"Выигрыш Динни Холлис" - читать интересную книгу автора (Энтони Лора)

Шестая глава

— Помоги мне внести его в дом. — Броди спокойно взглянул на девушку и перекинул одну из рук Кенни через плечо.

Услышал ли он слова своего брата? Тогда он должен решить, что Динни солгала ему. Она говорила, что осталась без денег, а теперь обнаружилось, что Кенни продул ей семьсот долларов. Неужели Броди ее уволит? Затаив дыхание, Динни шагнула вперед.

— Ты хорошенькая, — пробормотал Кенни и одарил девушку широченной улыбкой, когда она подошла к нему, чтобы поддержать с левого бока.

— А ты женат.

— Правда, — Кенни мотнул головой. — Но, кажется, это не надолго.

— Шагай давай, Ромео, — процедил Броди, — сегодня можешь спать в доме, а завтра я приготовлю для тебя времянку.

Динни взглянула на Броди, пытаясь понять, что у него на уме. Мог ли он пропустить замечание Кенни мимо ушей? Неужели ей так повезло?

— Я подержу его, а ты открой дверь, — сказал Броди, его ледяной тон стал ответом на ее вопрос.

Бросившись выполнять его указание, Динни внезапно почувствовала, что ее мечты развеиваются в дым. Она зашла так далеко, и вдруг ее долгожданная цель оказалась под угрозой. Необходимо что-то сделать, как-то убедить Броди, что она не шлюха и не мошенница.

Входная дверь захлопнулась за их спинами. Они совместными усилиями затащили Кенни через коридор в гостиную. Он всей тяжестью повис на своем младшем брате, Броди даже пошатывался под его весом.

— Ради всего святого, Кенни, шевели ногами и не дыши на нас. — На лице Броди было смешанное выражение заботы и отвращения.

Динни внезапно ощутила симпатию к обоим братьям, и это чувство ее смутило. Она легко могла бы поставить себя на место Броди. Бесчисленное множество раз она помогала своему пьяному отцу добраться до постели, когда он возвращался на рассвете. Но, как ни странно, Кенни она тоже понимала. Как и ее отец, он тщетно пытался искать решение своих проблем на дне бутылки. Динни с изумлением поняла, что хотела бы помочь им обоим.

И когда это она успела проникнуться сочувствием к Трубладам? Все эти годы Динни относилась к ним как к жалким негодяям, укравшим у нее дом. Теперь, встретившись с ними, она поняла, что Броди и Кенни тоже люди. А не злобные твари, стремящиеся во что бы то ни стало разрушить ее мир.

Нет, — напомнил ей внутренний голос. Тот самый голос, который заставлял ее вновь и вновь тасовать карты, пока пальцы не начинали неметь. Рейф Трублад убил твоего отца. Не будь слишком добренькой. Слабость ни к чему тебя не приведет. Они не заслуживают «Ивовый ручей». Ферма принадлежит тебе, и если потребуется выйти замуж за Броди, чтобы получить ее, ты именно так и поступишь.

— Можешь подняться по лестнице? — спросил Броди у брата.

— Вроде могу.

Шаг за шагом они втащили Кенни на второй этаж. Динни честно пыталась нести свою долю груза. Добравшись наконец до верхней ступеньки, Броди повел Кенни к спальне справа по коридору.

Они уложили Кенни на кровать. Он захрапел еще до того, как успел коснуться подушки. Покачав головой, Броди снял с него сапоги и бросил их на пол.

Сжав руки за спиной, Динни начала пятиться к двери. Она хотела сбежать от Броди Трублада как можно скорее, пока он не начал допытываться, о чем это болтал Кенни на веранде.

— Я хочу поговорить с тобой.

Неумолимый тон Броди сорвал ее планы бегства.

— Со мной?

— На кухне.

— Сейчас?

— Да.

— А до утра нельзя подождать? — Динни притворно зевнула. — Я ужасно устала.

— Нет, нельзя. Я раздену Кенни, а потом спущусь вниз.

— Хорошо. — Динни сглотнула, в ее мозгу роилось множество пугающих мыслей. По крайней мере он не приказал ей паковать вещи. Пока не приказал.

Сложив руки на груди, она ждала его в темной кухне. Поток лунного света вливался через открытое окно, и слабый ветерок колыхал занавески. Часы на стене пробили одиннадцать. Вот и настал момент истины.

Не спрашивай, по ком звонит колокол.

Скрипнули половицы, и Динни повернулась к двери. Вошел Броди, его лицо было едва различимым в темноте. Он щелкнул выключателем, и Динни моргнула от вспышки света, более яркого, чем лампа на столе у следователя.

— Кто ты? — спросил Броди.

— Чт-т-то ты имеешь в виду? Я Динни МакКеллан, — ответила она, ее сердце бешено забилось от страха. Или он подозревает, что в действительности она Динна Холлис, приехавшая вернуть свою собственность? Неужели ее игра закончилась, не успев начаться? Динни пришла в ужас от мысли, что ее могут просто-напросто вышвырнуть из «Ивового ручья».

— Ты профессиональная картежница, да? — Голос Броди был резким, выражение его лица неумолимым. Он провел рукой по волосам и вздохнул. — Поэтому ты вчера была в «Одинокой голубке». Играла в покер.

Динни разинула рот. Кажется, пора поговорить начистоту. По крайней мере признать часть правды.

— Я не профессиональная картежница, — возразила она.

— Если ты смогла вытянуть какую-то сумму денег из моего брата и его приятелей, значит ты чертовски хорошо играешь.

— Не так уж плохо.

— Ты меня обманула. Ты говорила, что тебе не на что починить машину.

— Я не обманывала. Я действительно на мели.

— Тогда где деньги Кенни?

— Я отдала их на благотворительность.

Броди свирепо на нее уставился.

— Не верю.

— Это правда.

— Назови мне хотя бы одну причину поверить твоей сказочке.

Динни опустила глаза. Она не могла объяснить, почему отдала весь свой незаконный выигрыш Эстер Суини, директору ночлежки. Гнев Броди и потеря его уважения ранили ее гораздо сильнее, чем она могла вообразить.

— И не было никакой работы в Санта-Фе? — продолжил он. — Ты это тоже выдумала.

Она в отчаянии покачала головой.

— Ты хорошо умеешь врать и обращаться с пьяными. По-моему, ты слишком много времени проводишь в барах. — Броди ухватился обеими руками за спинку стула. — Вынужден сказать тебе, Динни, это меня беспокоит. Не думаю, что ты окажешься хорошим примером для Бастера и Энджел.

Сколько она может рассказать Броди, не выдав себя? Ей срочно нужно что-то ответить, а не то он укажет ей на дверь.

— Я научилась играть в покер у отца, — пояснила Динни. — Он был игроком. И пьяницей тоже, между прочим.

Броди мрачно кивнул.

— И ты пошла в папочку.

— Нет! — Ее яростное возражение отозвалось эхом в тихой комнате.

Изогнув бровь, Броди ждал продолжения.

— Я почти не пью и у меня нет страсти к игре. Иногда я играю в покер, когда остаюсь без денег, только и всего. Я знаю, о чем ты думаешь, Броди Трублад, и ты не прав. Я не ресторанная красотка.

— Знаешь ли, — сказал Броди, — я наверное уволил бы тебя, если бы не одна вещь.

Динни поднесла дрожащую ладонь ко рту.

— Какая вещь? — прошептала она.

— Мой отец был профессиональным игроком. Я видел собственными глазами, что он сделал с собой и своими близкими. Он отрицал, что у него проблемы. Он не хотел меняться. Поэтому я так хочу помочь Кенни. Он действительно стремится жить по-другому. И поэтому я хочу помочь тебе.

— Броди…

— Однако я настаиваю на одном условии.

— Каком?

— Чтоб больше никакой лжи. С этого момента ты должна быть абсолютно честной со мной.

Чувствуя себя провинившимся ребенком, Динни открыла было рот, чтобы ответить, но промолчала. Как она сможет дать ему заведомо невыполнимое обещание?

— Ты хороший человек, Динни МакКеллан, и я постараюсь спасти тебя от себя самой.


* * *

Броди не знал, верить ли своему сердцу или голове. Рассудок настойчиво советовал ему забыть Динни и бежать от нее без оглядки, но сердце умоляло принять ее слова за чистую монету. Броди боялся, что уже успел втрескаться по уши.

И это означало еще большие неприятности.

Еще он не мог поверить, что оказался способен произнести такую речь. Да кто он такой, чтобы учить жизни Динни МакКеллан?

Броди сидел за кухонным столом, положив руки перед собой. С того самого времени, когда его семья переехала в «Ивовый ручей», кухня стала для Броди любимым местом в доме. Мама любила готовить, и лучше всего он ее запомнил стоящей у плиты и стряпающей всякие вкусности.

Глубоко вздохнув, Броди закрыл глаза. Он как сейчас помнил запах свежеиспеченных пирожков с яблоками, остывающих на подоконнике. Если еще немного покопаться в памяти, можно будет почувствовать на языке вкус жженого сахара и хрустящей корочки.

Мелинда Трублад прилагала огромные усилия, чтобы создать здесь настоящий дом. Она сшила занавески на окна и покрасила стены. Она срезала в саду свежие цветы и расставляла их в вазы по всему дому. Она ставила на стол дешевую китайскую посуду, самую лучшую, какую могла себе позволить, и подавала ужин ровно в половине седьмого, надеясь приучить домашних к распорядку.

Но Рейф и пальцем не пошевелил, чтоб ей помочь. Кенни вскоре начал во всем ему подражать — исчезал на несколько дней и возвращался с довольной улыбочкой и безо всяких извинений. Чаще всего Броди и мама ели вдвоем за этим столом, рассчитанным на двенадцать человек.

Печаль увлажнила его ресницы. Броди судорожно сглотнул и отбросил эти мысли. Что было, то сплыло. Он не может ни воскресить свою мать, ни спасти отца. Единственное, что Броди способен сделать — позаботиться, чтобы такая беда не случилась с ним самим.

И все, что нужно для этого — избегать девушек, выросших в игорных залах и дискотеках.

Таких, как Динни МакКеллан.

Броди открыл глаза и опустил голову на руки. Он устал как собака, но сон к нему не шел. Почему его тянет именно к той женщине, которая может вовлечь его в беду? Любовь определенно не только слепа, но и жестока.

Ему отчаянно хотелось поверить, что Динни всего лишь невинная девочка, выросшая в нездоровой обстановке. Жертва своего отца, как и сам Броди. Но какой#8209;то частью своего рассудка, темной и подозрительной, он опасался, что Динни МакКеллан окажется холодной, расчетливой женщиной, живущей только для себя.

Он мог бы засвидетельствовать обе стороны ее личности.

Тем вечером в «Одинокой голубке», сидя рядом с Кенни в неприятном полумраке бара, она казалась воплощением госпожи Удачи. Роскошная красотка, заставляющая мужчин расставаться со своими сбережениями.

Но здесь, на ферме, спрятав свои потрясающие волосы под пестрой косынкой, смыв косметику с великолепной персиковой кожи, она выглядела как девушка его мечты. Нежно заботилась о детях, готовила ужин, целовалась с немыслимой страстью. Какой же была настоящая Динни МакКеллан, и что было притворством?

— Черт, — шепотом ругнулся Броди. Он уже успел пообещать ей место домработницы. Броди Трублад был человеком слова и, в отличие от отца и брата, выполнял свои обещания. Но за время ее пребывания в «Ивовом ручье» между ним и Динни МакКеллан не должно быть никаких физических контактов. Ничего такого.


* * *

Неужели Броди Трублад действительно ее пожалел? Динни шмыгнула носом и побрела к себе. Как будто он имеет право распоряжаться ее жизнью. Он даже не знает, кто она такая!

И у него еще хватило наглости объявить себя ее спасителем. Динни не нужно, чтобы ее кто-то спасал. Ей нужно вернуть свой дом.

Спокойней, Динни, злость ничем тебе не поможет.

Если честно, она должна быть благодарна, что Броди ее не выгнал, одним махом разрушив все ее планы. Но пока они будут жить под одной крышей, всегда останется шанс, что он влюбится в нее и предложит пожениться. Как жаль, что здесь не вовремя появился Кенни с его длинным языком. Из-за этого теперь ей придется ждать дольше и приложить больше усилий, чтобы завоевать доверие Броди.

Сейчас Динни уже горько сожалела, что играла с Кенни. Это стало помехой в выполнении ее плана по завоеванию сердца Броди. Если бы Динни знала раньше, что Рейф Трублад умрет к этому времени, она не стала бы тратить время на обучение игре в покер. Если бы она знала, что Броди Трублад такой красавец, что он терпеть не может карты и унаследовал «Ивовый ручей» в обход Кенни, она занялась бы его охмурением с самого начала.

Но сделанного не воротишь. Ей ничего не остается, кроме как смириться с ситуацией и надеяться на лучшее.

И худшее, что Динни может сейчас сделать, это обмануть ожидания Броди. Он должен свято верить, что предложив ей работу, уберег ее от недостойной жизни. У Динни есть только один выбор — относиться к своим обязанностям домработницы с полной ответственностью, стараться изо всех сил и по возможности не оставаться наедине с Броди Трубладом.

Если Динни собирается поддерживать с этим мужчиной профессиональные отношения, это не значит, что она не сможет пустить в ход прочие средства обольщения из своего богатого арсенала.

Она улыбнулась, лежа в темноте.

Динни научится готовить лучшие блюда, какие он только пробовал. Она будет заботиться о Бастере и Энджел, как о собственных детях. Когда Пэтси Энн выпишется из больницы, Динни подружится с ней и станет для нее незаменимой. Она будет шить, убирать и из кожи вон вылезет, чтобы убедить Броди в своих способностях стать отличной женой, несмотря на свое трудное детство.

Затем, рано или поздно Броди захочет и кое-чего другого, что может дать ему жена. К этому времени он уже будет крепко сидеть на крючке, и Динни займет свое законное место хозяйки «Ивового ручья».

Хорошо, что Броди успел попробовать ее поцелуев до появления Кенни. Теперь он будет знать, чего лишается.

При этой мысли Динни вздрогнула и обхватила себя за плечи. Беда в том, что она будет помнить этот поцелуй так же крепко, как и Броди.

Ну же, Динни, ты должна держать себя в руках. Как ты можешь надеяться заполучить Броди в мужья, если позволяешь своим чувствам властвовать над рассудком?

Заполучить. Какое ужасное слово. Но именно этим Динни и занимается.

Можно подумать, Рейф Трублад обошелся с твоим отцом более честно.

Папа был слабым и уязвимым после маминой смерти, и Рейф воспользовался этим. Жаль, что Броди придется платить за грехи отца, но кто-то ведь должен ответить за страдания бедной девочки.

Динни сжала кулаки при нахлынувших воспоминаниях. Воспоминаниях, которые питали ее жажду мести. Воспоминаниях, достаточно ярких и сильных, чтобы заглушить угрызения совести и подстегнуть ее решимость.

Она помнила ту далекую ночь так ясно, словно с тех пор прошло не пятнадцать лет, а пятнадцать минут.

Динни почувствовала ком жгучей ярости, подступивший к горлу. Тогда она спала в соседней комнате, в той, где сейчас посапывают Энджел с Бастером.

Ее спальня была оформлена во всевозможных оттенках розового: от розовой пыльцы до цвета карамели и клубничной жвачки. У нее была кроватка с пологом, накрытая невесомым розовым одеялом, и ажурные занавески в тон. Динни вспоминала кресло-качалку, которую папа смастерил своими руками, огромную коллекцию кукол (одних только Барби двадцать две штуки), розовую стереосистему с десятками кассет и собственный телефон.

Мечта любой девочки.

Мечта, обернувшаяся кошмаром в тот миг, когда папа нетвердым шагом вошел в ее спальню со слезами, струящимися по лицу.

— Динни, лапочка, проснись, — сказал он.

После маминой смерти, случившейся полгода назад, жизнь стала странной и нестабильной. Папа, всегда встававший на работу с первыми петухами, теперь валялся в постели до полудня. Частенько он забывал вовремя поесть или вымыться. Он больше не водил Динни в церковь и отказывался встречаться с друзьями, когда они приходили.

Раньше он был жизнерадостным человеком, постоянно что-то насвистывал или напевал. Теперь же он часто хмурился и редко говорил. Он начал продавать скот, чтоб расплатиться с долгами, и уволил большую часть своих работников.

Динни все реже и реже виделась с отцом. Он оставлял дочь на попечение домработницы, иногда исчезая на несколько дней. В то время Динни не понимала, что происходит. Позже она узнала, что он играл и пил в Ярборо ночи напролет.

— Динни. — Папа встряхнул ее и зажег ночник. От тусклого света по комнате заплясали тени. — Давай же, просыпайся.

Прижимая к груди плюшевого медвежонка, Динни с колотящимся сердцем села на кровати. Протирая заспанные глаза, она смотрела на человека, теперь казавшегося ей незнакомцем. Ужас, очень похожий на тот, который она испытала после маминой гибели, окутал холодом ее дрожащее тело. Произошло что-то страшное. Она это знала.

— Папа! Что случилось?

Он выглядел ужасно. Его глаза затуманились и налились кровью, одежда измялась. Волосы были всклокочены, и пахло от него как-то странно. Динни сморщила носик, разрываясь между желанием обнять отца и отвращением, вызванным его состоянием.

— Вставай. Одевайся.

— Почему, папа? Кто-то умер?

— Нет. — Отец отбросил одеяло. — Вставай, Динни, немедленно.

— Мы куда-то едем? — Эта мысль подняла ей настроение. Как было бы хорошо отправиться в путешествие вдвоем с папой.

— Ага. — Он мрачно кивнул. — Мы куда-то едем.

— Куда? — Ее страх моментально улетучился. — На море?

— Нет. — Отец опустился на четвереньки, и начал рыться под кроватью. Динни, глядя сверху, заметила проплешину на его макушке, которую никогда не видела раньше. Он вынул ее розовый чемодан, покрытый слоем пыли. — Сложи свои любимые вещи и игрушки.

Резкий голос отца вновь поверг ее в ужас.

— Папа, — прошептала Динни, зажимая рот ладошкой. — Мне страшно.

И тогда она услышала звук у двери спальни. Подошвы сапог шаркнули по деревянному полу, звякнули шпоры.

Ход ее воспоминаний замедлился, приближаясь к самому острому моменту. У Динни сдавило горло, когда давно увиденная картина вновь встала у нее перед глазами. Девушка стиснула подушку и зажмурилась, безуспешно пытаясь заблокировать свою память.

Она повернула голову к двери. Ей вспомнилась дрожь ужаса, пробежавшая по ее маленькому телу при виде стоящего там человека.

Мужчина. Высокий, худой, весь в черном. Он носил тоненькие усики, его пальцы были усеяны перстнями, а на ремне красовалась огромная золотая пряжка.

Даже сейчас у Динни застывала кровь и волосы вставали дыбом.

Он был похож на злодея из немого кино своими темными волосами, зачесанными назад, своими тонкими поджатыми губами, своей расслабленной позой.

В первый и последний раз Динна Рене Холлис видела перед собой человека, перевернувшего ее жизнь. Человека, отнявшего у нее детскую наивность и оставившего взамен горечь и жажду мести. Человека, породившего такую жгучую ненависть, которая не угасла за пятнадцать лет и излилась на его сыновей.

Рейф Трублад.

Он склонил голову набок и подмигнул Динни. Затем вынул сигару из кармана рубашки. Чиркнув спичкой, он зажег сигару и посмотрел на папу, который метался по комнате, выдвигая ящики стола и выбрасывая вещи из шкафа.

— Не впадай в истерику, Холлис. Я уже сказал, что тебе и твоей девочке не обязательно уходить сегодня. Завтрашний день вполне меня устроит.

— Папа? — голос Динни был тонким и пронзительным.

— Замолчи, Динни, и одевайся.

— Какой смысл вытаскивать девочку из постели на ночь глядя.

— Такой. «Ивовый ручей» нам больше не принадлежит.

— Ты сам потерял его, Холлис. Я не хочу, чтобы по всему Ярборо ходили слухи о том, как я вышвырнул из дома ребенка посреди ночи.

— Тебе надо было подумать об этом до того, как отнимать у меня ферму. — Папа тяжело дышал.

Рейф прошел через комнату, пуская дым кольцами. Он заглянул папе прямо в лицо.

— Я ничего у тебя не отнимал. Ты в покере ни черта не соображаешь. Я не виноват, что ты нажрался и начал молоть языком направо и налево.

Динни закашлялась и подтянула коленки к подбородку. Она успела замерзнуть, пока сидела на кровати и рассматривала двух мужчин, выясняющих отношения.

— Ты слышала, Динни? — заорал отец, отвернувшись от Рейфа и свирепо взглянув на нее. — Слезай с кровати, немедленно!

— Пожалуйста, папа, — взмолилась она, по щекам потекли горячие слезы. — Скажи, почему.

Рейф поднял руку.

— Можно я отвечу на ее вопрос, Холлис?

Отец сжал кулаки так крепко, что побелели костяшки пальцев.

Улыбаясь, Трублад шагнул к кровати.

— Твой папа поставил эту ферму и все имущество на кон в карточной игре. Ты понимаешь, что это значит?

Динни покачала головой. Дыхание Рейфа Трублада было теплым и пахло от него еще хуже, чем от папы.

— Это значит, что он проиграл, и теперь «Ивовый ручей» принадлежит мне.

У Динни задрожали губы.

— Я не буду здесь жить больше? А как же мои игрушки?

— Прости, дорогуша, но тебе придется все оставить здесь. И виноват в этом только твой папочка.

— Ты бесчувственный ублюдок, Трублад, — сказал отец, отталкивая игрока в сторону. — Отойди от моей дочери.

Рейф усмехнулся и неторопливо направился к двери, оставляя за спиной душераздирающую сцену.

— Спасибо за ферму, Холлис, — бросил Рейф Трублад через плечо. — Моей семье тоже нужно где-то жить, а этот дом просто прелесть.

— Папа? — захныкала Динни, ошеломленная увиденным.

Отец опустился перед ней на колени, на его лице застыло выражение смертельной боли. Он сгреб девочку одной рукой и крепко прижимал к груди, пока ее ночнушка не промокла от слез.

— Прости меня, детка, прости.

— Кто это, папа? Почему нам надо уезжать? А можно, я возьму моего пони?

— Нет, милая, нельзя.

— Почему?

— Потому что, киска, твой папа сделал одну очень глупую вещь.

В коридоре хлопнула дверь, оторвав Динни от ужасных воспоминаний. Звук эхом отозвался в ее ушах.

Броди.

Динни села и отбросила волосы со взмокшего лба. Одеяло сбилось где-то в ногах. Сердце стучало громче, чем техасские грозы с градом. Во рту пересохло. Ее руки дрожали, а душа корчилась от боли.

Девушка взглянула на часы. Половина второго ночи, а Броди все еще не спит. Очевидно, ему приходится сражаться с собственными призраками.

Впервые в жизни Динни ощутила прилив сочувствия к Броди Трубладу. Каким бы пропащим человеком ни был ее отец, все же душа у него была добрая, тогда как Рейф Трублад был полнейшим негодяем.

Динни невольно представила, каково это быть сыном Рейфа. Наверное, детство у Броди было нелегкое.

Но она не могла позволить, чтобы сочувствие к Броди помешало достижению ее цели. В конце концов, он и его семья отняли у нее дом. Они присвоили ее мебель, забрали ее пони, завладели ее единственным жильем и выбросили ее на улицу.

Старая ненависть вновь разгорелась в Динни. Ненависть, въевшаяся глубоко в душу. Ненависть, превратившая ее в женщину, которой она была сейчас — сильную, высокомерную, полную гнева.

Она все еще хочет отомстить.

Нет, это нечто большее. Динни жаждет мести. Всеми фибрами души стремится ощутить эту сладость осознания, что теперь-то она отплатила за отца. Если Динни вернет себе «Ивовый ручей», значит Джил Холлис умер не напрасно.

Вся вина лежала исключительно на плечах Рейфа Трублада. А теперь, после его смерти, за грехи отца должны ответить сыновья. Может, это и не честно, но разве честно было выгонять из дома беззащитную девочку, просто потому, что ее папа потерпел поражение в карточной игре?

Ну зато сейчас она не беззащитна. Держитесь, Трублады. Возмездие близко, грядет час расплаты.

Спустив ноги на пол, Динни несколько секунд сидела на краю кровати, пытаясь сдержать свой гнев. Наплыв чувств вызывал у нее удушье.

Приезд в «Ивовый ручей» воскресил в ней давние воспоминания и тягостные эмоции. Она знала, что возвращение всколыхнет эти ужасные чувства, но реальность превзошла все ожидания.

Динни смотрела на пятно лунного света, падающего из окна на ковер, и отчаянно пыталась справиться со слезами, подступившими к горлу. Слезы не помогут. Еще в ту страшную далекую ночь она поняла, что хныканье для таких слабаков и хлюпиков, каким был ее отец.

Динни стиснула зубы. Она не такая. Она будет бороться до последнего и не сдастся, не отступит, сколько бы препятствий ни встало у нее на пути.

Она победит. Как угодно, любыми путями, не мытьем, так катаньем она отберет «Ивовый ручей» у Трубладов, даже если для этого придется пожертвовать жизнью!