Губин Валерий ДмитриевичЗеленый свет

Валерий Дмитриевич ГУБИН

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

Фантастический рассказ

Карл Чалмер не мог пожаловаться на свою жизнь. Спокойно и сыто протекали его годы в уютной однокомнатной квартире с лоджией-оранжереей, на восемнадцатом этаже. Конечно, на пенсию особенно не развернешься, но вполне хватало, чтобы модно одеваться, каждый день обедать в ресторане, а по субботам брать бутылку любимой испанской "Малаги". Как-никак это была пенсия пилота высшего класса, водителя тяжелых грузовых звездолетов. А в одну из таких суббот, раз в месяц, выпив несколько традиционных рюмок, он надевал самый лучший костюм и отправлялся за город. Сначала до конечной станции метро западного радиуса, потом автобусом, а там еще минут пятнадцать пешком через поле к огромному холму. С него был хорошо виден весь порт.

Карл долго, до наступления сумерек стоял там и смотрел на бескрайнюю бетонированную равнину, в трещинах которой уже выросла высокая трава, на ржавые, полуразрушенные мачты стартовых площадок и редкие, оголенные каркасы когда-то могучих кораблей. Иногда внизу сверкал огонек плазменной горелки - резали на части очередную ракету, но чаще всего порт был пуст, заброшен и, казалось, никому на свете больше не нужен. Он сам ветшал, ржавел, разрушался, медленно, но неуклонно тонул в подступающей со всех сторон дикой, буйной природе. Еще какие-нибудь двадцать лет - и порт совсем исчезнет, растворится в этой траве, упрямых кустарниках, мелких кривых березках, а обломки бетонных плит засосет рыхлая земля.

Чалмер смотрел на порт, откуда десятки раз улетал к звездам и куда возвращался, измученный до предела, вымотанный, постаревший, проклинающий все на свете - и работу, и космос, и начальство. Но как только его ноги касались земли, ему становилось скучно, и он начинал думать о новом старте. Он помнил все свои полеты в мельчайших деталях, все, что случилось с ним или с его друзьями, и каждый такой вечер вспоминал очередной рейс, заново переживая его и даже разговаривая вслух с давно куда-то исчезнувшими товарищами. Глядя на умирающий порт, он и сам чувствовал себя таким же заброшенным, никому не нужным и медленно умирающим. Восемь бесконечно унылых пенсионных лет, восемь лет после того, как на Земле в результате всемирного референдума было решено полностью прекратить космические полеты. Их прекратили как раз к тому времени, когда разрушение озонного слоя атмосферы достигло критического уровня. Так Карл попал на пенсию в сорок пять лет и теперь доживал жизнь, разрушаясь вместе со своим космодромом. Из оставшихся на Земле ветеранов, старых космических волков, мало кто смог, как он слышал, приспособиться к резкой перемене, освоить другую профессию или должность. Да и что они умели делать еще? Их работа водить огромные звездолеты, годами висеть в немой бездонной пропасти космоса, жить, слив все свое существование с умными мощными машинами, и умирать, мгновенно растворяясь в яркой вспышке взорвавшегося реактора.

Весь следующий день после такой прогулки у Карла сильно болела голова - то ли от выпитого вина, то ли от глубокой безнадежной грусти, охватывающей его на холме.

Когда он уже собирался выйти, в дверь позвонили. Он решил не открывать и переждать непрошеных посетителей - позвонят и уйдут. Но звонили долго и настойчиво, и Карл не выдержал. Вошли двое, в темных плащах с поднятыми воротниками, несмотря на теплую погоду, подозрительно огляделись, обшарили глазами комнату, а один из них, плотный и коренастый, даже выглянул в балконную дверь.

- Капитан Чалмер? - наконец спросил другой, высокий худой мужчина с жестким властным лицом.

- Да. Какого черта вам надо?

- Полегче, приятель. Мы пришли предложить интересную работу.

- Зря старались. Вряд ли на Земле осталась для меня интересная работа.

- Может, позволите сесть?

- Валяйте, только недолго, я собрался уходить.

- У нас есть корабль, - объяснил высокий после минутного молчания, во время которого он бесцеремонно разглядывал Чалмера, - звездолет. И нам нужен пилот.

- Вы сошли с ума! Какой еще звездолет?

- Самый настоящий. Класс "4С", совсем новенький с полной заправкой. Мы идем на Галилею, имеем хороший груз. Если все пройдет благополучно, вам до конца дней хватит на самую шикарную жизнь, какую только можно себе представить.

- Где же я буду вести эту жизнь?

- На Галилее. Или на Глобе, - пожал плечами высокий, - там всегда нужны пилоты, и вы еще полетаете в свое удовольствие.

- Хорошо. Где стоит корабль? На западном космодроме? Или, может быть, на площади Звезды перед Сенатом?

- Напрасно иронизируете, - серьезно и спокойно ответил высокий, стоит он в шахте. Мы собирали его там два года в полной тайне. Теперь все готово.

- В какой еще шахте?

- Сначала мы должны получить ваше принципиальное согласие. Детали потом.

- Не боитесь, что я вас заложу?

- Нет, вы ведь пилот. И терять вам нечего. Все равно сгниете здесь от тоски и безделья.

Карл в упор, не мигая, смотрел на пришедших, словно хотел прочитать их мысли. Потом решился.

- Ладно, согласен. Вижу, что вы ребята деловые. Показывайте шахту.

Коренастый вынул из портфеля карту, расстелил на столе.

- Вот здесь, у залива. Бывшие соляные разработки.

- Идиоты, - заревел Карл, - там же рядом лазерная батарея. Нас срежут через десять секунд после старта...

- С вами - нет, - перебил его высокий, - мы знали, к кому шли. Вы сможете развернуть корабль еще в атмосфере и сразу уйти из зоны обстрела.

- Вы что, - тоже космонавт? - взглянул на него Карл.

- Не профессионал, - улыбнулся тот, но вторым при вас, пожалуй, рискну.

- Да, ребята вы деловые, очень деловые, - Карл задумчиво барабанил по столу, склонясь над картой, - но сначала я сам посмотрю все на месте, особенно корабль.

- Конечно, как же иначе.

- Когда едем?

- Сейчас.

Они так долго продирались сквозь невысокий колючий ельник, увязая в песке, что Карл не выдержал и начал тихо ругаться.

- Уже почти пришли, - повернулся к нему коренастый, - шахта выработана лет пятьдесят назад, и вся эта гора заросла лесом. А вокруг самой шахты поляна. С той стороны есть дорога, по которой мы тащили оборудование, но это большой крюк.

Широкий ствол шахты, где когда-то ходила клеть, был забран сверху маскировочной сеткой.

- Осторожней, не сорвитесь, - предупредил Карла его проводник, сейчас будут ступеньки.

Карл шел в полной темноте, держась за чужой рукав, и вдруг почувствовал совсем рядом огромное холодное тело ракеты, и в груди его что-то отозвалось, защемило взволнованно и радостно. Пронзительно заскрипел входной люк, и через минуту все трое стояли в ярко освещенной капитанской рубке.

Озираясь вокруг, Карл никак не мог выдохнуть воздух, комком застрявший в горле. Здесь все было сработано великолепно: мягкий свет плафонов, пластик обшивки под дорогое дерево, красная кожа пилотских кресел, сверкающий приборами пульт. Карл счастливо засмеялся и бросился в кресло, крутанулся в нем, потом защелкал тумблерами, проверяя наполнение котла, работу рулей, аварийное напряжение, даже боекомплект посмотрел.

- Полный ажур, - крикнул он своим спутникам, - это просто чудо! Не пойму только, как вам удалось собрать его прямо тут, в шахте. И где взяли оборудование?

- Пока еще много есть мест, где можно достать все что угодно, ухмыльнулся, польщенный, высокий, - мы это приобретали целыми секциями, как цветной лом, так что сборка проблем не представляла.

- Но сколько же народу входит в дело?

- Не так много. И потом - это верные нам люди.

- Ну что ж, верные, так верные, - задумчиво пробормотал Карл и опять встрепенулся, - нет, вы посмотрите какая мощность реактора, и сколько режимов работы! При мне были только опытные образцы, неужели их успели довести?

- Успели. Уже готовили серию, когда закон все прихлопнул.

- Здорово! Вы молодцы! - Карл снова крутанулся в кресле и мягко потянул на себя рычаг пуска. Легкая дрожь пробежала по корпусу корабля, и слегка потускнел свет.

- Эй, вы что, - испугался коренастый, - снимите руку!

- Не бойся, парень, не взлетим! Но какова игрушка! Как она сразу отзывается! Это вы, ребята, просто подарок мне сделали. Я с вами до конца, каков бы он ни был.

- Рад, что вам понравилось, капитан, и что вы окончательно решились, - высокий был снова сосредоточен и суров, - а теперь нам пора идти. До старта уйма дел.

Они снова шли через лес, было уже далеко за полночь, высокий что-то говорил о маршруте, о сложностях с таможенниками на Галилее, но Карл слушал плохо. Возбуждение, вызванное кораблем, еще не улеглось, он вновь и вновь переживал чудесное ощущение осмысленности и нужности своей жизни, которое после стольких лет опять возникло и начало укрепляться в нем.

Потом до него долетел запах - легкий, еле уловимый. Вроде бы просто пахло хвоей, но вместе с тем этот запах вызвал дрожь в теле, даже озноб. Как будто его окликнули. Как будто давно ушедшие в глубины памяти, задавленные грузом лет нервные следы вдруг ожили и мгновенно среагировали - словно произошло короткое замыкание, вспышка. Он остановился, встревоженно озираясь, и растерянно пробормотал:

- Да чем же это так пахнет?

- Что с вами, капитан?

- Пустяки, - рассмеялся Карл и двинулся дальше, - я все еще не приду в себя. Кажется, что сплю и боюсь проснуться. Последние годы я часто видел подобные сны - что я готовлюсь к полету, что скоро старт...

- Понимаю. Но ничего, впереди почти сутки - привыкнете.

Дома Чалмер долго лежал в темноте, курил и думал о том, что впервые улетает с Земли нелегально, словно вор, бежит без всякой надежды когда-нибудь вернуться. И еще тревожила память - он никак не мог вспомнить что-то очень важное, что случилось сегодня вечером - мгновенное, быстрое, оно задело его и пронеслось, улетучилось, оставив смутную, саднящую, как больной зуб, тревогу...

Они уже подходили к шахте, когда их ослепил свет прожекторов и резкий металлический голос прокричал:

- Ни с места! Национальная безопасность! Всем лечь на землю!

Через двое суток, в течение которых Карл, не сомкнув глаз, мерял шагами камеру, стонал и даже бился лбом о дверь, его вызвали на допрос.

- И вам не стыдно, - говорил ему молодой щеголеватый следователь, вы, пилот экстра-класса, с безупречной репутацией, связались с авантюристами, нарушили закон. Вы хоть знали, какую цель они преследуют?

- Плевать мне на их цели! Я хочу летать. Если бы не они, у меня не было бы никаких шансов снова выйти в космос. Вам этого не понять!

- Да, мне не понять. Закон - не каприз ученых. А что, если бы ваш полет оказался последним камнем, вызвавшим лавину? И после него вся атмосфера расползлась бы, подобно сопревшему носку.

- Преувеличиваете, шеф!

- Вряд ли очень сильно. К тому же вы не одиноки. За последний год мы пресекли три таких попытки. Люди рвутся в космос, не думая о том, что оставят позади.

- И много мне светит?

- Не знаю. Возможно, суд учтет ваши прежние заслуги. В противном случае - пожизненное заключение.

Еще через неделю на прогулке к нему подошел охранник - здоровенный молодой громила, стриженный под бобрик.

- Капитан Чалмер?

- Чего тебе?

- Не смотрите на меня. Идите спокойно. Я помогу вам бежать. Завтра вас повезут в город, меня назначили в конвой.

- Зачем рискуешь?

- Хочу в космос. Возьмете?

- Возьму. Вместе на метле полетим.

- Я выяснил: ваша ракета все еще в шахте. И охрану сняли. Оставили каких-то двух новобранцев. Они больше в палатке спят, чем караулят.

- А этот высокий, мой приятель? Мне без него не вытянуть.

- Всю вашу команду повезут вместе.

- Что ж, с богом, коли так. Действуй, как сможешь, за мной не пропадет.

Они лежали в десяти метрах от входа в шахту, в густой высокой траве, ожидая, когда часовому надоест взад-вперед прогуливаться по солнцепеку. У Карла все дрожало внутри от страха и нетерпения. Их вот-вот хватятся и поднимут общую тревогу. Правда, вряд ли у этих парней есть в палатке рация, но все равно обратной отсчет времени начался.

От бессонных ночей сильно ныли ноги. Часовой повернулся и стал смотреть прямо в сторону Чалмера. Карл вжался в землю всем телом, даже лицом и почувствовал, какая земля мягкая и теплая - ноги сразу стали успокаиваться, затихать. Лежащий рядом беглый охранник пошевелился, и Карл понял, что можно расслабиться - часовой пошел в другую сторону.

Он поднял голову и увидел, что все вокруг пронизано зеленым светом то ли от травы, то ли от окружающего поляну густого ельника. И свет этот почему-то напомнил ему мать - не прямо мать, а сначала тот зеленый абажур, который в детстве, во время его болезни горел всю ночь и освещал мать, спавшую рядом на стуле. И еще что-то он напоминал - этот неожиданный и в то же время давным-давно знакомый свет.

Он никогда, во всяком случае в своей взрослой жизни, не смотрел на землю. Даже подлетая к ней из космоса, он ловил на экране только маяк порта - все остальное мешало точной наводке. Но то, что происходило с ним сейчас, вызывало в нем робость и трепетное благоговение: и успокаивающее тепло, и запах хвои, и свет, которым он весь наполнялся - через глаза, уши, через каждую пору своего тела.

"Старый сентиментальный дурак, - подумал он, - нервы сдают, вот и расклеился".

А в голову пришла странная мысль, как будто это не он думал, а что-то через него думалось: "Космос один, он не разделен на бесконечное множество ближних и дальних миров, а в каждой своей точке дан весь и сразу. Погибнет Земля, превратившись в сухую безжизненную глыбу, и постепенно закончится все, расползется, как тот носок, о котором говорил следователь".

Земля ведь тоже космос, такая же таинственная и бездонная, а для него особенно, потому что здесь, в этом зеленом свете, продолжает жить давно ушедшая мать, друзья, которых он никогда больше не увидит, и мечты, которым не суждено сбыться.

Его толкнули в бок, и он понял, что можно встать. Спускаясь в шахту, он все оглядывался на этот впервые увиденный мир, все медлил, пока его грубо не сдернули вниз.

Ракета, объятая пламенем, вырвалась из земли. Карл лежал, впившись глазами в экран, на котором ничего не было, кроме пустой, бесконечной шири неба.

"Я лечу! Лечу!" - звенела в нем гибкая, натянутая струна.

- Пора, поворачивай, - крикнул высокий.

Чалмер кивнул, но не изменил курса.

- Ты что, - орал напарник, - скорее! Нас уничтожат!

Карл увидел, как на экране сверкнул, стремительно приближаясь, лазерный луч, но не шелохнулся, только онемевшие пальцы все сильнее сжимали ручки управления. Затем с отвратительным звуком лопнула обшивка, и корабль начал медленно разваливаться на куски. Последнее, что видел Карл, была Земля, по-прежнему, до самого горизонта наполненная зеленым светом.