"Лашарела" - читать интересную книгу автора (Абашидзе Григол)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Словно угадав религиозное настроение Лаши, который допустил усиление и возвышение церкви во всей стране, папский легат – кардинал Пелагий прислал из Дамьетты посла к царю Грузии.

Пятый крестовый поход подходил к бесславному концу. Под видом спасения гроба господня и освобождения святой земли крупные феодалы Европы стремились захватить новые владения и расширить свое влияние на Востоке. Безземельные, разорившиеся рыцари мечтали о добыче, о богатых землях, о рабах.

Купцы городов Италии – Генуи, Венеции и Пизы – стремились укрепиться на средиземноморских торговых путях, отвоевать Сирию и Палестину у сельджуков и изгнать с рынков Ближнего Востока своего старого соперника Византию.

Уже более ста лет велись крестовые походы, но крестоносцам так и не удалось сломить силы сарацин и привести к покорности Восток.

В 1218 году они предприняли пятый поход.

На этот раз было решено уклониться от прямой встречи с сарацинами, с тем чтобы обойти мусульманские войска с тыла, со стороны Египта.

Для успеха похода важно было овладеть ключом к тыловым путям сарацин, укрепленным городом на Ниле – Дамьеттой, откуда шло продовольствие и воинское пополнение.

Город был расположен в неприступной местности и опоясан тремя рядами рвов. Крепостная стена защищала его с суши и с моря.

Крестоносцы обложили крепость. Последовательно, планомерно, упорно осаждали они Дамьетту и наконец добились успеха.

Дамьетта пала, и крестоносцы овладели ключом к Египту. Но развить дальше успех они не смогли: значительная часть их войска отказалась продолжать поход и возвратилась на родину.

Царь Иерусалима Иоанн вознамерился присоединить Дамьетту к своему царству. Этому воспротивился фактический руководитель крестового похода, легат папы римского Пелагий.

Из-за внутренних распрей и неурядиц крестоносцы упустили время; их бездействие дало возможность врагу собраться с силами.

Кардинал все еще искал новых вспомогательных войск, когда из Грузии прибыл монах ордена миноритов Иаков Роксанский и подтвердил, что Грузия согласна принять участие в крестовом походе.

Старый францисканец долго жил в Грузии и многое порассказал папскому легату о мощи и богатстве Грузинского царства, о храбрости и отваге его воинов, о твердых устоях христианской веры в стране.

"Христиане Иверии, называемые георгианами, – говорил он, – более ста лет с многочисленными конными и пешими войсками бьются против язычников. За это время они покорили многие магометанские страны, разрушили крепостей без числа и заняли города. Покоренных они обложили данью и распространили среди них христианскую веру.

Грузинский царь хотя еще молод, но уже прославлен доблестью своей и ликом схож с Александром Македонским, а верой отличен, так как исповедует ученье Христа.

Царь Грузии собирается с большим войском в поход для освобождения священной земли Иерусалимской и покорения всего языческого мира. Юный царь желает перенести туда прах матери своей, славной и могущественной грузинской царицы Тамар.

Царица Тамар в свое время дала обет посетить святые места, но при жизни не смогла осуществить этого намерения и просила сына предать земле ее прах там, где страдал Спаситель. Георгий твердо помнит завещание матери и теперь мечтает стать крестоносцем, вместе с грузинским рыцарством и с благословения римской церкви идти походом против сарацин, чтобы перенести прах своей матеря в святой город".

Рассказ Иакова Роксанского воодушевил папского легата и других предводителей пятого крестового похода.

В борьбу против сарацин вступала новая сила, которая могла ударить по неверным с тыла.

Кардинал не стал медлить. Он написал письмо царю Грузии и отправил его с тем же монахом.

Послание папского легата вызвало большое воодушевление среди вельмож Грузинского царства.

Царь будто нуждался в толчке извне, чтобы вспомнить завещание матери и вернуться к своей прежней мечте. Наступало подходящее время для перенесения праха Тамар в Иерусалим.

Грузины давно уже не вели большой войны. Богатая и отдохнувшая от внешних врагов страна, казалось, легко могла вывести большое и хорошо вооруженное войско для дальнего похода на Иерусалим.

И внутри страны царило спокойствие. Смута при дворе утихла. Отступившиеся от царя эристави вновь вернулись ко двору, готовые к повиновению.

Самому Иванэ Мхаргрдзели надоело столь продолжительное бездействие, и он, привыкший к походам и набегам на врага, жаждал войны. Теперь он уже считал разумным и необходимым припугнуть соседей и приобрести новые земли и богатства. Обстоятельства, казалось, благоприятствовали большому и дальнему походу, и повод к нему был весьма уважительным: грузины должны были перенести прах своей великой царицы в Иерусалим и принять участие в освобождении святых мест.

Крестоносцы теснили ослабевших от распрей и междоусобиц мусульманских меликов и султанов.

Атабеку казалось, что грузинским войскам уготованы новые большие победы и слава.

Царь, надменный и упрямый прежде, теперь был настолько надломлен и пал духом, что вся слава и добыча должны были достаться амирспасалару.

Царь созвал дарбази и ознакомил его с посланием кардинала. Атабек полностью поддержал идею крестового похода. И другие вельможи, лелеявшие мысль о новых богатствах и славе, с радостью встретили весть о созыве войска для дальнего похода, который сулил им не только добычу и рабов в прославленных своими сокровищами странах, но и отпущение грехов и вечную жизнь. Царь и царедворцы решили принять участие в крестовом походе и начали готовиться к нему.

Казалось, будто судьба была благосклонна к грузинам. Им благоприятствовали не только походы крестоносцев, но и великие события, происходившие на Востоке.

Властитель Хорезма – хорезмшах Мухаммед завоевал, по слухам, весь Восток и мечтал о мировом господстве.

Мухаммед овладел не только Ираном и Персидским Ираком, но и подчинил себе адарбадаганского атабека и желал теперь покорить халифа Багдада Насира.

Со своей стороны, умный и хитрый Насир, увидев в усилении хорезмшаха опасность, начал тайно действовать против него. Подстрекал мятежников, врагов хорезмшаха. Мухаммед жестоко расправлялся с бунтовщиками, а когда он начинал искать зачинщиков, то след приводил его в Багдад.

Одной капли не хватало, чтобы переполнить чашу терпения хорезмшаха. И эта капля не заставила себя долго ждать.

Взбунтовался султан кара-китаев Шихабуддин и пошел на Хорезм. Мухаммед разбил гурхана и, расследовав причину бунта, убедился, что Шихабуддин действовал по наущению багдадского халифа.

Пока хорезмшах воевал с гурханом и ему было не до западных соседей, халиф Насир предпринял против него новый шаг: договорился с атабеками Фарса и Адарбадагана – Саадом и Узбегом и побудил их напасть на Персидский Ирак.

За это время Мухаммед сломил сопротивление гурхана и, возмутившись коварством халифа, двинул крупные войска в сторону Ирана. Вскоре он занял Хамадан.

Мухаммед легко осилил фарсцев и адарбадаганцев. Саад попал в плен к хорезмийцам, а Узбег спасся бегством.

Готовясь к походу на Иерусалим, правители Грузии пристально следили за развитием событий на юге. Чрезмерное усиление хорезмшаха, владения которого почти достигали границ Грузии, ставило новые задачи перед Грузинским царством.

Мощь и богатство Хорезма были известны каждому грузину. Персидский Ирак и Адарбадаган вот уже более двадцати лет были данниками Хорезма. Теперь, когда дерзкий поход Узбега на Хамадан закончился его поражением и бегством, грузинам важно было выяснить, что означала остановка хорезмшаха в Хамадане и куда намеревался он направить свои войска. Собирался ли он двинуться на Багдад или, может быть, занять в наказание Узбегу Адарбадаган. Захватить Адарбадаган было, видимо, для Мухаммеда делом легким, и грузины опасались, как бы хорезмшах, дойдя до Грузии, не вздумал перейти границу.

Как бы там ни было, грузинам нужно было приготовиться ко всему. Лучше всего было показать свою мощь хорезмшаху и одновременно изъявить ему свое дружеское расположение.

Для переговоров царь Грузии Георгий Лаша направил к Мухаммеду послов во главе с Маргвели.

А через несколько дней после отъезда послов грузинское войско выступило на юг и перешло границу Адарбадагана.

Хорезмшах Мухаммед сидел в Хамадане. После поражения Узбега и Саада Мухаммед решил немедленно приступить к осуществлению своей главной задачи. Он хотел отстранить халифа, затеявшего смуту, и вместо него посадить верного сеида.

Чтобы оправдать этот свой шаг в глазах правоверных, Мухаммед должен был заручиться поддержкой духовных вождей ислама. Мухаммед созвал собор имамов и предъявил доказательства коварства халифа. Собор счел преступные деяния Насира несовместимыми с его высоким саном и разрешил хорезмшаху, как предводителю мусульман в священной войне, отстранить Насира.

Основываясь на этом решении собора имамов, Мухаммед объявил багдадского халифа низложенным.

Таким образом, захватнический поход хорезмшаха на Багдад приобретал законные основания.

Вот уже третий день, как прибыли в Хамадан грузинские послы. Мухаммед вел переговоры с послом Насира, и, когда ему доложили о прибытии послов грузинского царя, он не проявил особого интереса.

Убедившись, что халиф тянет, чтобы выиграть время, Мухаммед накричал на посла и грубо прервал переговоры.

Война была неизбежна. А между тем хорезмшах получил известие о том, что грузины перешли границы Адарбадагана. Вначале ему это даже понравилось. Идя походом на Багдад, он мог теперь не страшиться оставшегося в тылу Узбега, так как Адарбадаган ввязывался в войну с грузинами.

Но грузины так быстро продвигались вперед и так глубоко проникли в Адарбадаган, что Мухаммеда это озадачило.

Только тогда он вспомнил о грузинских послах и пригласил их к себе.

Восседая на белых конях, грузинские послы подъехали ко дворцу.

За ними следовала длинная вереница арб, вьючных мулов и верблюдов.

Визирь Мухаммеда наблюдал из окошка за нескончаемым караваном, направляющимся ко дворцу.

– Дорогие подарки везут гурджи, властитель. Недаром идет слава об их богатстве, – проговорил визирь, не отводя глаз от окна.

Хорезмшах, наряженный в парчовые одежды, восседал на высоком троне. С головы до ног осыпанный драгоценными каменьями, державный властелин сидел неподвижно, точно истукан. Уставившись на разостланный перед ним ковер и уйдя в свои думы, он не обратил внимания на слова визиря.

– Белые кони! Белые кони! – вырвалось у визиря восторженное восклицание, и он приник к окну. – Аллах, сколько их! Целый табун пригнали!

– Спокойнее, визирь! Не к лицу тебе дивиться подаркам иноземцев, зная наше богатство! – изрек Мухаммед, не поднимая головы и не сводя глаз с ковра. Только губы двигались на его окаменевшем лице.

– Много я видел табунов, но такой мне и не снился! Столько белых коней – и все без единой отметины! – стал оправдываться визирь, отходя от окна.

В зал внесли подарки грузинского царя: парчу и шелковые ткани, золотую и серебряную посуду, усыпанную драгоценными камнями.

Поставив перед шахом поднос, наполненный жемчужинами величиной с голубиное яйцо, крупными лалами и изумрудами, глава грузинского посольства Гварам Маргвели склонился до земли, затем отступил, выпрямился и по-персидски произнес:

– Великому и благородному шаху Хорезма, властителю Востока и Запада шлет привет царь всея Грузии, государь Аррана и Ширвана и всех горцев повелитель, царь царей Грузии Георгий Лаша. Царь царей Грузии изъявляет свою радость по поводу того, что великий хорезмшах пожаловал во владения своего великого отца, шлет его величеству достойные дары и желает благоденствия.

Государь послал меня, грузинского князя Маргвели, и сопровождающих меня послов к великому шаху, дабы объявить ему, что наш повелитель желает жить с хорезмшахом в дружбе и согласии.

Маргвели вновь поклонился до земли и передал писцу шаха свиток пергамента.

Мухаммед, чуть склонив голову, поблагодарил за добрые пожелания и дары и пригласил посла занять место на устланной подушками длинной скамье, стоящей у подножия трона.

Писец развернул свиток и прочел послание, повторившее несколько более подробно то, о чем говорил Маргвели.

– Я наслышан о высоком происхождении и могуществе вашего царя, начал шах. – У грузинского государя много подвластных ему правителей, и имя его почитают на Востоке и Западе. Мы с удовольствием принимаем его поздравление по поводу прибытия нашего во владения нашего великого отца. Мы также хотим жить с царем царей Георгием в дружбе и добром соседстве.

Мухаммед приостановился и исподлобья поглядел на послов.

– Но, говорят, грузинские войска заняли наши владения в Адарбадагане, – продолжал хорезмшах. – Как же мог грузинский царь вступить на наши земли, в то время как устами своих послов он заверяет нас в дружбе?

– Наш государь предпринял поход только для того, чтобы наказать коварного Узбега. Великому шаху самому ведомо двоедушие и неверность адарбадаганского атабека. – Посол на мгновение замолк, испытующе поглядел на султана и продолжал громче и увереннее: – Узбег своим коварством нанес стране нашей немалый урон… Если шахиншах пожелает, наш царь возьмет Узбега в плен и доставит сюда.

Было видно, что слова грузинского посла пришлись по душе хорезмшаху, но он не пожелал продолжать разговора об Узбеге и изменил направление беседы.

– Как глубоко намеревается грузинский царь проникнуть в Адарбадаган и до каких пор думает оставаться на нашей земле? – спросил он.

– Если будет на то желание вашего величества, грузинские войска сегодня же начнут отступать из Адарбадагана и через два-три дня вернутся в свои пределы.

– Если у грузинского царя нет других намерений и он выполнит нашу волю, нам будет весьма приятно. Когда царь Георгий со своими войсками покинет наши владения, то не будет никаких помех для дружеских сношений между нами.

– Сегодня же пошлю скорохода к нашему царю, сообщу ему о желании великого шаха. Думаю, что это совпадет с намерениями нашего государя.

– Нам будет приятно, если грузинские послы останутся при нашем дворе до тех пор, пока нам доложат об отходе грузинского войска из Адарбадагана. А когда царь Георгий этим своим шагом подтвердит свои мирные намерения, мы напишем царю грузин ответное послание, пошлем с вами наших послов и подобающие дары.

Мухаммед поднял руку и склонил голову.

Грузинские послы поклонились шаху и покинули зал.

Передовые отряды хорезмийского войска двинулись к Багдаду.

Стояла ранняя осень. Было еще тепло, и воины хорезмшаха, одетые по-летнему, направились к границам халифата.

Хорезмийцы рассчитывали на легкую победу и больше думали о сказочных богатствах Багдада, чем о трудностях похода и исходе войны. Но случилось то, чего никто не ожидал. В горах Курдистана, при переходе войск через перевал Эседабад, внезапно поднялась страшная метель. Легко одетые, замерзшие хорезмийцы сбились с пути. В снежной буре ничего не было видно, люди и кони срывались в пропасть. В это время на хорозмийцев напали курдские племена и уничтожили большую часть войска.

Из двадцати тысяч воинов до Хамадана добралась лишь кучка ободранных, голодных и босых беженцев.

С быстротой молнии распространился слух о гибели передового отряда хорезмийцев.

Халиф Насир оповестил весь мир о том, что за неверие и нарушение священных прав халифа аллах жестоко покарал Мухаммеда.

Этот слух, распространенный среди мусульман, дошел до ушей хорезмшаха. Он пришел в ярость и готов был заключить союз с самим дьяволом, только бы отомстить Насиру и доказать всему исламскому миру свою правоту. К тому же Мухаммед был суеверен. Ему самому та беда, что стряслась с его войском в горах Курдистана, казалась наказанием, ниспосланным аллахом, и это несколько удерживало его от желания отомстить. А тут еще из Мавераннахра пришла весть о том, что найманы собираются напасть на его владения.

В новых враждебных действиях неугомонного царя кочевников Кучлука хорезмшах увидел руку халифа Насира.

В это время шаху доложили об отходе грузинских войск из Адарбадагана, и его мысли приняли новое направление.

Весь Иран и Адарбадаган говорили о могуществе грузин. Если грузинский царь действительно обладает такой силой, быть может, союз с ним будет небесполезен для хорезмшаха. Новый поход мусульман на Багдад мог вызвать со стороны верующих неодобрение. Багдад лучше было бы занять неверным: тогда Мухаммед выполол бы колючки чужими руками и отомстил халифу, оставаясь в стороне. Сам багдадский халиф действовал таким же способом, предпринимал против хорезмшаха коварные шаги, подстрекал к бунту его подданных и напускал на его владения царя кочевников-найманов Кучлук-хана. "Око за око, зуб за зуб", – говорит пророк, и не будет грехом, если Мухаммед воздаст своему неусыпному врагу тем же.

Царь христианской Грузии предлагает шаху дружбу. Почему бы не использовать Мухаммеду царя Георгия? Если христиане-грузины завоюют Багдад и свергнут халифа, тогда заступник мусульман и предводитель войск ислама хорезмшах не только получит право занять Багдад, но даже будет обязан, в глазах мусульман, освободить святые места правоверных от засилия христиан.

Если все заранее согласовать с грузинами, Мухаммед освободит Багдад без крови. Но если даже дело дойдет до войны с Грузией, то эта война воодушевит мусульман гораздо больше, чем поход, предпринятый для свержения их духовного вождя, багдадского халифа.

Хорезмшах, обдумав это всесторонне, вызвал грузинского посла для ведения секретных переговоров.

Несмотря на роскошь специально разбитых для грузинских послов шатров, Маргвели не спалось. После первой встречи и беседы с шахом опытный дипломат не мог прийти к определенному заключению. Мухаммед считал Адарбадаган частью своих владений, и, естественно, его не могло радовать завоевание Адарбадагана грузинами. От острых глаз посла не укрылось и то, что Мухаммеда не огорчило нарушение грузинами границ владений Узбега. И хотя он ничего не сказал по этому поводу, можно было заключить, что он не был бы против, если бы грузины привели к нему дерзкого атабека пленным.

Не ускользнуло от Маргвели и то, какое удовольствие выразилось на лице хорезмшаха, когда ему доложили, что грузинский царь готов немедленно оставить Адарбадаган, если того пожелает повелитель Хорезма.

И не случайно он назначил новую встречу на тот день, когда войска гурджи оставят пределы Адарбадагана.

Три дня назад Маргвели сообщил шаху, что грузинские войска вернулись в свои владения. Три дня – срок немалый. Маргвели ждет приглашения от Мухаммеда. Ждет и томится в неизвестности.

Хамадан не столь великий город. На главной площади города стоят шатры, в которых живут грузинские послы. Если султан выглянет из своего дворца, не сможет не увидеть этих шатров и не вспомнить о послах.

Хорезмшах видит шатры. Наверное, помнит и о своем условии, но…

Хамадан пестрый город. У кого языки длинные, у кого уши…

Грузинские послы редко выходят в город, но и до них доходят слухи и пересуды.

Чего только не говорят подкупленные и неподкупленные шпионы и лазутчики: и о том, что хорезмийское войско погибло, что молитва халифа дошла до аллаха и он наказал султана.

Грузины краем уха слышали и то, что скоро весь исламский мир восстанет против хорезмшаха, отложится от Хорезма и примкнет к халифу Насиру.

А в последнее время распространился слух, что восточные границы владений хорезмшаха нарушили какие-то кочевники, приверженцы багдадского халифа.

Во всех этих разговорах была доля истины. Посол обязан был все выяснить, обо всем расспросить и потом доложить царю о том, что он слышал, и о том, что он сам думает по этому поводу.

Слух об уничтожении хорезмийского войска в горах Курдистана, видимо, преувеличен сторонниками халифа, но грузинские послы сами видели оборванных беглецов, которые больше походили на бродяг, чем на воинов победоносного шаха. На обессиленных лошадях, грязные и измученные, появлялись они на хамаданских улицах, устремлялись ко дворцу султана и исчезали за воротами.

Но если все это было правдой, если войска хорезмшаха действительно погибли в Курдистане, а в восточные пределы государства вторглись кочевники, тогда уход грузин из Адарбадагана следовало считать преждевременным. Георгий Лаша вывел свои войска из этой страны, следуя совету Маргвели. Грузины покинули крепости, завоеванные целой немалых жертв, и добровольно отступили. Маргвели, чтобы избежать столкновения с могучим хорезмийским войском, посоветовал своему государю покинуть Адарбадаган. Так неужели это было преждевременным? Побежденный хорезмийцами Узбег бежал и скрывается в горах. А если окажется, что судьба обернулась спиной к хорезмшаху? Тогда Адарбадаган окажется без хозяина, и в таком случае уход грузин из владений Узбега не простая ошибка, а нечто более серьезное…

У посольского шатра послышался конский топот. Потом слуха Маргвели достиг приглушенный разговор. Полость откинулась, вошел раб и доложил по-грузински:

– Пожаловал некий хорезмийский вельможа, он просит свидания с вами.

Хорезмийский вельможа повел Маргвели по безлюдным улицам Хамадана. Через потайную дверь они проникли в шахский дворец, поднялись по лестнице, затем спустились вниз и очутились перед кованой железной дверью. Застывшие стражи безмолвно отступили и впустили Маргвели в покои шаха.

Яркий свет на мгновение ослепил Маргвели. Пол и стены зала были скрыты коврами. В глубине на шелковых подушках возлежал шах в парчовом халате. Перед ним стоял маленький столик с фруктами, сластями, шербетом. В углу сидел писец с раскрытой книгой и пером наготове.

Маргвели издали поклонился шаху.

– Подойди ближе, гость из Гурджистана, сегодня я желаю иметь с тобой тайную беседу и угостить тебя.

Склоненный до земли Маргвели выпрямился и медленно подошел к хорезмшаху.

– Присаживайся, отведай яств наших, а после поговорим, – произнес Мухаммед.

Маргвели сел напротив него.

– Хвалят грузинское вино, а я хочу попотчевать тебя нашим, улыбаясь, сказал шах и подал знак писцу.

Тот встал и, наполнив золотую чашу для Маргвели, задержал в руках кувшин и уставился на своего повелителя.

– Я правоверный мусульманин, к вину не привычен, соблюдаю заповедь Магомета, да благословит аллах род его, и пью только шербет, – как бы извиняясь, проговорил султан и дал знак писцу налить шербета.

Маргвели было известно, что мусульманские правители всенародно кичились строгим соблюдением всех заповедей своего пророка, но в вине себе не отказывали, и если не на виду у всех, то тайком прикладывались к чаше и подчас пили не меньше христиан.

Маргвели не впервые находился за столом у иноземного владыки. Царский посол всего должен был остерегаться, быть начеку. Напитки бывают разные: бывает так, что один глоток пьянит, отнимает разум и развязывает язык.

Маргвели отодвинул от себя чашу с вином.

– Правда, я из страны виноградных лоз, но с юности питаю отвращение к вину… Если великий султан позволит, и я выпью немного шербета для утоления жажды.

Хорезмтах, приподняв бровь, поглядел на посла.

– Воля твоя, но только знай, я не думал напоить тебя, ибо хочу говорить с тобой о таких делах, обсуждать каковые можно только на трезвую голову.

Мухаммед дал знак писцу налить гостю шербет. Сам отпил немного и, откинувшись на подушки, будто между прочим, спросил:

– Сколько воинов может выставить ваш царь?

Маргвели не ждал этого вопроса.

– Войско самих грузин превосходит сто тысяч, но когда царь призывает войска вассальных владетелей, то на поле боя подчас собирается и вдвое больше.

В то время грузины выставляли восьмидесятитысячное войско, и посол немного преувеличил, больше прибавить он побоялся – шах мог не поверить.

– С таким войском гурджистанский царь легко займет Багдад. Халиф любит похваляться, искусен в интригах и кознях, но у него маленькое войско, да и тем руководить он не призван.

Маргвели превратился в слух.

– Грузинскому послу, наверное, ведомо, как недостойно ведет себя багдадский халиф. Он дошел до того, что нанимает убийц-исмаилитов и тайно подсылает их ко мне, сеет вражду с соседними государствами, поднимает на бунт моих подданных. Собор имамов уже постановил низложить халифа, и нам только и оставалось, что возглавить войско и занять Багдад. Но тебе, верно, ведомо, сколь бескрайни наши владения. У нас уже появились иные спешные дела, и мы должны вернуться в столицу.

Султан говорил напыщенно, не упомянув о настроениях правоверных и гибели войска в горах Курдистана, будто это не шло в счет.

– Мне сейчас не до коварного изменника, но и не хочется оставлять его безнаказанным.

Мухаммед сжал кулак и угрожающе потряс им.

– Я открою грузинскому царю путь к Багдаду, пусть займет столицу Ирака, низложит и возьмет в плен халифа.

Маргвели, широко раскрыв глаза, глядел на хорезмшаха: из его уст слышал он то, что превосходило его самые смелые мечты.

– Мы не желаем доли в добыче, – продолжал шах. – После занятия Багдада и пленения халифа грузинский царь уступит нам Багдад. За труды свои он получит большую часть Адарбадагана и власть над атабеком Узбегом.

Мухаммед на мгновение замолк. Потом поглядел в глаза Маргвели и, улыбаясь, спросил:

– Как относится грузинский посол к нашим решениям?

Если бы его спросил об этом кто-нибудь другой, Маргвели с восторгом вскричал бы: "Это не только ваше желание, но и исконная мечта всех грузин!" Но перед хорезмшахом он сдержался и ответил согласно своему положению:

– Мое мнение о столь великом начинании не будет иметь большого значения для великого шаха. Если будет на то ваша воля, то я доложу обо всем нашему царю. Мне кажется, что решение шаха придется по душе Георгию.

– В таком случае как можно скорее сообщи о наших намерениях царю Грузии. Завтра утром получишь от нас письмо для передачи царю Георгию. С вами поедут и наши послы. Если грузинский царь одобрит наш план, известите меня о его согласии. Об условиях похода и будущих границах поговорим после: вместе с нашими послами вы прибудете в мою столицу для завершения переговоров.

Георгий Лаша был обрадован прибытием хорезмийских послов и письмом султана Мухаммеда. Царь тайно собрал малый совет и ознакомил визирей с посланием султана. Грузинские визири, мечтавшие о величии Грузии, освобождении Иерусалима и исполнении завета Тамар, были воодушевлены новостями.

Царь разложил карту Ближнего Востока. Он ясно видел, какие выгоды сулил Грузии этот поход.

Минуя без боя Адарбадаган и Ирак и заняв Багдад, грузины с огромным войском входили в тыл теснимого с запада Египта. Если и крестоносцы начнут наступление из Дамьетты, то Саладин со своими союзниками будет отрезан, и ему ничего не останется делать, как сложить оружие.

При наличии обеспеченного со стороны хорезмийцев тыла взятие Багдада казалось нетрудным делом. Ирак был богатой страной, а о багдадских сокровищах и казне халифа ходили легенды.

Хорезмшах не требовал доли из взятой в халифате добычи, поэтому грузинских военачальников ждали огромные богатства, но намерения их шли куда дальше.

В Палестине у грузин было много монастырей, и часть богатств грузинских царей непрерывно текла туда в виде пожертвований и даров.

Теперь грузины могли не только освободить от неверных Иерусалим и Палестину, но и присоединить их к своему царству. То, что совсем недавно было недоступным даже в мечтах, сейчас казалось легко осуществимым и окрыляло грузинских полководцев.

Царь снарядил посольство к хорезмшаху, опять возглавляемое Маргвели.

В числе послов было несколько военачальников и знатоков ратного дела.