"Долг крови" - читать интересную книгу автора (Хафф Таня)14Зазвонил телефон. Тони схватил трубку после первого же звонка. – Генри, это вы? – Ты что, все это время не спал и ждал, когда я позвоню? – Почти. Я поставил себе будильник, чтобы встать за полчаса до рассвета. А то вдруг вы позвоните, а я не услышу! – Тони зевнул и поудобнее уселся в кровати. – Ну как? Нашли Селуччи? – Детектив Селуччи в полной безопасности, под присмотром Вики. Она даже заставила его провести целый день в постели... для поправки здоровья. – Он серьезно пострадал? – У него большая потеря крови. Очевидно, ему пришлось стать донором, не по своей воле конечно. Тони вздрогнул. – Бьюсь об заклад, Победа в ярости. – Да уж! Ну а кроме того мы прижали к ногтю Суонсона. – Отлично! Значит, с призраками покончено? – Дай-то Бог! Тони... В тоне Генри слышалась совершенно неприсущие ему смущенные нотки. Юноша улыбнулся. Единственное, что могло вызывать смущение у незаконнорожденного сына Генриха VIII, так это сознание собственной беспомощности. Могущественный вампир так и не научился обращаться с некоторыми чудесами техники двадцатого столетия. – Я хочу записать телевизионные выпуски новостей. Может, заедешь ко мне ненадолго и поставишь видик на запись? – Я ведь тысячу раз показывал вам, как это делать. – Тони с трудом подавил зевок. И почему он не запасся термосом с кофе? – Господи, Генри! Что же вы будете делать, когда я уеду? Уеду. Последнее слово эхом отдалось в тишине, которая последовало за ним. Уеду. Он ведь совсем не так собирался сообщить об этом: Черт! Мозги явно отказываются соображать в такую рань. – Генри? – произнес он только ради того, чтобы прервать затянувшееся молчание. – Мне надо бороться, чтобы тебя сохранить? – В словах вампира чувствовался затягивающий соблазн темной глубокой воды, в которую так хочется погрузиться, хотя внешне, казалось, он обращается с вопросом сам к себе. – Генри, не надо, пожалуйста... Тони смолк на полуслове, так и не договорив, что именно не надо. – Когда тебя не будет со мной рядом, – через секунду сказал Фицрой, и голос его уже не напоминал ни правителя королевской крови, ни Князя Тьмы, а был голосом обычного Генри, очень одинокого человека, – я буду по тебе скучать. Помнишь, Вики говорила, что расстояние не причина прекращать дружбу. Склонен с этим согласиться. Если уж мы с ней нашли способ уживаться друг с другом... Попытавшись найти в пределах видимости мало-мальски подходящий предмет, чтобы высморкаться, юноша вымученно усмехнулся. – Я всегда говорил, что наша подруга Победа – жутко умный вампир. – Мне помнится, ты называл ее страшным вампиром. – Это одно и то же. Э-э... До отъезда я обязательно с вами повидаюсь. – Надеюсь. Тони бросило в дрожь – это столь короткое слово обещало ему Дженнифер Муи притормозила, ожидая, когда проедут машины и она сможет повернуть к зданию клиники. Вдруг, к ее величайшему изумлению, кто-то громко постучал в стекло. Патриция Чейни прижала к стеклу контактный микрофон. – Доктор Муи, сегодня ранним утром Рональд Суонсон был застигнут, когда он закапывал труп Ричарда Салливана, санитара, работавшего с вами в клинике «Надежда». – Даже немецкие стекла не могли заглушить голос журналистки. – Не сделаете ли вы заявление для прессы? Доктор не поверила своим ушам. Уму непостижимо! Она чуть-чуть опустила стекло и, избегая смотреть в камеру, которую за спиной Патриции держал оператор, огрызнулась: – Вы психически больны, вот что я вам скажу! И, нажимая на газ, поймала себя на том, что ей ужасно хочется переехать наглую девку всеми четырьмя колесами. В конце дорожки, ведущей к клинике, тоже дежурили репортеры. Правда, они не стали преследовать ее и донимать своими глупыми расспросами. Таких бесцеремонных, как Патриция, даже среди журналистской братии еще поискать надо. Внутри здания у стойки регистратуры стояли двое полицейских в штатском. – В чем дело? – потребовала она объяснений, направляясь к ним через холл. На удивление, Дженнифер Муи была абсолютно спокойна. Выброшенный в кровь адреналин скажется позже, а сейчас она полностью владела собой. Блюстители порядка представились и предложили пройти в ее кабинет. Несколько секунд она глядела на них, сдвинув брови, затем произнесла: – Вы что, хотите сказать, что эта приставала говорила правду? Полицейский помоложе бросил взгляд на своего напарника, затем обратился к доктору: – Какая такая приставала? – Патриция Чейни. Только что она привязалась ко мне с нелепой историей про мистера Суонсона, якобы застигнутого, когда он закапывал тело санитара нашей клиники, Салливана. Неужели в ее словах была доля истины? – Ну конечно же, мисс Чейни, – выдохнул первый детектив. – И меня это почему-то не удивляет, – пожал плечами второй. Доктор не раз видела по телевизору интервью, которые эта проныра брала у сотрудников полиции. Ох уж им и доставалось! Всю душу из них вынимала, И оба полицейских порядком оттаяли, явно посочувствовав в душе доктору Муи. Она очень спокойно, едва ли не отрешенно, предложила им пройти в ее кабинет, чтобы персонал клиники смог вернуться к выполнению своих обязанностей. – Доктор, когда вы в последний раз разговаривали с мистером Суонсоном? – Этой ночью, в три с минутами. – К чему лгать? Ведь телефонный звонок нетрудно отследить. – Вы помните, что он сказал? – Я понятия не имею, о чем он говорил. Звонок мистера Суонсона разбудил меня, когда я смотрела десятый сон. Рональд что-то истерично кричал в трубку и бросил ее прежде, чем я вообще смогла сообразить, чего он от меня хочет. – Почему вы уверены, что он позвонил именно около трех? – Детектив, когда кто-либо будит меня среди ночи, я первым делом смотрю на часы. А вы разве нет? Полицейские согласно покивали. Она не имеет ни малейшего представления, почему Ричард Салливан находился в домике для гостей мистера Суонсона. А когда ее спросили, откуда там взялась больничная койка с ремнями, она удивленно приподняла брови. – Насколько мне известно, вы раньше работали вместе с покойным в федеральной тюрьме строгого режима в Стоуни Маунтин? – осведомился детектив постарше. По его тону было понятно, что он уже знает ответ на этот вопрос. – Вы неплохо осведомлены. Салливан тогда как раз отбывал срок и работал санитаром в тюремной больнице. Когда он освободился, я помогла ему получить работу в нашей клинике. Но, – брезгливо поджав губы, добавила доктор Муи, – я не в курсе личной жизни мистера Салливана и не отвечаю за его действия вне стен клиники. – Позвольте поинтересоваться, почему вы рекомендовали принять его сюда, доктор? – Санитарам часто приходится выполнять грязную и неприятную работу. Мистер Салливан все делал беспрекословно. Подобную неприхотливость встретишь нечасто. К тому же любой человек заслуживает, чтобы ему дали еще один шанс... – Заметив недоверчивое выражение липа младшего из полицейских, она недовольно нахмурилась. – Однако вы так и не сказали, какова причина смерти Салливана. – Э-э... – Внезапно полицейский на собственном опыте осознал значение фразы «взгляд, как у змеи». – Мы не имеем права разглашать следственную информацию. Понимаете, мэм? – Он надеждой посмотрел на своего напарника. – По-моему, мы выяснили что хотели? Прежде чем уйти, детективы посоветовали ей сделать официальное заявление для прессы – иначе настырные журналисты так и будут осаждать клинику. Дженнифер Муи не верила, что ее выступление заставит их убраться, но все же подготовила небольшую речь. К ее удивлению, журналисты задали ей всего несколько пустяковых вопросов, собрали камеры и микрофоны и уехали. Видимо, не посчитали ее персону значительной. Однако скоро они разберутся, что к чему. Доктор Муи никогда не покидала клинику раньше четверти пятого: в это время приходил дежурный врач. Не собиралась она изменять своим правилам и сегодня. Она спокойно совершила обычный дневной обход пациентов, забрала несколько папок из кабинета и лишь тогда вышла из клиники и направилась к своей машине. Так или иначе, полиция еще не раз будет ее допрашивать – даже если мистер Суонсон еще долгое время будет пребывать в коме. Доктор Муи всегда уничтожала все улики, но ей, при всей уверенности в себе, было ясно, что рано или поздно полиция может выйти на ее след. Менее уверенный в своих силах человек уже несся бы в аэропорт, но только не она. Дженнифер Муи не собиралась бросать на произвол судьбы немалые деньги, вложенные в различные предприятия. Она поехала домой и провела вечер, составляя план действий. Генри не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что этот закат ничем не отличался от полудесятка предыдущих. Призраки стояли у его постели и по-прежнему ждали справедливости. – Вам известно, что мы остановили Рональда Суонсона? Видимо, они прекрасно это знали. И, очевидно, этот факт не играл никакой роли. Месть не была совершена Но почему? – Мультимиллионер, сделавший свое состояние на продаже недвижимости, один из самых влиятельных людей нашего города Рональд Суонсон до сих пор находится в коме в больнице Лайонс-Гейт. Полиция так и не сообщила, чье именно тело пытался похоронить сегодняшней ночью мистер Суонсон. Также не известна нам и причина смерти этого человека Похоже на то, что наши правоохранительные органы в замешательстве. Однако инспектор Пост уверяет, что следствие идет полным ходом и скоро будут обнародованы первые его результаты. Предоставим ему слово. Инспектор Пост, симпатичный мужчина лет тридцати с небольшим, держался раскованно, как будто всю свою жизнь только и делал, что выступал перед камерой. – К сожалению, на данный момент полиция не располагает большим количеством фактов. Рональда Суонсона обнаружили сегодня ранним утром в парке Сеймур. В руках он держал лопату, а рядом с ним лежал труп. Когда мистер Суонсон понял, что его действия раскрыты, у него случился обширный инфаркт. Никакими иными достоверными фактами полиция не располагает. Все прочее – одни лишь предположения. – Он ободряюще улыбнулся в камеру. – Разумеется, когда мистер Суонсон придет в себя, полиция задаст ему несколько вопросов и прояснит все обстоятельства этого загадочного дела. Генри прокрутил запись дальше, чтобы ознакомиться с шестичасовыми новостями. – Главная новость дня: мультимиллионер и филантроп Рональд Суонсон до сих пор остается в коме в больнице Лайонс-Гейт. Сегодня рано утром... Если полиции и удалось выяснить что-то новое между полуднем и шестью часами вечера, прессу об этом не известили. – Почему они, черт возьми, не перекопают тот лесок? – проворчал Селуччи, пытаясь поудобнее устроиться на диване. Мебель явно делают из расчета на маленьких сухоньких старушек, и она, без всяких сомнений, плохо подходит для крупного детектива Хорошо еще, что Фицрой принес эту кассету с записью новостей, иначе Майк был бы не в состоянии справиться с прямо-таки распиравшей его жаждой деятельности. Вики терпеливо поправила повязку на его левой руке. – У них нет никаких причин производить там раскопки. Полиция считает, что речь идет лишь о единичном убийстве. Все выглядит проще некуда. Скажем, в любовном треугольнике произошла ссора. Которая переросла в драку и привела к смерти Салливана Суонсону даже обвинение не предъявлено. – Вики нахмурилась и рассеянно взглянула на свет, отбрасываемый экраном телевизора. – Тревожит другое: если призракам Генри недостаточно ареста Суонсона, что же им тогда нужно? – Стоп! – вскрикнул Селуччи, бросаясь к телевизору. – Ясен перец: им нужно не что, а – ...Все произошедшее просто чудовищно. Ричард Салливан был весьма ответственным и трудолюбивым работником. Он сумел завязать – Он сидел в тюрьме, – коротко пояснил детектив. – Это она. Тот врач, которая... – ...Брала у тебя кровь! – Голос Вики вибрировал от ярости. – Доктор Муи. Теперь мы знаем это наверняка. Она резко поднялась с места. Но неожиданно замерла и, медленно повернув голову, взглянула на Майка. Тот успокаивающим жестом погладил ее по руке. – Поверь, я тоже хочу, чтобы она понесла наказание, – произнес он. – Но не так. Если ты пойдешь и убьешь ее... Не надо, Вики. Женщина слегка вздрогнула; чуть позже дрожь волной прошла по всему ее телу. – Что-то ты в последнее время раскомандовался, – пробормотала она, после того как слегка успокоилась. – Меня поражает твое самообладание, – послышался спокойный голос Фицроя. – Не смей разговаривать со мной менторским тоном, Генри! – Вики упрямо вздернула подбородок, но все-таки ей удалось сдержать охвативший ее гнев. Однако ей страшно хотелось швырнуть в этого жутко наглого вампира чем-нибудь тяжелым. А еще лучше – выкинуть его в окно. – Так что будем делать? – Я идиот! Во вспыхнувшем серебром взгляде Вики было предупреждение. Генри решил воздержаться от язвительных комментариев. Женщина нежно погладила Селуччи по колену. – Не стоит себя в этом обвинять, – заметила она, – расскажи лучше, в чем дело. – Мы все время охотились не за тем человеком, понимаете? Во всех этих убийствах виновен не Суонсон. Вот поэтому-то призраки и не оставили Генри в покое. – Может, и не он лично убивал, но его вина от этого меньше не становится. Он был в курсе происходящего, финансировал клинику... – Он просто давал средства на покупку почек у бедняков и находил покупателей, – покачал головой детектив. – Но бедняки прекрасно могут обходиться и одной почкой, в странах третьего мира такое явление далеко не редкость. – Ну и?.. – Думаю, доктору Муи, которая и так уже заработала немало денег, производя нелегальную пересадку органов, захотелось добавить к своему и так не маленькому вознаграждению еще малую толику деньжат. Донор умирает, а предназначенные ему деньги она присваивает себе. Все предельно просто. – Да, но... – Если бы ей не пришлось скрывать все эти случаи смерти от Суонсона, стали бы они дожидаться, когда донор выздоровеет после операции? – Селуччи перевел взгляд с Вики на Генри и сам ответил на поставленный вопрос: – Конечно нет. Теперь ясно, почему у трупа, который выловили в заливе, разрез на боку практически зажил. Доктор Муи позволяла пациентам полностью оправиться, чтобы не навлечь на себя подозрения мистера Суонсона. – То есть он не знал, что она их убивает? – Доктор сама мне призналась, что рассказывает людям ровно столько, сколько им необходимо знать, чтобы выполнять свою работу. И не больше. Вики, ты что? Так ведь и сломать можно! Она отпустила его руку, и Майк принялся растирать побелевшие от цепкой хватки пальцы. – А в обязанности Суонсона входило лишь давать деньги и находить покупателей, – заключил он. – Ну допустим. – Было ясно, что сомнения Вики далеко еще не преодолены. – А как же отсеченные руки первого призрака? – От трупов избавлялся Салливан. Он выяснил, что этого парня нет в полицейской базе данных и на него не заведено никаких дел. Вот и решил извлечь небольшую выгоду. Он ведь немало времени отсидел за решеткой. Наверняка у него сохранились связи в преступном мире. Вики покачала головой. – Сплошные догадки и никаких фактов. – Эти отсеченные руки слишком долго вели нас по ложному следу. Черт с ними, теперь это совершенно не важно. Генри подошел к окну. Ему всегда лучше думалось, когда он смотрел на ночные огни города. – Мне кажется, – вновь заговорил он после минутного размышления, – Майк абсолютно прав: во главе этой преступной организации стояла доктор Муи. Суонсон вчера чуть с ума не сошел от ужаса, когда обнаружил тело Салливана. – Ну конечно. – Женщина бросила на Фицроя яростный взгляд. Еще не хватало, чтобы и этот взялся ее учить! – Такой весь из себя нежный преступник! Он просто испугался, что все его делишки выплывут наружу. – Вряд ли. – Вампир чувствовал, как сильно рассержена Вики, и избегал смотреть ей в глаза. Лучше уж наблюдать за вереницами машин на бульваре Пасифик. – Первое, что доктор Муи спросила у Суонсона, звонил ли он в полицию. А если бы он был замешан в то, что с донорами происходило после операции, ему подобное и в голову бы не пришло. Само собой разумеется, и доктор прекрасно об этом знала. Лишь выяснив, что он позвонил только ей, она принялась думать над тем, как все скрыть. – У Муи был и мотив, и возможность, – кивнул Селуччи. – Рональд Суонсон предоставил ей эту возможность, а она оказалась слишком жадной. – Мне так не кажется, – пробормотала Вики. – К тому же тебя ведь держали в одном из гостевых домиков Суонсона. – Это не значит, что он знал истинную цель моего там пребывания. Эта мегера могла наплести ему что угодно. – И наиболее важным доказательством того, что наша с Майком теория верна, – подытожил Генри, – является то, что арест Суонсона никак не отразился на поведении призраков. Они по-прежнему являются мне и жаждут мести. Их не удовлетворили ни смерть Салливана, ни инфаркт Суонсона. Эта сука посмела брать кровь у Селуччи, ее Селуччи! Одного этого было уже достаточно! Кивнув, словно ее убедили, Вики сухо произнесла: – Ну хорошо. Пусть все улики сходятся, и Муи – недостающий кусочек мозаики в общей картине расследования. Эдакая злодейка, без которой не могли осуществиться все эти кровавые преступления. Коварная, лицемерная, безнравственная мерзавка. Я бы с удовольствием пустила ей кровь, но вы почему-то против. И что прикажете в таком случае с ней делать? Позвонить в полицию из уличного автомата. – Вики театрально понизила голос: – Будьте так любезны, проверьте, пожалуйста, источник доходов доктора Муи, а то мне ее богатство спать спокойно не дает?! Или как? – Скорей всего, она продумала и такой вариант. У этой женщины... – Майк замолчал, когда почувствовал на себя взгляд подруги: ее глаза опасно засеребрились. – К этой змее не очень-то подкопаешься. У нее на все найдется ответ. – А еще у нее до черта деньжат. И лежат они полеживают на счетах в заграничных банках. Сдается, мне, птичка хочет выпорхнуть из клетки. Если, конечно, уже не улетела. – Вряд ли. – Фицрой заинтересованно смотрел на газон, отделявший его дом от того, где жила доктор Муи. – Если я не ошибаюсь, это телевизионный фургон, из которого вылезает не кто иной, как Патриция Чейни. И затормозил он, представьте, как раз у соседнего дома. – Как вы, черт подери, все это разглядели? Ночь же... – удивился Селуччи. И тут же вспомнил, что вампиры прекрасно видят в темноте. – Извините, глупый вопрос. Все никак не привыкну. Если Патриция Чейни здесь, значит, полиции удалось выдворить ее из больницы, где лежит Суонсон. Она, поди, с самой ночи там у всех под ногами путалась. – А я думала, вы с ней друзья, – удивленно взглянула на него Вики. – Забыв о том, что я встречался с ней всего один раз. К тому же я умею видеть как положительные, так и отрицательные стороны своих друзей. Ах, вот как? Ну что ж, примем к сведению. Когда-нибудь Вики припомнит ему эту фразочку. Вот только пусть поправится, а там уж он у нее узнает, что почем. – Ну, если мисс Чейни здесь, доктор Муи не сбежала... Позволю себе еще раз спросить: что дальше? Генри отвернулся от окна; вид у него был мрачный. – Мисс Чейни поспособствует тому, чтобы к заходу солнца доктор все еще оставалась в своей квартире. И тогда мы устроим ей очную ставку с теми, кто ее обвиняет. Это ведь не противоречит закону – не правда ли, детектив? Селуччи на секунду показалось, что он провалился в темный колодец и падает, падает... Нет, стоп! Как легко выйти за рамки законности... – Вообще-то как раз наоборот. Обвиняемый имеет право на очную ставку со своим обвинителем. – Верно, – кивнул вампир. – Так тоже можно. – Послушайте, Фицрой. Не можете же вы просто взять и... – Почему бы и нет? Разве мертвые не имеют права голоса? Есть такой закон? – Черт возьми, вы прекрасно знаете, что нет! Просто... – Не думаю, что тебе удастся столкнуть ее с призраками, Генри, – вмешалась Вики таким тоном, что стало ясно: последнее слово останется именно за ней. – Они сами бы добрались до нее, если бы смогли. Похоже, призраки могут являться только тебе. Если бы ты жил поближе к ее квартире, тогда... – Это поправимо. – Они появляются на закате. Это значит, что ты у этой дамочки должен оказаться до рассвета. – Само собой разумеется. «Тогда эта территория останется за мной!» – подумала Вики. И тут же постаралась прогнать эту мысль, даже вообще сделать вид, будто она не приходила ей в голову. – Нет, Генри, это слишком рискованно. – А если я никогда не избавлюсь от этих призраков, что тогда? Ты только представь – мне целую вечность придется задавать им вопросы, а если вдруг ошибусь, погибнут невинные люди. – Ну хорошо, хорошо, сделаем, как ты говоришь. – И как мы в таком случае собираемся... – Фицрой чуть было не ляпнул: «избавиться потом от ее тела», но вовремя остановился. Ни к чему лишний раз нервировать детектива. – Заманить сюда полицию? Вики на это ничего не ответила, и он продолжил: – Я все это продумал. Присутствие мисс Чейни сослужит нам неплохую службу. Она может быть очень... м-м... эффективной, когда надо. Селуччи одобрительно хмыкнул. Замысел Генри казался ему неплохим. Натравить призраков на доктора, запугать ее и заставить обратиться за помощью к прессе, а затем через ту же самую прессу поставить в известность полицию – против подобного никаких возражений у него не было. – Но как ты мыслишь претворить свой план в жизнь? Ты ведь не сможешь пробраться в соседнее здание до захода солнца. Фицрой поразился: в голосе подруги звучала неподдельная тревога. Сколько бы они ни цапались, все-таки она не переставала считать его другом. Вики не нравится эта его безумная идея, она искренне за него беспокоится. – Отвечай, когда тебя спрашивают! – Пока вампир размышлял, она снова успела прийти в ярость. – Я проведу завтрашний день в квартире у соседей доктора, Кэрол и Рона Пайпер. – Они что, твои друзья? – Пока нет. – Генри, проигнорировав испытующий взгляд детектива, взял телефонную трубку и набрал номер, который запомнил с первого визита. Селуччи понял, что вампир не удосужится пояснить свои действия, поэтому наклонился к Вики и шепнул ей на ухо: – Что он делает? – Помнишь, как Дракула выманил Люси из дома? – Стоял в саду и звал? – Вот именно. Генри собирается сделать примерно то же самое. – Дракула не пользовался телефоном. – Великое дело! Времена меняются. – Алло, Кэрол? Послушай, Кэрол, мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала. Пойди и отопри входную дверь. Правильно, Кэрол, ты знаешь, кто я. В комнате вдруг стало жарко. Детективу показалось, что его джинсы сделались ужасно тесными. Вики придвинулась к нему и игриво лизнула кончиком языка мочку уха. Майк отпрянул. – Не надо, – сказал он внезапно севшим голосом. – Не здесь и не сейчас. – Отопри дверь, Кэрол, и жди меня. Я скоро приду. Ничего страшного, что ты не одна. Жди меня, Кэрол. Я уже выхожу. – И все? – спросил Селуччи, когда Фицрой положил трубку. Тот припомнил журналы и письма, которые видел в квартире четы Пайпер, – и пожал плечами. – На одних зов вампира действует быстрее, чем на других. Майк искренне пожалел, что джинсы ему так тесны, и пробурчал нечто невнятное. А затем принялся убеждать себя, что уж он-то на зов вампира никогда бы не откликнулся. Они с Вики проводили Фицроя вниз и смотрели, как он идет к соседнему зданию. – Надеюсь, он прикажет Кэрол и ее мужу покинуть квартиру на время, пока он там? – Ну, будь я на месте Генри, они ушли бы на восходе и не вернулись в ближайшие двадцать четыре часа. – До восхода солнца еще несколько часов. Что же он будет делать все это время? Красноречивый взгляд подруги вогнал детектива в краску. – Ладно, ладно, вижу, лучше мне этого не знать. Кстати, думаю, что с мисс Чейни имеет смысл поговорить именно тебе. – Это почему? – Ты можешь заставить ее забыть о вашей беседе, а я такими способностями, к сожалению, не обладаю. – Так и быть. Похлопав его по щеке, Вики направилась к телевизионному фургону. Разумеется, она это сделает. Шустрая девица забудет о разговоре с ней. И не только. Она, можете не сомневаться, забудет и самого Селуччи. – Нам просто нужно, чтобы она находилась дома во время заката. Даже серебристый взгляд Вики не подавил полностью волю журналистки. Патриция Чейни нашла в себе силы возразить: – И каким же образом я заставлю ее не высунуть нос из квартиры? – Вам придется всего-навсего оправдать свою недобрую славу. Поговаривают, что многие предпочтут отсидеться дома, даже рискуя пропустить крайне важное мероприятие, нежели провести с вами короткую беседу. – К счастью, она никогда не ходит по пятницам в клинику. – Откуда вы знаете? – Я знаю о ней почти все и твердо намерена узнать остальное. Именно поэтому большая часть города испытывает при встрече со мной такой трепет, – улыбнулась журналистка. Вики видела недавно подобную улыбку – три ночи назад она отразилась в застывших от ужаса глазах Буковского и Хейдена, перед тем как Вики свернула им шеи. Мисс Чейни искренне любила свою работу. «А Генри еще переживал из-за того, что ему придется делить территорию со мной!» Вампир скользнул через прихожую и нырнул в открытую дверь, молнией пролетев мимо стоявшей на пороге и явно ждавшей его прихода женщины. Здесь, где уже не следовало опасаться видеокамер, он перевел дыхание и негромко окликнул ее по имени. Дама обернулась. Лет около сорока, ничего не предпринимает, чтобы скрыть возраст. Квартира обставлена с претензией на готический стиль. Только загорелая кожа и здоровый вид хозяйки не вяжутся с окружающей обстановкой. – Кэрол, зайди в комнату и запри дверь. Она взглянула на него жадными глазами, и в Генри мгновенно проснулся голод. В конце концов ей просто надоест здесь торчать! Хоть бы в городе произошел какой-нибудь скандал, тогда эта проныра уж точно уедет... Доктор Муи стояла в солярии, оборудованном на балконе, и хмуро рассматривала телевизионный фургон внизу на стоянке – его желтый цвет ярким пятном выделялся на сером асфальте. А если сейчас из окна на голову Патриции Чейни случайно выпало бы что-нибудь тяжелое, она убралась бы Утром доктор Муи постаралась сделать все возможные дела, используя свой домашний компьютер. Хотя нанятый ею хакер многое сделал для того, чтобы защитить ее конфиденциальную информацию, она прекрасно знала, что такого понятия, как совершенно безопасная линия связи, не существует. Чтобы покинуть страну, не потеряв накопленное состояние и не оставив никаких следов, Дженнифер Муи нужно было лично посетить несколько мест. Чтобы закончить необходимые приготовления к отъезду, ей хватило бы всего пары часов, и она уже приступила к делу, но маячивший в зеркале заднего вида фургон журналистки путал все ее планы. Эта проныра следовала за ней повсюду – на почтительном расстоянии, однако, ни разу не нарушая закон. Оторваться от нее доктору Муи не удавалось, и это означало, что завершить свои дела ей тоже не удастся, поскольку для этого совершенно не нужны были лишние свидетели. Так что пришлось вернуться домой несолоно хлебавши, по-прежнему с Патрицей Чейни на хвосте. Руководство не может позволить ей торчать здесь вечно. Как только мерзкую девку вызовут на службу, я смогу уехать. Почти все готово, так что для беспокойства причин нет. Если она не поддастся панике, никто ни о чем не узнает. Дженнифер Муи нервно царапала пальцами по оконному стеклу. Вон эта девка в своем фургоне, сидит, ногу длинную наружу выставила. Хоть бы грузовик какой проехал, отдавил ей эту ногу ко всем чертям... В течение всего дня она наблюдала, как Патриция Чейни, пользуясь тем, что в городе не было человека, который бы ее не знал, расспрашивала о чем-то всех жильцов, входящих в дом и выходящих оттуда. О, это был очень длинный день. – Патриция, ну сколько можно? – взмолился Брэд, отчаянно растирая слипающиеся глаза. – Всех, кого могли, мы уже расспросили. Сил ведь уже никаких нет! – Придется подождать еще немного. Оператор обреченно вздохнул и откинулся на сумки с оборудованием. – Ты повторяешь это уже целый час. – Обещаю, что осталось уже недолго. – Она выглянула на улицу. Солнце садилось, окрашивая небо золотым и оранжевым. – До заката досидим – и поедем. – Зачем нам его ждать? Или на закате должно что-то случиться? Между двумя ударами сердца перед глазами Патриции Чейни мелькнула серебристая тень. – Да я и сама не знаю... – ответила она, с трудом разлепив внезапно спекшиеся губы. – Тогда зачем?.. – Ну что ты пристал? Мог бы уже догадаться, что мне... мне обещали отличный сюжет. 7:43. Селуччи выглянул в окно. В лучах заходящего солнца соседний небоскреб казался отлитым из золота. Дозаката оставалось пять минут. Он еще может все остановить. Детектив задумчиво потер кожу на локтевом сгибе левой руки со следами уколов в вену. Четыре минуты. Время еще есть. Три. Дело было даже не в хладнокровном убийстве как минимум двух молодых людей, чьи призраки теперь преследовали Генри. Не в том, что доктор Муи сделала лично с ним, Селуччи. Нет, она была виновна в куда более страшном преступлении. Она воспользовалась единственным сокровищем этих людей – их надеждой. Ведь больше у них в жизни ничего не было! Две минуты. Закон карает за убийство. Но если эти призраки не имеют права карать за убийство надежды, то кто же тогда это право имеет? 7:48. Закат. Детектив внезапно сообразил, где слабое место их плана, однако было уже поздно. Генри пришлось провести весь день в гардеробной, в шкафу, с головой завернувшись в театральный черный занавес. Чета Пайпер отлично поддавалась внушению, но избавиться от них оказалось не так-то просто. Они обрели наконец своего вампира и никак не желали с ним расставаться. Фицрой еле-еле успел спрятаться от надвигающегося дня, искорежив предварительно ручку двери так, что супруги не смогли бы ее повернуть и войти к нему. 7:48. Заход солнца. Они были здесь. Их присутствие ощущалось как никогда сильно. Воздух был таким ледяным, что первый вздох дался с большим трудом, а затем создалось впечатление, что и рот, и горло, и легкие покрылись тончайшей ледяной пленкой. Отвратительно горький привкус желчи во рту. Генри с отвращением сглотнул. Его рука покоилась на выключателе небольшой настольной лампы, которую он принес с собой. От слишком яркого света было бы еще меньше пользы, чем от полной темноты; в ярком свете призраки почти не были бы заметны. Когда он нажал на выключатель, то смог разглядеть своих старых знакомцев, которые чуть покачивались в воздухе у него в ногах. Вокруг плотной толпой стояли остальные. Сосчитать их было невозможно, они таяли и вновь появлялись – то молодая женщина с порванным уголком рта, то чьи-то страдальческие глаза, глядящие из-под длинной челки... Лица. Тела. Невидимый хор. Страх. Он исходил от них, словно дым, и так плотно заполнял пространство, что даже Генри было трудно это вынести. Доктор Муи отвернулась от окна и всмотрелась в темноту комнаты. Вдруг ей показалось, что она не одна, женщина вздрогнула и резко подняла руку, словно защищаясь от кого-то. – Надо включить свет. Но оказалось, что она совершенно не владеет голосом, и ее слова не нарушили молчание в квартире. Шаг назад. Другой. Дженнифер Муи спиной уперлась в оконное стекло. Генри вжимался в угол гардеробной комнаты и даже не помнил, как он там оказался. Комната была полна призраков – колеблющихся, неясных, – и лишь два первых сохраняли узнаваемую форму. Они как будто чего-то ждали. Но чего? Его единственным желанием теперь было, чтобы они покинули его. Вампир уже открыл рот, чтобы велеть им убираться, и тут же вспомнил. Им нужен был не он. – Кто там? Кто бы эти существа ни были, они приближались. – Сейф внизу, в левом ящике стола Возьмите деньги и уходите. Последнее слово соскользнуло с губ Дженнифер Муи визгливым воплем. Ей показалось, что она просто приросла к полу. Окно за ее спиной зловеще скрипнуло. Он чувствовал запах ее жизни. Эта женщина была совсем рядом, но ее сердце билось так громко, что он мог бы услышать его стук даже из другого здания, если бы его собственное сердце не заглушало все окружающие звуки. Я Генри Фицрой, герцог Ричмондский, граф Ноттингемский и рыцарь Гартера. Отец мой был королем, а я несу смерть. Я не боюсь ее. Как только он почувствовал страх, голод проснулся. Это придало ему силы, и вампир шагнул вперед. Его потемневшие глаза резко сузились. – Итак, – вопросил он, – вы позволите ей уйти? Ответ мог быть только один. Доктор Муи решала вопросы жизни и смерти без особых сантиментов. Ее никогда не мучила совесть, и она никогда не испытывала ни малейшего сожаления. Все чувства женщины были продиктованы ее железной волей и собственной выгодой. Ее мало трогали страдания доноров, когда те начинали понимать, что не об этом мечтали, надеясь распроститься с нищетой и бесприютной жизнью. Все это Дженнифер Муи совершенно не трогало. До того самого момента, когда смерть взглянула ей прямо в лицо. Раздался страшный вой мертвецов, этот ужасный нечеловеческий звук принадлежал тем, кто однажды почувствовал слабую надежду, которой их вскоре лишили, не оставив при этом ничего, даже их единственного богатства – собственной жизни. И ее у них отобрали без малейшего сожаления. Затылок доктора Муи все сильнее и сильнее вжимался в оконное стекло, пока то не разлетелось вдребезги; перед ее глазами поплыли кровавые круги. В отчаянии она закрыла глаза, воздух с хрипом вырывался из легких. Удушающее отчаяние покрыло ее, словно слой сырой земли. Задыхаясь, она упала на колени, не в силах совладать с сильнейшей, неукротимой рвотой, волосы окровавленными спутанными прядями падали ей на лицо. – Я. Не. Умру. Так. Я... – Не так-то легко расстаться с собственным высокомерием, когда оно давно стало частью твоей жизни. – Жива. А вы – мертвы! Дженнифер Муи торжествующе подняла голову. Тени зашевелились. И тут она увидела... Ну да, это два последних донора. Тело одного они даже не похоронили. Просто бросили в залив. Второй же и вовсе им не пригодился... А вот и другие... Они смотрели на нее. И все они были мертвы. А потом они закричали. О несправедливости. О воздаянии. О мести. Заставляя доктора Муи принять смерть, которой она их подвергла. Прямо на крышу фургона, издав отвратительный чавкающий звук, упало тело женщины. По нему пробежала длинная судорога; еще некоторое время подергивалась одна нога, после чего наступил конец. А в десяти футах, на счастье не задетая осколками разбитого стекла, белая как снег Патриция Чейни отчаянно вцепилась в руку своего оператора. – Т-ты... ты снял это? – выдохнула она: голос повиновался ей с трудом. Патриция Чейни, хоть и была фанатиком своего дела, никак не могла прийти в себя от ужаса. И даже много позже ей совершенно не хотелось вспоминать крик падающей женщины, намного приятнее звучал ее собственный крик, чем замораживающий кровь вой, все набиравший силу, пока вдруг внезапно не оборвался навеки. Но сейчас журналистку волновало совершенно другое. – Ты все заснял? Брэд кивнул, все еще глядя в объектив с той отрешенностью операторов, которая присуща их брату по всему миру, от Северной Ирландии до Стамбула. – Я-то думал, что в этих квартирах установлены небьющиеся стекла... – Так и есть, только и их при желании можно разбить. – В самом деле? И как же ей удалось это сделать? Осколки стекла были повсюду. Стеклом было усыпано и тело, в котором во время падения еще теплились искорки жизни, а теперь это уж точно был труп, а не живой человек. Репортер и оператор немного помолчали, после чего Патриция протянула оператору мобильник и велела позвонить в полицию. Сама же поспешила к фургону, на ходу составляя план, что необходимо сделать, кому позвонить и как лучше обыграть недостаточное освещение. – И теперь, – произнесла она, дотянувшись до микрофона, находившегося внутри машины, – наш репортаж... – произнося эти слова, Патриция Чейни едва увернулась от свисавшей с крыши машины ноги. – Мы ведь все с самого начала знали, что произойдет, – сказал Селуччи, опершись на оконное стекло. – Знали! Вики обняла его за плечи и бережно отвела от окна. – Никто не знал, что так получится, – с нежностью в голосе произнесла она. – Нет, мы знали. Мы знали, что призраки несут с собой смерть. Ведь они убивали и раньше. – Она сама выпрыгнула из окна, Майк. Никто ей не помогал. – Мы знали, – повторил он, упрямо качая головой. – Мы знали об этом. Женщина обхватила голову Селуччи руками и привлекла его к себе. Глаза их встретились. – Нет, Полицейские, пришедшие их опросить – обычная процедура при подобного рода происшествиях, – были неожиданно удивлены. – Майк Селуччи? Где-то мы слышали ваше имя-. – Молодой полицейский наморщил лоб. – Детектив, вы случайно не заявляли о пропаже вашего фургона? – Это не его, а мой фургон. – Вики предостерегающе посмотрела на друга. Лучше, если не он будет вести переговоры с представителями правоохранительных органов. Майк слишком долго работал в полиции, ему легко забыть, что закон не всегда объективен. – Он сказал, что припарковался в запрещенном для этого месте. А потом, оказавшись на другом конце города, не успел его забрать. – В этом больше нет надобности. Ваш фургон переместили на полицейскую стоянку. Его чуть было не угнали, но наши сотрудники подоспели вовремя. Ничего не пропало, не волнуйтесь. Единственный документ, который нашли в машине, – это листок бумаги в бардачке, на котором было написано ваше имя. К настоящему моменту удалось выяснить, где зарегистрирован фургон, но на вас мы так и не вышли, мисс э-э... – он сверился с протоколом, – Нельсон. – А как же регистрационные номера? – в голосе Вики звучала неприкрытая ирония. Полицейский покраснел. Эта женщина явно его смущала. Идиотское чувство. Как будто он был нашкодившим мальчишкой, а не офицером, вот уже три года как доблестно служившим в рядах полицейского департамента Ванкувера. – Понимаете, последнее время у нас столько работы... Небывалый взлет активности организованной преступности, да тут еще два дня назад вся компьютерная сеть полетела. Только сегодня утром удалось все починить. – Так что там все-таки с моим фургоном? – Да я же говорю: с ним все в порядке. Насколько мне известно, он ничуть не пострадал. – Вот и хорошо. Когда она ему улыбнулась, молодой человек внезапно обрадовался, что у него на коленях ноутбук. В ней было что-то такое, что заставляло его чувствовать себя так, как, наверное, чувствует себя щенок, которого хозяин почесывает за ушком... – Давайте вернемся к происшествию... – По правде говоря, мы ничего не видели. – Как, вообще ничего? – Видите ли, мы были заняты. – Заняты? – Полицейский покраснел еще больше, охнул – и очень быстро удалился. Внезапно он почувствовал жгучую зависть к мистеру Селуччи. Такая женщина рядом! Интересно, и как это у старика сердце выдерживает? – Весь мир становится моложе, – проворчал Майк, когда за зеленым, совершенно готовым влюбиться юнцом захлопнулась дверь. – Не могу сказать, что мне это сильно по вкусу. – Ты как хорошее вино, – невнятно проговорила, прижавшись к его груди, Вики, – с годами становишься все лучше. – Пощади меня, – пробурчал Селуччи, слегка приподнимая подбородок, чтобы лучше разглядеть ее глаза. «Ты всегда была отъявленной лгуньей, а ведь этот полицейский безоговорочно поверил всему, что ты ему наговорила». – Майк? Ты что-то сказал? – Ничего, – он погладил подругу по щеке. – Просто чувствую себя стариком. Вики прижималась к нему все сильнее, и наконец их сердца забились в унисон. – Итак, ты и Генри ... – не зная, что сказать, Селуччи опустил взгляд на салат из шпината, затем перевел взгляд на Тони; на губах молодого человека играла улыбка. – Чему улыбаешься? – Вот вы, мистер Селуччи, живете с вампиром и это вас ничуть не смущает. Так почему же вас так беспокоит мысль о двух мужчинах, которые живут вместе? – Вообще-то мы с ней вместе не живем, но, в общем, ты прав, конечно. Мне кажется это слегка нелепым. – Детектив нанизал на вилку нечто зеленое, чье происхождение ему было совершенно неизвестно. И почему в этом Ванкувере невозможно найти приличный гамбургер с картошкой фри? Все здесь подчинено здоровому образу жизни. Просто тошно становится! – Но ты так и не ответил на мой вопрос. – Я переезжаю. Но мы с ним все равно остаемся друзьями. – Значит, ты остаешься здесь, в Ванкувере? – Я прижился в этом городе, – пожал плечами Тони. – Работа, учеба, друзья... Зачем мне уезжать? – Но ведь – Я ведь не принадлежу Генри Фицрою, детектив, хотя внешне, может быть, на это и походило. Я должен уйти, и мы оба это знаем. – Юноша задумчиво поковырял вилкой в салате. Несколько раз пытался начать говорить, потом замолкал... Наконец быстро пробормотал: – Не так-то это и сложно. Вы тоже смогли бы уйти от Победы. Некоторое время спустя Майк, перед глазами которого промелькнули все проведенные им с Вики дни и ночи, улыбнулся и отрицательно покачал головой. – Нет. Я бы не смог, – сказал он. – Они даже не вернулись, чтобы поблагодарить тебя? – И слава Богу. Я страшно рад уже тому, что они исчезли. Призраки перестали кричать в ту же секунду, как перестало биться сердце доктора Муи. Кстати, на этот раз их крик не унес других жизней. В конце концов справедливость восторжествовала. Но Генри – или из-за того, что находился совсем рядом с призраками, или потому, что прекрасно понимал, что происходит, – после всех этих событий чувствовал себя совершенной развалиной. Он не мог совладать ни с дрожью, ни с навалившейся на него неукротимой рвотой. Даже из комнаты, где все произошло, он смог выбраться лишь ползком, да и то спустя некоторое время, когда ему удалось собраться с силами. Он, похоже, начал понимать доктора, которая ради того, чтобы не слышать ужасные крики призраков, выбросилась с одиннадцатого этажа. Вики прочла все это на лице вампира и на секунду задержала свою ладонь на его руке. Генри изумленно воззрился на эту ладонь. Еще неделю назад за подобную дерзость он бы вцепился Вики в горло. Теперь же пожалел о том, что она так быстро убрала свою руку. Шесть дней перечеркнули четыреста пятьдесят прожитых им лет. Они коренным образом изменили его сущность. – Ты всегда переписываешь правила? – Только если они никуда не годятся. – Интересно, и как наш род справлялся все эти тысячелетия без тебя? – покачал головой Фицрой. Вики ухмыльнулась. – Без нас обоих. Большинство из нас изменяется по зову страсти, Генри – ты, кстати, сам когда-то сказал мне об этом. А поддаваться страсти – удел юности. Тебе было семнадцать. А другим? И того меньше... Я, возможно, единственный вампир, который на момент обращения был сформировавшимся человеком. – Но для вампира ты еще совершенный ребенок. – Не будь таким высокомерным! – усмехнулась женщина. – Это не идет ни смертным, ни, в особенности, бессмертным. – Вековые традиции... – начал было Генри, но Вики не дала ему продолжить. – Все не так уж и изменилось. Мы остались одинокими хищниками, но теперь хотя бы знаем почему. Запах крови другого вампира лишает нас самообладания, сводит с ума. Жажда крови становится неконтролируемой, мы начинаем убивать без разбора. Это начало бы привлекать излишнее внимание, люди выследили бы нас и с легкостью уничтожили. Нам приходится делить территории, на которых мы охотимся, исключительно ради собственной безопасности. Но это совсем не значит, что мы не можем находиться вместе. Со временем предрассудки по поводу раздельных территорий будут, вот увидишь, преодолены. Фицрой протянул ей руку. Женщина в ответ протянула свою. Но они так и не дотронулись друг до друга. Как не дотрагивались никогда с тех пор, как Вики стала вампиром. – Нужно время. Много времени. – Генри печально улыбнулся, его рука повисла вдоль тела. Вики кивнула; ее улыбка на сей раз тоже выглядела печальной. – Да, ты прав, – согласилась она – Пока Майк не приехал, я хотела бы поблагодарить тебя за то, что ты сделал на просеке. – Выражение ее лица резко изменилось: она вернулась обратно в ту ночь, к тому, что она чуть было не разрушила. – Я не смогла бы справиться с собой. Ты ведь видел: я собиралась убить Салливана. И тогда мне было наплевать, что Майк может меня за это возненавидеть. – Знаю. Хоть ты и была взрослой, когда вступила в нашу жизнь, но для вампира, повторяю, еще все-таки очень молода Со временем ты научишься контролировать себя. Этому научиться сложнее всего. – Генри посмотрел на огни города, – Почему? Он ведь и так знает, что я... – Нет, он только – Ты должен знать и это: ты ведь чувствовал то же самое. – Вики! Скрестив руки на груди, она покачала головой. – Я не люблю об этом думать. Фицрой повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо, его глаза были чернее ночи. – Что ты чувствовала? – Не знаю. – Нет, знаешь. Заглянув в провалы его глаз, она тихо ответила: – Свободу. Я чувствовала свободу. Темнота захватила их. – Разве он сможет смириться с этим? Генри не ждал от нее ответа. – В этом мире так мало людей, которым мы можем доверять, и еще меньше, которые – Ты был загадкой для меня... На женщину вновь нахлынули почти забытые воспоминания о смертной жизни. – А ты будь ею для Селуччи. – Ты не проводишь нас до фургона? – спросила Вики, когда Майк перекинул ее спортивную сумку через плечо. Генри отрицательно покачал головой. – Думаю, нет. Я попрощаюсь с вами здесь и, – тут он обвел глазами квартиру, – примусь за уборку. – Эй, я ведь уже все убрала! – Убрала? Ты? – возмущенно воззрился на нее Селуччи. Вики игриво ткнула его под ребра: осторожно, чтобы не причинить вреда, ни на секунду не забывая про свою нечеловеческую силу, но достаточно сильно, чтобы он мог ее почувствовать. – Я помогала. – Уверен, что так и было, – вмешался вампир, а то ведь эти двое и в самом деле сейчас устроят нешуточную потасовку. – Но мне хотелось бы все осмотреть самому, чтобы потом не было никаких проблем. – Но я уже все это сделала. Ты что, мне не доверяешь? – Это не вопрос доверия. Делов ответственности. – Вы что, все это серьезно, Фицрой? – изумленно взглянул на него Селуччи. – Боже мой, хоть сейчас-то перестаньте твердить о своих территориях. – Успокойся, Майк. Он же просто пошутил. – Вики взглядом заставила Фицроя согласиться с ее оценкой ситуации. – Прощай, приятель. Я позвоню тебе, когда приеду домой. Генри кивнул и подыграл ее тону – не стоит обставлять все это слишком серьезно: какой смысл в тягостных прощаниях? – Береги себя, малышка. Помни, что ты далеко не все знаешь в этой жизни! – Пока еще нет, – усмехнулась Вики. – Пошли, Майк. – Иди. А мне еще надо поговорить с Генри. Женщина слегка помедлила, но он подтолкнул ее к двери: – С глазу на глаз. – Мужской разговор? Она по очереди обвела мужчин взглядом. Фицрой загадочно улыбнулся, но это ее не слишком удивило. Что касается Селуччи, тот выглядел довольно-таки воинственно, и это ее тоже не удивило. Если бы она не могла им доверять, тогда бы им с Генри ничего не удалось сделать. И также, если бы Майк не мог доверять ей и Генри, когда они были вдвоем, без него. – Хорошо. – По тону Вики было понятно, что ей все это не очень нравится. Но она уже произнесла это слово. – Буду ждать в фургоне. Когда она закрыла за собой дверь, мужчины долгое время молчали. Потом Фицрой произнес: – Она уже в лифте. – Удостоверимся, что она не собирается возвращаться, – кивнул Селуччи и, после того как вампир кивнул в ответ, продолжил: – Я хотел спросить у вас одну вещь... Той ночью, на просеке, почему вы убили Салливана? – Странный вопрос. Если бы он остался жив, что бы мы с ним стали делать? – Вам ничего с ним не нужно было делать. Самое худшее, что бы он мог сделать, – это рассказать доктору, что мне удалось сбежать, а она и так об этом узнала, когда нашли труп Салливана. – Если бы я не убил его, мисс Чейни никогда бы не стала следить за Муи. – И все-таки, – мрачно настаивал Майк, – почему вы его убили? – Детектив, вы ведь совсем не об этом меня хотели спросить? – Совершенно неожиданно он сбросил свою привычную маску Князя Тьмы. Майк Селуччи заслуживает того, чтобы с ним разговаривал искренне. – Я не дам вам ответ, которого вы ищете. Он бы вам не понравился. Вам придется спросить у нее. – А она мне расскажет? – Она ведь вампир. – Как и вы. Генри бы улыбнулся, если бы Селуччи не выглядел таким до ужаса серьезным. – Нет, – мягко сказал он. – Она другая. По правде говоря, я склонен думать, что Вики совсем не похожа на остальных вампиров. И все же она та же самая женщина, которую вы полюбили когда-то. – И та же женщина, которую любили вы? Эмоциональные узы, любовь, которая и побуждает нас отдавать свою кровь смертным, в результате чего они тоже становятся вампирами, не переживают подобной перемены. Это были первые слова, которые Вики услышала от него после тою, как перестала быть человеком. Фицрой уже собирался произнести эти слова вслух, но, как оказалось, произнес другое: – Да. К его изумлению, Селуччи протянул ему руку. – Прощай, Фицрой. Спасибо тебе. Генри крепко пожал ему руку, затем отпустил ее, а потом еще долго стоял в прихожей. Запах Вики был повсюду. Он уже тосковал по ней, но будущее, которое в течение четырехсот пятидесяти с лишним лет казалось ему неизменным, теперь простиралось перед ним своими неисчислимыми возможностями. Прошла неделя – всего семь дней. Всего семь? Он еще раз пересчитал и грустно покачал головой. Лишь одна короткая неделя – и все вековые традиции, которые он считал неизменными, рассыпались в прах. Всего семь ночей. Ему не терпелось узнать, как же она обойдется с Вечностью. Они ни о чем особом не говорили, пока не выехали за черту города и не направились к горам. Играло радио. Местные новости как раз сообщили, что на просеке в парке Сеймур, где пытался закопать мертвое тело Рональд Суонсон, полиция обнаружила четыре трупа Поиски продолжались. Финансовое положение доктора Муи стало достоянием общественности. Патриция Чейни лично освещала подробности этого дела для телевидения. В течение последующих нескольких дней погода обещала быть ясной и жаркой. Селуччи откинулся на спинку сиденья и долго смотрел в открытое окно. Темные силуэты деревьев быстро мелькали в неясном свете фар. Как всегда, его подруга гнала как сумасшедшая. – Вики... – «Я не дам вам ответ, которого вы ищете. Он бы вам не понравился. Вам придется спросить у нее». – Если бы Генри не убил Салливана, что бы ты сделала? Она не отрываясь смотрела на дорогу. Воспоминания о той ночи бешеной яростью отозвались в ее сердце. Дорога казалась до невозможности узкой. Вики не отводила глаз от дорожного полотна, освещенного фарами машины. Воспоминание о ярости, испытанной ею тогда, заставило до боли вцепиться в руль. – Вики, скажи, ты убила бы его? Он не хотел слышать правду. Она и без Генри это знала. Но Вики чувствовала, что Селуччи ждет ее ответа. Она даже могла ощутить запах его страха: Майк боялся услышать ответ. – Нет, конечно нет. Ты же просил меня не делать этого. Она вампир. «Она все еще та женщина, которую вы полюбили когда-то...» – Майк? – Она отвела взгляд от дороги, чтобы задать ему этот вопрос: – Ты веришь мне? – Разумеется, я тебе верю. – Селуччи неуверенно погладил ее по плечу, раздумывая, пытается ли он действительно успокоить подругу. – Хотя ты всегда была страшной врушей. По радио закончился выпуск спортивных новостей. – Вы слушаете программу «Дорожное радио». – Диджей принадлежал к целой плеяде тех, кого они слушали, когда первый раз ехали через всю страну. – А сейчас песня для всех влюбленных... «Будь для него загадкой». Нет, с Майком этот номер не пройдет. Отвернувшись от дороги, Вики улыбнулась. – Как ты думаешь, это они специально для нас поставили? – ...возможно, на их совместном пути встретится немало трудностей, но они все равно принадлежат друг другу. Да, вы угадали. Это Сонни и Шер и их песня «У меня есть ты, малыш». Майк перехватил руку женщины, когда она потянулась, чтобы выключить радио. – Нет, оставь. Мне, похоже, начинает нравиться эта песня. – Детектив поцеловал ее холодные как лед пальцы. – Что еще раз доказывает, что со временем ко всему можно привыкнуть. Почти ко всему, конечно, – проворчал он через секунду. – Вики, я тебя умоляю, только не вздумай подпевать! Поехали! |
||
|