"Заклание волков" - читать интересную книгу автора (Ренделл Рут)

8

К югу от Кингзмаркхема, с восточной и южной сторон к Помфрету прилегал хвойный лес площадью тридцать или сорок квадратных миль. Он назывался Черитонским. Культурные посадки, состоявшие главным образом из елей и лиственниц, отличались резкой, неанглийской красотой, а зеленая равнина за ними казалась похожей на альпийские луга. Со стороны Помфрета к лесу примыкали новые кварталы маленьких белых домов. Разноцветными дверями и отделкой из сосновых досок они напоминали швейцарские сельские домики. К одному из них, выкрашенному в желтый цвет, с новой подъездной дорожкой, приближался воскресным утром сержант Мартин. Он искал человека по имени Кэркпатрик.

Дверь почти мгновенно открыла девочка лет семи, с большими глазами, похожими на коровьи. Мартин подождал на пороге, пока она сходила за матерью. Сержант хорошо видел маленького мальчика, бледного и настороженного, как и его сестра. Он вяло играл на полу кубиками с буквами. Наконец из дома вышла женщина с сердитым лицом. Казалось, она страдает гипертонией. Светлые, блестящие, мелко завитые волосы, очки в красной оправе. Мартин представился и попросил позвать мужа.

— Это насчет машины? — злобно спросила миссис Кэркпатрик.

— В некотором смысле.

Дети тихонько подошли к матери и таращились на сержанта.

— Разве вы не видите, что мужа нет дома? Едва ли я буду жалеть, если узнаю, что он разбил машину. Когда в прошлый понедельник он приехал на ней, я сказала: «Не думай, что я когда-нибудь сяду в эту машину. Уж лучше пешком ходить. Если мне захочется выставить себя напоказ в бело-розовой машине с фиолетовыми полосами, я отправлюсь в Брайтон на ярмарку».

Мартин захлопал глазами. Он понятия не имел, о чем она говорит.

— У него была другая, — продолжала она. — Тоже дрянь. Громоздкий старый черный «моррис», похожий на катафалк. Видит бог, все соседи наверняка смеялись над нами.

Внезапно она заметила детей, которые пристально смотрели на неё и внимательно слушали.

— Сколько раз я вам говорила, не лезьте в мои дела! — злобно закричала женщина. Мальчик поплелся назад к кубикам, а девочка схлопотала яростный шлепок. — Что он натворил на этот раз? — спросила хозяйка Мартина. — Зачем он вам нужен?

— Хотел поговорить, только и всего.

Казалось, миссис Кэркпатрик пришла охота послушать собственный голос и поделиться своими обидами, а причины прихода Мартина её совсем не интересовали.

— Если он опять превысил скорость, у него отберут права, и тогда он лишится работы, — никакой тревоги в голосе, только торжествующие нотки. — Разве такая фирма, как «Липдью», будет держать работника, который даже не может водить машину? Дураки они, что ли, давать своим сотрудникам громадные шикарные автомобили, чтобы те разбивали их, когда вздумается? Так я и сказала ему перед отъездом в Шотландию. Во вторник утром. Вот почему вечером он не пришел обедать. С ним невозможно разговаривать. Он упрям как осел, и теперь упрямство довело его до беды.

Мартин попятился. Такая речь была хуже артобстрела. Шагая по дорожке, он услышал, как в доме заплакал ребенок.


Когда Уэксфорд вошел в камеру, Обезьяна Мэтьюз лежал на нарах и курил. Он приподнялся на локте и сказал:

— А мне говорили, что нынче у вас выходной.

— Да, но я подумал, вдруг вам будет одиноко, — Уэксфорд обвел взглядом камеру, посопел, нюхая воздух, и неодобрительно покачал головой. — Богато живете! Хотите, чтобы я ещё послал за вашим дурманом? Вы можете себе это позволить.

— Ничего я не хочу, — сказал Обезьяна, отворачиваясь к стене. — Только побыть в одиночестве. Тут у вас ярмарка, а не тюрьма. Прошлой ночью я глаз не сомкнул.

— Это ваша совесть, Обезьяна. Тихий тоненький голосок, который уговаривает вас рассказать ещё что-нибудь. Например, как вы узнали, что девушку зовут Энн.

Обезьяна застонал.

— Оставите вы нас в покое? У меня нервы на пределе.

— Приятно слышать, — грубовато ответил Уэксфорд. — Должно быть, моя психическая атака приносит плоды.

Он вышел из камеры и поднялся к Бэрдену. Инспектор только что пришел и снимал плащ.

— У вас же выходной.

— Жена грозилась повести меня в церковь. Работа показалась мне меньшим из зол. Как наши дела?

— Мартин беседовал с миссис Кэркпатрик.

— А, жена нынешнего дружка Аниты Марголис?

Бэрден сед к окну. Сегодня утром светило яркое солнце, не апрельское, часто скрывающееся за облаками, а настоящее летнее, припекающее. Бэрден поднял жалюзи и открыл окно. В храме звонили колокола, их легкие, нежные, ясные голоса, постепенно нарастая, вливались в комнату.

— Кажется, есть кое-что интересное, сэр, — сказал Бэрден. — Кэркпатрик уехал по делам фирмы в Шотландию. Отбыл во вторник, и с тех пор жена его не видела. К тому же, до понедельника он ездил на черной машине, пока фирма не подарила ему новую, белую, всю размалеванную разными рекламными картинками. — Он насмешливо хмыкнул. — Жена — ведьма. Когда она увидела Мартина, то подумала, что муж попал в аварию. И ни один мускул не дрогнул. — Инспектор посуровел и продолжал: — Вы знаете, я против супружеских измен, но у Кэркпатрика много смягчающих обстоятельств.

— Он невысок и темноволос? — спросил Уэксфорд, страдальчески посмотрев на распахнутое окно и придвигаясь поближе к калориферу.

— Не знаю. В беседе с женой Мартин не потрудился вникнуть в подробности. Похоже, у нас мало что есть.

Уэксфорд кивнул, неохотно признавая эту истину.

— Ну, ничего, — сказал Бэрден, вставая. — Вдруг Марголис нам поможет. Наблюдательности нашему художнику явно не хватает, но он хотя бы видел того парня. — Бэрден взял свой плащ. — Какой дивный перезвон колоколов.

— Что? — переспросил Уэксфорд. — Из-за этих дурацких колоколов я ни слова не слышу. Будете выходить, загляните к Обезьяне. Вдруг он без нас скучает.

После тщательного полицейского осмотра и починки радиатора «альпин» возвратили на прежнее место на газоне возле коттеджа «Под айвой», поэтому Бэрден не удивился, обнаружив его там. Но его брови поползли вверх, когда он увидел багажники двух белых машин, а не одной. Он приткнул свой автомобиль позади этих двух и вылез на солнцепек. Проходя мимо, Бэрден заметил, что одна из стоявших тут машин не совсем белая: по бокам шла ярко-розовая полоса в фут шириной, разрисованная при помощи распылителя лиловыми цветами. Прямо поверх них красовалась надпись: «Роса для губ. Косметика, которая сделает вас красивее».

Бэрден усмехнулся под нос. Только совсем уж наглый человек может испытывать удовольствие от езды на такой машине. Он взглянул сквозь стекла на розовые сиденья. Они были завалены разными рекламными листовками, на приборной доске стояли образцы товара: всевозможные баночки и скляночки в розово-лиловых обертках, перевязанных золотистыми бечевками.

Едва ли в Сассексе могло быть две таких машины. Значит, Кэркпатрик где-то поблизости. Бэрден отодвинул засов на калитке и вошел в сад. Ветер срывал лепестки с цветущей айвы, и земля под ногами была алой и скользкой. Бэрден постучал, но никто не открыл. Он обошел вокруг дома и увидел пустой открытый гараж, в котором обычно стояла машина Марголиса. Полураскрывшиеся бутоны на ветках яблонь касались его лица, слышалось негромкое щебетанье птиц, больше никаких звуков не доносилось. Прелесть сельской идиллии портили обрывки газет, кое-где ещё висевшие на кустах и трепетавшие на верхушках деревьев. Свидетельства бытовой бездарности Марголиса. Бэрден остановился возле задней двери. Человек в темно-сером плаще с поясом пытался заглянуть в окно кухни, встав на деревянный ящик.

Некоторое время Бэрден втихомолку наблюдал за ним, потом негромко кашлянул. Человек вздрогнул, обернулся и медленно слез со своей подставки.

— Я проверял, — несмело сказал он, — нет ли кого дома.

Да, он и впрямь был хорош собой: бледное лицо, щегольская одежда, въющиеся темно-каштановые волосы, точеный подбородок, прямой нос, светлые глаза с длинными, как у девушки, ресницами.

— Я хотел бы поговорить с вами, мистер Кэркпатрик.

— Откуда вам известно мое имя? Я вас не знаю.

Сейчас, когда торговец стоял на земле, Бэрден отметил, что росту в нем примерно пять футов шесть дюймов.

— Я узнал вашу машину.

Эффект был потрясающим. На желтоватых скулах Кэркпатрика появились два пунцовых пятнышка.

— Какого черта? Что это значит? — спросил он.

Бэрден одарил его кротким взглядом.

— Вы сказали, что проверяли, нет ли кого дома. Кто вам нужен?

— Так вот оно что, — Кэркпатрик глубоко вздохнул и сжал кулаки. — Я знаю, кто вы. — Он кивнул с мрачным удовлетворением. Это было нелепое зрелище. — Вы — сыщик, так называемый дознаватель. Полагаю, вас наняла моя жена.

— Никогда не видел вашу жену, но я действительно дознаватель. В народе нас называют легавыми.


— Я слышал, вы спрашивали сержанта, где можно взять напрокат машину, — сказал Уэксфорд.

— Во время обеденного перерыва, сэр, — поспешно ответил Дрейтон.

Уэксфорд раздраженно тряхнул головой.

— Ладно, ладно, не изображайте меня людоедом. Если угодно, нанимайте хоть грузовик с прибамбасами, только не в перерыв, а в рабочее время. Немедленно отправляйтесь в бюро проката машин. Тут их всего три: Миссол и Которн в Стауэртоне, да ещё гараж на Йорк-стрит, куда вы отогнали «альпин» мисс Марголис. Узнайте, не брал ли кто-нибудь в прошлый вторник зеленый автомобиль.

После ухода Дрейтона Уэксфорд уселся поудобнее и погрузился в размышления, стараясь разрешить загадку с машинами. Человек, назвавшийся Джеффом Смитом, в субботу ездил на черном автомобиле, а во вторник вечером — на зеленом, если только можно верить мисс Коллинз. Уэксфорд решил, что можно. Прошлым вечером они с Брайентом осматривали черную машину при свете фонаря на Спарта-Гроув, и она так и осталась черной. Он смотрел и сквозь простое стекло, и сквозь цветное. Нет никаких причин думать, что она могла показаться кому-то зеленой. Значит ли это, что у Джеффа Смита было две машины? Или он продал черную и купил зеленую? Или, поскольку новая машина привлекает внимание, взял зеленую напрокат для тайного и сомнительного предприятия?

Дрейтон тоже задавался этим вопросом, пока не свернул за угол Йорк-стрит, где уже не было слышно колокольной какофонии. В витрине ювелирного магазина Джоя под яркими лучами солнца сверкали ожерелья из поддельных бриллиантов. Дрейтон вспомнил серебряную цепочку на шее Линды и её гладкую теплую шелковистую кожу.

Прежде чем войти в гараж «Красная звездочка», он тряхнул головой и плотно сжал губы. Дрейтону показали два стареньких красных «хиллмэна», и он выбежал из гаража, чтобы успеть на стауэртонский автобус.

Он застал Рассела Которна в кабинете. На глухой стене за спиной владельца гаража висел календарь с девушкой, облаченной в три клочка меха и туфли на высоких каблуках. Дрейтон взглянул на этот календарь со смешанным чувством презрения и тревоги. Уж больно тот смахивал на журналы из лавки Гровера.

Когда Дрейтон объявил, кто он такой, Которн застыл. Констебль ободряюще кивнул ему, как главнокомандующий — способному молодому офицеру.

— Здравствуйте, садитесь. Что ещё стряслось?

Старый злобный зануда, подумал Дрейтон. А вслух сказал:

— Я хотел бы спросить вас о прокате машин. Вы ведь оказываете такую услугу?

— Мальчик мой, я думал, вы пришли по служебным делам. Но если вы только…

— По служебным. Какого цвета машины, которые вы даете напрокат?

Которн открыл полукруглое окно и закашлялся от свежего воздуха.

— Какого цвета? Все одинаковые. Три черных «моррис-майнор».

— Их брали в субботу, третьего числа?

— Когда?

— На прошлой неделе. Календарь висит у вас за спиной.

Лицо Которна сделалось пунцовым как свекла.

— Я посмотрю записи, — пробормотал он.

Регистрационная книга велась прилежно. Которн открыл её и, перевернув несколько страниц, нахмурился.

— Я помню то утро, — сказал он. — Потерял своего лучшего механика. Сопляк, а наглый, как черт. Вел себя так, будто это — его собственное предприятие. В конце концов я не выдержал и дал ему пинка.

Дрейтон нетерпеливо заерзал.

— Так, что у нас с машинами? — угрюмо пробормотал Которн. — Все были на месте.

— Может быть, в те дни вы продали кому-то зеленую машину?

Дрожащей, испещренной венами рукой Которн подергал ус.

— Дела идут не очень успешно, — он заколебался, настороженно глядя на Дрейтона. — Честно говоря, я не продал ни одной машины с февраля, когда Гровер купил свой «мини».

При звуке этого имени у Дрейтона запылало лицо.

— Я хочу взять машину напрокат, — сказал он. — На сегодняшний вечер.


Самонадеянный и заносчивый, как и положено человеку слабому, Алан Кэркпатрик бушевал в кабинете Уэксфорда, всем своим обликом выказывая неприкрытое упрямство. Он отказался сесть, а намек Уэксфорда на возможную смерть Аниты Марголис оставил без ответа, если не считать многократных «Чепуха все это» и «Не верю я вам».

— В таком случае, вы вполне можете рассказать нам, где были во вторник, когда назначили ей свидание.

— Свидание? — Кэркпатрик насмешливо хмыкнул. — Ну и выражение. Мне это даже нравится. Я познакомился с Энн только потому, что люблю искусство. Без её помощи невозможно проникнуть в их дом и посмотреть на картины Марголиса.

Тихо сидевший в уголке Бэрден вышел на середину комнаты и спросил:

— Интересуетесь его работами? Я тоже. Все пытаюсь вспомнить название той картины, которая сейчас в галерее Тейт. Может, вы мне напомните?

То, что Кэркпатрику явно поставили ловушку, не умаляло значения вопроса, на который истинный ценитель искусств просто не мог не ответить.

— Я не знаю, как она называется, — прошептал он.

— Странно, — сказал Бэрден. — Любому поклоннику Марголиса, конечно же, известна его «Ничто».

На миг Уэксфорд изумился, но потом вспомнил воскресное приложение к «Телеграф», спрятанное в ящике стола. Он восхищенно слушал инспектора, который пустился в рассуждения о глубинных принципах современного искусства. Вместо того, чтобы схватиться за пистолет, Бэрден, похоже, почитал критические статьи. Кэркпатрик сел, видимо, от удивления. На лице его появилась сердито-озадаченая мина.

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы, — заявил он.

— Совершенно верно, — вкрадчиво сказал Уэксфорд. — Как вы правильно заметили, у нас нет даже подтверждений слухов о смерти мисс Марголис. — Он глубокомысленно кивнул, словно мудрость Кэркпатрика вернула его от грез к действительности.

— Послушайте, — начал Кэркпатрик. Он хоть и сидел на самом краешке стула, но больше не пытался вскочить. — У меня очень ревнивая жена…

— Кажется, это у вас семейное. Может, именно ревность заставила вас угрожать мисс Марголис пару недель назад? — Уэксфорд процитировал миссис Пенистан: — «В один прекрасный день я тебя убью». Тем самым «прекрасным днем» стал прошлый вторник? Странный способ беседовать с женщиной, интересующей вас лишь потому, что она — сестра художника.

— Она так и не пришла на то свидание, как вы его называете. Мы никуда с ней не ездили.

Руби могла бы узнать его. Уэксфорд чертыхнулся, вспомнив, как мало у них улик. Едва ли будет просто убедить этого человека участвовать в очной ставке. Бэрден малость сбил с Кэркпатрика спесь своими расспросами, но теперь бравада, похоже, вернулась к нему. Он раздраженно достал расческу и принялся взволнованно елозить ею по своим курчавым волосам.

— Нам совсем не нужно, чтобы ваша жена затеяла развод, — сказал Уэксфорд. — Если вы будете откровенны с нами, нет никаких причин предавать ваши показания гласности. И уж тем паче знакомить с ними вашу супругу.

— Мне не в чем признаваться, — ответил Кэркпатрик чуть менее задиристым тоном. — Во вторник я собирался в командировку в Шотландию. Да, верно, перед отъездом я должен был встретиться с мисс Марголис. Она хотела показать мне некоторые из…э… ранних работ брата. Будь он дома, нипочем не пустил бы меня. Но он был в отъезде.

Уэксфорд поднял глаза и встретился со спокойным и почтительным взглядом Бэрдена. Насколько глупыми и легковерными считает их этот торговец помадой? История, которой он так гордился, смахивала на байку до такой степени, что Уэксфорд едва удержался от смеха. Надо же, ранние работы!

— Сначала я собирался заехать домой перекусить, но было уже поздно, семь часов, а я только добрался до Кингзмаркхема. У Гровера закрывали и, я помню, девушка немного поворчала из-за того, что я хотел купить вечернюю газету. Ехать домой уже не было времени, и я сразу отправился на Памп-лейн. Энн — мисс Марголис — запамятовала о нашей встрече. Она сказала, что собирается в гости. Вот и все. — Концовка повествования ознаменовалась появлением румянца на щеках рассказчика. Кэркпатрик беспокойно заерзал на стуле.

— Едва ли было больше половины восьмого, — сказал Уэксфорд, гадая, с чего это Бэрден подошел к окну и с легким недоумением смотрит вниз. — Вы располагали вполне достаточным для изучения искусства запасом времени. Особенно если отказались от ужина.

Кэркпатрик побагровел.

— Я спросил Энн, можно ли зайти ненадолго, а потом обещал отвезти её поужинать перед вечеринкой. Она надела оцелотовую шубку и приготовилась выйти, а меня не пустила. Мне кажется, что она просто передумала.

Бэрден отвернулся от окна и, когда он заговорил, Уэксфорд понял, что так внимательно разглядывал инспектор.

— Давно у вас эта машина?

— С прошлого понедельника. Я продал свою и получил эту от нашей фирмы.

— И мисс Марголис никогда её раньше не видела?

— Не понимаю, к чему вы клоните.

— А по-моему, понимаете, мистер Кэркпатрик. Думаю, мисс Марголис потому и не пошла с вами, что ей не хотелось ехать в такой броской машине.

Выстрел попал в цель. В который уже раз Уэксфорд восхитился проницательностью Бэрдена. Кэркпатрик, красневший от любого пустяка, теперь побелел. То ли от злости, то ли от горькой обиды.

— Она женщина со вкусом, — продолжал Бэрден. — Не удивлюсь, если она хохотала до упаду, увидев ваше розово-фиолетовое транспортное средство.

Кажется, он задел Кэркпатрика за живое. Знатоку искусства и пылкому ухажеру не пристало пользоваться таким нелепым средством передвижения. Оно было хуже позорного клейма или желтой повязки на рукаве. Постыдное свидетельство профессиональной принадлежности.

— А что такого смешного? — вызывающе спросил Кэркпатрик. — Какого черта она решила, будто может потешаться надо мной? — Раздражение сослужило ему плохую службу, заставив забыть об осторожности. — Я же не становлюсь другим человеком только потому что вынужден ездить на машине с рекламным лозунгом. Прежде она не чуралась ни меня, ни моих денег… — Он сболтнул лишнего, и его гнев внезапно утих: Кэркпатрик вспомнил, где находится и кто его собеседники. — Я хочу сказать, чо раньше давал ей образцы товара. Я…

— Несомненно, в качестве платы за оказанные услуги.

— Какого черта? О чем это вы?

— Вы сказали, что она показывала вам картины своего брата без его ведома. Это большая любезность, мистер Кэркпатрик. По-моему, за такое не жалко отдать флакончик лака для ногтей или кусок какого-нибудь мыла. — Уэксфорд улыбнулся. — Что же вы сделали? Взяли напрокат машину попроще?

— Я же вам говорю: мы никуда не ездили. Будь иначе, мы бы взяли её машину.

— О, нет, — тихо возразил Уэксфорд. — Вы не могли взять её машину. Радиатор прохудился. По-моему, вы раздобыли зеленую машину и поехали с мисс Марголис в Стауэртон.

Все ещё возмущенный насмешками над своим автомобилем, Кэркпатрик прошептал:

— Наверное, кто-то видел меня в Стауэртоне. Которн? Ну же, скажите, с вас не убудет.

— Почему Которн?

Лицо Кэркпатрика пошло красными пятнами.

— Он же из Стауэртона, — пробормотал торговец, немного запинаясь на свистящих и шипящих согласных. — И вечеринка была у него.

— Вы собирались в Шотландию, — задумчиво сказал Уэксфорд. — Вам надо было сделать крюк, чтобы заехать в Стауэртон. — Он тяжело поднялся и подошел к карте на стене. — Посмотрите, вот Лондонское шоссе, и вы должны были ехать по нему на восток, в Кент, если вам не хотелось через Лондон. В любом случае, Стауэртон вам не по пути.

— Ну, и что? Мне надо было убить целый вечер. Я не хотел приехать в Шотландию в первом часу ночи. Наверное, я мог думать лишь о том, что Энн не со мной. Боже, её даже не оказалось в Стауэртоне, она не пришла на эту вечеринку!

— Я знаю, — сказал Уэксфорд, возвращаясь к креслу. — Ее брат и мистер Которн тоже знают. Но откуда это известно вам? Ведь вы вернулись в Сассекс только сегодня утром. Знаете, очная ставка все прояснит. Вы не станете возражать?

Кэркпатрик разом обмяк. Возможно, просто устал от бесполезного вранья. Красавчик оказался хлипковат для треволнений. Внешность его была привлекательна благодаря вальяжному наклону головы, улыбке на губах. Но теперь у него под носом блестел пот, карие глаза, самая красивая деталь его облика, сделались похожими на глаза собаки, которой наступили на хвост.

— Хотел бы я знать, какую цель вы преследуете, — мрачно сказал Кэркпатрик. — Кто меня видел, и что я там, по его мнению, делал?

— Я вам скажу, мистер Кэркпатрик, — сказал Уэксфорд, пододвигая кресло.


— Когда мне вернут мой ковер? — спросила Руби Брэнч.

— Мы не химчистка, вы же знаете. Мы не выполняем срочных заказов.

Должно быть, она сокрушается из-за того, что времена, когда женщины носили вуаль, безвозвратно прошли, — подумал Бэрден. Он помнил вуаль своей бабки, плотную, непрозрачную, ниспадавшую на лицо из-под шляпы без полей и делавшую черты совершенно неузнаваемыми.

— Жаль, что мы не в Марокко, — сказал он. — Там вы могли бы носить чадру.

Руби угрюмо посмотрела на него и пониже надвинула шляпу, спрятав под ней глаза. Подбородок она укутала шифоновым шарфом.

— Теперь я меченая, — сказала Руби. — Надеюсь, вы это понимаете. Что будет, если я укажу на него, а он смоется? Тюрьмы нынче ненадежные, в газетах только об этом и пишут.

— Вам придется рискнуть, — сказал Бэрден.

Когда они сели в машину, Руби несмело спросила:

— Мистер Бэрден, вы так и не сказали, собираетесь ли дать ход тому, другому, делу. О содержании как бишь его… Ну, дома…

— Поглядим. Это зависит от вас.

— Я же всеми силами помогаю вам.

Они молчали, пока не добрались до окраин Кингзмаркхема. Наконец Бэрден сказал:

— Будьте откровенны со мной, Руби. Чем вы обязаны Мэтьюзу? Он расстроил ваш брак и тянул с вас деньги, вот и все.

Ее накрашенные губы задрожали, и Руби прижала к ним шарф, комкая его пальцами, покрытыми длинными серыми морщинами.

— Мы так много значили друг для друга, мистер Бэрден.

— Это было давно, — мягко сказал он. — Сейчас вы должны думать о себе. — Говорить такое было жестоко. Но, возможно, жестокость вообще свойственна правосудию, а инспектор уже привык если и не отправлять его, то, во всяком случае, ставить людей перед лицом закона. Но сейчас он уведет Руби от суда, уведет, чтобы узнать то, что хочет узнать. И жестокость послужит ему рабочим инструментом.

— Вам ещё почти десять лет до пенсии. Как вы думаете, станут ли женщины нанимать вас, если узнают о ваших делишках? А они непременно узнают, Руби. Ведь они читают газеты.

— Я не хочу, чтобы Джордж попал в беду. — Как прежде Уэксфорд, Бэрден не сразу вспомнил, что Мэтьюза зовут Джорджем. — Когда-то я с ума по нему сходила. Знаете, у меня не было ни детей, ни настоящего мужа. Мистер Брэнч годился мне в отцы. — Она замолчала и, просунув между шарфом и низко надвинутой шляпкой крошечный носовой платок, вытерла слезы. — Джордж сидел в тюрьме и так обрадовался, когда я нашла его.

Сам того не желая, Бэрден расчувствовался. Он едва помнил старого Брэнча, трясущегося и чудаковатого.

— Джордж получал у меня четыре фунта, — взволнованно продолжала Руби. — И сколько угодно выпивки. И добрую снедь. Но не хотел делить со мной ложе. До чего же это горько, мистер Бэрден, жить воспоминаниями и быть не в состоянии ничего изменить.

— Он не достоин вашей преданности. Ну же, выше нос, иначе мистер Уэксфорд подумает, что я вас пытал. Вы ведь никогда не слышали, чтобы Джефф Смит называл ту девушку Энн? Вы все это придумали, чтобы выгородить Обезьяну?

— Полагаю, так и было.

— Ну и молодец. Вы обыскивали комнату, когда обнаружили кровавое пятно?

— Я была слишком напугана. Послушайте, мистер Бэрден, я все думаю и думаю об этом. Джордж был там один несколько часов. В четверг, когда я ушла на работу, он составлял письмо. Может, они что-то забыли, а он нашел?

— Я тоже об этом думал, Руби. Похоже, великие умы мыслят одинаково.

Когда они добрались до полицейского участка, во дворе уже стояла шеренга из десятка мужчин. Все не выше пяти футов девяти дюймов, с темными волосами, от каштановых до угольно-черных. Кэркпатрик стоял четвертым слева. Руби с опаской засеменила по бетону. Настороженная, нелепая на своих шпильках и с закутанным лицом. Не слышавший её исповеди Уэксфорд еле сдерживал смех, но Бэрден смотрел на Руби с легкой грустью. Она скользнула глазами по лицам трех первых мужчин, на миг остановилась возле Кэркпатрика, подалась к нему, но потом зашагала в конец шеренги, то и дело оглядываясь. Затем она повернула назад. Кэркпатрик выглядел испуганным и смущенным. Руби остановилась перед ним. Казалось, между ними сверкнула искорка. Оба явно узнали друг друга. Но вот Руби двинулась дальше и задержалась возле человека, стоявшего крайним справа.

— Ну? — спросил Уэксфорд, едва они вошли в участок.

— На миг мне показалось, что это крайний.

Уэксфорд тихо вздохнул. Крайним стоял констебль Пич.

— Но потом я поняла, что ошиблась. Наверное, тот, в красном галстуке.

Кэркпатрик.

— Наверное? Почему наверное?

— Знакомое лицо, — ответила Руби. — Остальных я вижу впервые, но его лицо, кажется, уже попадалось мне на глаза.

— Да, да, понятно. Осмелюсь заметить, что теперь и мое лицо, по-видимому, кажется вам знакомым, хотя в прошлый вторник я не снимал у вас эту дурацкую комнату. — Ему почудилось, что скрытая вуалью физиономия Руби сделалась обиженной. — Я хочу знать, это Джефф Смит или нет?

— Ума не приложу. Сейчас я не узнала бы его. Я и поныне пугаюсь, когда вижу на улице темноволосых мужчин. Я знаю лишь, что на прошлой неделе видела где-то этого парня с красным галстуком. Может, во вторник. Я не помню. Он тоже узнал меня, вы заметили? — Руби жалобно всхлипнула и вдруг превратилась в маленькую девочку со старушечьим лицом. — Я хочу домой, — сказала она, метнув на Бэрдена злобный взгляд.

Он одарил её улыбкой философа. Она была не первой, кто доверился ему и жестоко раскаялся в этом.

Кэркпатрик вернулся в кабинет Уэксфорда, но не сел. После того, как Руби потерпела неудачу на опознании, он вновь обрел былую самоуверенность. Уэксфорду подумалось даже, что Кэркпатрик решил добавить несколько штрихов к автопортрету ценителя изящных искусств. Бросив на старшего инспектора сердитый взгляд, он взял со стола синюю стеклянную фигурку и принялся с видом знатока поглаживать её пальцами.

— Надеюсь, вы удовлетворены, — сказал Кэркпатрик. — Кажется, я проявил недюжинное терпение. Вы видели: эта женщина меня не узнала.

Зато ты её знаешь, подумал Уэксфорд. Ты был в Стауэртоне и, хотя не присутствовал на вечеринке и не состоял в сговоре с братом Аниты Марголис, тебе известно, что она так и не объявилась там.

Кэркпатрик расслабился и задышал ровно.

— Я очень устал и, как уже говорил, смиренно шел вам навстречу. Немногие люди выказали бы такую покладистость, проехав четыре сотни миль, — он осторожно водворил тридцатисантиметровую стеклянную глыбу обратно на стол и удовлетворенно кивнул, словно оценщик, сделавший свою работу.

Позер, подумал Уэксфорд.

— А теперь я хочу, чтобы меня оставили в покое и дали мне выспаться. Если вам надо узнать что-нибудь еще, лучше спрашивайте сейчас.

— И впредь не беспокойте меня? Нет, мы так не работаем, мистер Кэркпатрик.

Но едва ли Кэркпатрик слышал его.

— Повторяю: оставьте меня в покое. Не пугайте и не тревожьте моих домочадцев. Меня не опознали, значит, делу конец, и я…

Ты слишком болтлив, подумал Уэксфорд.