"Гром" - читать интересную книгу автора (Грейди Джеймс)

Глава 7

Пройди круг.

Не думай.

Просто пройди круг, пока ночь отступает.

Джон начал разминаться еще в темноте, лужайка перед коттеджем была залита светом, струящимся из открытой двери. Он был похож на тень, порхающую по спящей траве, упражняясь в Па-ква и Синг-и. Подкрадывался к невидимому противнику, поворачивался в одном направлении, в другом. Он двигался бесшумно, с прямой спиной, как если бы он сидел на стуле, который из-под него только что выдернули.

Обратись к центру.

Тыльная сторона ладони нанесла удар, завершив круговое движение руки. Глаза сфокусированы на кончике указательного пальца. Другая рука согнута, ладонь повернута к земле, пальцы защищают ребра. Он опустил свое дыхание до пупка, выполняя тьян-тьен. Пока он шел, он дал разуму и духу возможность побыть открытыми и расслабленными.

Будь свободным от предчувствий. От беспокойства.

Свободным от предостережений интуиции. Забудь о том, кто ты есть. Забудь о насущных делах. О том, что предстоит сделать. О Глассе.

Воздух холодный, а Фрэнк горячий и влажный...

Пройди круг.

По щекам Джона стекал пот. Ноги болели. Мускулы рук горели от напряжения, вызванного сменой динамических поз.

Когда он начал обходить круг, он ощущал холод и окостенелость. Результат пережитого вчера. На нем было теплое лыжное белье. Черные китайские ботинки с плоской подошвой. Серые тренировочные штаны. Белый спортивный свитер. Первые полчаса на нем еще были красная нейлоновая штормовка, черные перчатки и темно-синяя шапка. Сейчас он взмок, на лице поблескивали капельки пота, волосы спутались и прилипли ко лбу. Штормовка, перчатки и шапка валялись, отброшенные в сторону.

Разогрев мышцы, Джон встал в ву-чи, позу бесконечности, руки по бокам, пятки вместе, носки врозь. Глубокое дыхание, и никаких мыслей в голове. Он погрузился в состояние полной внутренней концентрации, после чего перешел в сан-тьи — позицию стражника — и поспешил пройти через стаккато атаки Пяти Кулаков. Поработал над Синг-и — двенадцатью боевыми позами, носившими имена двенадцати животных. Следующими на очереди были шестьдесят четыре атакующих движения Па-ква: захват, подсечка, бросок, удар рукой, удар ногой. Закончив с Па-ква, он возобновил свое движение по кругу, чередуя восемь обманных движений, целью которых было ввести врага в заблуждение.

Кем бы этот враг ни был.

Джон совершал очередной круг, его глаза скользили по верхушкам голых деревьев, окружающих его дом. Изо рта при дыхании вырывались густые клубы пара. Коттедж попал в поле его зрения над кончиком указательного пальца.

Серость ночи постепенно таяла. Взлетела птица. Джон продолжил движение. Перешел к пустой руке солнечного Лу-тянга. Правая нога Джона с размахом вылетела перед левой, кончик пальца устремился к центру воображаемой окружности. Джон перенес свой вес на другую ногу, развернулся назад — левая ладонь нанесла удар на уровне подбородка, этот удар привез в 1930-м из Шанхая колониальный полицейский, капитан Фаербэйрн — Макиавелли британских коммандос.

Левая рука Джона ударила, сметая блок, поставленный воображаемым противником, он сделал шаг вперед, перенеся свой вес на другую ногу, и нанес ребром правой ладони удар в направлении незащищенного солнечного сплетения или сердца. Он отступил влево, его руки сместились, приготовившись поставить блок. Посмотрел вправо, и руки качнулись в этом направлении. Он обошел круг, его руки расслабились перед позицией готовности, когда его взгляд сконцентрировался на...

Силуэте человека среди деревьев.

Он стоял неподалеку от дороги, ведущей от улицы к дому Джона.

Пройди круг.

Силуэт оставался в поле зрения Джона. Джон кружился в Поворотах Желтого Дракона, что позволяло ему, не возбуждая подозрений, поглядывать на ряд деревьев. Силуэт в просвете между деревьями переминался с ноги на ногу, чтобы согреться, спокойно наблюдая, как отступает ночь.

Коттедж был в сорока футах от Джона. Дверь была закрыта.

Ничего не стоит получить пулю.

Некуда бежать.

Негде спрятаться.

Пройди круг. Жди. И двигайся.

Терпения Джона хватило только на один круг. Он остановился, встал в позу ву-чи, его глаза остановились на фигуре, скрывавшейся среди деревьев.

Силуэт принял узнаваемые очертания. Внимательный взгляд Джона различил его среди деревьев, он направлялся вниз по дорожке, ведущей к коттеджу. Когда между ними остался десяток шагов, человек спросил:

— А где твои кимоно и черный пояс?

— Па-ква и Синг-и — искусства, воспитывающие дух, — отвечал Джон. — Внешние атрибуты — форма, пояса, ранги — в этом случае не существенны.

— Ба-гва и Шинг-Ии? — спародировал занимающийся расследованием убийств детектив федерального округа Колумбия Тэйлор Гринэ. Щетина на его щеках казалась более серой, чем густые усы. Его карие глаза были налиты кровью, галстук расслаблен. — Они научили тебя этому дерьму в ЦРУ?

— Я научился этому сам, — ответил Джон.

— А где ты научился врать полиции?

— Я никогда не врал вам.

— Ха! Может, еще скажешь, что рассказал всю правду?

— Уместную правду.

— О! — Гринэ передразнил движение подсмотренного боевого танца. — Подобно твоему дерьмовому бою с тенью, «уместному» в городе, где любой размахивающий руками парень может получить в ответ сталь или свинец?

Детектив окинул взглядом небоскребы, видневшиеся над макушками деревьев, поляну, коттедж Джона.

— Отличное местечко, — сказал он. — Тихое, уютное. И довольно близко.

— У самой границы штата Мэриленд.

— Мы говорим о юрисдикции?

— Вы пришли сюда. И говорите пока в основном тоже вы.

— Так, значит, тебя зовут мистер «уместная правда».

Облачка пара вылетали у говорящих изо рта.

— Я всю ночь на ногах, — сказал Гринэ. — Через час после того как я послал тебя в госпиталь, в Джорджтауне адвокатша неожиданно вернулась домой и застукала своего мужа в спальне для гостей в объятиях другой. Она пришла в дикую ярость, а в руке у нее был сверхпрочный дипломат. Эта сука забрызгала кровью и мозгами все новые обои, большей частью они принадлежали ее муженьку, который скончался на месте, но досталось и той, другой женщине, которая получила не меньше полдюжины сокрушающих ударов. Устав — даже ее восьмидесятидолларовая прическа была забрызгана кровью, — миссис член коллегии адвокатов позвонила в свой офис узнать, нет ли для нее сообщений. Затем она попросила к телефону их главного специалиста по уголовным делам, который сказал ей, чтобы она сидела и ждала в своей гостиной, а сам немедленно позвонил нам.

Поскольку я только что закончил оформление бумаг, связанных с шальной пулей, я включил мигалку и отправился в эти трущобы элиты возбуждать дело против этого образчика правды, правосудия и американского образа жизни.

Что касается другой дамы, — сказал Гринэ, — той, которая допустила ошибку, влюбившись в женатого подонка, — я провел шесть часов у ее кровати в госпитале, надеясь, что она не умрет. Но лишь впустую потерял время.

— Очень сожалею.

— Можешь оставить свои сожаления при себе, — сказал Гринэ. — Лучше дай мне кофе.

— Смог заснуть этой ночью? — спросил он Джона, идя к коттеджу.

Джон подобрал свою штормовку, перчатки и шапку.

— Вроде бы да.

— У тебя будет много ночей, подобных этой.

Гринэ посмотрел на черный пластиковый мешок для мусора, валявшийся на веранде.

Запах горячего кофе встретил их в доме. Гринэ положил пальто на кушетку, снял пиджак и аккуратно положил его поверх пальто. Блеснул серебряный значок на поясе. На правом бедре висела кобура девятимиллиметрового «глока».

— У тебя есть сахар? — спросил Гринэ, когда Джон протянул ему дымящуюся кружку и пакет молока.

— Для вас — все, что угодно.

— Надеюсь, — пробурчал Гринэ. Он уселся за круглый стол, стоявший в углу кухни, насыпал себе сахара из картонки, служившей сахарницей.

— Завтрак чемпионов, — сказал Гринэ.

Джон уселся напротив него. Коп с наслаждением отпил кофе. Золотой браслет блеснул на его левой руке, когда он поднял чашку, чтобы отпить.

— Это даст мне сил добраться домой.

— Ваше дежурство закончилось?

— Да, я уже сменился.

— Мы соседи?

— Я уже говорил тебе, ты живешь слишком близко, мне такое не по карману.

Джон пил кофе маленькими глотками с бесстрастным выражением лица.

— Итак, я прокатился из госпиталя в морг, — сказал Гринэ. — Медэксперт угостил меня тунцом и выдал предварительные данные о нежных голубках. Более подходящее место для такого преступления — какая-нибудь ферма, а не квартира адвоката. Настоящее двойное убийство, и убийца не какой-то там психически неуравновешенный парень, ухлопавший соперника. Господа адвокаты мерзли в морге и ждали, чтобы оформить залог. Кругом такая спешка. За один день отчеты о двух убийствах выползли из моей печатной машинки, как в фильме про плохого копа, — вы там в ЦРУ пользуетесь понятиями «хороший коп», «плохой коп»?

— Это не мой отдел.

— А как называется твой отдел? Офис «Уместной правды»?

— Наш представитель в вашем департаменте сможет ответить на все вопросы.

— Эти представители просто попугаи. Из них не вытянешь ни одного лишнего слова.

«Итак, коп, — подумал Джон, — ты знаешь, что „представитель“ — это моя работа?»

— Но забудем про это, — сказал Гринэ, махнув рукой.

— Что же тогда я должен помнить?

— Только то, что мы вдвоем сидим здесь в твоем доме, — сказал Гринэ. — И что у меня есть проблемы.

Гринэ отодвинул свою чашку в сторону, положил обе руки на стол и наклонился к Джону.

— У меня было порядком времени, прежде чем я закончил это горячее дельце, достаточно, чтобы начать заворачивать в бумагу твое дерьмо.

— Это не мое дерьмо, — сказал Джон.

— Брось свои штучки, — перебил его Гринэ.

Джон поднял свою чашку кофе, отпил. Не почувствовав вкуса.

— Когда я вернулся в участок, — продолжал Гринэ, — то обнаружил на своем столе пакет документов, имеющих отношение к смерти Мэтьюса Фрэнка Дж., помощника при сенате. Кроме того, там было письмо шефа полиции с указаниями, с печатью, но неподписанное. В нем меня уведомляли, что все необходимые формальности, связанные с этим делом, уже выполнены и в случае необходимости предпринять какие-либо дополнительные действия они должны быть согласованы с офисом начальника полиции и «представителями соответствующих ведомств». Твое имя не упоминается, просто безымянный свидетель. Причиной смерти является, как сказано, непредумышленное убийство, убийца неизвестен. Дело заведено, зарегистрировано.

— Ну и какая у вас проблема?

— Проблемы. — Гринэ подчеркнул множественное число. — Все отчеты подписаны моим именем. На некоторых подпись моего капитана, сделанная карандашом. Когда я позвонил ему, мне в ответ были сказаны магические буквы Ц-Р-У.

— Что еще он сказал вам?

— Отличная работа, детектив Гринэ.

— И что вы ответили?

— Благодарю вас, сэр. Спокойной ночи. — Гринэ вздохнул. — Послушай, кому все это нужно?

— Только не вам.

— Это точно. Но мое имя на всех рапортах. Случись какая неприятность, именно меня в управлении сделают козлом отпущения.

— Пока вроде никто не делает из вас козла отпущения.

— Хорошо бы! — сказал Гринэ. — Я не собираюсь умирать, пока в моем пистолете есть хоть одна пуля.

— Почему вы, будучи не на дежурстве, пришли сюда?

— Как мужчина мужчине, как работяга работяге, не для протокола — там было что-нибудь такое, во что мне не следовало вмешиваться?

Открой ему часть правды, но будь осторожен:

— Нет, по-моему.

— Ты в этом уверен?

— Настолько, насколько вообще могу быть в чем-либо уверен.

— Это моя вторая проблема, — вздохнул полицейский. — Я не знаю, что хуже: если ты лжешь или если ты говоришь правду.

Гринэ вытащил из кармана рубашки пластиковый пакетик для вещественных доказательств.

В пакете находился латунный стаканчик стреляной гильзы.

Не проявляй заинтересованности. Полная бесстрастность.

— Ты знаешь, что это такое? — спросил Гринэ. Он положил пакет на стол. — Уверен, что да. Это стреляная гильза. Недостающее звено кдолго летевшей пуле. Девятимиллиметровая.

— Почему это должно заботить меня?

— Я нашел это за бетонным разделителем в двадцати трех футах от того места, где Мэтьюс Фрэнк Дж. получил дырку в голове, по официальной версии, в результате попадания шальной девятимиллиметровой пули.

Латунь блестела в лучах утреннего солнца.

Скажи:

— Пули — это не по моей части.

Добавь:

— Ты думаешь, что каким-то образом я прострелил Фрэнку голову со стороны, противоположной той, где я сидел, на виду у всей улицы?

— Люди обращают мало внимания на то, что происходит за пределами их машины.

— Если я стрелял в него изнутри, то как эжектировавшая гильза оказалась снаружи, в том месте, которое мы уже проехали?

— Эжектировавшая? Я думал, пули — это не по твоей части.

— Ну, я все-таки не полный невежда.

— Ты просто не можешь придумать чего-нибудь «уместного». — Гринэ пожал плечами. — Люди могут творить чудеса, ты не веришь?

— Только не я.

— И ты сказал, что больше никого не видел?

— Да.

— Ничего?

— Только то, что мой друг свалился прямо на меня.

— Отчеты в моей папке гласят, что его жена давно умерла и он жил один. Насколько близкими друзьями вы с ним были?

— Мы вместе работали. Иногда проводили вместе свободное время. Мы с ним ладили.

— Ты не женат, не так ли? — В улыбке Гринэ проскользнул намек.

— Нет, — сказал Джон, — но ты женат. К тому же ты не в моем вкусе.

— Имеешь что-нибудь против черных?

— Несколько самых лучших женщин, которых я знаю, черные, — сказал Джон.

— Согласен, — сказал Гринэ. — Ты и твой приятель Фрэнк когда-нибудь занимались делами на пару вне ваших с «девяти до пяти»?

— Мое дело — это мое дело, не его и не твое.

— Ты и он получали деньги вместе, будучи связанными друг с другом? Плели друг против друга интриги, стараясь расчистить себе путь наверх по вашей служебной лестнице?

— Вопросы, относящиеся к нашей работе, должны задаваться официально через прикомандированных к вам представителей нашей конторы. Ты собираешься это сделать?

— Смотря по тому, как пойдут дела. — Гринэ повертел в руках пакет с гильзой, допил свой кофе. — Хороший кофе. Ты всегда добавляешь в него корицу?

— Люблю, когда есть небольшой привкус специй.

— Действительно вкусно.

Детектив поднялся, чтобы взять пальто, оставив пакетик с гильзой на столе. Когда Гринэ повернулся, держа пальто в руке, Джон сидел в той же позе. Пакет тоже никуда не делся.

— Масса использованных боеприпасов разбросана в этом городе, — сказал Гринэ. Он взял пакет со стола. Гильза блеснула на солнце. — Возможно, в лаборатории смогут определить ее происхождение.

— Надеюсь на это. — Джон потер подбородок.

Покажи, что благосклонно относишься к нему:

— Официально мне не полагается этого делать, но... то, что я был в той машине, вытрясло из меня остатки официальности.

— Даже уместной?

— Если найдешь еще какие-нибудь... стреляные гильзы, происхождение которых не сможешь объяснить, приноси посмотреть мне. Я постараюсь помочь всем, чем смогу, — неофициально.

Гринэ рассмеялся:

— Какой хороший гражданин.

— Я предлагаю серьезно. Как работяга — работяге.

— Смотря ради чего работаешь. — Полицейский направился к двери. — Человек был убит на моей территории. Меня не заботит «официальное» или «уместное» рассмотрение. Убийство всегда убийство. И когда кого-то убивают и моя подпись стоит под протоколом, я занимаюсь этим лично.

— В таком случае ты, должно быть, отличный коп, — сказал Джон.

— Да. — У самого выхода Гринэ обернулся: — А как насчет тебя?