"Куплю входную дверь" - читать интересную книгу автора (Булыкин Григорий)IX.Палата на четверых, Справа от Игоря Лимонова – паралитик, Лежит без малого год. На столе цветы; фотография в стоячей рамочке. На ней – паралитик, совсем еще молодой, даже юный. В пилотке и выцветшей – это видно даже на стареньком снимке – – гимнастерке. Бравый такой солдатик. Слева – угрюмый молодой человек с переломом позвоночника. Гипсовый корсет; щетина; жутко сосредоточенный взгляд. А у стены – человек в этой палате для безнадежных – случайный. Бульдозерист, сломавший по пьянке руку. Игорь Лимонов, друг моей очень давней юности, майор милиции, получивший ранение, уложившее его на эту койку с параличом нижних конечностей. – Вояка наш заговорил… – Игорь показывает глазами направо. – Сторонний человек не поймет, а я уже кое-что разбираю. Знаешь, как он инсульт свой приобрел? Ему приснилось, что немцы Москву взяли. Тогда, в сорок первом… По крайней мере, он так считает. «Вояка» мычит что-то. – Переверни его. Вот так… это он тебе спасибо говорит. Тут недавно к нему целый взвод завалился. Ну, я тебе скажу, мужики!.. У тебя что-то стряслось? – Да так, ерунда. Бульдозерист вдруг садится на кровати и кашляет. Настойчиво – со смыслом. – Давай, не жмись, как девица красная, – Игорь подмигнул бульдозеристу и тот мигом пристраивается рядом, бережно поддерживая сломанную руку. – Когда тебе всю жизнь лежать на койке, то болезнь – уже не болезнь, а образ жизни… Давно не пил… – Игорь морщит лоб. – Так что стряслось, Гриша? – Тебе не приходилось заминать дело? – А… Вот ты о чем? Поди-ка, браток, на свою койку, – это он бульдозеристу. – Давай, только суть – без деталей. …Потом он молчит, И бульдозерист, томившийся на своей койке, думая, что наш «тет-а-тет» завершен, снова семенит к нам, поддерживая загипсованную руку: – Что, мужики, еще по одной? Мне принесут, за мной не станет. Я разливаю в портфеле водку и даю ему целлофановый стаканчик. – А я пас, – говорит Игорь. – Ты, Гриша, во всех своих умозаключениях упустил одну важную деталь. – Какую? – Ведь Рыльцев все-таки арестован! – Это я сам знаю… – Нет, ты не понял меня. РЫЛЬЦЕВ ВСЕ-ТАКИ АРЕСТОВАН. То есть вне конъюнктурных связей, твоих знакомств и возможностей, он перед законом голенький. Как младенчик. И получается, что его судьбу в известном смысле способен решить только ты. Ты сейчас ему вроде судьи. Вот тебе и ответ на вопрос – заминаются ли дела… – Какой же это ответ? Это опять же вопрос… – Я не могу отвести взгляд от фотографии «вояки». Лицо у парнишки на старенькой фотографии такое, словно он удивлен чем-то неожиданным. Навечно удивлен. – И уж судья из меня сейчас, как из грешника праведник… – Скажи откровенно: если бы ты сам не был замешан во всей этой истории, помог бы Рыльцеву? – Черт его знает… Нет, наверное, не помог бы. – Значит, и речь не о нем, а о тебе… Знаешь, в человеческой природе есть такое свойство: мы боимся сделать какой-то шаг не потому, что он может укоротить жизнь, а лишь потому, что он может ее изменить. – И какой же шаг ты предлагаешь мне сделать – пойти в ОБХСС? Посоветоваться с секретарем партбюро? – Я ничего тебе не предлагаю, Гриша, – Игорь прикрывает веки. И вдруг я вижу, как он постарел; вижу его немощь, его пронзительную усталость, – Я знаю только одно: ты, купивший краденый паркет, и те, кто купят украденные у тебя колеса от «Жигулей», – на одной доске, И тут не важно, что они, может быть, гроша честным путем не заработали, а ты пахал всю жизнь, как вол. Рыльцев уравнял вас. Устраивает тебя это равенство? Да? Нет? Паралитик опять что-то мычит. – Будешь уходить, позови нянечку. Спасибо, что пришел… |
||
|