"Псы и убийцы" - читать интересную книгу автора (Панченко Григорий)

3

Когда они вернулись в укрепленный лагерь, стояли плоские сумерки. На сей раз не было ни бассейна, ни летней виллы – просто оборудованная высоко на склоне площадка, с которой можно было контролировать три смыкающихся ущелья. Сержант и еще четверо, взяв догов со вьючной сбруей, спустились в деревню за продуктами. Четверо – потому что лошади здесь не пройдут, а дог слушается только своего ведущего (исключение – в Строю). Да и небезопасно было одному в селении, даже при собачьем эскорте. Скадли сам не напрашивался, и Вигр его не пригласил.

Вернулись они не с учений, а с операции по обезвреживанию банды. Световым сигналом сообщили, что в двенадцати полетах ниже по центральному ущелью через реку переправилось несколько вооруженных мужчин. Застигнутые общевойсковым отрядом, они успели укрыться в ближайшем селе и отстреливались оттуда. Восемь Групп собаководов прибыли через час после начала событий (пришлось бежать) и сразу вступили в дело. Очень быстро и профессионально они рассыпались вокруг и взяли на прицел верхний край опоясывающего деревню глинобитного забора. Оружие их было более мощным, прицельную стрельбу они могли вести дальше, чем осажденные, и вскоре подстрелили кое-кого из них (а остальные больше не решались высовываться). Потом все Группы, без ведущих, управляемые мысленными командами и неслышным для человеческого уха звуком специальных свистков, подобрались к невысокой стене и одновременно перемахнули ее в четырех местах. Еще через час в селенье можно было входить, так как из-за недостатка дерева и отсутствия воров в здешних краях нет прочных дощатых дверей – лишь тростниковые занавеси. Среди убитых, конечно, оказались и бандиты, но кто именно, удалось определить только предположительно, потому что не было известно даже их точное число. В Школе обошлось без потерь, идиоты общевойсковики подставили двух своих под стрелы.

Там-то Вигр рядом со Скадли был… А сейчас – позвать не соизволил.

Курсанты любили бывать в населенных пунктах, причем даже не с целью подкормиться или зацепить девочек. Просто это оставалось единственным разнообразием в их теперешней жизни.

Уже много дней они с Вигром все хуже понимали друг друга. Трое суток назад он не выдержал и сказал сержанту все, что думает о нем и о его контактах с местными. Это был их последний откровенный разговор, да и едва ли не последний разговор за это время.

Вигр тогда даже совсем не разозлился, он вообще выглядел скорее сонным.

– Понимаешь, – медленно протянул он, – иногда надо сказать своей стране: «Права не ты, прав твой враг».

Сказал – как огрел доской по макушке. Скадли уже считал их спор законченным, он даже успел отойти на несколько шагов, прежде чем осмыслил эту фразу. Тогда они сорвались, наорали один на другого – собственно, орал-то Скадли, а Вигр все пытался ему что-то втолковать.

Нет, не ларов он, оказывается, имел в виду, хотя с ларами тоже не все так просто (тут Скадли вспомнил свое и временно заткнулся). Но то, что они сами сейчас творят, делало их, по его логике, едва ли лучше ларов.

Что? Ну, вспомни вчерашнее дело. Или позавчерашнее. Забыл, память отшибло?

(Интересно, что бы он сказал о сегодняшнем побоище. Кстати, он сам в нем участвовал, да и в тех «вчерашних-позавчерашних» тоже. Но все эти три дня они не то чтобы не встречались, не говорили совсем – а куда денешься но стыдились смотреть друг другу в глаза.)

Уж не будешь ли ты спорить, что Оремон заключил с Ларом сделку за наш счет? Не буду, я вообще с тобой на этот счет спорить не собираюсь. Скажешь, неправда? Это наша версия, что во-первых, а во-вторых, к моим словам она не имеет ни прямого, ни косвенного отношения. Потом, извини, ты их что, упрекаешь, что они лизали ларскую задницу, а не нашу? Дескать, вот злодеи, не ту задницу выбрали? Ишь, грамотно заговорил, сынок учительский… Ты моих родителей не трожь, ты понял, птенчик?! Они там же, где твои! Ну ладно, прости, я виноват, можешь мне в морду заехать. Но скажи, – значит, по-твоему, оремонцы более правы чем мы? Ну, менее неправы, если тебе так спокойней. Ты сказанул, однако!!! Вот послать бы тебя одного в дальнее село, – одного, без Группы, – висел бы ты на дереве с ободранной шкурой! Ну, я их не оправдываю. Они темные, жестокие люди, но здесь все так перемешалось, что нельзя и не нужно определять, кто первый сказал «гав». Вот ты содранную кожу вспомнил – а что такое «двуструйка», знаешь? Приходилось видать?

Скадли вздрогнул. «Двуструйку», или «двуструйный огнемет», он видел лишь однажды (когда общевойсковое соединение взяло кого-то из бандитов живым) и не горел желанием наблюдать это зрелище снова. Страшная это вещь: человека фиксируют в позе «на четвереньках» и накачивают ему зажигательную смесь для огнемета – в глотку и… в другое место, а потом…

Умом-то Скадли понимал его доводы. Хуже всего, что они имели под собой реальную почву. Но как он, ради Всемогущего, сам не понимает, что невозможно, кощунственно даже думать так, когда в опасности Родина? Выбор-то каков? Пусть нас лучше за-воюют? Вырежут, обратят в рабство, да?!

– Не знаю… – Это Вигр сказал тихо-тихо, словно самому себе. – Может быть, лучше для нас будет именно это. Ведь мы-то не темные и не жестокие… не были такими. Но сейчас… Понимаешь, то, что спасает себя таким способом, не имеет права на существование.

Раз! И снова – будто доской по темени.

– Ах ты па-адаль, – прошептал Скадли и хлестко ударил его в челюсть.

Заметил безмерное удивление в черных глазах и, превозмогая дурноту, ударил второй раз. Мгновение спустя они уже дрались, сцепившись, как дикие коты, не вспоминая ни о боевых приемах, ни о коротких мечах на поясах, чтобы ничего не могло встать между ними и их ненавистью.

Где-то на краю сознания мелькали растерянные голоса – Гети, Кель, Биаци… Но все-таки даже сейчас они оставались щупачами, поэтому когда волна собачьей ярости опалила их, они с неуловимой быстротой развернулись спина к спине и в одно горло крикнули: «Стой!»

Вовремя. Еще миг – и полетело бы мясо с костей: в такой ситуации собак одним мысленным посылом не остановить. Скадли даже сорвал голос.

Вигр кинулся успокаивать свою Группу; Скадли, сипя и кашляя, – свою, и так они разошлись в разные стороны.

Вообще-то Скадли не умел долго хранить ненависть, и потому он одно время пытался поймать взгляд Вигра: вдруг тот подмигнет, тогда они рассмеются и обо всем забудут; или хотя бы не опустит глаза, тогда Скадли сам подмигнет… Вигр и не опускал, но глядел как бы сквозь него.

И вот теперь он не возвращается, хотя сумерки уже перешли в ночь. Не случилось ли чего?

Внезапно Нюхач из его Группы рявкнул басом, другие собаки отозвались, и несколько четвероногих теней сразу исчезло в темноте.

Но это не ребята возвращаются: тогда псы лаяли бы иначе. Враг!

Когда Скадли и остальные подоспели, Нюхач стоял передними лапами на распростертой фигуре и улыбался во всю пасть. Молодец – доказал свою профессиональную пригодность.

Звеня длинными ножнами по земле, прибежал дежурный офицер. Задержанного подняли. Обыкновенный оремонский мальчик, недоросток лет пятнадцати. И – абсолютно безоружен, хотя здесь в таком виде из деревни не выходят. Да и вообще, в одиночку здесь бродить, даже местному… Босые ноги сбиты в кровь – издалека добирался.

– Что тебе здесь нужно?

Парнишка, мешая оремонскую речь с «общим», испуганно затараторил. Скадли наморщил лоб, пытаясь разобраться. Кто-то ему был нужен… младший начальник какой-то…

– Старший начальник здесь я! – Дежурный офицер возвышался над ним, как дог над Малым.

Нет. Зачем-то ему был нужен именно младший.

– Из начальников у нас младшие – вожаки, – куражливо выкрикнул один из курсантов. – Может, он к моему вожаку пришел, а? Мяса ему принес. Своего!

Вокруг загалдели:

– Мяса! Жратиньки хочу-уу!

– Да врет он все, парни, слушай больше!

– Вынюхивал что-то, гаденыш.

Зычно взревел один из вожаков, сунувшись клыкастой пастью прямо к лицу мальчишки, – тот с воплем осел на землю. Он уже не сдерживал слез, все еще пытаясь что-то объяснить.

«Они совсем паренька сейчас задавят, – с неудовольствием подумал Скадли, косясь на дежурного. – Ну что за разведчик из такой сопли? Даровую игрушку себе отыскали».

– А ну встань, крыса!

Но тот еще больше скорчился у ног курсантов, и тогда кто-то из них, выслуживаясь перед офицером, схватил его за грудки и рванул так, что распустил одежду до пояса, а парень вскрикнул и подскочил как ошпаренный…

Да… такого не ожидал, никто.

Не вскрикнул, а вскрикнула. И не парень вовсе.

И воцарилось молчание. В задних рядах один заржал блудливо, но его пихнули, и он умолк.

Первым опомнился дежурный.

– Так. Дело представляется ясным. Шпионаж!

– Потому и переоделась, – ошеломленно брякнул кто-то.

Скадли внутренне согласился было, но тут же сообразил, что для целей разведки, может, и стоит переодеть девицу в мужское, но нет смысла именно девицу и посылать: настоящий мальчишка сработает уж никак не хуже. Да и что здесь вынюхивать? Боевые псы – о них и так весь Оремон… весь Западный округ знает, разве скроешь… Только пусть попробуют до Лара эту весть донести через патрули.

– Сколько ты наших ребят заманила, гнида, сука?! – зазвенел яростью ломающийся юношеский голос.

Тут же подскочили остальные, готовые разорвать пленницу не хуже, чем их псы. Они словно забыли, что перед ними всего лишь девчонка – враг перед врагом.

– Тихо! – Офицер вдруг как-то по-волчьи вгляделся в ночь:

– Что там еще?! Боевая тревога!

Оказалось, ничего страшного. Просто вернулись посланные за пищей.

У них тоже было не все ладно. На обратном пути их закидали камнями. Насколько можно было разобраться в темноте, камни летели издалека и не очень прицельно: возможно, пращники действовали.

– А ты что делал, миротворец?

Вигр обиделся:

– А что я мог? Они же под вьюками. Подал команду «Голос!», доги рявкнули, и все стихло. Наверное, до сих пор чешут без оглядки.

– Понятно. Все – одна компания.

– Что?

– Ничего. Сейчас ты другую команду отдашь. Сержант Вигр!

Вигр нехотя принял строевую стойку, тут же шевельнулся, расслабляясь, но увидел девушку и закаменел окончательно.

– Друг-сержант, тебе поручается важное задание. Взять Группу, отвести задержанную в сторону, потом вернешься один. Приказ ясен?

Вигр сглотнул:

– Я… Я не…

– Это приказ, друг-сержант, – повторил дежурный, с любопытством приглядываясь к нему. – Ты что, отказываешься?

– Нет, друг-дежурный.

– Подальше отведи!

Они ушли. Скадли слышал, как взревели во тьме собаки.

Когда Группа вернулась, псы вылизывали окровавленные морды. По-хорошему, ведущий должен был их помыть, но Вигр сразу же молча опустился у костра рядом со Скадли, свернулся клубком, укрыв лицо в коленях, и замер. Поразмыслив, Скадли протянул руку и потряс его за плечо. Он будто не заметил этого – или в самом деле не заметил?

Подумаешь, велико горе! Неприятно, о чем говорить, но ведь не первый раз он подал собакам команду на растерзание. И не последний, если завтра не убьют.

Утром их отозвали на занятия. Снова без Групп: предстоял зачет по скалолазанью.

…Все уже сидели на гребне, утирая пот и перешучиваясь, а дежурный офицер (он еще не сменился) стоял в стороне и посматривал вниз. Что он там выискивает? Вдруг над краем обрыва показалась рука, затем вторая, – и осторожно подтягивавшийся человек стал виден по грудь.

– Друг-сержант! – ахнул Гети.

Остальные замолкли.

Скадли не сразу осознал причину их удивления. Потом до него дошло, что Вигр всегда был лучшим скалолазом, он даже тренировал младшекурсников. Не то что последним, он и вторым ни разу не оказывался.

Офицер двинулся к нему мягким кошачьим шагом, и Скадли вдруг понял, что сейчас произойдет страшное. Но ничего как будто не произошло.

– Подними рукав, – спокойно сказал офицер.

Вигр вздернул брови, помедлил и закатил левый рукав, на который указывал дежурный.

– Выше, выше. До плеча.

Он неохотно повиновался. Бинт… У самой подмышки рука была перевязана чистой тряпицей, в одном месте пропитавшейся кровью.

– Ну и что? – довольно громко сказал кто-то из сидящих.

– Ну и что, друг-дежурный? – повторил Вигр, пристально глядя ему в глаза.

– От чего это?

Вигр пожал плечами:

– Камнем вчера попало.

Дежурный вдруг рванул повязку так, что Вигр вскрикнул от боли.

Перед глазами у Скадли словно лопнул кровавый пузырь, а когда краснота немного рассеялась, выяснилось, что он сидит на лежащем ничком офицере, прижимая его к камням. Вокруг стоит угрожающе-растерянный гомон, некоторые, столь же угрожающе-растерянно (непонятно – в чей адрес угроза), держатся за рукояти мечей.

Дежурный не обращал на это внимания. Он легко поднялся, как пыль стряхнув Скадли со своей спины и даже не оглянувшись на него, взялся за руку Вигра над запястьем и мгновенно (тот даже не успел напрячь мышцы) поднял ее вверх:

– Это – камень?

Да. Офицер вел себя, как последняя мразь, и пусть он только попробует написать рапорт насчет неповиновения – на него тут же весь курс другой рапорт отправит. Но!

Но эта рана явно была не от камня – уж настолько-то они разбирались. Скорее, такой след мог оставить меч-кинжал при колющем ударе.

– Сказать тебе, что ты сделал, друг-сержант? Я к тебе давно присматриваюсь… Вчера ты отвел эту дрянь в горы – подальше отвел, как и приказывали, – и отпустил. А затем опять скомандовал: «Голос!», проткнул себе руку («Неужели?!» – молоточками стукнуло в голове у Скадли) и вымазал своих псов для пущего правдоподобия. Так, друг-сержант?

– Да брось, друг-дежурный! – Вигр не был растерян или испуган, он скорее разозлился. – Брось! На том месте наверняка что-то осталось, даже если стервятники за ночь поработали. Вот сейчас прямо и проверим. Пошли успеем до темноты. Ну, кто со мной?

Дежурный офицер, видимо порастеряв свою уверенность, не решился сдержать курсантов. Шумной толпой, споря и крича, они примерно за час добрались к началу подъема в лагерь. И только тут обнаружили, что Вигра с ними нет.

Его поймали. Рассыпались по горам с нюхачами и поймали в тот же вечер. Их отделение как раз стояло на посту, когда двое из соседней роты привели бывшего сержанта, окружив его собаками. Привели и тут же с облегчением удалились, забрав псов.

Никто не решался смотреть на него, никто с ним не заговорил. И он тоже не сказал ни слова. Потом одновременно явились сразу двое дежурных: Старший и тот самый офицер, которого так и не сменили из-за чрезвычайных обстоятельств.

– Ну, друг-сержант, что мы будем с тобой делать? – сходу спросил он.

Все знали, что будет дальше и невольно расступились. Офицер тут же потащил из ножен меч, и Скадли был единственным, кто не опустил глаза. Кроме Вигра, конечно. Поэтому он единственный из всех (опять-таки кроме Вигра) видел, как Старший решительным жестом остановил офицера, и удивился этому.

– Надо отвести в Штаб, – прозвучал негромкий, с хрипотцой голос Старшего. – Кто?

– Я… Я, – отозвалось сразу несколько.

В их голосах не было ненависти, скорее даже, сочувствие: здесь, во всяком случае, бывшему сержанту оставаться опасней.

– Нет, – взгляд Старшего маятником прошел туда-сюда по лицам и вдруг словно выхватил Скадли:

– Ты!

Скадли снова удивился тому, насколько информирован Старший. Как он узнал об их драке?!

Вигр никак не отреагировал на все это. Он продолжал стоять, словно происходящее его не касалось. У Скадли мелькнуло какое-то смутное воспоминание – мелькнуло и исчезло.

Дежурный поиграл желваками:

– Иди… друг-сержант.

– А! Сержант я вам, сержант, да?! Нате, подавитесь! – Вигр зашелся в крике, скинул с плеч зеленый плащ-сетку, пояс с ножнами (обезоружили его раньше, еще при задержании), далеко отшвырнул форменную обувь. Значок сержанта – кольцо узорчатого металла в ушной раковине – он не стал разъединять, а вырвал, изуродовав себе лицо.

Тут до курсантов дошло, что он в истерике, – и бросились разом, и скрутили. Сперва Вигр бился так, что швыряло выросшую над ним человеческую груду, потом затих.

– Отпустите, – холодно приказал Скадли.

Его послушались. Он уже перешел в какое-то новое качество, имел право распоряжаться.

– А вдруг… – начал кто-то.

– «Вдруг» не будет. Лакхи! – Дог встал и потянулся. Внушительное зрелище. – Идем.

…Они уже спустились на дорогу и прошли половину расстояния до города, когда Скадли нарушил молчание:

– Это она раньше приходила?

– Куда?

– Не куда, а к кому. К тебе.

– Откуда знаешь?

– Рассказывали. Ты что, в наших условиях тайну хотел сохранить?

Бывший сержант помедлил:

– Да, она. И что из этого?

– Ничего. Меня просто интересует, кто она – шпионка, шлюха? Ты ей что-то выболтал? Языком с ней работал или… другой частью тела? А, «младший начальник»?

Вигр напрягся – казалось, сейчас бросится. Лакхаараа предусмотрительно выдвинулся вперед.

– Слушай… Ты знаешь такое слово – «любовь»? Или до восемнадцати лет дожил и ни разу слышать не приходилось?

– Мне восемнадцать с половиной.

– Ценное добавление. И вообще, давай договоримся: если ты мне друг то друг, конвойный – значит конвойный. Ты ведешь меня? Ну веди.

– Если я тебе друг, то не ори на меня, – Скадли усмехнулся. – А если конвойный – тем более. Я ведь не просто так спрашиваю… Мы с тобой не один год на соседних циновках спали.

– Неужели отпустишь? – Сказано было с издевкой, но в глазах темным пламенем колыхнулась надежда.

– Обожди. Я хочу знать: ты что, действительно…

– Да. Мы – муж и жена, понял? – сказал Вигр, глядя на него в упор и ничуть не стыдясь сказанного. А в самом деле – чего стыдиться? И до стыда ли ему теперь?

Вигр сам продолжил разговор:

– Она родом из того села, понял? Которое мы вчера… – он скрипнул зубами, – и ведь я даже не знал!.. Мы всегда в другом месте встречались!

Скадли споткнулся:

– А как же…

– Мать ее в горы услала – сразу же, как только общевойсковики подошли, понял?

– Ясно. И где она теперь?

– «Где»! – насмешливо повторил Вигр.

Они помолчали. И снова именно Вигр прервал тишину:

– Зачем она меня искала, соображаешь?

– Нет.

И тут сержант впервые замялся:

– Ну, в общем, она сказала, что у нас будет… будет…

– Ребенок? – тихо ахнул Скадли, догадавшись.

Вигр не ответил, но это, собственно, и был ответ.

– Л-ладно. – Скадли подавил дрожь в губах. – У меня к тебе предложение.

– Какое?

И снова в глазах темное пламя надежды.

– Нет, ты не думай… Я тебя не отпускаю. Точнее, не совсем. Сейчас ты уходишь и сам являешься в штаб. И сам все рассказываешь. Как ее зовут, Виг?

Тот молчал.

– Ну ладно, не хочешь – не надо. Так она где сейчас?

– Я же сказал – «где»! Я ее к дяде отправил… – он прикусил язык.

– Объяснишь все. Там люди знающие и зря не карают.

– Сам, не сам… Какая разница?

– Для тебя – большая. Одно дело, если я тебя доставлю под конвоем, и совсем другое – если ты явишься добровольно после того, как мог бежать. Особенно если ты расскажешь им как девушку найти и она подтвердит…

Вигр дернулся.

– Я же сказал: не хочешь – не надо. Но я тебе это, так сказать, настоятельно рекомендую.

– А ты как же? Как ты меня упустил, тебя же самого…

– Это уж не твоя забота. Отягчающих обстоятельств не будет – ведь ты же с повинной придешь. Наш отряд возьмет тебя на поруки, а тогда уж и целитель… – Он осторожно прикоснулся к располосованному уху и услышал, как Вигр затаил дыхание. – Ты еще завидным женихом будешь. Ну ладно, ладно, не сердись.

Вигр вдруг как-то непонятно глянул на него:

– А ты, часом, не задумал… Тогда стреляй в грудь, я не побегу.

– Что?!

– Что слышал. Валяй, действуй, будущий друг-сержант. Заодно и Старшего порадуешь – думаешь, он случайно именно тебя отправил? Или вы вообще заранее договорились?! Ну, давай – «три при»: «при исполнении», «при неповиновении» и «при попытке к бегству».

Скадли понял. Во время их беседы он так подчеркнуто сдвинул лук-баллисту за спину, настолько старательно не прикасался к нему, что Вигр именно по этой причине ждал стрелы в спину.

– Ты, сука, семь раз об стенку!.. – и он с такой яростью швырнул оружие, что загудела лопнувшая тетива.

Рука его метнулась вперед, Вигр отбил удар и в следующее мгновенье уже лежал, распластавшись на камнях. Дог, стоя лапами у него на груди, издавал утробное рычание.

– Лакхи, назад! Назад, падаль! Назад, хорошая собака, хорошая. Хорошая, отлично службу знаешь…

Все еще не поднимаясь, Вигр в первый раз улыбнулся:

– И все-таки – как я от тебя уйду?

Скадли улыбнулся в ответ:

– Ты же наш лучший скалолаз, несмотря на руку. Видишь, обрыв крутой, скала – вон, видишь? Проходя мимо, ты бросил в меня камнем и вспрыгнул во-он туда. Дог не достал.

– Смотри, орденоносец… рискуешь.

– Ладно, ладно – уж рискнуть я для тебя могу. Пошел! – и он пихнул однокурсника между лопаток. – Пошел, я тебе говорю! Не оглядывайся!

Вигр все же оглянулся. Скадли махнул ему рукой: уходи! Темнота ответила легким шорохом, звук осыпи – все. Вигр исчез.

Некоторое время Скадли стоял, успокаивая дыхание. Потом выбрал подходящий камень и с рассчитанной силой, чтобы не убить и не искалечить, ударил себя в лицо…

Лакхаараа вопросительно смотрел на него. При ударе он взвизгнул, словно от боли, и подскочил к своему ведущему.

…Когда курсант с огромной шишкой на лбу явился в Штаб и рассказал в высшей степени неправдоподобную историю, его не арестовали сразу – это было невозможно в присутствии дога. Ночью никто не стал посылать в боевое охранение, чтобы оттуда пришли за псом, и Скадли до утра просидел на каких-то досках напротив входа. Было холодно. Он прижался к Лакхаараа и время от времени задремывал.

Он ждал Вигра всю ночь. И еще много ночей и дней, пока шло следствие, он все ждал, что его друг придет.