"Часовые Вселенной" - читать интересную книгу автора (Гуляковский Евгений)

Глава 13

Беатрис долго молчала, то ли не зная, как начать этот нелегкий разговор, то ли обдумывая что-то. Из стоявшего рядом с ней бара, похожего на диковинный цветок, она извлекла две рюмки и наполнила их земным коньяком. Молча, без всякого тоста, не дожидаясь, пока Арлан поддержит ее, осушила свою до дна и только после этого начала наконец говорить:

— Первоначально предполагалось, что вас будут использовать в качестве наблюдателя на одной из захваченных планет. Именно для этого им понадобилась ваша уникальная устойчивость к «Д-из-лучениям». Аниранским ученым удалось установить, что именно это излучение подчиняет всех аниранцев в захваченных поселениях чужому разуму. Оно же препятствует отправке разведывательных кораблей и получению любой информации из утраченных нами областей космоса.

Но теперь, насколько мне известно, они передумали. Они не хотят рисковать. Слишком ценный биологический материал содержится в ваших генах. Ведь если вы погибнете во время разведывательной экспедиции, нет никакой гарантии, что им снова удастся найти человека с генной структурой, создающей врожденную устойчивость к «Д-излучению». Такие поиски на Земле ведутся, но пока они не принесли положительных результатов. Логика здесь присутствует. Что касается этики… Мне кажется, эта сторона вопроса никогда особенно не беспокоила моих соплеменников. Я достаточно Долгое время провела на других мирах, могу сравнивать и судить объективно.

Она говорила медленно, тщательно подбирая слова. Чувствовалось, что весь этот разговор для нее мучителен, но Арлан до сих пор не понимал причины и не знал, как ей помочь.

— Но ваши ученые уже получили нужный им для исследований биологический материал! Во время карантинного медицинского обследования они взяли образцы моих тканей, даже пункцию костного мозга!

— Этого недостаточно, Арлан, — тихо проговорила Беатрис, не глядя на него.

— Недостаточно? Недостаточно для чего? Что им еще нужно?!

— Они хотят, чтобы от вас на Аниране родились дети. Много детей…

— Послушайте, какого черта, мне сказали, что моего согласия не нужно даже на проведение клонирования с моими собственными тканями. Чего они еще хотят?

Он все еще не понимал, куда приведет их этот разговор.

— С клонированием у них вышла осечка. Ваши ткани, развиваясь вне организма, теряют тот главный наследственный признак, ради которого и была задумана вся операция по вашей вербовке и доставке на Аниран.

— То есть вы хотите сказать… — Он остановился, не зная, как сформулировать промелькнувшую мысль, чтобы не шокировать ее.

— Они хотят, чтобы вы спали с нашими женщинами. Не со всеми подряд, а лишь с теми, кто пройдет специальный медицинский контроль на совместимость и гены которых, соединившись с вашими, с наибольшей вероятностью…

— Вы хоть понимаете, что говорите? Я что, по их мнению, бык-производитель?!

— Ну, большинство мужчин не стали бы отказываться от подобного предложения. К тому же у лих существует немало способов заставить вас подчиниться решению руководства.

— Подождите… Так, значит, вы?… — Мелькнувшая догадка ошарашила его. — Вы прошли этот самый контроль?!

Она кивнула.

— Зачем же вы согласились?!

— Меня не очень-то спрашивали… Я родилась в этом мире и обязана подчиняться его законам. Есть еще одна причина… Я была уверена, что вы знаете.

— Так вот почему вы на меня смотрели как на преступника весь сегодняшний вечер. На моей планете подобное уже было. Считалось патриотическим долгом для женщины родить фюреру лишнего солдата. Они даже писали на плакатах что-то вроде «Мы принадлежим тебе».

— Кто такой, этот фюрер?

— Военный диктатор, развязавший вторую мировую войну. Сейчас о нем уже мало кто помнит.

В комнате стало еще холоднее. Правда, теперь Арлану казалось, что этот холод шел изнутри.

Он встал, поставил на столик стакан с недопитым коньяком и осмотрелся, словно хотел надолго запомнить эту комнату. Но здесь нечего было запоминать. Слишком уж она походила на вокзал. Даже мебель появлялась и исчезала по мере необходимости. Разве что этот цветок вместо бара и ее лицо. Лицо раненой птицы. Чего-то она недоговорила, или он чего-то не понял. Он чувствовал — что-то важное оставалось недосказанным. Но после всего происшедшего не мог злоупотреблять ее гостеприимством.

— Я, пожалуй, пойду.

Она молча встала и проводила его до двери прихожей. И лишь когда протянула руку к панели замка, он, словно протестуя против этого прощального жеста, ставившего последнюю точку на его несбывшейся мечте о настоящем человеческом свидании с этой женщиной, совершенно неожиданно для себя обнял ее…

Она стояла так близко… Он почувствовал, как она вздрогнула, но не отстранилась и продолжала стоять рядом с ним совершенно неподвижно.

Тогда в полумраке прихожей он нашел ее губы и поцеловал ее. Она не ответила на этот поцелуй и по-прежнему стояла, словно окаменев. Он взял ее руки, холодные как лед, и прижал к себе, пытаясь согреть.

— Я мечтал увидеть тебя снова с той самой минуты, когда ты приехала в мой старый заброшенный дом. Я люблю тебя, Беатрис.

Она ничего не ответила.

— Возможно, я не имею права этого говорить после всего, что случилось. Но я хочу, чтобы ты это знала…

— Я знаю, Арлан. Только поэтому я согласилась на нашу встречу. Я хотела быть первой…

— Других не будет. Этого у них не получится. Подопытной лошади им из меня не сделать.

— Еще как получится. Правда, на вашем земном языке животное, которое ты имеешь в виду, называется по-другому.

Он все еще не отпускал ее, и тогда она осторожно высвободилась из его объятий.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Тебе придется остаться. Ты же знаешь, я получила приказ тебя соблазнить. До утра ты должен оставаться в моей квартире.

— Ваш корпус занимается организацией свиданий?

— Вместе со многими другими делами.

— По-моему, сводничество у твоего начальства получается лучше всего.

Наконец она улыбнулась, и он почувствовал, что ледяной мост, находившийся между ними весь этот вечер, дал первую трещину.

Ни о чем больше не спрашивая, он снова вошел вслед за ней в гостиную, догнал у самого бара и снова жадно поцеловал. И опять она на секунду замерла, а потом решительно отстранилась.

— Подожди. Ты слишком спешишь. Мне нужно привыкнуть.

Но было уже поздно. Слова потеряли для него всякое значение. Он сорвал с нее халат и отбросил его на кресло, а затем начал сдирать находившееся под ним вечернее платье. Он сдирал его медленно, по частям, как кожу. Материя липла к ее телу и легко, без всякого усилия, расползалась под его пальцами. На платье не было ни одной застежки. Видимо, оно специально предназначалось для такого вот одноразового использования. Под тонким слоем материи ничего больше не оказалось, его догадка об отсутствии белья подтвердилась.

Он не знал, где в этой квартире находится постель, да если бы и знал, без дополнительных расспросов не сумел бы выдернуть ее из потайной ниши. Ему пришлось осторожно уложить Беатрис на пол, благо пушистый ковер, покрытый мягким ворсом толщиной с ладонь, устилал весь пол.

Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его ласки. Все его старания растопить ее холодность не имели успеха. Тогда он остановился и все начал сначала.

Через какое-то время он заметил, что ее губы наконец дрогнули и Беатрис впервые ответила на его поцелуй. Ответила так резко и страстно, что он сразу же понял, каких невероятных усилий стоила ей показная холодность.

Желая наказать ее за слишком долгое сопротивление, он не торопился с завершением и, в свою очередь, резко уменьшил, почти прекратил атаку.

Теперь они поменялись ролями. Она неистово, страстно целовала его, а он, неподвижно расслабившись, лежал рядом и улыбался в полумраке невидимой для нее улыбкой.

Ему было хорошо в обществе этой женщины. Хорошо, независимо от того, чем они занимались.

Лишь после того, как она приостановилась и спросила: «Что с тобой, я тебя чем-то обидела?» — он рассмеялся и снова начал ее целовать.

Когда все кончилось, когда прошел угар первой страсти, они долго молча лежали рядом, и он первый спросил о том, о чем в подобных случаях спрашивает женщина:

— Что с нами теперь будет, Беатрис?

— Меня повысят в звании за хорошо выполненное задание, а тебе организуют гарем из аниранок.

— А если серьезно?

Она встала, нашла на кресле свой купальный халат и, закутавшись в него, села к бару.

— Будешь что-нибудь пить?

— Сначала ответь.

— Я не знаю, Арлан. Серьезно, не знаю. Я все время ищу выход и не вижу его. Я вовлекла тебя во всю эту историю. Я чувствую себя обязанной помочь тебе, но ситуация находится целиком в руках командования корпуса. В нашем мире они обладают слишком большой властью.

— Так не бывает. Всегда есть какой-то выход. и что касается обязанностей, я оказался здесь по своей воле. Я хотел тебя, и я тебя получил. Это больше, чем то, на что я мог надеяться. Вот только…

— Что?

— Я никогда не соглашусь, чтобы нас разлучили. Тебе придется найти выход. Ты уверена, что у тебя в доме нет следящей аппаратуры? Мы можем говорить обо всем?

— Неужели ты думаешь, что я позволю им вторгаться в мою интимную жизнь? Здесь нет никакой аппаратуры.

— Почему ты в этом так уверена?

— Потому, что каждый офицер корпуса проходит специальное обучение, потому, что у меня есть приборы обнаружения, а главным образом потому, что моему начальству никогда не придет в голову, что наше свидание может стать чем-то большим, чем выполнение очередного задания. Ни одна аниранская женщина не воспринимает иномирян всерьез. Причиной тому традиции, воспитание, уверенность в собственном превосходстве. Мне пришлось провести на Земле не один год для того, чтобы избавиться от всей этой чепухи.

— Самое главное для меня сейчас — избавиться от корпуса. Я хочу, пусть даже временно, отделаться от постоянной слежки, от того, чтобы они старательно подстраивали каждый мой шаг. Я привык к самостоятельной работе и уверен: если у меня появится время для сбора информации, я сам Найду выход. Чем больше я буду узнавать, тем труднее будет им управлять моими действиями. Вполне возможно, что они поймали совсем не того зверя, на которого ставили капкан.

— Я это знаю. Они всегда недооценивали землян. Я действительно хочу помочь. Но не знаю как…

— Зато ты хорошо знаешь Аниран. Ты здесь родилась. Подумай хорошенько, вспомни — должно быть место, в котором человека трудно или вовсе невозможно найти. Если бы ты оказалась на Земле в моем положении, я бы обязательно нашел такое место!

— Не знаю…

Она вышла в ванную и через несколько минут вернулась в другом халате, немыслимо пушистом и совершенно скрывшем всю ее точеную фигуру.

Ее брови были сведены, а во взгляде он увидел не то сомнение, не то надежду… Во всяком случае, он прочел на ее лице ту самую глубокую работу мысли, которая никогда не может появиться после любовного свидания на лице земной женщины.

— Ты что-то нашла! Что-то вспомнила! Я прав?

— На Аниране есть лишь одно место, где тебя никто не будет искать. И нам необычайно повезло, что на следующей неделе начнется паломничество.

— Что же это за место?

— Храм Триединого.

— Что он собой представляет?

— Храм нашего древнего бога. Каждый год верующие устраивают туда паломничество. Храм расположен высоко в горах, и добираться туда приходится по пешеходной тропе. Паломники идут один за другим трое или четверо суток… Я не раз видела по вифону такую процессию. Каждый может присоединиться к ним и испытать свою судьбу.

— Испытать судьбу?

— Да, это испытание. Каждый год жрецы выбирают одного из паломников для беседы с Триединым. Они говорят, что этот выбор подсказывает им сам бог. Счастливцу предоставляется возможность побеседовать с богом один на один. Но я не думаю, что с тобой может произойти что-нибудь подобное. В конце концов, ты же не аниранец… Зато в течение двух недель, пока длятся торжества по случаю встречи с богом одного из паломников, никто не посмеет тебя беспокоить. Храм неприкосновенен для светских властей. До сих пор нашему начальству не удалось заслать туда ни одного шпиона.

За то время, пока ты будешь совершать паломничество, я постараюсь найти и подготовить для тебя все необходимое — документы, пластификат внешности, ну и все прочее… Паломничество начинается ровно через неделю, с восходом солнца. Ты можешь отправиться на место сбора прямо сейчас.

— Нет. Это не годится. Первое, что сделает руководство корпуса, как только станет известно, что я исчез из твоей квартиры, так это возьмется за тебя всерьез. Ты не должна иметь к этому отношения. Я вернусь в гостиницу, покажусь своей охране и уж потом займусь побегом. Ты подробно расскажешь мне, как добраться до места, в котором собираются паломники.

— Охрана тебя не выпустит.

— Ну, это уж моя забота…