"Птицелов" - читать интересную книгу автора (Гриффит Рослин)

Глава 10

Орелия думала, что проведет в одиночестве приятный вечер, но беспокойство охватило ее сразу же, как только она вошла в дом. Отказавшись от обеда, она поела хлеба с сыром и поднялась в свою комнату, отпустив Мэри. Она была одна во всем доме. Комната Орелии на втором этаже была обращена в сад, расположенный за домом; в сад выходила веранда. Чертежный стол стоял рядом с красивым окном-фонарем, около которого помещалась мягкая софа с зелеными и темно-красными подушками — с детства излюбленный уголок Орелии. Обои, покрывало на кровати и полог над нею на четырех столбиках были тех же тонов и уже выцвели от времени.

Орелия собиралась сменить обстановку комнаты — вкус ее за эти годы изменился, — но пока откладывала это. Она успела только перебрать книги на полке, убрав старые, но новые книги после возвращения Орелии в Чикаго все еще лежали стопками на полу, и она принялась расставлять их, проглядывая и откладывая в сторонку то один, то другой роман, которые только еще собиралась прочитать. Устав, она поглядела на уютный уголок у окна-фонаря, вспомнив, сколько чудесных часов провела там, мечтая с книжкой в руках, взяла один из отложенных романов и удобно устроилась, свернувшись клубочком в этом гнездышке, оперлась локтем о подушку и раскрыла книгу. Окно выходило на запад, и света было еще достаточно. Прочитав несколько абзацев, она положила книгу на пол, открыла одну из створок окна-фонаря и задумалась, вдыхая свежий вечерний воздух и глядя на ветки развесистого вяза, росшего у самого дома, — они красиво вырисовывались на темно-синем вечернем небе. Впервые расслабившись после нескольких недель напряженной работы, Орелия откинулась на подушку и незаметно уснула.

Какой-то внутренний толчок пробудил ее. В комнате уже было темно, тело затекло — сколько же времени она проспала? Она почувствовала, что пульс ее участился, и ей почему-то стало страшно.

Орелия встала и выглянула в окно — ветви вяза по-прежнему красиво вырисовывались на небе, освещенном яркой луной, — через несколько дней наступит полнолуние. Через открытую створку окна она услышала шелест листьев под легким ветерком… и еще какой-то неясный шум.

Прислушавшись, она различила звук шагов на веранде внизу — звук был осторожный, медленный. Она затаила дыхание и услышала, как кто-то спрыгнул с открытой веранды в сад, и шаги слышались уже на тропинке.

Кто это? Федра? Фред? Они не стали бы красться по веранде и спрыгивать в сад. Орелия оперлась локтями о подоконник и выглянула наружу. Когда глаза ее привыкли к лунному свету, заливающему лужайку, она ясно различила темную человеческую фигуру: под вязом стоял мужчина, подняв к ее окну лицо, черты которого в тени ветвей были неразличимы.

Орелия похолодела от страха. Она заставила себя снова выглянуть в окно — он стоял все там же совершенно неподвижно и, подняв голову, смотрел на ее окно. Странно знакомая фигура… Да, — с ужасом поняла Орелия, это незнакомец из Дубового парка, и он знает, где она живет, а Федра уверяла, что это случайный карманник!

Орелия быстро закрыла окно, сердце ее бешено колотилось. Наткнувшись в темноте на чертежный стол и едва не опрокинув его, она на ощупь нашла и зажгла газовый светильник. Казалось бы, свет должен был ее успокоить, но нет! Она совершенно одна в доме и даже не уверена, заперта ли входная дверь.

Орелия быстро сбежала по ступенькам, решив позвонить в звонок для слуг или даже кинуться в их помещение, чтобы разбудить Фреда и Мэри. Нет, лучше сама запрет входную дверь и задвинет ее какой-нибудь тяжелой мебелью. Она кинулась к двери… увидела, что ручка поворачивается, и пронзительно закричала.

— Что такое?! — изумленно воскликнула Федра, входя и закрывая за собой дверь.

Орелия почувствовала слабость в коленях и упала на стул.

— Это ты, благодарение Богу! А ты видела мужчину, который скрывается в саду?

— Кто? Где? — вскричала Федра.

— В саду, за домом. Незнакомец из Дубового парка.

— Ну, я его проучу! — Федра кинулась в кухню и высунулась из окна.

— Ради Бога, тетя! Я чувствую, что он опасен. Я уверена в этом.

— Ничего, я и сама опасная женщина, пусть он меня поостережется.

Федра кинулась к двери и уже хотела ее распахнуть. Но Орелия, вдохновленная мужеством тетки, все же остановила ее разумным советом:

— Нам надо запастись оружием… И давай позовем Фреда.

Орелия схватила на кухне пару острых ножей и большие садовые ножницы, а Федра трижды дернула за веревку звонка для слуг. Когда они зажгли керосиновый фонарь, раздался стук в дверь.

— Это Фред, — сказала она.

Орелия открыла дверь и впустила старого слугу. Она бросила взгляд на лужайку — там никого не было.

— Ты никого не видел в саду? — спросила Федра.

Тот ответил недоуменным взглядом.

— А тебе не померещилось? — Федра внимательно смотрела на племянницу.

— Нет, нет… Он ходил по веранде… спрыгнул в сад, стоял под вязом, глядя на мое окно… Я узнала — та же самая фигура! Лицо было в тени…

Обе женщины и Фред, негодующий, что кто-то смеет бродить по ночам вокруг «его» дома, стали обходить с фонарем лужайку. Они прошли и аллею, и соседние лужайки, осветили пространство под террасой— никаких следов. Орелия уже начала думать, что у нее просто разыгралось воображение, но в эту минуту Фред воскликнул:

— Вот! — и осветил землю под вязом, там были следы.

— Да, я видела из окна, он тут и стоял…— прошептала Орелия, снова охваченная дрожью.

— Хм-м, следы мужские, но этот парень небольшого роста. — Фред отпечатал рядом свой большой сапог. — Видите, насколько следы меньше?

— Какого бы он ни был роста, это сумасшедший, уж точно, — решительно заявила Федра. — И преследует нашу Орелию. Не забывай об этом, Фред, будь теперь настороже!

— Уж я его отхлещу кнутом, когда он попадется мне, — пообещал Фред.

Поблагодарив Фреда и извинившись, что точного описания незнакомца она дать не может, Орелия вернулась в дом вместе с теткой.

Федра повесила на гвоздь садовые ножницы и, вздохнув, села за кухонный стол.

— Скажи, — спросила она племянницу, — ты подозреваешь Де Витта Карлтона?

— Всерьез — нет. Правда, он — единственный человек, который заявил, что не отстанет от меня. Но он не безумец, а просто зануда.

— И он имеет возможность докучать тебе своим ухаживанием открыто — зачем же ему преследовать тебя в парке и прятаться под твоим окном, — сказала Федра и, взглянув на племянницу, спросила:

— А если это кто-то из твоих сослуживцев?

— Может быть. — Эта мысль не приходила Орелии в голову. — Я ведь не разглядела его как следует, это может быть кто угодно. И все-таки фигура показалась мне очень знакомой.

«В чем я уверена — это не Лайэм, — подумала она. — Даже если б он не пришел мне на помощь в Дубовом парке, его широкие плечи и осанку я сразу узнала бы…»

Федра налила две полные рюмки бренди.

— Боже мой, как ты была испугана, когда я вошла! Надо что-то предпринимать.

— Врезать новые дверные замки, приделать крепкие ставни к окнам…

— И поставить телефон, — добавила Федра. — Это новое изобретение дорого, но очень необходимо. Можно позвонить соседям в случае чего.

Орелия кивнула и отпила большой глоток бренди. По всему телу разлилось тепло.

— И никогда не выходи одна из дома, — четко и раздельно проговорила Федра, строго глядя на племянницу.

— Ну уж нет! —тотчас возмутилась Орелия. Ограничить свою свободу — чем будут довольны ее сестры и… Лайэм О'Рурк. — Нет, нет, — твердила Орелия.

— Но ведь он не побоялся преследовать тебя даже средь бела дня, — мягко возразила Федра. — Он выслеживает тебя, он хитер и опасен. Если это безумец, его поведение непредсказуемо.

— Почему я должна чего-то бояться? Это недостойно, несправедливо.

— Женщины в нашем мире нередко вынуждены мириться с несправедливостью. Разве в Италии ты путешествовала одна?

— Обычно — нет.

— И ты никогда не встречалась с опасностью? Ты жила в Италии одна — это иногда приводит к плохим последствиям.

Может быть, настало время рассказать тете Федре о Розарио? Снять с души бремя, которое она несет в одиночку? Орелия отпила еще глоток бренди.

— Да, я пережила там страшное время, воспоминания все еще преследуют меня.

— Что же с тобой было?

Еще не собравшись с духом для откровенного разговора, Орелия уклонилась от прямого ответа.

— Я думаю, — сказала она, — что из-за этих воспоминаний то, что происходит сейчас, представляется мне зловещим, а на самом деле может быть нечто вполне безобидное.

— А мужчина в Италии — тот был безобидным?

Ситуация была сложная. Орелия для храбрости выпила еще глоток бренди.

— Я увлеклась там одним человеком, Розарио Джилетти, родственником моего учителя, Солини. Розарио был умен, образован, очень красив. Он начал ухаживать за мною, посылал мне цветы, ноты. Ну… я согласилась ездить с ним на прогулки. Он был страстным, обаятельным. Все развивалось очень быстро. — Орелия замолчала.

— Продолжай, — сказала Федра, — ты ведь знаешь, я люблю прямодушие. И подробности не обязательны.

— Мы ходили в картинные галереи. Гуляли в окрестностях Рима. Ну… мы стали любовниками…— Хотя Федра не требовала подробностей, Орелия решила рассказать все, скорее всего, чтобы самой разобраться в конце концов, что с нею произошло. — Розарио был моей первой любовью. Я писала тебе, что жила в бывшем монастыре, который переделали в пансион для женщин. Он стал приходить ко мне по ночам.

«… И мы делили сладкие запретные радости», — подумала она.

— Он был так страстен, клялся в любви, требовал от меня клятву, что буду принадлежать ему навеки. Ну, я и решила, что речь идет о браке.

— Естественно, — вставила Федра.

— Ну, я думала, что, кроме любви, у нас есть общность интересов — искусство, архитектура. Вообразила себе идеальный брак. Ведь я была так молода и романтична… и такая дурочка. — Орелия отхлебнула еще глоток бренди. — Словом, оказалось, что он уже женат.

— О Боже! — вздрогнула Федра. — Итальянец… католик… развод для них невозможен.

— Сердце мое было разбито. Я отказалась встречаться с ним. Но он был взбешен и потребовал, чтобы я по-прежнему оставалась его любовницей.

— Негодяй!

— И тогда началось самое страшное.

Федра наклонилась и сочувственно сжала холодную руку Орелии.

— Розарио сказал, что не оставит меня в покое, никому меня не отдаст. Что будет со мной, желаю я этого или нет. Он следовал за мной, словно тень, в экскурсиях, в деловых поездках, повсюду. Поклялся, что убьет любого мужчину, к которому я проявлю интерес.

— Вот почему ты так испугалась преследователя здесь, в Чикаго?

— Положение стало ужасным. Розарио совсем обезумел и угрожал убить меня, чтобы я никому не досталась. Однажды я возвращалась домой позже обычного. Шла по дорожке среди кипарисов к мрачному зданию бывшего монастыря. — Орелия вздрогнула, вспомнив темную ночь, серебристые лунные блики, летучих мышей, проносившихся над головой. Казалось, она не в силах была продолжать рассказ.

Федра сжала ее руку.

— И что же случилось?

Орелия глубоко вздохнула — она чувствовала, что ей станет легче, если она расскажет все до конца.

— Розарио прятался в тени деревьев. Выскочив на дорогу, он схватил и повалил меня. Кусал мою грудь, срывал одежду. Я сопротивлялась. Тогда он начал душить меня, и если бы не появился прохожий, я была бы мертва.

Федра вытерла слезы.

— О, дорогая! Как это ужасно. — Она нежно обняла племянницу. — Поэтому ты уехала из Италии так неожиданно! Ну а полиция?..

— Что я могла рассказать? — мрачно спросила Орелия. — Что мой женатый любовник пытался меня убить? Меня бы и слушать не стали. Даже если бы Розарио действительно меня убил, я уверена, он остался бы безнаказанным. Италия — страна жгучих страстей.

— Да, я задала нелепый вопрос. Но в каком страшном мире мы живем!

— И вот я решила уехать из Рима и начать новую жизнь, — закончила Орелия. «И никогда не влюбляться в мужчину, похожего на Розарио», — добавила она про себя. Именно из-за этих воспоминаний сила и страстность Лайэма пугали ее.

Федра грустно покачала головой.

— Налью-ка я нам еще бренди. Любовь — поистине тяжелое испытание.

Пока тетя доставала из буфета графин, Орелия осознала ее странный тон. «Любовь — тяжелое испытание!» Федра сказала «ordeal» — «суд Божий», испытание огнем и водой. Не прошла ли она сама через эти пытки?..

— А что с тобой случилось?-встревоженно спросила Орелия. — Ты тоже должна мне ответить прямодушно. — Федра мрачно молчала. — Что-то произошло между тобой и Сином? Так ведь?

— Он хочет жениться на мне.

— Но это замечательно! — воскликнула Орелия, не подумав. И сразу поняла, что это вовсе не замечательно.

— Син любит меня, и я люблю его как безумная, —задумчиво сказала Федра. — Впервые в жизни я встретила такого мужчину — пылкого, доброго, простодушного. Но не могу объяснить ему, что мне нельзя выйти за него замуж. Не могу сказать, почему. Я, наверное, никогда его больше не увижу. Сердце мое разбито.

Теперь Орелия утешала Федру и вытирала своим носовым платком ее слезы.

— Разве нет никакого выхода? — спросила она. — Ведь прошло тридцать лет. Ты ничего не узнавала о Фернандо, от которого сбежала в семнадцать лет. Ведь он мог за эти годы развестись с тобой, может быть, давно уже…

— Испанцы не разводятся.

— Может быть, он аннулировал ваш брак с особого разрешения церкви? Ведь он богат…

Орелия знала, что Фернандо был обаятелен, но властолюбив, и желал сделать свою обворожительную молодую жену затворницей. Федра не выдержала этого и сбежала.

— Не знаю, не знаю… Не вижу выхода, —сказала Федра, вытирая слезы.

— Ты должна связаться с ним! — настаивала Орелия. — Послать телеграмму. Даже в Калифорнию она Дойдет очень быстро.

— Да, пожалуй, — согласилась Федра. — Я попытаюсь.

Орелия обрадовалась, увидев, что глаза тетки посветлели.

— Вот видишь, — сказала она, — найдется способ разрешить твою проблему.

— Но и твою можно разрешить. — Федра воспрянула духом и говорила, как всегда, живо и уверенно. — Розарио далеко. Человек, который преследует тебя здесь, скорее всего безобиден. И мы уж сумеем тебя защитить. Можно нанять охранника.

— Это будет дорого, и, наверное, ни к чему. Я просто разнервничалась. — Орелия пыталась успокоиться. Ей уже было стыдно, что она позволила себе распуститься. — Мы обе пришли к выводу, что это безобидный безумец.

— Надеюсь, что так, — согласилась Федра. — Я ненавижу чувствовать себя слабой и беспомощной. В Европе я слышала о способах самозащиты восточного происхождения. Какие-то сложные приемы, овладев которыми, слабая женщина может легко одолеть сильного мужчину. Оказывается, неплохо было бы овладеть такими приемами.

Орелия вымученно улыбнулась.

— А может быть, поучиться стрелять у Энни Окли. Уж она-то в любом случае не растерялась бы.

— Да, — согласилась Федра, — но надо иметь пистолет и научиться стрелять, чтобы всадить пулю в этого негодяя, который крадется по твоим следам!

После этого бодрого заявления женщины решили пойти спать. Федра хотела лечь в спальне Орелии, но молодая женщина воспротивилась. Она заперла дверь своей спальни, легла и долго не могла заснуть.

«Что случилось бы со мной, — думала Орелия, — если бы в Дубовом парке мне не встретился Лайэм О'Рурк? Если бы вовремя не вернулась домой Федра?..»

Он пробрался темными проулками к своей карете, которую оставил в одной из аллей. Огляделся— нет никого поблизости. И никто его не видел по пути. Он был опьянен счастьем — он смотрел на нее, поклонялся ей. И она увидела его, теперь она, прекрасная богиня, узнала о его тайном поклонении.

Дрожащими руками он собрал вожжи и тронул карету. Какое счастье выпало ему, и как нежданно! Он думал только бросить на нее мгновенный взгляд, но увидел ее спящей у окна и целый час любовался ею. А потом и она взглянула на него. О, этот счастливый вечер подхлестнул его отвагу! Почему он считал ее недоступной? Он прошел по веранде и, будь решительнее, вошел бы в дом и нашел путь в ее комнату. Ну а если бы она проснулась и узнала его, что тогда? Тогда он погиб. Нет, ему не заполучить ее. Или, может быть, когда-нибудь он найдет способ?..

Но сейчас все его нутро было охвачено огнем. Она — потом. А сейчас, немедленно… Пускай это будет маленькая сирота-итальяночка.