"Зимняя роза" - читать интересную книгу автора (Рот Эмили)

9

Телефонный звонок вырвал Лизу из блаженного отдыха, и в первую секунду она даже не поняла, где находится. Неужели опоздала на работу? А где же Эми? И тетя Диана?

Телефон продолжал трезвонить. Открыв глаза, Лиза, наконец, сориентировалась и, все еще плохо соображая, сняла трубку.

– Лиза? – Голос Дэвида звучал не очень уверенно.

– Да, – тупо отозвалась она, в растерянности не зная, что еще сказать. Где же часы, чтоб они провалились? Неужели уже восемь? Вроде непохоже.

– Извини, я не вовремя? Ты хорошо себя чувствуешь? – В тоне мужчины зазвучали тревожные нотки.

Лиза, зажав трубку ладонью, прочистила горло.

– Все замечательно, – заверила она Дэвида. – Банально уснула, вот и все. Последние дни были на редкость суматошные, и я почти не спала, – пояснила она.

– Слава Богу, – с облегчением отозвался Дэвид. – А то я испугался, вдруг ты обгорела на солнце или простудилась.

– Простудилась? В такую жару? Ты шутишь!

– К сожалению, нет, – отозвался Дэвид. – Как раз в такую жару при смене климата можно запросто простудиться. Но будем надеяться, что с тобой такого не произойдет. Я уже освободился и хотел предложить встретиться до восьми. Как ты смотришь на то, что я заеду за тобой минут через десять?

– Двадцать, – уточнила Лиза. – Не забудь, мне надо еще одеться. И вот еще что: ужинать я еще не готова.

– Я и не предлагаю сейчас ужинать, – смеясь, успокоил ее Дэвид. – Просто хотел, чтобы мы посидели у нас на террасе, потом прогулялись. А там решим...

– Хорошо, – согласилась Лиза. – Через двадцать минут буду готова.

Выпрыгнув из кровати, она подбежала к шкафу и принялась перебирать свою одежду. Вечером на террасе роскошного отеля надо выглядеть понаряднее. Подумав, Лиза остановилась на бледно-голубом шелковом платье, которое купила перед отъездом в порыве мгновенного умопомешательства и была уверена, что надеть ей его здесь не придется. Короткое, оставлявшее открытыми колени, с расклешенной юбкой, глубоким вырезом на спине и декольте, демонстрировавшим ложбинку между грудей, платье было, пожалуй, слишком откровенным, чтобы разгуливать в нем вечером по южному городу без спутника. Зато для данного случая подходило идеально. Лиза ни за что бы себе в этом не призналась, но сегодня ей хотелось выглядеть соблазнительно, чего прежде никогда не случалось.

Она выбрала серебряные босоножки на очень высоком каблуке, подчеркивавшие ее стройные длинные ноги, которые, кстати, утром немного загорели, и их уже было не так стыдно демонстрировать на курорте. Волосы она расчесала и оставила в свободном полете, забросив на спину, в уши вдела бирюзовые сережки и занялась макияжем. Чуть-чуть потемнее тени на веках, чуть больше, чем обычно, туши на ресницы, а вместо помады – блеск для губ, делавший их более объемными и чувственными.

Лиза критически оглядела свое отражение в зеркале и осталась довольна. Не так сильно накрашена, чтобы выглядеть вульгарной, но одновременно более женственна и уже не так похожа на худенькую школьницу. Подумав, Лиза брызнула духами в ложбинку между грудей. На ум ей сразу пришла избитая формула: брызни духами туда, где ты хочешь, чтобы тебя поцеловали, и она покраснела.

Лиза весь день гнала от себя воспоминания о близости с Дэвидом, но сейчас по ее телу пробежала дрожь предвкушения. Не зря же он зовет ее к себе в отель. Пусть это было и банально, и просто неприлично, но Лиза знала: если он предложит ей подняться в номер, она отказываться не станет. А там будь что будет! Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного с мужчиной, и пусть даже это просто курортный роман, она мечтает вновь оказаться в его объятиях.

Дэвид был точен. Когда Лиза спустилась вниз, тот в темно-синих легких брюках и белой рубашке с короткими рукавами уже ждал ее в фойе. Его одежда смотрелась весьма элегантно и как нельзя лучше подходила для летнего вечера. Лизе захотелось зажмуриться. Неужели этот великолепный мужчина принадлежал ей всего несколько часов назад?

Дэвид окинул ее наряд восхищенным взглядом.

– Ты великолепна! И как тебе удается преображаться по несколько раз за день? – искренне удивился он, предлагая ей опереться на свою руку.

Лиза с улыбкой продела руку в сгиб его локтя. Какое все-таки блаженство чувствовать себя желанной. Она заметила восхищение и нечто более откровенное в глазах обслуживающего персонала и мужчин, сидевших в фойе.

– Все мне завидуют, – шепнул ей Дэвид, выводя ее на улицу.

Он оставил машину рядом с входом в свой отель и велел не отгонять на стоянку, из чего Лиза заключила, что его планы весьма разнообразны. Дэвид повел Лизу через отделанное мрамором внушительное фойе на террасу, освещенную лучами заходящего солнца. Выбрав укромный уголок, он усадил молодую женщину и заказал коктейли: виски со льдом для себя и «дай-кири» для Лизы.

Вертя в руках бокал, она рассеянно рассматривала цветы, повсюду рассаженные или расставленные в кадках, белую лестницу, спускавшуюся к подъемнику, доставлявшему отдыхающих на пляж, который в этот час был уже закрыт.

Дэвид тоже смотрел в сторону, ибо всякий раз, когда он переводил взгляд на Лизу, его словно магнитом притягивали ее обнаженные плечи и ложбинка между грудей. Сквозь тонкую ткань платья угадывались ее соски, и Дэвид с трудом удерживался от желания протянуть руку и обвести хоть один из них большим пальцем. Желание стремительно нарастало, и он в отчаянии ломал голову, стараясь придумать предлог, чтобы пригласить Лизу в номер. Был, конечно, риск, что она откажется, но если так... что ж, тогда все будет ясно.

Разговор не клеился. Каждый был поглощен своими переживаниями. Напряжение росло, и Лиза уже начала теряться в догадках. К коктейлю они почти не притронулись, и...

– Я, кажется, оставил в номере свой мобильный, – внезапно произнес Дэвид странно глухим голосом. – А у меня намечен еще один важный звонок, я о нем вспомнил только сейчас. Может, поднимешься со мной в номер или... – Он неловко замолчал.

Возникла пауза, Дэвид поднял глаза на Лизу, и та еле заметно кивнула. Оба одновременно поднялись и на деревянных ногах направились к лифту. В лифте Дэвид нашарил руку Лизы, и ее пальцы крепко переплелись с его собственными. Его охватило чувство облегчения и благодарности. Она все правильно поняла! И так же, как он, сгорает от желания снова быть с ним. Милая женщина простила ему неуклюжую ложь насчет мобильника, который он, кстати, выключил и нарочно оставил в номере, не желая, чтобы его донимали звонками.

У дверей номера Дэвид, пропустив Лизу вперед, повесил снаружи табличку «Просьба не беспокоить». Привести ее сюда стоило ему большого линейного напряжения, и рисковать непрошеным вторжением он не собирался. Отель – это, конечно, избито и непристойно, но сейчас сей факт его почти не волновал. Он хотел быть с этой женщиной, а на все остальное ему было наплевать.

Лиза находилась в ванной, где сосредоточенно мыла руки. Дэвид тем временем вынул из мини бара банку с кока-колой и сделал большой глоток, чувствуя, как пересохло у него в горле. Его гостья вошла в комнату и остановилась рядом с кроватью, рассматривая помещение. Дэвид медленно подошел к ней, заключил в объятия и стал покрывать легкими поцелуями ее лоб, щеки, веки, волосы.

Лиза замерла, поскольку никак не ожидала от него такой нежности, и сейчас купалась в лучах исходившего от него тепла. Ее руки сами собой обвились вокруг его пояса, большие пальцы проникли под ремень. Она подставляла его поцелуям лицо, шею, плечи, чувствуя, как его руки плавно скользят вдоль ее спины: одна вверх, другая вниз. Дэвид спустил с ее плеч одну бретельку за другой, одновременно расстегивая молнию на платье. Через мгновение оно с еле слышным шорохом упало к ногам Лизы.

Ее пальцы затеребили пуговицы его рубашки, а он все продолжал покрывать поцелуями ее плечи, медленно-медленно спускаясь вниз к груди. Наконец Лиза справилась с пуговицами, и его рубашка полетела в сторону, Дэвид с силой прижал к себе женщину, так, что пряжка его ремня врезалась ей живот. Зато, каким блаженством было ощущать его обнаженную грудь. Жесткая поросль щекотала ее соски, усиливая наслаждение.

Дэвид подхватил Лизу на руки и, отбросив покрывало, уложил на кровать. В считанные минуты он освободился от остатков одежды и лег рядом. Медленно, головокружительно медленно он стал покрывать поцелуями ее тело, ведя губами от груди к животу и ниже – к заветной впадинке, все еще прикрытой тонким кружевом трусиков. Он стал целовать ее сквозь кружево, одновременно его рука проникла между ее бедер и, оттянув тонкую ткань, принялась исследовать жаркое лоно. Лиза выгнулась дугой, задыхаясь от наслаждения, а ласки мужчины становились все настойчивее, интимнее. Он умело и уверенно возбуждал ее, попеременно лаская то ее грудь, то губы, пока Лиза не взмолилась о пощаде.

Ей было даровано долгожданное блаженство. Тонкая ткань была сорвана, и он соединился с ней, трепещущей от предвкушения. Их тела стали медленно двигаться в едином ритме, то нараставшем, то вдруг замедлявшемся. Дэвид постепенно подводил Лизу к самому краю бездны и в последний момент отступал, дразня и отказывая в желанном освобождении. У Лизы не было никакого опыта в любовной игре, но она отзывалась на ласки мужчины с готовностью, трогающей его до глубины души и одновременно усиливающей возбуждение.

Когда, наконец, наступил долгожданный момент экстаза, и перед глазами Лизы поплыли радужные круги, она судорожно обхватила руками Дэвида, цепляясь за него как за последнюю соломинку, и он с силой прижал ее к себе. Весь мир куда-то рухнул, перестал существовать, и они остались парить в невесомости, ощущая лишь друг друга и свое слияние...

В этот вечер перед сном Лиза звонить тете не стала. У нее было такое чувство, словно она сплошной комок страсти, и каждый, кто ее увидит или услышит, мгновенно догадается, как именно она провела вечер. Она даже в фойе гостиницы хотела проскользнуть незаметно, но вовремя сообразила, что это было бы верхом глупости. Все равно, что повесить на грудь табличку «Я только что занималась любовью». В конце концов, кому какое дело! Она счастлива, и все! И Лиза гордо прошествовала мимо портье и дежурного, одарив их ослепительной улыбкой.

В последующую неделю отдых превратился для Лизы в сплошную идиллию, где не было места ни страхам, ни волнениям, ни раздумьям. Поклявшись себе получать удовольствие от каждой минуты, она упорно гнала от себя любые неприятные мысли. Например, о том, что им было очень интересно общаться друг с другом, но разговор никогда не заходил о личном. Они болтали о чем угодно: об искусстве, архитектуре, книгах, увлечениях, о его работе, о ее работе. Но ни разу ни Лиза, ни Дэвид не заговаривали о своих семьях. Никаких детских воспоминаний, упоминаний о родителях, детях, родственниках.

И еще одна тема, казалось, была запретной – Роджер и Памела. Дэвид не интересовался и тем, как они дружили, ни тем, почему расстались. Для Лизы это было колоссальным облегчением. Еще несколько дней – и у нее будет возможность хоть до конца своих дней копаться в воспоминаниях, анализировать, перебирать каждую мелочь. A пока она просто радовалась жизни.

Дэвид, естественно, тоже обратил внимание на некоторую однобокость их общения. О Лизе он знал только то, что рассказывали кузен и его жена. При нем они также строили догадки и о неожиданном разрыве. Получалось, что их брак стал для Лизы большой трагедией, ведь она с детства была влюблена в Роджера.

Кстати, Дэвиду это толкование показалось неубедительным: они столько лет дружили втроем, и Лиза прекрасно знала, что ее подруга и Роджер неминуемо поженятся. Однако Памела со свойственной ей чуткостью возразила, что одно дело – знать, что это когда-нибудь произойдет, и совсем другое – присутствовать на свадьбе в качестве подружки невесты.

Дэвид тогда просто пожал плечами. Эта история его не слишком заинтересовала. Мало ли кого из школьных друзей разбросало по жизни! Однако теперь, когда Лиза стала для него не абстрактной фигурой из жизни его родственников, а реальной, даже слишком реальной женщиной, он в мыслях снова и снова возвращался к рассказам Памелы. И нестыковка в ее рассуждениях становилась ему все яснее.

Тот факт, что Лиза за все время, которое они проводили вместе, практически ни разу не обмолвилась о друзьях детства, которым они были обязаны своим знакомством, лишь усиливал подозрения. Дэвид гнал от себя эти мысли, но все равно терзался. Спрашивать напрямик он не решался, тем более что давно заметил: стоило только подобраться к какой-нибудь запретной теме, как глаза Лизы становились прозрачными, и она замыкалась в себе. А ему их отношения уже стали слишком дороги, и он отчаянно боялся их испортить.

С другой стороны, у него ведь тоже был свой скелет в шкафу, и Лиза об этом догадывалась. Он понял это по ее деликатному поведению в тот день, в траттории, и по тому, как тщательно она обходила тему его прежних посещений Италии. В принципе Дэвид уже готов был ей все рассказать, но обстановка ленивой беззаботности и безоблачного счастья не располагала к подобного рода признаниям. И Дэвид со вздохом принял их неписаные правила игры. Пусть все идет само собой, вернутся домой, тогда и поговорят.

Впрочем, и на этот счет у него тоже были сомнении. Лиза ни словом не обмолвилась о том, что будет делать по возвращении, или о том, что их пути могут пересечься в Англии. Это было, пожалуй, больнее всего. Словно у нее там совсем другая жизнь, где новым лицам нет места. Может, она замужем? Дэвид терялся в догадках. Она отдавалась ему со страстью, действительно чем-то похожей на отчаяние. Но поскольку Дэвид немного разбирался в этих вопросах, он предположил, что у нее просто очень давно не было физической близости с мужчиной.

И что самое печальное – его терзала ревность. Он сам не знал, к кому ревнует: к какому-то абстрактному существу, которому была отдана та часть ее души, которую Лиза закрывала от него. Хоть эта мысль была сродни безумию, Дэвид понимал, что без этой женщины его жизнь станет пустой и бессмысленной. Она была ему нужна, он это чувствовал с той минуты, как увидел ее впервые – на стоянке автомашин. Это была судьба, иначе с чего бы его вдруг понесло пешком в город, причем совершенно без всякой цели. Он встретил ее, и она была нужна ему целиком – без всяких оговорок.

Он сдержал обещание и отвез Лизу во Флоренцию и в Пизу. Геную и ее окрестности они облазили вдоль и поперек. Душа архитектора здесь просто пела, и Лиза откровенно наслаждалась памятниками и городскими пейзажами. Она брала с собой блокнот и некое подобие миниатюрного этюдника, делала зарисовки и какие-то записи. И хотя Дэвид посмеивался над тем, что она и на отдыхе не может забыть о работе, в его душе росло восхищение ее увлеченностью своим делом и ее талантом, ибо не надо было быть специалистом, чтобы не отметить ее тонкое чутье и безупречный вкус.

А то, как загорались ее глаза при виде какой-нибудь небольшой уютной площади или городского уголка, приводило Дэвида в полный экстаз. В такие минуты Лиза казалась неземной красавицей, окруженной сияющим ореолом. Да и вообще от нее исходило какое-то необыкновенное тепло, согревающее окружающих. Дэвид отметил, что, хотя Лиза и не привлекала к себе всеобщего внимания и не стремилась к этому, она легко находила общий язык со всеми: начиная с туристов на пляже и кончая обслуживающим персоналом в гостиницах и ресторанах. И, что было особенно важно, – к ней тянулись дети, и она умела с ними обращаться.

Дэвиду иногда приходила в голову мысль о том, что ей знакомы заботы материнства. Может, у нее действительно есть ребенок? С каждым днем он чувствовал, что его чувство становится все сильнее, и с каждым часом у него возникало все больше вопросов, на которые не было ответа.

Лиза же просто радовалась отдыху, обилию впечатлений, обществу красивого галантного кавалера и великолепного любовника и гнала от себя все тревоги и грустные мысли. Да, Дэвид, безусловно, был мужчиной ее мечты, но она приняла решение: вернувшись домой, она не станет с ним встречаться. Слишком многое было поставлено на карту, здесь решалась не только ее судьба. Развязать этот запутанный узел не было никакой возможности, оставалось лишь обрубить канат и утопить узел в море. А этот отпуск останется одним из ее самых счастливых воспоминаний. К сожалению не все, что дарит жизнь, надо принимать. Судьба может вдруг оказаться слепой, зоркими должны быть сами люди...

Лиза не сомневалась, что сумеет пережить разрыв с Дэвидом. Время – самый лучший лекарь, а работа и домашние хлопоты помогут постепенно все забыть. Она была благодарна Дэвиду за деликатность, ведь он не докучал ей ненужными вопросами и не делал никаких попыток разузнать о том, о чем она не хотела говорить. Правда, и ему было что скрывать, иначе вряд ли бы он с такой легкостью принял правила игры: ни слова о личной жизни. Но об этом Лиза думать тоже не желала. Если бы она рассчитывала на него в будущем, можно было бы терзаться ревностью, гадать, есть ли у него постоянная подруга и чем он жил до встречи с ней. Но для курортного романа... Чем меньше знаешь, тем лучше.

Накануне отъезда Дэвида они собрались посетить Милан. Лизе очень хотелось посмотреть знаменитый собор, а заодно и посетить магазины, которые, по уверению Дэвида, здесь были самые лучшие и к тому же весьма доступные по ценам, поскольку как раз сейчас начинались распродажи. Машину Лизы они сдали в первые дни, рассудив, что на двоих им хватит и одной. Дэвид уезжал из Италии надень раньше Лизы. У него были срочные дела, и, как ни хотелось ему продлить удовольствие, задержаться он не мог. Однако Дэвид предусмотрительно договорился, что Лизу отвезут в аэропорт, чему та была несказанно рада.

Во зрелом размышлении она решила, что все складывается как нельзя лучше. Во-первых, не будет лишней траты времени перед отъездом: не надо ехать в аэропорт заранее, чтобы заправить, а потом сдать машину. Во-вторых, Дэвид уедет раньше, и не будет вопросов о том, кто ее встречает и не надо ли отвезти ее домой. При мысли о том, что Дэвид может оказаться у них дома, внутри у Лизы все холодело. Она не собиралась давать ему свои координаты – только номер мобильного, который она просто поменяет по возвращении. Дэвид – человек занятой, вряд ли он станет тратить время на поиски женщины, с которой приятно провел время на отдыхе.

А пока – что ж, у нее оставались еще сутки блаженства. Иногда Лиза на мгновение задумывалась о том, что настанет время, когда рядом не будет его теплых надежных рук и она больше не услышит его спокойный, чуть ироничный голос. Не увидит его улыбки, такой нежной и сияющей, которую он дарил только ей... И сердце ее при этом обрывалось и камнем падало в пустоту. В такие минуты пустота овладевала всем ее существом, грозя поглотить целиком, затопить тоскливой безнадежностью.

Лиза с ужасом представляла себе, что, возможно, пройдут годы, пока она сумеет справиться с этим вакуумом, не говоря уж о том, чтобы его заполнить. И тогда ее одолевали сомнения: может, стоит все же попробовать рассказать ему? Дэвид был наделен умной и чуткой душой и наверняка бы все понял. Но вот сумеет ли он сохранить все в тайне? Ведь он часто общается с Памелой и Роджером, они ему родные. И потом, это значило бы, что и Лизе придется с ними общаться. Куда ей тогда девать Эми? Не сможет же она вечно прятать от них девочку!

Лиза тоскливо качала головой, признавая, что надо смириться. У них с Дэвидом нет будущего. И к тому же сам он ни разу даже не намекнул, что хочет продолжить их отношения в Англии. А раз так, то и думать тут нечего.

Иногда у Лизы мелькала мысль посоветоваться с теткой. Здравый смысл и спокойная уверенность Дианы не раз подсказывали ей верные решения. Однако, немного поразмыслив, она отказалась от этой идеи. По телефону ничего толком не расскажешь. Помочь тетка все равно не сможет, и только будет напрасно переживать, да еще, не приведи Господи, напридумывает с три короба, ведь она целыми днями сидит дома. Возня с Эми, конечно, отнимает много времени, но по вечерам тетя совсем одна, и ничто не может помешать ей зациклиться на одной теме, тем более такой для нее животрепещущей. Не стоит, решила Лиза.

В своих вечерних разговорах с тетей она давала подробный отчет о том, где побывала и что видела, но о Дэвиде старалась упоминать лишь вскользь, просто как о приятном спутнике. Тетя Диана тоже не развивала эту тему, что настораживало. Лиза была уверена, что опытная женщина обо всем догадалась и будет терпеливо ждать, когда подвернется удобный случай, чтобы подвергнуть племянницу тонкому допросу. И получит исчерпывающую информацию, уж это точно.