"Тьма перед рассветом" - читать интересную книгу автора (Макбейн Лори)

Глава 8

Это был один из тех редких осенних дней, когда кажется, что лето все ещё в разгаре. Именно такой день выбрал Лейтон, чтобы приехать в замок Камаре. Солнечные лучи щедро заливали золотистым светом стены старинного замка, окрашивая их в цвет густого меда и превращая его в великолепную сверкающую корону, роскошно венчающую небольшой холм. Замок стоял так, что казался древним стражем цветущей долине Сомерсета.

Великолепные сады и величественные, тщательно ухоженные парки богатого поместья граничили с темным, тенистым лесом, в котором древние дубы и вечнозеленые ели сменялись залитыми солнцем полянками, сплошь покрытыми алыми ягодами земляники и яркой спелой куманикой. Робкая лань, выглянув из-за густого переплетения ветвей, стремглав пустилась бежать по узкой, извилистой дороге, которая спускалась прямо к цветущей долине, а там многочисленные соловьи наперебой заливались серебристыми трелями.

Серебристо-серые глаза Лейтона сузились, он бросил недовольный взгляд на палящее солнце и принялся рассматривать стаи птиц, щебетавших над зеленеющими полями и дорогами. Обсаженные густыми шпалерами кустов, они вели прямо к белоснежным, новеньким домикам, покрытым свежей соломой. А неподалеку, на холме стояла каменная ветряная мельница, слабо шумела река, вращая старое колесо, превращая крестьянское золотое зерно в белоснежную муку.

— Оооо, так это и есть Камаре, не так ли? — не иначе, как в сотый раз заверещал Конни. Каждый раз, когда их карета проезжала мимо богатого поместья, где вдалеке от любопытных глаз, за железными воротами величественно возвышался господский дом, мальчуган, тараща круглые глаза, задавал все тот же вопрос.

Данте Лейтон, сидя верхом на рослой гнедой лошади, с интересом разглядывал расстилавшуюся перед его глазами мирную картину, и рассеянно отметил про себя, что над древним замком герцогов Камаре время, похоже, не властно.

Оглянувшись через плечо на вертлявого мальчишку, едва не вываливающегося от любопытства из окна экипажа, он кивнул головой, — Да, это и есть Камаре.

Даже если бы он не позаботился разузнать дорогу на последнем постоялом дворе, где они провели последнюю ночь, Данте все равно безошибочно узнал бы замок благодаря любовному описанию Реи. Да, это величественное сооружение их древних, грубо обтесанных камней, с высокими стрельчатыми окнами, отражавшими лучи заходящего солнца , без сомнения был родным домом Реи. Взобравшись на вершину холма, он внимательно рассматривал родовое поместье Домиников. Огромное здание в форме буквы Н было построено так, что два его крыла, западное и восточное, заканчивались высокими, остроконечными башнями. По бокам главного здания лепились небольшие пристройки под низкими крышами, в глаза Лейтону сразу же бросилась огромная конюшня. Центральная часть замка, к которой вела широкая, обсаженная высокими каштанами аллея, стояла посреди настоящей рощи из берез, кленов и медных буков, все это полыхало малиново-алым и золотым огнем под яркими лучами осеннего солнца.

Но прежде, чем выехать на широкую, величественную аллею, ведущую в замок, надо было миновать огромные двустворчатые ворота, преграждавшие вход. За металлической, кружевной решеткой ворот пряталась сторожка привратника, где он и коротал время в компании пары кровожадных с виду мастифов и своего верного мушкета. Интересно, что за приказание дано сторожу и слугам на случай появления нежеланного зятя, невольно подумал Лейтон.

— Так мы что ж, дальше не поедем? — удивленно спросил Конни. Недоумению мальчишки не было предела. Он никак не мог взять в толк, почему его капитан, как статуя, застыл на крупном жеребце, не сводя глаз с видневшегося впереди старинного замка. Молоденький юнга, никогда в жизни не сидевший ни на чем, кроме мачты, не мог поверить, что есть на свете что-то неподвластное его капитану.

Из другого окошка кареты опасливо выглянул Хьюстон Кирби. Придирчиво оглядев замок, он нашел его ещё более величественным, чем подозревал. Неприятный холодок пробежал у него по спине и дворецкий внезапно почувствовал себя, как под пушечными ядрами. Его охватило знакомое чувство близкой опасности, которое безошибочно подсказывало, что назад пути нет. Они с капитаном находились во вражеском лагере и не было у них союзников, кроме леди Реи Клер. Как только Данте Лейтон молча указал хлыстом в сторону извилистой дорожки внизу, карета с грохотом тронулась и скоро исчезла в облаке пыли, а маленький дворецкий тяжело вздохнул, понимая, что о том, чтобы тихо и незаметно проникнуть в замок, не может быть и речи. Может быть прямо сейчас кто-нибудь, укрывшись в одной из залитых солнечными лучами башен, следит за тем, как они медленно приближаются к дому.

Они скакали по той же узкой, извилистой дорожке, по которой почти год назад к замку подъехала кузина Доминика леди Кэт и её подручные. Только теперь вместо неё из окошка кареты высовывалась круглая голова неугомонного Бреди. Мальчишка крутился во все стороны, будто испугавшись, что величественный замок, мелькавший вдалеке между деревьями, вдруг растает на глазах, как сказочное видение. Через пару минут скакавший во главе кавалькады Данте Лейтон уверенной рукой придержал своего жеребца, пропустив карету вперед. Они уже въехали на территорию поместья Домиников, но до сверкавшего теплым, золотистым светом замка было ещё довольно далеко. В тот момент, когда Данте подъехал к карете, чтобы сообщить об этом изнывающему от нетерпения Конни и не скрывающему дурных предчувствий Кирби, непонятно откуда вынырнули двое всадников и перегородили дорогу. Один из них поднял ружье и выстрелил прямо под копыта лошади Лейтона.

Перед участниками этой сцены как будто разверзся ад. И сразу после этого весь грандиозный план юного Джеймса Флетчера и Робина Доминика пошел вкривь и вкось.

Первоначально предполагалось только сделать чужаку грозное предупреждение. Но слова «Стоять, ни шагу вперед, иначе — смерть!» так и не были сказаны, оглушительный пистолетный выстрел насмерть напугал сытую шестерку, запряженную в карету. Передняя пара отчаянно заржала, взвилась на дыбы от страха, могучие копыта с грохотом ударили в землю, а над головами бесившихся лошадей свистел и щелкал кнут, которым размахивал насмерть перепуганный кучер. Огромный гнедой Лейтона встал на дыбы и понесся галопом вперед, а взмыленная шестерка, не обращая внимания на вопли кучера и удары кнута, в панике ринулась за ним.

Даже такому великолепному наезднику, как Лейтон, с величайшим трудом удалось удержаться в седле. Склонившись к оскаленной, покрытой хлопьями пены морде огромного гнедого, он одной рукой стиснул поводья, а другою принялся ласково гладить испуганное животное по блестящей от пота шее, что-то нашептывая в ухо. Ему уже почти же удалось успокоить коня, заставив его опустить бешено бьющие по воздуху копыта на землю и перейти с галопа на легкую рысь, чтобы поудобнее устроиться в седле. Но в эту минуту сокрушительный удар обрушился ему на голову и плечи , сбросив на землю.

Запряженные в карету испуганно храпящие лошади описали широкую дугу, а глаза шустрого Конни и Хьюстона Кирби, мигом выскочивших из кареты как только тяжелый экипаж опасно накренился, со страхом остановились на выброшенном из седла, беспомощном Данте Лейтоне.

Малыш Конни испустил пронзительный вопль и опрометью ринулся к лежащему капитану, лицо его побелело и перекосилось от ужаса. Не такой проворный, как юнга, Хьюстон, пыхтя и отдуваясь, тоже подбежал к бесчувственному хозяину и почти рухнул возле него на колени. Из рассеченной брови Данте сочилась кровь, заливая лицо и шею.

— Он что — мертв?! — заверещал, как заяц, Конни. Его вопль привлек внимание двух мальчиков, которые, с трудом успокоив собственных бесившихся лошадей, галопом подскакали к раненому.

— Он и в самом деле мертв?! — неуверенно прошептал перепуганный насмерть Робин Доминик, стоя над безутешно рыдавшим Конни. А бросив украдкой опасливый взгляд на распростертое перед ним тело, он почему-то поверил, что этот джентльмен действительно мертв. От ужаса он оцепенел.

— О Господи, что же мы наделали?! — непослушными губами пробормотал Джеймс Флетчер. Как он желал в эту минуту, чтобы ему не удалось подслушать тот злополучный разговор Френсиса со старшими братьями, когда те в уголке по юношески горячились, обсуждая засаду на ненавистного Лейтона.

Житейски умудренный Кирби, который успел уже убедиться, что капитан жив, бросил искоса любопытный, настороженный взгляд на взволнованных незнакомцев и ему в первый раз пришло в голову, до чего же странно они одеты. Совсем молоденькие, почти мальчики, они, как ни странно были принаряжены в нелепые парики, которые носили ещё в начале века, а судя по бесчисленным странным шишкам и припухлостям, так и выпиравшим из-под долгополых камзолов, создавалось впечатление, что мальчишки насовали что-то под одежду, лишь бы выглядеть постарше. — Вы с самого начала собирались его убить? — резко спросил он опешивших от неожиданности юнцов. От его внимательного взгляда не ускользнуло, что старший из юношей сжимал в дрожащей руке пистолет. А по их побелевшим, искаженным от волнения лицам он догадался, что мальчишки задумали всего-навсего достаточно безобидный розыгрыш, но потом события просто вышли из-под контроля.

Джеймс Флетчер, похоже, не только проглотил язык, но и потерял всякую способность двигаться. Застыв, как каменное изваяние, он не мог отвести испуганного взгляда от багровой струйки, которая сочилась из рассеченной брови бледного, как смерть, джентльмена. Почувствовав в руке тяжесть пистолета, который он до сих пор сжимал в потной ладони, Джеймс позеленел, как будто его замутило. Он слишком поздно сообразил, что седовласый человек, стоявший на коленях подле окровавленного тела, не мог его не заметить.

— Мы только хотели немного попугать его, — в конце концов невнятно пролепетал Робин Доминик. На нижней губе, которую он в панике прикусил, алело крохотное пятнышко крови. — В конце концов, кому он нужен здесь, в Камаре! — отчаянно выкрикнул он, тоскливо подумав, что ничего бы этого не случилось, если бы не тот злосчастный день, когда была похищена Рея. Тогда бы их жизнь мирно текла своим чередом, счастливая и безмятежная, как это было всегда.

— Да кто вы такой, что бы говорить это?! — Кирби возмущенно встряхнул мальчишку, но едва тот обратил на него фиалковые глаза, так напомнившие старику леди Рею, как все стало ясно без слов.

— Меня зовут лорд Робин Доминик. Я живу в Камаре и точно знаю, что никому в нашей семье не хочется, чтобы этот человек, Данте Лейтон, вошел в наш дом.

— Поэтому, юный сэр, вы и решили взять все в собственные руки, я правильно понял? — мягко спросил Кирби, в душе его шевельнулась жалость к перепуганному мальчику. Скорее всего, парнишка действовал на свой страх и риск, семья вряд ли что знала. — Послушай, молодой человек, мне почему-то кажется, что твои родители ничего об этом не знают, я угадал? — в упор спросил Кирби.

— Н-н-нет, им все известно! Конечно, я все рассказал! Вы ведь сами все слышали — моя семья знать не желает этого самого Данте Лейтона. Пускай убирается обратно в колонии! И Рея вовсе не любит его. Я сам слышал, как она сказала, что рада была бы совсем не видеть его. Она больше не желает иметь ничего общего с вами, да, да, вы не ослышались! Именно с теми, кого она была вынуждена терпеть возле себя, когда её похитили из Камаре. Почему бы вам не забрать его и не убраться с глаз долой?! — в полном отчаянии воскликнул Робин, пытаясь найти выход из тупика.

— Врешь! — рявкнул Конни, его рот был перекошен от горя. — Миледи по уши влюблена в нашего кэпа. И она сама пригласила меня приехать в Камаре повидать ее! А она не из таких, кто горазд передумывать, правда же, мистер Кирби?! — дрожащим голосом спросил Конни, похолодев от ужаса при мысли, что это может оказаться правдой.

— Ты прав, малыш! — коротко сказал Кирби, не отрывая от капитана внимательного взгляда. Ничего не оставалось делать, как только положить его в карету и продолжить путь в Камаре. Правда, сам капитан совсем не так мечтал появиться в замке, подумал он, сокрушенно покачав головой. И вздохнул при мысли, что жизнь вечно преподносит им какие-то сюрпризы. Вот хотя бы сейчас — даже герцог Камаре не решится захлопнуть дверь перед раненым, истекающим кровью человеком.

С испугу неправильно истолковав безнадежный жест Кирби, Конни Бреди вскочил с колен и, схватившись рукой за пенно-белое кружево у ворота юного Робина, с силой сдавил ему горло.

— Это ты убил его! — завопил он в бессильной ярости, впившись глазами в темноволосого мальчика примерно одних с ним лет. Это, конечно же, младший брат самой леди Реи Клер, тот мальчик, о котором она всегда вспоминала с такой любовью, тот самый, что занимал её мысли все это время. А теперь этот разряженный в пух и прах юный лорд убил единственного человека, кто заботился о нем, Конни. Ну, ничего, это ему даром не пройдет, он отомстит за смерть своего капитана! — Ты за это заплатишь, слышишь, ты, мерзкий, надутый гаденыш! А леди Рея Клер все равно любит его! И она возненавидит тебя, потому что именно ты убил его!

— Да не убивал я его! И она никогда не сможет ненавидеть меня! Никогда! — завопил Робин, в отчаянии сообразив, что этот чумазый, неотесанный парень, должно быть, и есть тот самый юнга Бреди, о котором ему рассказывала сестра и к которому она так привязалась во время плавания.

Робин попытался было освободиться, но не тут-то было, наглый парень оказался не из слабых. Загрубевшие руки его, похоже, ещё сильнее скрутили кружевной галстук и тугой петлей сдавили горло. Робин стиснул зубы. Не сводя глаз с искаженного яростью лица Конни, он свирепо лягнул того в голень. Болезненный крик, вырвавшийся у противника, показался ему слаще меда, но всего на долю секунды. Прежде, чем он успел насладиться сознанием собственного превосходства ему умело подставили ногу, и Конни Бреди, выросший в убогом сиротском приюте и сегодня в первый раз в жизни облачившийся в приличные бриджи и камзол, навалился на него сверху.

Хьюстон Кирби, вытаращив от изумления глаза, уставился на мальчишек, которые катались по лугу, награждая друг друга тумаками, царапаясь и кусаясь. Второй парнишка попробовал было растащить их, но в ту же минуту его тоже опрокинули на землю и он только ошеломленно моргал, сидя в грязной луже.

Кучер спрыгнул с козел кареты и с широкой ухмылкой на лице приблизился к месту ожесточенной схватки. Оба мальчика были примерно одного возраста, весили тоже одинаково, боевого духа им было не занимать и бой обещал быть интересным.

— Если ты хотя бы на минуту перестанешь на них глазеть, а вместо этого поможешь мне, нам удастся перенести милорда в карету, — не слишком вежливо окликнул Кирби любопытного кучера, — Только очень осторожно, — добавил Кирби уже значительно мягче, заметив, что тот подошел поближе.

Они наполовину несли, наполовину тащили по земле тяжелое, бесчувственное тело, когда к ним галопом подскакал ещё один всадник, ехавший со стороны замка. Хьюстон Кирби, кряхтя, обернулся, чтобы попросить о помощи, но слова мигом замерли у него на устах, как только он увидел перед собой изуродованное шрамом лицо самого герцога.

Боже милосердный, обреченно подумал Кирби. Ну как он сможет защитить своего капитана, когда герцог, похоже, замыслил против него что-то чудовищное?! Тем более теперь, когда его милость в полной власти хозяина Камаре?! Но сомнения его мигом развеялись, когда Люсьен Доминик, мгновенно оценив ситуацию, спешился и подхватил тело Данте так бережно, словно тот был его самым близким другом.

— Что случилось, черт побери?! — властно потребовал ответа герцог, помогая коротышке-дворецкому укладывать тяжелое тело на сиденье кареты.

Хьюстон Кирби уже открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг неожиданно понял, что, собственно говоря, абсолютно не представляет, что говорить. Как, какими словами объяснить герцогу, что все это устроил его собственный сын? К счастью, обошлось без объяснений. Проницательный взгляд герцога остановился на обоих запыхавшихся противниках. Мальчишки уже успели встать на ноги и постарались отойти друг от друга подальше. Смущенный Джеймс держался поодаль.

— Джеймс! — пронзительный голос герцога вывел юношу из оцепенения. Вздрогнув, тот поднял глаза и увидел, как дядя решительно направился к нему. Джеймс Флетчер почувствовал себя на грани отчаяния.

Он оказался единственным, кого Люсьен Доминик смог узнать. Двое других мальчиков были перемазаны до ушей. Но когда крепкая рука схватила их за плечи и им пришлось взглянуть прямо в его пылающее гневом лицо, тайна разрешилась мгновенно. Эти ярко-голубые глаза были слишком хорошо знакомы герцогу, а поскольку раненый Данте Лейтон лежал без сознания в карете, то другой мальчишка был не кем иным, как юным Констэнтайном Магнусом Тироном Бреди.

— Будьте любезны, юные джентльмены, объяснить мне, что все это значит и, пожалуйста, оба. А напоследок и я вам кое-что скажу, — процедил Доминик тем жестким, ледяным тоном, который был отлично знаком его сыну. У Робина моментально душа ушла в пятки. — Ты, — коротко приказал герцог, повернувшись к Конни, — немедленно сядешь в карету и отправишься в замок вместе с мистером Кирби и своим капитаном. А ты, Робин, сядешь на лошадь, кстати, она щиплет травку там, вдалеке, и тоже отправишься в Камаре, причем немедленно. Я жду тебя в кабинете, как только ты приведешь себя в порядок, — повелительным тоном заявил герцог, бросив короткий взгляд на сына, который стоял перед ним, низко опустив голову и сгорая от стыда.

— А что касается тебя, Джеймс, — повернулся он к юному племяннику, который, уже было решив, что о нем позабыли, попытался было тихонько улизнуть восвояси. Услышав свое имя, он вздрогнул и замер на месте, как вкопанный, — Я надеюсь, что ты все объяснишь мне по дороге домой. Мы вернемся в замок вместе, — эти безжалостные слова прозвучали подобно удару кнута для несчастного молодого человека, которому ещё предстояло пройти через нелегкое объяснение со своим собственным отцом.

Данте Лейтон очнулся, когда боль в виске стала совершенно нестерпимой. Казалось, в голове стучат крохотные молоточки. Тихо застонав, он поднял руку к голове и наткнулся на толстый слой бинтов, которым была перевязана рана на лбу. Несказанно удивившись, он чуть приоткрыл ещё мутные глаза, огляделся по сторонам и пришел в ещё большее недоумение. Он лежал не на дороге, как он ожидал, а в очень удобной кровати с четырьмя столбиками, с изящными вышитыми драпировками и стеганым покрывалом, которым кто-то заботливо прикрыл его обнаженные плечи. Высокие, стрельчатые окна были слегка задернуты роскошными шторами из итальянского шелка цвета морской волны., чтобы уберечь раненого от прохладного, осеннего ветерка. В камине весело пылал огонь, отблески его падали на лицо спящей женщины, которую Данте никогда не видел прежде, и в этот момент изящные часы на каминной полке громко пробили час. Женщина заснула, сидя у камина в кресле с высокой спинкой, обитом шелковым жаккардом цвета чайной розы, её лицо, запрокинутое на высокий подголовник, даже во сне было суровым. Чем-то она здорово напоминала сторожевую собаку.

Не сводя с неё подозрительных глаз, Данте глянул на дверь. К сожалению оказалось, что она находится по ту сторону камина и, чтобы пробраться к выходу, ему неминуемо надо было прокрасться мимо спящей женщины. Данте и сам не отдавал себе отчета, почему эта нарядно обставленная комната внушала ему странное чувство неуверенности. Похоже, за ним хорошо ухаживали. Роскошный букет ярких цветов, стоя в китайской вазе на туалетном столике красного дерева, наполнял комнату тонким ароматом, а на неподалеку от кровати сверкал серебром поднос с чайником и чашками. Брови Данте полезли от изумления вверх, когда, оглядев комнату повнимательнее, он заметил на крохотном столике возле кровати хрустальный бокал с бренди. Его поставили так, чтобы Данте легко мог дотянуться. Облегченно вздохнув, Данте поднес его к губам и без малейшего колебания осушил до дна одним глотком.

Горло у него перехватило, он выронил стакан и закашлялся, с ненавистью уставившись на упавший бокал. На лице его отразилось комическое выражение страха, смешанного с недоумением, ведь дьявольски противная смесь в бокале выглядела точь в точь, как контрабандный бренди. — Какого черта?! — раздраженно прохрипел он.

— Похоже, вы наконец пришли в себя, — все так же сидя перед камином спокойно проговорила женщина. Судя по всему, ярость, пылавшая в серебристо-серых с металлическим отливом глазах Данте не произвела на неё ни малейшего впечатления.

— Боже милосердный, женщина, вы что, собрались отравить меня своим пойлом?! — проревел Данте. Подозрительно потянув носом, он уставился ей в глаза, — Что это за отрава?

— Да, ладно, не вы первый, не вы последний, кто называет отравой мое питье, а вот посмотрю я на вас, когда на щеках у вас снова расцветут розы! Небось, и в голову тогда не придет стонать да ругаться?! — и женщина презрительно скривила губы.

— Мадам, поверьте, я отнюдь не мечтаю, чтобы у меня на щеках расцвели розы, — нетерпеливо оборвал Данте назойливую кумушку.

— Может и так, милорд, да ведь все равно по-моему выйдет. В жизни никогда не видела у мужчины такого бледного лица, даром что кожа у вас от солнца стала цветом, что мой башмак. Ну да ладно, Особое Лекарство миссис Тейлор враз поставит вас на ноги, и глазом моргнуть не успеете! — заявила она с тем отталкивающим сознанием собственной правоты, с каким говорят те, кто сам никогда не пробовал собственные отвратительные снадобья. — Ну, как, в глазах не двоится? Может, тошнит, а?

— Если уж меня прежде не тошнило, с какой бы стати это произошло сейчас?! — пробурчал недовольно Данте, подумав про себя, что эта болтушка и его дворецкий превосходно поладили бы друг с другом, — Простите мне мою назойливость, — медовым голосом обратился он к осточертевшей ему сиделке, — Но кто вы такая, дьявол меня забери?! И куда подевался Кирби? Да, и где Конни Бреди? Где, разрази меня гром, я сам?!

— Ооооо, похоже, мы понемногу приходим в себя! А что, никак я ещё не сказала? — с недовольной гримасой отозвалась женщина, ещё больше напоминая Данте его собственного ворчливого дворецкого. — Ну так вот, я — Роули! А что до вашего мистера Кирби, так он на кухне, готовит вам поесть! До чего надоедливый и нудный человек, в жизни таких не видела! А ваш юный мастер Бреди, кстати, тоже на редкость плохо воспитанный и шумный мальчишка, так он, Слава тебе Господи, в соседней комнате. — важно сообщила Роули таким тоном, что у Данте не осталось ни малейшего сомнения в том, что почтенная кумушка не одобрила никого из их троицы. — Вам придется погостить у нас, в Камаре.

И хоть Данте с первого взгляда понял, что комнату слишком изысканна для гостиница или постоялого двора, он чуть не присвистнул от удивления. Невероятно, значит, ему все-таки удалось проникнуть в замок! Роули едва не упала, услышав злорадный смешок. Подхватив поднос с чаем, она приблизилась к раненому джентльмену и украдкой бросила на него косой, оценивающий взгляд, прикидывая про себя, если хоть малая толика правды в тех сплетнях, что уже несколько дней не давали покоя всем обитателям замка. Неужели же леди Рея и в самом деле вышла замуж за настоящего пирата?! Похоже на то, вздохнула она, выглядит он, словно дьявол из преисподней. Даром что маркиз!

— Не будете ли вы столь любезны объяснить, милейшая Роули, — почтительно обратился к женщине Данте, застав её врасплох, а его голос согрел её суровое сердце, как ни одна улыбка. — С чего вы взяли, что у Конни дурные манеры? Если бы речь шла о Кирби, я бы ещё кое-как мог в это поверить, человек он довольно своеобразный, но Конни-то вам чем не угодил?

Упершись руками в могучие бедра, Роули подозрительно повела носом и фыркнула. Теперь, разглядывая лежащего перед ней человека, она ощутила, что он заметно расслабился, только услышав, что находится в замке Камаре. Похоже, он успокоился и почувствовал себя хозяином положения, что было довольно-таки странно для лежащего в постели беспомощного человека.

— Я гляжу, ничего-то вы не помните, да и неудивительно, вы ведь все это время пролежали без памяти, — начала Роули, но, перехватив на лету суровый взгляд светлых глаз капитана Морского Дракона, внезапно поежилась. Ну и смотрит же этот пират, попробуй тут покриви душой! — Вы, видать, и не помните, что случилось после того, как свалились с лошади?

— Если не ошибаюсь, то лошадь перепугалась, встала на дыбы и сбросила меня после того, как у неё под носом выстрелили из пистолета, — прищурив глаза жестко сказал Данте, злорадно отметив, как неуютно чувствует себя Роули. — Насколько я понимаю, вам хорошо известны эти двое так называемых «убийц»? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Ох, милорд, — торопливо пробормотала Роули, — Они ничего плохого не хотели. Даже и не думали, что такое может случиться. Просто хотели попугать вас, чтобы ваша милость держалась подальше от Камаре. Вот и все, — уверяла Роули, явно взывая к его великодушию, — Это просто ребячья проказа.

— Они?

Роули неловко помялась, расстроенная от того, что именно на её долю выпала нелегкая задача объяснять, что произошло, этому самому Лейтону, — Это были лорд Робин Доминик и его кузен, Джеймс Флетчер. Мальчикам казалось, что они сделают, как лучше, — вздохнула она, решив, что уж лучше говорить все без утайки. А кроме того, глядишь, и его светлости станет легче, когда придет пора извиняться перед незнакомым джентльменом за сына.

— Как лучше? В том смысле, чтобы загнать меня в гроб без особых хлопот? — холодно процедил Данте. — Лорд Робин? Ах да, помню. Младший брат Реи. Она давно предупреждала, что милый проказник не упустит момент, чтобы сыграть веселую шутку, — задумчиво протянул он, — но я даже не подозревал, что юнец может быть просто опасен. В будущем придется быть начеку.

Роули с осуждением поджала губы, — Зря вы так, милорд. Лорду Робину уже без того достаточно влетело от его светлости. Боюсь, что бедняжка не сможет сидеть ещё с неделю, а то и больше, да и молодой Флетчер тоже. Генерал ужас, как разозлился, кричал, что отправит его к своему старому сержанту, чтобы тот выбил у парня дурь из головы. Запугал мальчишку до полусмерти, куда это годится?! В жизни своей не слышала, чтобы кто слово плохое сказал о бедных молодых людях! Да ведь у нас всем и каждому известно, что Джеймс с пеленок был по уши влюблен в леди Рею, вот и не стерпел, так что ж, убить его за это?!

— Я так понимаю, что Конни Бреди достаточно красноречиво выступил в мою защиту? — поинтересовался Данте.

— Да уж, более чем красноречиво, милорд, — призналась Роули. — Они с лордом Робином сцепились на дороге, как две собаки, и это прямо на виду у его светлости, пришлось ему их разнимать. Даже и не скажу, кому из них больше досталось. У обоих и фонари под глазами, и губы разбиты в кровь, словом, краше некуда! Я уж не говорю, что и того, и у другого полно укусов, которые, того и гляди, воспалятся! А уж что до его светлости, так я в жизни своей не видела его в такой ярости — ворвался и давай кричать, чтобы скорей несли вас в дом!

На лице Данте Лейтона отразилось искреннее недоумение, — Люсьен Доминик сам приказал, чтобы меня привезли в Камаре?!

— Именно так, да ещё строго-настрого велел мне присматривать, чтобы вы ни в чем не нуждались, пока гостите у них в замке. Он сказал, что достаточно уже было крови и горя в их семье, которые случились по вине тех, кто вечно пытается перекроить все по-своему. А потом добавил, что если кому-то что-то не по душе, то это ещё не дает ему права совать свой нос в чужую жизнь и менять её по своему вкусу. Я собственными ушами слышала, как он говорил это её светлости и всем остальным, в том числе и лорду Робину с мистером Джеймсом. Прямо чуть с ума не сошел от ярости, вот что я вам скажу, — покачала седой головой Роули, припоминая, что ещё донеслось до её ушей.

Данте Лейтон был потрясен. Он даже и представить себе не мог, что найдет союзника в самом герцоге Камаре. И чем больше он раздумывал об этом происшествии, тем больше ему казалось, что стоит, пожалуй, поблагодарить юного лорда Робина за то, что тот так внезапно облегчил ему задачу — добраться до Камаре. И до собственной жены, кстати.

И как будто разгадав его мысли, Роули поспешно добавила, — Ее светлость просидела у вашей постели всю ночь до утра. Она бы и до сих пор тут сидела, кабы его светлость не велел ей отправиться в постель и хоть немного отдохнуть, не то это повредит ребеночку. Он сказал, что нет нужды волноваться, с вами все будет в порядке. Он дал ей честное слово.

Данте слабо улыбнулся, — Это как раз то, что всегда восхищало меня в Люсьене Доминике. Что бы там ни было, он всегда был джентльменом до мозга костей. Может быть, с моей стороны не так уж глупо было выбрать именно его в качестве тестя? — задумчиво пробормотал он, сообразив, что, получи он хотя бы некоторую поддержку от герцога, тогда и с герцогиней было бы куда проще поладить.

— Да уж, могло быть и хуже, милорд. Конечно, нельзя забывать и о герцогине, — внезапно вмешалась Роули, снова будто бы прочитав его мысли. На лице её было написано, что она бы все на свете отдала, лишь бы присутствовать при этой встрече!

— А как себя чувствует Рея Клер? Путешествие из Лондона, наверное, было довольно утомительно для нее? — спросил Данте, страстно желая, чтобы поскорее наступило утро и он снова мог бы сжать её в объятиях.

— Ах, с ней все в порядке. Особенно теперь, когда она снова дома. Наверное, вы оба какое-то время погостите в замке? — как о чем-то само собой разумеющимся спросила Роули.

Данте вопросительно вздернул бровь, — В самом деле? Ну, мы подумаем об этом позже.

— Коли вы позволите, милорд, так вряд ли вы скоро сможете скакать верхом со сломанной-то лодыжкой!

И в первый раз с той минуты, как к нему вернулось сознание, Данте почувствовал пульсирующую боль в ноге. Не веря своим ушам, он отшвырнул в сторону одеяло и спустил ноги с кровати.

— На вашем месте, милорд, я бы этого не делала, — предупредила Роули, подумав про себя, что, похоже, этот самый Лейтон упрям, как осел. — С вашего позволения, прежде, чем уложить в постель, с вашей милости стянули штаны. О нет, не обращайте на меня внимания, я-то на своем веку повидала немало мужских сокровищ. Даже в лондонском борделе поработала, когда молодая была. А потом состарилась, да и оказалось здесь. Я просто забочусь о вашей стыдливости, милорд, — бесцеремонно сообщила она в той довольно-таки оскорбительной манере, что заставила его вновь почувствовать себя не более мужественным, чем обычный больной мальчишка. Данте Лейтон, который за долгие годы привык ценить хороший совет, заколебался, чувствуя, как из окна потянуло холодным ветром и мурашки побежали по голой спине. Рухнув на подушки он окинул подозрительным взглядом самодовольно ухмыляющуюся Роули.

— А вы действительно уверены, что она сломана? — с сомнением спросил он.

— Угу, я достаточно повидала на своем веку сломанных ног, чтобы верить своим старым глазам. Даже этот ваш старикашка, у которого мяса на костях не хватит, чтобы накормить и пичужку, не стал со мной спорить. Сказал, что у него тоже опыта хватает по этой части, вот так-то! — торжествующе добавила Роули, как будто возлагая на Данте персональную ответственность за все, что делал Кирби.

И как раз в эту минуту появился и сам Кирби, будто стоял под дверями, дожидаясь подходящего момента. Больше всего похожий на крохотную пичужку с взъерошенными перышками, дворецкий хмуро покосился на суровую женщину с костлявым, худым лицом, которая знала так много и при каждом удобном случае давала это понять любому.

Он раздраженно фыркнул при виде пустого стакана возле постели, но Кирби был слишком рад встрече со своим капитаном, слишком счастлив, что тот, наконец, пришел в себя, чтобы расспрашивать его о том отвратительном пойле, что изготовила Роули и который ей, в конце концов, удалось благополучно влить в капитана.

— Как вы себя чувствуете, милорд? — вежливо спросил дворецкий, рассудив, что при нынешних обстоятельствах будет лучше титуловать хозяина, как подобает добропорядочным людям. Да и если рассудить, титул всегда внушает почтительность прислуге.

— Как будто попал в преисподнюю, — проворчал Данте, осторожно ощупывая затылок.

— Ничего удивительного, милорд, ведь вас огрели по голове суком, — почтительно согласился дворецкий.

— Да, к тому же я сломал лодыжку.

— Так ведь вы не иначе, как пытались выбраться из кровати, — догадался Кирби. Он слишком хорошо знал своего капитана, чтобы удивляться его безрассудному поступку, именно поэтому он и позаботился накануне собственноручно стащить с него бриджи. С невольным уважением Кирби покосился на напряженно застывшую спину Роули.

— Ну, положим, далеко он не ушел, — была вынуждена сознаться она и, несмотря на все её недавние заявления, щеки почтенной старушки заметно порозовели.

— Ну, что ж, приятно видеть, что благоразумие ещё не покинуло вас, милорд, а то я уж было подумал, что тот удар вышиб из вас все до последней крупицы, — с издевательским смешком заявил Кирби, ставя на столик у постели свой поднос. — Я принес вам чуточку бульона, сам сварил, по своему собственному рецепту, — объявил он. Теперь, когда он снова вернулся к своим прежним обязанностям по уходу за драгоценной особой своего господина, старый слуга почувствовал себя значительно лучше. — Не успеете оглянуться, как мы мигом поставим вас на ноги.

— Мы вас живо поставим на ноги, милорд, это уж беспременно. А теперь, с вашего позволения, джентльмены, я вернусь к своим обязанностям, — заявила неугомонная Роули, фыркнув так выразительно, как и не снилось Хьюстону Кирби. — Пойду скажу леди Рее, что ваша милость пришли в себя.

— Не надо её тревожить, — резко перебил Данте, так же легко взяв верх над женщиной, как над любым матросом с Морского Дракона.

Вообще-то, она работала на Домиников, но этот джентльмен говорил так властно, что Роули заколебалась. К тому же, что ни говори, а ведь он супруг леди Реи. Следовательно, его желание нужно было уважать. Да и ко всему прочему, ведь он совершенно прав. Видя, как он тревожится о её милости, Роули немного смягчилась, да и сам Данте сразу показался ей не в пример привлекательнее. Может статься, он и не такой плохой человек, каким кажется с первого взгляда.

— Хорошо, милорд. Я уж и сама подумала, что молодой леди лучше чуток отдохнуть, — кивнула Роули.

— Да уж, конечно, зазнайка ты эдакая, — ухмыльнулся Кирби, провожая долгим взглядом удаляющуюся Роули.

— Ты видел Рею Клер? — нетерпеливо спросил Данте.

— Да, милорд. Хороша, как Божий день, только вот уж очень она убивалась из-за вас, — успокоил капитана Кирби, поднося к его лицу полную тарелку дымящегося бульона.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но неужели же его светлость сам потребовал, чтобы меня благополучно доставили в Камаре?, — поинтересовался Данте, до сих пор не веря в счастливое стечение обстоятельств.

— Да уж не то слово! Даже сам помогал перенести вас в карету, — кивнул Кирби, — А я-то перепугался, думал, он явился, чтобы вас прикончить, а он вместо этого предложил помочь. Настоящий джентльмен, вот что я вам скажу!

— А герцогиню ты уже видел? — жадно спросил Данте, проглотив полную ложку бульона. Не получив ответа на свой вопрос, капитан поднял на него глаза и несказанно удивился уже в третий раз за последний час. Хьюстон Кирби буквально побагровел от смущения. Еще никогда Данте Лейтону не приходилось видеть старого дворецкого таким взволнованным, даже огорченным. — В чем дело?

— Ничего, милорд.

— Да брось, Кирби, — Данте решился вызвать на откровенность коротышку-дворецкого, — ты вполне можешь поделиться со мной. Надеюсь, ты ещё не успел поссориться ни с кем из здешних дам, а, Кирби? О Боже, только этого мне и не хватало! А я-то надеялся встретиться с матерью Реи по-дружески!

— Ах, нет, нет, ничего подобного! — тяжело вздохнул Кирби, — Ее светлость — поистине самая красивая, милая и добрая леди, которую я только встречал в жизни! Ей Богу, милорд, она настоящий ангел! Теперь-то мне понятно, в кого пошла наша леди Рея!

Данте Лейтон замер, как громом пораженный. Никогда в жизни он не видел, чтобы какая-то женщина произвела столь глубокое впечатление на его верного Кирби. Он знал только двух женщин, которых тот принял и полюбил всем сердцем — это леди Рея Клер и его собственная мать — леди Элейн.

— Ух ты, старый морской волк! — восхищенно пробормотал Данте и Хьюстон Кирби ответил ему благодарным взглядом, твердо зная, что капитан никогда не сказал бы так ни единой живой душе. — Знаешь, кажется, я начинаю жалеть, что мне самому не выпала честь приветствовать такое совершенство!

— Да вы, можно сказать, встречались, только вот вы были без памяти, милорд, — заявил Кирби оцепеневшему от изумления Лейтону. — Да не волнуйтесь вы так. Все было весьма пристойно. Вас только-только внесли в дом и положили на кровать и как раз в это время вошли леди Рея с её светлостью. Герцогиня все пыталась успокоить нашу молодую леди, а то на неё было жалко смотреть. В жизни не видел, чтобы люди так убивались, как наша леди Рея. Видать, крепко она вас любит, милорд, — смущенно сказал Кирби, как будто извиняясь.

Данте Лейтон откинулся на подушки. Он впервые почувствовал себя счастливым с той самой минуты, когда встретился с жаждущим крови юным Робином и его не менее воинственно настроенным кузеном.

— Что-то вы рано успокоились, милорд! Выглядите таким довольным, словно налакавшийся сливок кот, а ведь нам ещё немало предстоит потрудиться, прежде, чем эта семейка соизволит признать вас, — хмуро посетовал Кирби.

— Ее светлость сказала что-нибудь?

Кирби удрученно пожал плечами, — Стала тут, в изголовье кровати, и разглядывала вас с ног до головы. Голову даю на отсечение, что её прекрасные глаза не упустили ни единой подробности, милорд. Только что-то я не заметил особой теплоты или дружеского участия, когда она смотрела на вас, — добавил Кирби, забирая у него пустую тарелку.

— Ну, если она хоть немного похожа на своего младшенького, то я вообще удивляюсь, как это она не удавила меня, пока я ещё лежал без памяти! — сонно зевнув, пробормотал Данте. — А ты уверен, что она не прячет пистолет где-нибудь в складках платья?

— Уж вы бы так не сказали, коли хотя бы раз увидели милое лицо её светлости! Ну уж нет, никогда не поверю, что она может быть кровожадной. Да её светлость настолько мала ростом и хрупка, что она, голову даю на отсечение, просто милая леди с нежным сердцем. Такая скорее в обморок хлопнется при виде пистолета, а не то, чтобы самой пустить его в ход! — Кирби яростно кинулся на защиту герцогини.

— А ты помнишь, какой беззащитной и невинной поначалу казалась леди Рея, а потом в ярости чуть было не спалила нашу карту, где был обозначен затонувший галеон с испанским золотом? — напомнил капитан Морского Дракона коротышке дворецкому. Данте Лейтон сладко зевнул, чувствуя, как веки его наливаются тяжестью. Он поудобнее устроился на подушках, когда над его плечом низко склонился Кирби.

— Небось, чувствуете себя порядочным хитрецом, раз так ловко исхитрились попасть в Камаре, не так ли, милорд? — с подозрительным блеском в глазах поинтересовался старый слуга. Уж он-то хорошо знал своего капитана и ни минуты не сомневался, что тот вполне способен выкинуть что угодно, лишь бы достичь своей цели. — Кабы я своими глазами не видел, как вы грохнулись с лошади, а потом не пощупал шишку на затылке, да лодыжку, что опухла, как бревно, нипочем бы не поверил, что вы все это не подстроили нарочно!

Маркиз Джейкоби лениво приоткрыл один глаз, — А жаль, правда, что я сам не додумался выкинуть что-нибудь подобное раньше, чем подоспело это маленькое чудовище — братец нашей Реи? Хотя, думаю, вряд ли я согласился на подобные последствия. Сломанная лодыжка — это уж чересчур! — пробормотал Данте, а про себя подумал, что стоит, пожалуй, на досуге перекинуться парой слов с Робином Домиником. Так или иначе, мальчишке нужно вправить мозги, ведь не может же он обзавестись ещё парой глаз на затылке?!

Закрыв глаза, Данте почувствовал, что его подхватила большая, ласковая волна и он медленно пошел ко дну. Когда он снова открыл глаза, возле него в кресле, обитом розовым шелком, сидела Рея, а в камине осталось всего несколько крохотных угольков.

— Мой маленький золотой цветок! — пробормотал он.

— Данте! — с облегчением вскрикнула она, вскакивая на ноги.

— Так, значит, меня не забыли? — спросил он, когда Рея легко опустилась на краешек его постели. Дивные фиалковые глаза озабоченно вглядывались в его лицо, страшась признаков горячки.

— Неужели ты думаешь, я бы смогла? — её нежная улыбка стала немного печальной. вдруг Рея почувствовала, как сильные руки, кольцом охватив её талию, крепко прижали её к мускулистой груди.

— Как я скучал по тебе, Рея! — выдохнул Данте, чувствуя губами шелковистую мягкость и колдовской аромат её волос. — Кажется, с тех пор, как ты покинула мою постель, мне так ни разу и не удалось согреться по-настоящему.

— Замечательно, что мы снова вместе, тем более, что и зима уже не за горами, — беспечно произнесла Рея. Данте чуть было не присвистнул от удивления, ведь такая практичность совсем не была свойственна его Рее, но не успел он пожаловаться на холодную встречу, как почувствовал, что нежные руки обвились у него вокруг шеи, горячие губы она прижались к его губам, и все остальное мгновенно вылетело у него из головы.

— Слушай, возможно, я стану калекой после этого дурацкого случая, но чтобы не говорила эта сушеная селедка по имени Роули, я пока что мужчина со всеми присущими нашему полу чувствами и желаниями, — прошептал Данте, и Рея почувствовала у себя на шее его жаркое дыхание.

— Так, значит, ты уже успел познакомиться с нашей Роули? — мягко рассмеялась Рея.

— И не только с Роули, но и ещё с вонючим пойлом, которое она по како-то непонятной причине назвала «особым лекарством», — с самым страдальческим выражением лица простонал Данте, — Ничуть не сомневаюсь, что старая карга задумала сжить меня со свету! Чего только не приходится терпеть из-за любви!

— Бедняжка мой! — ласково прошептала Рея. Уж она-то хорошо понимала, каково ему, недаром ведь её саму в детстве постоянно пичкали Особым Лекарством миссис Тэйлор.

— Раз уж со мной стряслась такая беда, я требую, чтобы ты за мной хорошо ухаживала, — грозно нахмурив брови, предупредил он.

Внезапно Данте заметил, как Рея побледнела и её глаза стали печальными. — Данте, я — я даже не знаю, что сказать. Что взбрело в голову моему брату? Похоже, только любовь ко мне могла толкнуть его на это. Скажи, ты когда-нибудь сможешь простить его? Если вы с Робином останетесь врагами, я этого не перенесу! — горько всхлипывая, пробормотала Рея. К её облегчению, морщины на лице Данте разгладились и губы изогнулись в лукавой усмешке. Господи, подумал Данте, да кто он такой, чтобы презирать или ненавидеть другого, кто тоже любит и старается оберегать Рею! Да если бы он знал, что кто-то угрожает спокойствию и счастью любимого существа, разве бы он хоть на секунду задумался, прежде, чем ринуться в бой?!

— Та, значит, ты не сердишься?

— Сердился поначалу, но сейчас уже успокоился. Если представится удобный случай, постараюсь поговорить по душам с юным Робином. Поплачемся друг другу в жилетку о том, как прекрасно и как опасно любить тебя, милая, — кивнул Данте.

Прижавшись головой к его твердому, как камень, плечу, Рея счастливо вздохнула. Она чувствовала, что теперь, когда Данте, наконец, приехал в Камаре, все будет хорошо.