"Скоро будет буря" - читать интересную книгу автора (Джойс Грэм)21– Из зеркала появлялись странные вещи. – Странные вещи? А точнее? – Я не смогла рассмотреть как следует. Они были спрятаны. Спрятаны за темным облаком. Сначала из зеркала вышло такое мохнатое облако, похожее на дым. А потом этот дым устроился у меня на плечах. – Что случилось дальше? – Мне это не понравилось. Я перепугалась, поэтому послала его обратно. – Обратно? В зеркало? Не нужно бояться, Джесси. Не нужно бояться ангелов. Если ты не выпустишь их из зеркала, они не смогут тебе помогать, понимаешь? – Наставница Джесси лежала на траве, разглядывая изящные облачные завитки в небе. – Смотри, Джесси, на облака. Они образуют особый алфавит – для тех, кто умеет их читать. Язык, насыщенный смыслом. Торжественная молитва, порожденная воздушными массами, которые сами по себе напоминают иерархию ангелов. Представь себе, даже названия облаков в нашем языке – ангельские; они имеют латинское происхождение и совсем непонятны нам, непосвященным, нам, невеждам, – тем, кто не постиг язык облаков. Знаешь ли ты, что слово «альто-кумулюс», которым называют высококучевое облако, на латыни означает «высокое скопление»? И это не случайность. О да, ангельский язык облаков сложен и труднодоступен. Облака не представляли для Джесси никакого интереса. Дергая травинку, она взволнованно проговорила: – Но вы рассказывали, что есть ангелы хорошие и есть плохие. Как мне узнать, вдруг в зеркале плохой ангел? – Я уже объясняла тебе. Между плохими и хорошими ангелами нет различия. То есть от тебя самой зависит, будет ли ангел плохим или хорошим. Он заимствует форму тех сущностей, которые гнездятся у тебя в голове в тот самый миг, когда происходит это заимствование. Вот почему так важно не лицемерить. Плохие ангелы питаются ложью и злыми мыслями. Не зря же я тебе говорила: если видишь кого-то в первый раз, ты ни в коем случае не должна его обманывать – вдруг это ангел? Джесси выдернула пучок травы. Ее лицо вспыхнуло румянцем. – До меня не доходит! Я ничего этого не понимаю! Наставница села поудобнее. – Успокойся. Переведи дух, Джесс. Ты себе ничем нс поможешь, если будешь выходить из себя, вот как сейчас. Если начнешь себя накручивать, добьешься только очередного приступа. Вздохни поглубже. – Ладно, только вы мне это объясните. – Не все поддается объяснению. Помнишь, что я рассказывала тебе о сексе? Когда занимаешься сексом, становишься открытой для хороших и для плохих ангелов, в зависимости от чистоты твоих мыслей. Вот так и получается, что ты впускаешь тех или других ангелов, а они таким образом могут переходить к твоим детям. – Вы имеете в виду то самое… те самые вещи, про которые говорят… что у меня что-то не в порядке? А я их получила от матери или от отца? Я хочу знать! – Я не могу ответить на твой вопрос. Это зависит от того, о чем думал каждый из них, когда они занимались сексом. – Но я ничего не знаю о сексе. – Джесси вскочила на ноги и заторопилась к дому. – Я иногда думаю, вы забываете, что мне только одиннадцать. – Вернись, Джесси! – Это был первый случай, когда Джесси сама прекратила беседу с наставницей. – Вернись! Доминика, прикатившая на велосипеде, привезла в подарок варенье домашнего приготовления, а также сливы и помидоры. Она обнаружила всех в патио. К этому времени они уже прожили на вилле несколько дней, и каждый произнес «Бонжур!» абсолютно уверенно, без запинки. Надо же, как быстро англичане овладевают иностранными языками. Затем Доминика сказала что-то по-французски, и Сабина встревожилась. – Что она сказала? – полюбопытствовал кто-то. У Сабины расширились глаза: – Она спрашивает, знаем ли мы, что наша доченька находится на крыше? Крисси, Мэтт и Рейчел тут же вскочили со стульев. Джеймс остался на месте. – О Боже, – тихо произнес он. Сабина вышла из патио и увидела Бет, которая играла с куклами, сидя на пороге сарая. Словно балетные танцоры, друг за другом они вступили на газон и обратили взгляды на крышу дома. Джесси стояла на коньке черепичной кровли, рядом с голубятней, ухватившись за флюгер. Одежды на ней не было. – Не кричите на нее, – предупредил Джеймс. – Никакого волнения. Нельзя, чтобы она почувствовала панику или тревогу. Будет только хуже. – Мэтт сложил ладони рупором. – Что ты там делаешь, Джесс? – спросил он ровным голосом. Джесси не снизошла до ответа. Она продолжала пристально вглядываться в горизонт поверх их голов, словно бы за чем-то наблюдая. Ее лицо заливал румянец – то ли от напряжения, то ли от гнева. – Ради бога! – закричала Сабина. – Почему ты так себя ведешь? – Сабина! – свистящим шепотом одернул ее Джеймс. – Знаешь, Джесси, там, наверху, кажется, не совсем безопасно, – предприняла попытку Рейчел. Джесси наклонила голову, чтобы посмотреть на Рейчел. – В каждой красивой женщине, – произнесла она хриплым голосом, почти не похожим на ее собственный, – есть кишка, набитая добрым килограммом дымящегося дерьма. Все без исключения уставились на нее. Бет тоже подошла взглянуть, что происходит. – Иди в дом! – приказала ей Сабина. – Почему Джесси на крыше? – поинтересовалась Бет. – Уйди в дом! Уйди в дом! Уйди в дом! – завопила Сабина. В ее исказившемся лице проступило нечто странное, почти демоническое. Бет скрылась в доме. Доминика прошла в сарай, пробормотав что-то насчет лестницы, которую надо принести. – Милая, можно мне с тобой поговорить? – спросил снизу Джеймс. – Могу я поговорить с тобой? – Мы все умираем, так или иначе, – выкрикнула Джесси. – Вы начинаете умирать с той минуты, как рождаетесь. Все живое разрушается. Гниет. Разлагается. Везде вонючие трупы. – Она сковырнула носком черепичную плитку, и та соскользнула с крыши. Им пришлось отскочить в сторону, когда она разлетелась вдребезги. – Все, что вы едите. Все, чего вы касаетесь. Если вы занимаетесь сексом, вы занимаетесь этим с умирающим. – Хотела бы я знать, – хрипло произнесла Сабина, понизив голос, – кто набил ей голову такими мерзостями. Сабина с трудом пыталась сохранять спокойствие. Она понимала, что Джеймс совершенно прав. Раньше им уже неоднократно доводилось попадать в подобные положения, и они успели понять, что негодовать и возмущаться не имеет смысла: накал страстей приводил к повышению температуры, а когда температура повышалась, Джесси захлестывали хаотические эмоции. Порой она теряла сознание. А если она лишится чувств сейчас, то может упасть с крыши. – Вся земля, – продолжала вещать Джесси, – навоз. Это значит – дерьмо и мертвечина. И все, что на земле произрастает, на самом деле кормится мертвечиной или дерьмом умирающих существ… – Прекрати это, – твердо распорядилась Рейчел. – Прекрати сейчас же. – Вы не можете это прекратить, – объявила Джесси. – А внутри каждого человека… Внезапно флюгер немного отклонился в сторону. Джесси воззрилась на флюгер с таким видом, как будто ей только что открылось знамение свыше. – Он поворачивается! – произнесла она. – Это означает, что меняется погода. Вернулась Доминика с лестницей. Крисси помогла ей приставить лестницу к крыше. Мэтт предложил, чтобы именно он поднялся наверх, но Крисси его остановила. – Джесси, могу я подняться к тебе? Можно мне подняться и поговорить? – Нет. – Только мы, девочка. Я и ты. Девичий разговор. Ты же знаешь, девочкам иногда необходимо посекретничать. Джесси обдумала предложение. – Ты можешь подняться. И Рейчел. Но больше никого. И еще одно условие. – Какое? – Вам придется раздеться. Доминика, Сабина, Джеймс и Мэтт сидели на кухне и пили кофе. Бет тоже присутствовала за столом, всем своим видом демонстрируя важность привилегии, которую ей предоставили, разрешив присоединиться к взрослым по случаю чрезвычайных обстоятельств. Уткнувшись взглядом в свою чашку, Джеймс погрузился в размышления. Сабина потратила некоторое время, чтобы пространно объяснить Доминике на французском языке неприглядные особенности натуры Джесси, ее капризный, изменчивый нрав, ее склонность к шокирующим выходкам. Прихлебывая кофе, Доминика сочувственно кивала головой. Остальные сидели молча. Доминика пришла к заключению: если Джесси вела себя подобным образом и раньше, тогда вряд ли это можно считать кризисом. – Сабина согласилась: – – Да уж, – посмеиваясь, произнес Мэтт. – Три особы женского пола в чем мать родила восседают на крыше нашего – Ты считаешь это забавным? – резко бросил Джеймс. – По правде сказать, да. Очень забавным. Действительно очень забавно. – Может быть, тебе удастся объяснить, что тут веселого, тем из нас, кто не наделен твоим исключительным чувством юмора. – Я постараюсь. – Мэтт начал входить во вкус. – Сабина, переводи, пожалуйста. Мне не хочется, чтобы Доминика подумала, будто у нас какая-то перепалка, а не просто обсуждение. Я нахожу это забавным потому, что ты, Джеймс, из кожи вон лезешь в погоне за совершенством. Ничего страшного в этом нет, очень многие ведут себя подобным образом. – (Сабина обеспечивала синхронный перевод.) – Но только у тебя есть эта твоя дочь. Храни ее Господь, я так к ней привязан! Она незаурядна. Воистину потрясающий ребенок. Мне бы хотелось, чтобы она была моей дочерью. Но она не совершенна. И это создает тебе гораздо больше проблем, чем кому-нибудь другому. Ты надеялся, что этот отпуск сведется к прекрасным винам, изысканной еде и утонченной беседе в кругу веселых прожигателей жизни. Но вместо этого чего мы дождались? Три женщины сидят голышом на крыше и толкуют про трупы… если я правильно понимаю. – Прекрасно, – перебил его Джеймс. – Сабина и я счастливы услышать, что наша семейная беда способна тебя повеселить. Сабина не переводила слова мужа, а Мэтт сказал: – Не втягивай в это дело Сабину. Я говорю о тебе. – Выходит, я один умудряюсь поднять тебе настроение? Что ж, не стесняйся, можешь и дальше надо мной потешаться. Мне бы не хотелось как-нибудь ненароком испортить тебе веселье. – Это не я смеюсь над тобой, Джеймс. Это – жизнь. Жизнь смеется над тобой. Джеймс устремил на Мэтта злобный взгляд. Доминика заставила его отвести взгляд от приятеля, вмешавшись в разговор и с трудом подбирая английские слова: – Я согласна. Жизнь не совершенна. Так и должно быть. По-видимому, благоразумная реплика Доминики возымела желаемый результат: ссора, грозившая перерасти чуть ли не в кровную вражду, теперь выглядела просто как дискуссия. Но у Джеймса был такой вид, словно ему не терпелось выгнать ее из кухни. – Я что-то неправильно сказала? – тут же переспросила она. – Нет, все правильно, – успокоила ее Сабина. Затем она повернулась к мужчинам. – Но все намного сложнее. Одна из этих женщин на крыше отравляет ум моей дочери. Заставив «этих женщин» подняться к ней на крышу, Джесси сама не знала, что будет с ними делать. – Здесь наверху очень мило, – отметила Рейчел. – Только, похоже, от этих черепиц у меня ожог на заднице. Ты ведь и не подумала меня предупредить, Джесси, что черепицы такие горячие. – Нужно их попросить, чтобы нам переправили сюда напитки, – заявила Крисси. – Может быть, мы сможем спустить ведро на веревке. Как вы думаете, могли бы они доставить нам ужин на крышу? – Я не собираюсь торчать тут всю ночь, – возмутилась Джесси. – А почему бы нет? – спросила Рейчел. – Отсюда потрясающий вид. Джесси оставалось только согласиться. Вечернее солнце низко висело на западе, посылая поверх отдаленных меловых холмов теплые лучи красного цвета, похожие на лопасти гигантской турбины. От прокаленной земли поднимались волны тепла. Вдали от дома тянулись акры высокой кукурузы с прямыми и жесткими стеблями. Едва заметное шевеление среди кукурузы внушало мысль о присутствии неугомонных духов, и синий свод небес казался беспредельным. Все трое расположились на черепичном коньке крыши, плотно упираясь носками ног в скат кровли. Какое-то время они сидели молча, наслаждаясь прикосновением последних лучей солнца к своей коже. Джесси, прислонившаяся к голубятне, слегка обгорела и казалась розовой. У Крисси, расположившейся в центре, цвет кожи напоминал жженый сахар, и на этом более темном фоне эффектно выделялись белые контуры ее бикини, наподобие фотографического негатива. У медленно загорающей Рейчел кожа пока успела приобрести лишь персиково-желтый оттенок. – Возьмитесь за руки, – предложила Джесси. – Давайте возьмемся за руки. Для этого им понадобилось передвинуться поближе друг к другу. Спустя некоторое время Крисси произнесла: – Аркадия. – Почему «Аркадия»? – поинтересовалась Рейчел. – Не знаю. Просто вдруг всплыло в уме. Я чувствовала себя такой счастливой… и это слово взяло и соскользнуло с языка. Я даже не знаю, что оно означает. – У тебя, наверно, не все дома, – хихикнула Джесси. – Почему? – Потому что забралась на крышу совсем раздетая и говоришь, что ты счастлива. С тобой не все в порядке, это точно. Рейчел начала тихо смеяться, и сотрясение от ее ягодиц передалось той же части тела Крисси, а потом и Джесси. Через минуту они уже неудержимо хохотали, словно ведьмы. Джеймс вышел взглянуть на них. С удивлением и отвращением он уставился на крышу. Выражение его лица заставило их только рассмеяться еще громче. Он вернулся в дом. – Давайте пригласим сюда Сабину и Доминику, – предложила Крисси. – Тогда мы вместе сможем посмеяться над Мэттом и Джеймсом. – Возможно, Доминика и пришла бы наверх, а Сабина – вряд ли, – заявила Рейчел, и Джесси согласилась. – Но исключительно потому, – уточнила Крисси, – что Джеймс мог бы этого не одобрить. – Ты только напомни мне, – обратилась Рейчел к Джесси, – почему я здесь, на крыше. Джесси свела глаза к носу, сфокусировав зрение на среднем плане. Ее внимание, понукаемое вопросом, находилось где-то в другом месте. – – Какая? – Эта игра в отключение, когда люди с тобой разговаривают. Если ты не прекратишь, она укоренится на всю жизнь. – Извини, – протянула Джесси, а Крисси с интересом взглянула на нее. – Ну же, – настаивала Рейчел. – Напомни мне, с какой стати мы тут. На этой крыше, я имею в виду. – Я уже забыла. – Это не очень-то легко, – сказала Крисси Рейчел. – Смотрите, – указала рукой Джесси. – Облака. – Какого типа? – Перистые. Клочки облака там, вдалеке. – Она указывала на восток. На горизонте небо украшали легкие завитки, розовато-лиловые, едва различимые. – Вот почему мы здесь: потому что меняется погода. – О-о. – Конечно. – Джесси права, – сказала Крисси, обращаясь к Рейчел. Она выговорила эти слова только уголком рта, хотя Джесси могла ее отлично слышать. – Погода меняется. Вспомни, что я говорила: она идет по твоему следу. – Рейчел заглянула в глубину ее глаз. – Я говорю о той, которая сюда не поднялась бы. Она подозревала меня. Но про тебя она знает. – Теперь я готова спуститься, – быстро сказала Джесси. – Хорошо. Ты первая, – распорядилась Крисси. Джесси двинулась к лестнице, которую Доминика приставила к крыше. Рейчел спустилась последней. Их одежда все еще лежала у основания лестницы. Они оделись, и, когда вошли в дом, их встретили взрывом аплодисментов. Все, кроме Джеймса. |
||
|