, однако он отказался забрать личные вещи из своего бывшего кабинета, надеясь, что рано или поздно вернется к руководству. В феврале 1942 года он просил своего преемника Джеймса Хилла оставить в кабинете все на прежних местах. Хилл объяснил ему, что министерство юстиции будет против его восстановления и предупредил: Моргентау может обойтись с ним так же сурово, как и с некоторыми членами совета директоров «Дженерал анилайн энд филм». В интересах компании Уэйс должен все вывезти. Однако доводы Хилла Уэйс пропустил мимо ушей и в марте отбыл на отдых в Аризону, так ничего и не тронув. Тогда выведенный из терпения Хилл накричал на секретаршу Уйэса, отказывавшуюся прикасаться к вещам своего бывшего патрона, и отдал указание в 24 часа очистить кабинет, а секретарше убраться восвояси, что и было исполнено.

Когда Уэйс вернулся, происшедшее настолько его потрясло, что у него помутился разум. Словно приведение, он бесцельно бродил по улицам или ездил на автомобиле по окрестностям Уилинга. В марте 1943 года Уэйс погиб в автомобильной катастрофе.

Новое руководство «Стерлинг», за исключением Джеймса Хилла, не вызывало особого доверия.

Макклинток, хладнокровно пожертвовавший своим партнером, продолжал занимать пост в компании.

31 декабря 1941 года, спустя примерно 3 недели после отставки Уэйса, военная разведка перехватила телеграмму с пометкой «сверхсекретно», отправленную из правления «Стерлинг» в Мексику и Венесуэлу. В ней указывалось: «Осуществляя поставки, следует соблюдать еще более строгие меры предосторожности. Было бы желательно подбирать различных адресатов, причем людей малопримечательных. Мы бы доставляли им товары по 40-50 коробок, предварительно обернув их в немаркированную бумагу. Мы имеем возможность получать груз в портах Западного побережья – это хорошая гарантия сохранить путь следования товаров в тайне от разведслужбы США».

Содержание этой телеграммы стало известно в Вашингтоне. Тем не менее продукция «Стерлинг» продолжала поступать к адресатам, как и прежде. 4 февраля 1942 года Эдгар Гувер направил пояснительную записку частного характера заместителю госсекретаря Адольфу Берли, приложив к ней отчет о деятельности «Стерлинг» в Чили. Он сообщал, что Вернер Сиринг из местного отделения этой компании руководит разведагентурой в стране. Гувер писал, что руководство этой разведагентуры «имеет досье на активных антифашистов, кроме того, оно проверяет, насколько граждане Германии лояльны Гитлеру. Агенты действуют на медных рудниках, находящихся под контролем США и Великобритании, а также в крупных химических компаниях и банках. С помощью агентов становится известна экономическая конъюнктура в стране». Далее в этом весьма пространном отчете указывалось, что Сиринг и его люди помогли команде затонувшего фашистского линкора «Адмирал Шпее» совершить побег из тюрьмы и отплыть японским кораблем в Страну восходящего солнца.

При помощи местных фашистов Сиринг собирал информацию о политическом и экономическом положении в стране, о деятельности чилийских властей, о добыче полезных ископаемых в Чили и Боливии, о состоянии промышленности и торговли, о настроениях в армии и на флоте.

В апреле 1942 года сотрудники Моргентау провели обыск в главном правлении компании «Стерлинг» на Манхэттене. Удалось выяснить, что человек, 16 лет работавший на «И. Г. Фарбен», продолжал оставаться одним из руководителей «Стерлинг». Они также установили, что юрисконсульт «Стерлинг», который был исполнительным вице-президентом «Дженерал анилайн энд филм», продолжал представлять «Стерлинг» в юридическом отделе ДАФ вплоть до февраля.

28 мая 1942 года управляющий «Стерлинг» в Лиме (Перу) сообщал в правление в Буэнос-Айресе, что деятельность компании вызывает подозрение у перуанского правительства, собирающегося установить контроль за ее деловыми контактами. В письме указывалось, что подобный контроль компанию отнюдь не устраивает и она не потерпит никакого вмешательства в отношения с лицами, внесенными в официальный «черный список».

В письме от 27 августа 1942 года Филип Тайер, старший консультант американского посольства в Сантьяго, занимавшийся вопросами экономики, поручил Марио Юстиниано, руководившему чилийскими лабораториями «Стерлинг», получить сумму в 500827 песо, которую им была должна компания «Куимико Байер» в Сантьяго, отделение «И. Г. Фарбен». Таким образом, государственный служащий давал указание отделению нью-йоркской компании получить определенную сумму денег от фашистской – т. е. вражеской – корпорации. Далее в письме говорилось: «Было бы также крайне желательно получить от Вас информацию о том, какие меры принимает в США Ваша компания, чтобы получить необходимые доверенности и разрешения для проведения этой операции».

В письме от 30 августа 1942 года Юстиниано обратился в комиссию по ценным бумагам и валюте в Вашингтоне с просьбой о предоставлении ему специального разрешения.

Свою просьбу Юстиниано мотивировал тем, что предвидел трудности в получении денег – их должен был выплатить немецкий «Банко амман трансатлантико» в Буэнос-Айресе. Юстиниано хотел бы по возможности этого избежать, опасаясь нежелательной огласки. По его словам, поверенный компании оговорил с «Байер» вопрос о получении выплат наличными в чилийских песо. В этом случае деньги должны были поступить из «Банко алеман трансатлантико» в один из чилийских банков. Копию письма в адрес комиссии по ценным бумагам и валюте Юстиниано направил Макклинтоку. Тот немедленно отбил ответную телеграмму о том, что «Стерлинг» должна сама без посредников осуществить операцию с «Банко». Таким образом, Макклинток санкционировал сотрудничество с врагом.

С ответом из Вашингтона медлили. Госдепартамент колебался, но в конечном счете дал разрешение на сделку. 4 ноября 1943 года Дадли Двайер, советник по юридическим вопросам посольства США в Монтевидео (Уругвай), сообщил в госдепартамент: местное отделение «Стерлинг» открыто нарушает договоренность с правительством США воздерживаться от торговли с противником. Это отделение по-прежнему использовало нацистские торговые знаки и сохраняло в штате сотрудников, работавших ранее на «Байер», что шло вразрез с «решением по соглашению». Действительно, местный управляющий «Стерлинг» перешел на работу из «Байер», которой он ранее руководил. Совладельцами лабораторий «Стерлинг» значились прежние фашистские фирмы из «черного списка».

По сообщениям из посольств, поступавшим в 1943 году, Макклинток подкупал чилийских государственных служащих, чтобы продолжать поддерживать деловые контакты с фашистами. В том же году министерство финансов направило в Южную Америку комиссию для расследования деятельности «Стерлинг». На многих своих предприятиях компания успела принять меры, чтобы обезопасить себя, передав патенты и товары «Байер» другим американским фирмам. Однако кое-где – главным образом в Чили и Уругвае – пособничество и тайные сделки продолжались.

Норман Литл, юрист ведавший вопросами антитрестовского законодательства в управлении генерального прокурора, почти всю войну боролся со «Стерлинг», пытаясь лишить компанию поддержки в правительстве. Его глубоко возмущал факт нарушения компанией «решения по соглашению», а также то, что ею руководит знаменитый Томми Конкоран. (Литл знал, какое колоссальное влияние имеет Конкоран на министра юстиции Фрэнсиса Биддла). Еще больше его возмутило явно лживое заявление Биддла в «Нью-Йорк таймс» от 6 сентября 1941 года, в котором он стремился защитить корпорацию:

«Стерлинг продактс» всегда была исконно американской компанией. Что касается доходов от сбыта аспирина компанией «Байер», то иностранные вкладчики их не получали вовсе. Точно так же отечественная американская продукция и разработка «Байер» новейших препаратов не имеют никакого отношения к связям с «И. Г. Фарбен». И еще: ни в одном отделении «Стерлинг» нет иностранных капиталовложений".

Литл выступал с разоблачениями главы управления по охране секвестрованной иностранной собственности Лео Кроули, который, помогая «Стерлинг» заметать следы, отобрал у нее патенты «Байер» на атабринзаменитель хинина. Этот препарат был крайне необходим в период нехватки хинина, поскольку японцы захватили Малайю и Голландскую Вест-Индию. Без хинина или атабрина тысячи американцев, воевавших в тропиках, были обречены на смерть от малярии.

В течение 1942 года Литл с помощью бывшего служащего «И. Г. Фарбен» Говарда Эмбрастера настойчиво пытался добиться от Кроули разрешения на производство этого препарата для нужд армии. Тот отказывал, а между тем – как следует из секретных документов – огромные партии атабрина находили широкий сбыт в Южной Америке у заказчиков из «черного списка».

История с атабрином просочилась в печать. О ней узнал И. Стоун, который поддерживал Эмбрастера и Литла в кампании против Кроули. Под их давлением сенатор Гомер Боун, председатель сенатской патентной комиссии, объявил о проведении пленарного слушания по вопросу об атабрине. Однако слушание постоянно откладывалось. Хотя Биддл располагал многочисленными документами, дающими право конфисковать атабрин, он отказывался предать их гласности. Слушание началось только в августе, но его быстро приостановили: выяснилось, что пять членов комиссии отказались обсуждать этот вопрос.

В августе 1942 года Тэрмен Арнольд из отдела по вопросам антитрестовской деятельности министерства юстиции писал в «Атлантик мансли»: «Тайные махинации германо-американских промышленников с атабрином продолжались в течение длительного времени. И это тогда, когда Германия готовилась к войне против нас. Факт настолько чудовищный, что не требует дальнейшего пояснения».

В марте 1943 года Эмбрастер встретился с Э. Гаррисоном, новым главой службы иммиграции и натурализации. Он представил ему список американских граждан, сотрудничавших одновременно со «Стерлинг продактс» и компаниями из «черного списка». Эмбрастер спрашивал, почему никто из указанных лиц не был ни интернирован, ни лишен гражданства, ни депортирован. Гаррисон ответил, что его службе запрещено обсуждать эту тему. Тогда Эмбрастер задал вопрос: на основе какого положения наложен этот запрет? Получить подобные сведения, заявил Гаррисон, не представляется возможным.

Тогда Эмбрастер написал помощнику министра юстиции Уэнделу Берджу, которому подчинялся отдел по уголовным делам министерства юстиции, и задал ему те же вопросы. Ответа не последовало. Позднее по телефону Бердж сказал: «Я не уполномочен удовлетворить ваш запрос».

Помощник министра юстиции Литл проявлял такую невероятную настойчивость, что 18 ноября 1944 года Рузвельт под давлением врагов Литла предложил ему уйти в отставку. Вместо того чтобы последовать этому совету, Литл разразился гневным посланием, подробнейшим образом разоблачив хитроумные махинации «Стерлинг» и Томми Конкорана. Биддл после этого настаивал, чтобы Рузвельт сместил Литла с поста, но президент колебался – он не любил столкновений на личной почве. В конечном счете Биддл восторжествовал, и Рузвельт сместил Литла за неподчинение, указав: «Когда заявления, сделанные Норманом Литлом (с критикой в адрес правительства), появились в газетах первый раз, я заметил ему… что ради будущей карьеры ему лучше подать в отставку… При сложившихся обстоятельствах у меня не было иного выхода, кроме как освободить его от должности, что я сегодня и сделал».

В 1945 году Литл наконец добился поддержки сената. Члены палаты представителей Ал Смит из Висконсина и Джерри Вурхиз из Калифорнии включили предъявленные Литлом компании «Стерлинг» обвинения в публикацию конгресса «Конгрэшнл рекордс» от 22 января того же года и потребовали проведения расследования. Но никакого расследования не было – через несколько дней после включения этого вопроса в повестку дня он был снят. Биддл спокойно оставил занимаемый пост, чтобы вскоре после этого – ирония судьбы! – приступить к обязанностям судьи на Нюрнбергском процессе.

Перед самой смертью Рузвельт вызвал к себе Литла. Позднее Литл вспоминал, как в ходе беседы, проходившей в Овальном кабинете, президент признался ему, что в свое время собирался обвинить Биддла в заговоре, но ухудшавшееся состояние здоровья помешало осуществить это намерение. Тогда Литл спросил Рузвельта, почему именно Биддл был избран в судьи на Нюрнбергском процессе. В ответ президент промолчал.