"Король сделки" - читать интересную книгу автора (Гришем Джон)

Глава 24

На обложке декабрьского номера «Кэпитол мэгазин» была помещена фотография Клея Картера. Загорелый, красивый, в костюме от Армани, он сидел на краю стола в собственном шикарно обставленном кабинете. Материалом о Клее в последний момент спешно заменили ранее запланированный репортаж под названием «Рождество на Потомаке» – сусальную историю о том, как престарелый сенатор и его очередная молодая жена устраивали «премьерный показ» своего нового вашингтонского дома. Рассказ о чете, роскошных интерьерах их особняка, их кошках и любимых блюдах был задвинут глубоко внутрь, потому что округ Колумбия всегда и прежде всего был средоточием денег и власти, а журналу не так часто выпадал шанс напечатать почти неправдоподобную историю о столь стремительном взлете на такую вершину.

Статью дополняли снимки: Клей в своем патио с собакой (которую он позаимствовал у Родни), Клей перед ложей присяжных в пустом зале суда, где он якобы добивался сурового вердикта, ведя дело против неких «плохих парней», и, разумеется, Клей, моющий свой новенький «порше». Герой материала признавался, что страстно любит парусный спорт и купил яхту, приписанную к Багамам. А что касается романтических увлечений, то в настоящее время он свободен, и автор статьи не преминул тут же окрестить его «одним из самых завидных женихов в городе».

В конце журнала публиковались свадебные объявления, сопровождаемые фотографиями будущих новобрачных. Каждая дебютантка, каждая школьница любой частной школы и все дочери членов престижных загородных клубов мечтали о том дне, когда и их снимки появятся в брачной рубрике «Кэпитол мэгазин». Чем важнее семья, тем крупнее снимок. Амбициозные мамаши скрупулезно сравнивали размеры фотографий своих дочерей и дочерей соперничающих семейств, после чего либо начинали безудержно хвастаться, либо на долгие годы затаивали обиду.

В этом номере была опубликована фотография восхитительной Ребекки Ван Хорн, сидящей на плетеной скамейке в каком-то саду, – прелестная фотография, если бы ее не портила физиономия жениха и будущего спутника жизни, достопочтенного Джейсона Шуберта Майерса-четвертого, который обнимал невесту за плечи и позировал с явным удовольствием. Известно, что свадьбы устраиваются для невест, а не для женихов. Зачем же и их сажать перед камерой?

Беннет и Барбара, видно, подергали за все ниточки: объявление о свадьбе Ребекки было вторым по величине занимаемой журнальной площади из приблизительно дюжины имевшихся. Пролистнув еще страниц шесть, Клей увидел рекламу корпорации БВХ на целую полосу. Взятка.

Клей веселился, представляя, как рвут сейчас на себе волосы в доме Ван Хорнов: успех прежнего кандидата в мужья затмил свадьбу Ребекки – колоссальное светское мероприятие, на которое Беннет и Барбара наверняка ухлопали кучу денег, чтобы пустить пыль в глаза всему миру. Выпадет ли им еще шанс поместить свадебное объявление в «Кэпитол мэгазин»? Сколько усилий было затрачено, чтобы шикарно представить грядущее событие! И вот все коту под хвост из-за Клея.

А ведь его восхождение еще не закончено.

Иона предупредил, что, вероятно, уволится. Он провел десять дней в Антигуа не с одной, а с двумя девицами и, вернувшись в занесенный ранней декабрьской метелью Вашингтон, признался Клею, что ни интеллектуально, ни физически не готов продолжать юридическую карьеру. Получив все, на что мог – а если честно, даже не мог – рассчитывать, Иона желал покончить с юриспруденцией. Он нацелился на морскую жизнь. Нашел спутницу, которая обожала плавать на яхтах и которой, поскольку она находилась на грани развода, тоже не мешало провести длительный отрезок времени вдали от берега. Иона родился в Аннаполисе и в отличие от Клея ходил под парусом всю жизнь.

– Мне нужна куколка, предпочтительно блондинка, – сказал Клей, усаживаясь в кресло напротив стола Ионы. Дверь кабинета он предусмотрительно запер. Был вечер среды, начало седьмого, Иона открыл первую за день бутылку пива. Между ними существовала негласная договоренность: никакого алкоголя до шести часов. Иначе Иона начинал бы сразу после обеда.

– У самого завидного жениха в городе проблемы с цыпочками?

– Я ведь только что вырвался из петли. Собираюсь на свадьбу Ребекки, и мне нужна малышка, которая затмила бы невесту.

– О, отличная идея! – рассмеялся Иона и выдвинул ящик стола. Только Ионе могло прийти в голову собирать досье на женщин. Пролистав несколько страниц, он нашел то, что искал, и бросил Клею через стол газету, сложенную рекламой дамского белья вверх. Ниже пояса на великолепной молодой богине практически ничего не было, а роскошную грудь она прикрывала лишь скрещенными руками. Клей вспомнил, что обратил внимание на эту рекламу в первый же день, когда она была напечатана, – четыре месяца назад.

– Ты с ней знаком?

– Конечно, знаком. Думаешь, я храню рекламу дамского белья просто для того, чтобы пощекотать себе нервы?

– Меня бы это не удивило.

– Ее зовут Ридли. Во всяком случае, так она представляется.

– Она живет здесь? – спросил Клей, не отводя глаз от снимка, который держал в руках.

– Она из Джорджии.

– О, горячая южная девчонка?

– Да нет, она русская. У них там есть место, которое тоже называется Джорджия [13]. Приехала сюда по студенческому обмену и осталась.

– Ей на вид лет восемнадцать.

– Почти двадцать пять.

– А рост?

– Пять футов десять дюймов или около того.

– У нее одни ноги не меньше пяти футов.

– Ты недоволен?

Стараясь выглядеть безразличным, Клей бросил газету Ионе.

– Какие-нибудь недостатки?

– Да, ходят слухи, что она двустволка.

– Что?!

– Ей нравятся как мальчики, так и девочки.

– Елки зеленые!

– Это недостоверно, но многие манекенщицы бисексуалки. Впрочем, это, может быть, просто слухи.

– Ты с ней встречался?

– Не-а. Она подружка моей подружки. Но она в моем списке. Я только ждал подтверждения. Попробуй. Не понравится – найдем другую.

– Ты можешь ей позвонить?

– Конечно, никаких проблем. Теперь, когда ты – человек с обложки, самый завидный жених, Король сделки, затруднений не предвидится. Интересно, там, в их Джорджии, знают, что такое юридическое соглашение?

– Если они везучие, то нет. Давай звони.

Они встретились за ужином в самом модном ресторане месяца – японском заведении, посещаемом молодыми и процветающими. В жизни Ридли оказалась еще красивее, чем на фото. Когда метрдотель вел их через зал к самому лучшему столику, все как по команде поворачивались ей вслед и разговоры смолкали на полуслове. Официанты суетились только вокруг них. Ее английский был безупречен, а легкий экзотический акцент добавлял облику еще большую сексуальность, хотя ни в каких добавках нужды не было.

Готовое платье с «блошиного рынка» на Ридли сидело шикарно. Главной приманкой была прическа – никакая одежда не могла бы соперничать с копной белокурых волос, глазами цвета морской волны, высокими скулами и безупречными чертами идеально красивого лица.

Ее настоящее имя было Ридала Петанашвили. Девушке пришлось дважды произнести его по буквам, прежде чем Клей хоть что-то разобрал. К счастью, манекенщицам, как футболистам, фамилии не нужны, поэтому она стала просто Ридли. Алкоголя она не употребляла вовсе, поэтому потребовала клюквенный морс. Клей надеялся, что в качестве основного блюда красотка не закажет тарелку тертой морковки.

У нее была внешность, у него – деньги, а поскольку ни то ни другое не могло стать предметом обсуждения, они несколько минут бултыхались на мелководье, пытаясь нащупать почву для беседы. Она была грузинка, не русская, и не интересовалась ни политикой, ни терроризмом, ни футболом. Ах да, кино! Ридли смотрела все подряд, и ей все нравилось. Даже дрянь, которую никто не смотрел. Оказалось, она обожает кассовые боевики, и Клей уже начал сомневаться насчет перспектив их общения.

«В конце концов, это всего лишь куколка, – сказал он себе. – Сейчас поужинаем, потом сходим на свадьбу Ребекки – и все».

Ридли говорила на пяти языках, но, поскольку большинство из них были восточноевропейскими, здесь от них не было никакого толку. К его великому облегчению и удовольствию, она заказала первое блюдо, второе и десерт. Разговор складывался нелегко, но оба очень старались. У них было такое разное прошлое. Юрист, сидевший в Клее, требовал пристрастного допроса свидетеля: настоящее имя, возраст, группа крови, профессия отца, заработки, матримониальная история, романтические связи, правда ли, что свидетельница бисексуалка? Однако он сдержался и не стал совать нос куда не следует. Сделал несколько робких попыток – ничего не вышло, и пришлось вернуться к кино. Ридли знала всех, даже двадцатилетних актеров десятого ряда, знала, кто с кем в настоящий момент встречается, – тоска зеленая. Хотя, возможно, и не такая беспросветная, если сравнивать с разговорами адвокатов об их последних победах в суде или сделках по токсичной продукции.

Заложив за воротник, Клей расслабился. Он пил красное бургундское. Пэттон Френч мог бы гордиться достойным учеником. Если бы только приятели-"массовики" видели его сейчас, сидящим напротив этой куклы Барби…

Единственное, что его смущало, дурные слухи. Да нет, не могла такая, как Ридли, интересоваться женщинами. Она слишком идеально сложена, слишком изысканна, слишком привлекательна. Ей просто суждено стать женой-трофеем! И все же было в ней нечто, что его насторожило. Когда шок, испытанный при первом взгляде на такую красоту, прошел, а это потребовало часа два времени и полной бутылки вина, Клей стал понимать, что не может проникнуть под оболочку. Либо там просто ничего не было, либо эта девушка чрезвычайно скрытная.

За десертом – шоколадным муссом, который Ридли ковыряла ложкой, но не ела, – он пригласил ее на свадьбу, признавшись, что невеста – его бывшая подружка, но соврав, будто они остались друзьями. Ридли равнодушно пожала плечами, словно давая понять, что с большим удовольствием пошла бы в кино, но сказала:

– Почему бы нет?

Свернув на подъездную аллею, ведущую к клубу «Потомак», Клей почувствовал укол в сердце. Последний раз он был в этом ненавистном месте более семи месяцев назад, на том мучительном ужине с родителями Ребекки. Тогда он спрятал свою потрепанную «хонду» за теннисными кортами. Теперь – намеренно выставлял напоказ новенький «порше». Тогда он постарался избежать встречи с парковщиком, чтобы сэкономить деньги. Теперь дал парню более чем щедрые чаевые. Тогда он был один и страшился предстоящей встречи с Ван Хорнами. Теперь он вел под руку шикарную Ридли, которая умела закидывать ногу на ногу так, что фигуру было видно вплоть до талии. К тому же, о чем бы ни хлопотали сейчас родители Ребекки, к его жизни это не имело теперь никакого отношения. Потом Клей внезапно почувствовал себя паломником. Клуб «Потомак» хоть завтра примет его в свои ряды, выпиши он необходимый чек.

– На свадебный прием к Ван Хорнам, – бросил он охраннику, и тот почтительным жестом показал: проходите.

Они намеренно пришли с часовым опозданием – самое лучшее время, чтобы быть замеченными. Бальный зал был набит до отказа, в дальнем конце играл оркестр в стиле «ритм-энд-блюз».

– Не оставляй меня одну, – шепнула Ридли, когда они входили. – Я ведь здесь никого не знаю.

– Не беспокойся, – ответил Клей, не собиравшийся отходить от нее: как он ни старался принять непринужденный вид, в сущности, он тоже никого здесь не знал.

Головы начали поворачиваться в их сторону в тот же миг. У многих отвисли челюсти. Уже принявшие на грудь мужчины не стесняясь глазели на Ридли, пока та под руку с Клеем шла через зал.

– Эй, Клей! – крикнул кто-то. Картер обернулся и увидел Рэнди Спино, университетского однокашника, который работал в супермощной юридической фирме и при иных обстоятельствах даже не взглянул бы в его сторону. Если бы они случайно встретились на улице, Спино в лучшем случае, не останавливаясь, бросил бы на ходу: «Как поживаешь?» Но в обществе членов загородного клуба, тем более такого, где преобладают особо важные персоны, он бы сделал вид, что не заметил его.

И вот он шагал навстречу, протягивая руку Клею и демонстрируя Ридли все тридцать два своих голливудских зуба. За ним следовала небольшая толпа. Спино начал представлять своих добрых приятелей старому другу Клею Картеру и Ридли без фамилии. Та еще крепче вцепилась в локоть Клея. Все желали с ними поздороваться.

Чтобы оказаться поближе к Ридли, приходилось разговаривать с Клеем, поэтому уже секунды через две кто-то сказал:

– Клей, мои поздравления. Здорово вы прижали «Акермана».

Клей никогда прежде не видел этого человека, но не сомневался, что он адвокат, вероятно, из крупной фирмы, может быть, Даже из такой, которая представляла интересы больших корпораций типа «Лабораторий Акермана», и еще до того, как незнакомец закончил фразу, понял, что неискреннее поздравление вызвано завистью. И желанием всласть поглазеть на Ридли.

– Спасибо, – ответил он небрежно, словно эпизод был вполне заурядным.

– Сто миллионов! Не слабо! – Это тоже заявил незнакомец, который, судя по всему, уже прилично надрался.

– Половина уйдет на налоги. – Клей слегка пожал плечами, подразумевая: а пятьюдесятью миллионами сегодня никого не удивишь.

Все расхохотались, будто Клей сказал самую смешную шутку, какую им доводилось слышать в жизни. Подходили все новые и новые гости, сплошь мужчины, всем хотелось поближе пробиться к потрясающей блондинке, смутно кого-то напоминавшей. Но в одежде они ее не узнавали.

Какой– то скучный, напыщенный тип произнес:

– Ну, теперь «Фило» – наш! Приятель, как хорошо, что этот кошмар с дилофтом завершился. – Речь шла о профессиональном заболевании, коим страдало большинство вашингтонских адвокатов. Практически все корпорации имели представительства в округе Колумбия, пусть даже номинальные, и поэтому любой спор и любая сделка имели для городских адвокатов серьезные последствия. Проваливался какой-нибудь дорогостоящий блокбастер – «нашим» становился «Дисней». Попадал в аварию с пятью жертвами спортивно-прогулочный автомобиль – наставала очередь «Форда». За этой игрой Клей наблюдал давно, и его от нее уже тошнило.

«А Ридли – моя, – хотелось ему заявить, – так что держите руки подальше».

Кто– то, поднявшись на сцену, сделал объявление, и зал притих. Предстоял танец молодоженов, потом -невесты с отцом, потом жениха с матерью и так далее. Гости освободили середину зала, чтобы посмотреть на представление. Оркестр заиграл «Это просто дым попал тебе в глаза».

– Она очень хорошенькая, – прошептала Ридли прямо ему в ухо. Ребекка и впрямь была хороша. Она танцевала с Джейсоном Майерсом. Он, хоть и был на два дюйма ниже ее ростом, казался единственным мужчиной, который сейчас существовал для нее. Пара медленно кружилась по залу, и она улыбалась ему сияющей улыбкой. Ей приходилось все брать на себя, потому что жених был словно замороженный.

Клею хотелось растолкать всех, наброситься на Майерса и врезать ему изо всех сил, Потом увести свою девушку, спрятать, а ее мамашу, если та их найдет, застрелить.

– Ты все еще любишь ее, правда? – снова шепнула Ридли.

– Нет, это в прошлом, – так же шепотом ответил он.

– Любишь. Я вижу.

– Нет.

Молодожены после приема должны были уехать, – как бы для того, чтобы фактически скрепить свой брак. Хотя хорошо знавший Ребекку Клей мог предположить, что это у них уже позади. Возможно, она уже приступила к обучению своего червяка в постели. Счастливчик. То, чему научил ее Клей, она теперь передает другому. Так нечестно.

Было больно наблюдать за ними, и Клей спросил себя: зачем он здесь? Вероятно, чтобы попрощаться, что бы это ни значило. Но ему хотелось, чтобы Ребекка его заметила, увидела с Ридли, хотелось дать понять, что он по ней нисколько не скучает, что у него все в порядке.

Смотреть, как танцует Беннет-Бульдозер, было противно по другой причине. Тот придерживался танцевальной тактики, свойственной белым мужчинам: танцевать, не отрывая ног от пола, а когда он пытался трясти задницей, оркестранты не могли удержаться от смеха. Щеки у него уже сделались малиновыми от излишнего количества выпитого.

Потом Джейсон Майерс танцевал с Барбарой Ван Хорн. Новоиспеченная теща, насколько можно было разглядеть издали, провела еще одну, а то и две встречи со своим пластическим хирургом, дававшим ей как постоянной пациентке значительные скидки. Платье, хотя и милое само по себе, было на несколько размеров меньше, чем требовалось, и избыточная плоть выпирала в самых неподходящих местах, готовая, казалось, вырваться наружу и вызвать у присутствующих приступ тошноты Она прилепила на физиономию самую фальшивую из своих улыбок – при этом благодаря умелому макияжу морщины были не видны, – а Майерс улыбался ей в ответ так, словно они дружили всю жизнь. Между тем она уже точила на него нож, хотя он по тупости этого еще не понимал. Впрочем, надо признать, возможно, она и сама этого пока не осознавала. Просто такова была ее звериная натура.

– Не хотите ли потанцевать? – спросил кто-то, приблизившись к Ридли.

– Отвали! – грубо ответил Клей и повел свою спутницу туда, где танцующие кружились под звуки старой доброй песни. Если Ридли, стоящая неподвижно, представляла собой произведение искусства, то Ридли танцующую можно было приравнять к национальному достоянию. Она двигалась с естественным чувством ритма и непринужденной грацией. Низкое декольте едва прикрывало то, что положено, а высокий разрез, расходясь, обнажал все, что можно было обнажить. Мужчины собирались кучками и глазели на нее, не в силах оторваться.

Ребекка тоже наблюдала за ними. Сделав перерыв в танцах, чтобы поболтать с гостями, она заметила какое-то оживленное движение в конце зала, подошла и увидела Клея в обнимку со сногсшибательной красоткой. Ее Ридли тоже потрясла, но по другой причине. Продолжая с кем-то беседовать, Ребекка вернулась в центр зала.

Между тем Клей, не пропуская ни одного танцевального на, лихорадочно пытался отыскать взглядом невесту. Песня окончилась, зазвучала какая-то медленная мелодия, и Ребекка подошла сама.

– Привет, Клей, – сказала она, игнорируя Ридли. – Потанцуем?

– Конечно, – ответил он. Ридли пожала плечами и отошла, но побыть в одиночестве ей не пришлось ни минуты: на нее тут же набросилась толпа мужчин. Она выбрала самого высокого, положила руки ему на плечи и начала раскачиваться.

– Не помню, чтобы я тебя приглашала, – сказала Ребекка.

– Хочешь, чтобы я ушел? – Он ближе притянул ее к себе, но жесткий корсаж свадебного платья не позволил ощутить то, к чему он стремился.

– Люди смотрят, – сказала она, улыбаясь напоказ. – Зачем ты здесь?

– Чтобы поздравить тебя с замужеством. И хорошенько рассмотреть твоего нового избранника.

– Не морочь голову, Клей. Ты просто ревнуешь.

– Больше чем ревную. Мне хочется сломать ему шею.

– Где ты взял эту куколку?

– Кто теперь ревнует?

– Я.

– Не волнуйся, Ребекка, она не претендует на то, чтобы стать твоей партнершей по постели, – сказал он и тут же подумал: а если?

– Джейсон не так уж плох.

– И слышать об этом не желаю. Просто постарайся не забеременеть, ладно?

– Это не твое дело.

– Очень даже мое.

Ридли с партнером проскользили мимо. Клей впервые внимательно взглянул на ее спину, которая была открыта полностью, поскольку платье начиналось лишь за несколько дюймов до ягодиц – идеальной, надо сказать, формы. От взгляда Ребекки это тоже не ускользнуло.

– Ты ей платишь? – спросила она.

– Пока нет.

– Она несовершеннолетняя?

– Нет, что ты. Она вполне взрослая. Скажи, что ты все еще меня любишь.

– Не люблю.

– Врешь.

– Наверное, будет лучше, если ты уйдешь прямо сейчас и прихватишь ее с собой.

– Как скажешь, это твой праздник. Я не хотел его испортить.

– Хотел, и это единственная причина, по которой ты сюда явился, Клей. – Ребекка чуть отстранилась, но продолжала танцевать.

– Подожди годик, ладно? – сказал он. – К тому времени я сколочу двести миллионов. Тогда мы запрыгнем в мой самолет, наплюем на всех и проведем остаток жизни на яхте. Твои родители никогда нас не найдут.

Она остановилась и сказала:

– Прощай, Клей.

– Я буду ждать, – ответил он. В этот момент Беннет как будто нечаянно толкнул его в бок, пробормотал: «Извините», – схватил дочь и уволок ее на другой конец танцевальной площадки.

Следующей была Барбара. Она взяла Клея за руку и одарила притворной улыбкой.

– Не надо устраивать сцен, – произнесла она, почти не шевеля губами. Они начали двигаться в ритм звучавшей музыке, однако танцем это едва ли кто-нибудь мог назвать.

– Как поживаете, миссис Ван Хорн? – сказал Клей, оцепеневший под взглядом ядовитой змеи.

– Все было прекрасно, пока я не увидела вас. Уверена, вас не приглашали на эту семейную вечеринку.

– Я как раз собирался уходить.

– Отлично. Мне бы очень не хотелось вызывать охрану.

– В этом не будет необходимости.

– Пожалуйста, не портите ей этот вечер.

– Я же сказал: ухожу.

Музыка смолкла, и Клей отшатнулся от миссис Ван Хорн. Вокруг Ридли опять образовалась небольшая толпа, но Клей выдернул из нее красавицу. Они ретировались в дальний конец зала, где был устроен бар, привлекавший больше поклонников, чем оркестр. Клей схватил банку пива и направился было к выходу, но их окружила группа мужчин, жаждавших общения. Оказавшиеся среди гостей адвокаты желали побеседовать о преимуществах коллективных тяжб, придвигаясь при этом как можно ближе к Ридли.

Проболтав несколько минут с людьми, которых презирал, Клей заметил, что рядом вырос человек во взятом напрокат смокинге. Человек прошептал:

– Я охранник. – Лицо у него при этом было приветливое, но очень профессиональное.

– Ухожу, – так же шепотом ответил Клей.

Его вышвырнули со свадебного торжества Ван Хорнов. Отвергли в клубе «Потомак». Сидя за рулем и утопая в объятиях Ридли, Клей Картер мысленно решил, что это один из самых прекрасных моментов в его жизни.