"Мертвый принц" - читать интересную книгу автора (Киз Грегори)Глава 3 МериПальцы Леофа танцевали на красно-черных клавишах инструмента, а перед его внутренним взором сменяли друг друга кошмарные видения: трупы с выжженными глазами, навеки исчезнувший под крыльями ночи город. Темнота стекала по его пальцам на клавиатуру, веселая мелодия, которую он играл, превращалась в реквием. Вконец расстроившись, он потянулся за костылями и с трудом встал, поморщившись от боли в ноге. Леоф хотел было вернуться в свою комнату, чтобы прилечь, но мысль о маленьком темном помещении вызвала у него дрожь. В музыкальном зале было светло, два высоких окна выходили на улицы города. К тому же здесь имелся прекрасный набор инструментов: помимо клавесина, на котором он играл, лютни и теорбы[2] всех размеров, гобои, блок-флейты, флажолеты и волынки. А также запас бумаги и чернил. Однако все здесь покрывал тонкий слой пыли, а струнные инструменты никто не настраивал несколько лет. Интересно, сколько времени минуло с тех пор, как двор имел постоянного композитора? А точнее, намерен ли он нанять такового сейчас? Когда Леоф узнает о решении королевы? Артвейр сдержал слово: нашел Леофу жилье в замке и раздобыл разрешение пользоваться музыкальным залом. Кроме того, Леоф получил краткую аудиенцию у короля, который не обратил на него ни малейшего внимания. Королева также присутствовала, красивая и царственная, и по ее подсказке король поблагодарил Леофа за участие в событиях в Бруге. Однако никто из них не упомянул о его будущем. И хотя портной сшил для сочинителя музыки несколько костюмов, а еду регулярно доставляли в комнату, за два десятка прошедших дней о нем больше никто не вспомнил. Леоф работал, но без особого интереса. Он написал песню маленда, аранжировал ее для оркестра из двенадцати инструментов, а потом – не будучи удовлетворен результатом – для тридцати инструментов. Столь большие оркестры никогда прежде не собирались, но он слышал именно такую музыку. Леоф еще несколько раз пытался записать неуловимую мелодию холмов, но что-то его останавливало, и он отложил ее в сторону, решив заняться сочинением танцевальной музыки для двора на случай, если удастся получить большой заказ – на свадьбу, например. И все это время его преследовали мертвецы Бруга – они рыдали, мечтая обрести флос. Он знал, что должен сделать, но его не покидали сомнения. Леоф боялся, что сочинение такой могучей музыки, как эта, уже начавшая формироваться в его душе, может лишить его жизни, высосав все силы. Поэтому он бродил по залу, изучал старые рукописи, настраивал инструменты, откладывал их в сторону и брался за что-нибудь другое. Он как раз смотрел на далекие баржи, плывущие по реке Свежесть, когда кто-то приглушенно чихнул. Леоф повернулся посмотреть, кто вошел в зал, но никого не увидел. Дверь была приоткрыта, за ней виднелся пустой коридор. Волосы у него на затылке встали дыбом, и он медленно обошел зал – неужели ему показалось? Но нет, звук послышался снова – он доносился из деревянного шкафчика. Леоф смотрел на источник шума, его страх нарастал. Неужели убийцы из Бруга его нашли? И теперь явились или прислали наемника, чтобы отомстить, опасаясь, что он их выдаст? Музыкант осторожно взял ближайший предмет, это оказался гобой. Он был тяжелым – и заостренным. Леоф выглянул в коридор. Как назло, ни одного стражника поблизости не обнаружилось. Он собрался было отправиться на поиски, но в последний момент передумал, взял себя в руки и подошел к шкафчику. Выставив перед собой гобой, он схватился за ручку дверцы и решительно рванул ее на себя. Широко раскрытые глаза моргнули, из маленького рта вылетело испуганное восклицание. На него смотрел ребенок. Леофа захлестнула волна облегчения. В шкафу пряталась маленькая девочка, не старше шести или семи лет. На ней было синее атласное платье, длинные каштановые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Голубые глаза бесхитростно смотрели на Леофа. – Привет, – сказал он после небольшой заминки. – Ты меня напугала. Как тебя зовут? – Меня зовут Мери… Пожалуйста… – неуверенно ответила девочка. – А почему бы тебе не вылезти отсюда, Мери, и не рассказать, почему ты прячешься в шкафу? – Да, пожалуйста, – сказала она и поспешно выскочила из шкафа. Она немного постояла, а потом сделала несколько осторожных шагов в сторону. – Теперь я пойду, – сказала она. – Нет, подожди. Что ты здесь делала? – Сюда никто не приходил, – ответила девочка. – И я играла с клавесином. Мне нравится, как он звучит. А теперь пришли вы, и я больше не могу играть, но мне нравится вас слушать. – Знаешь, Мери, ты могла попросить разрешения. Я не стал бы возражать, если бы ты иногда приходила послушать, как я играю. Она опустила голову. – Я старались сидеть тихо и не мешать. Так лучше. – Чепуха. Ты красивая маленькая девочка. Тебе нет причин стесняться. Она ничего не ответила, но посмотрела на Леофа так, словно он говорил на виттелианском языке. Он придвинул еще один стул к клавесину. – Садись сюда. Я тебе что-нибудь сыграю. Ее глаза широко раскрылись, она нахмурилась, словно не поверила ни единому его слову. – Правда? – Правда. Она уселась на стул, как он велел. – Какая твоя любимая песня? Девчушка немного подумала. – Мне нравится «Вокруг холма и обратно». – Я ее знаю, – кивнул Леоф. – Когда я был в твоем возрасте, мне она тоже нравилась. Ну-ка, давай посмотрим – кажется, она звучит так? Он начал наигрывать мелодию одной рукой. Мери улыбнулась. – Кажется, так, – продолжал музыкант. – Теперь я сыграю ее двумя руками. Он повел простую басовую мелодию, а когда повторял ее в третий раз, добавил контрапункт. – Получилось как танец, – заметила девочка. – Верно, – согласился Леоф. – А теперь послушай еще – сейчас я превращу ее в гимн. Он оставил басовую партию и перешел на арпеджио. – Или можно сделать ее печальной… И мелодия тут же стала жалобной. Девчушка вновь улыбнулась. – Мне понравилось, как вы это делаете. Как у вас получается делать из одной песни сразу несколько? – Ну, этим я и занимаюсь, – ответил он. – Но как? – Ну… представь себе, что ты хочешь что-то сказать. Например: «Я хочу выпить воды». Сколькими способами можно это произнести? Мери задумалась. – Немного воды хочется. – Хорошо. А как еще? – Пожалуйста, дайте мне попить воды. – Правильно. Вежливо. – Я хочу воды. Сейчас же. – Да, ты приказываешь. А сердито? – Воды, и немедленно! – Она хихикнула, ее рассмешила собственная наигранная злость. – И так далее, – сказал Леоф. – С музыкой все происходит так же. Существует много способов выразить одну и ту же идею. Вопрос только в том, чтобы сделать правильный выбор. – А вы можете сделать все это с другой песней? – Конечно. Какую песню возьмем? – Я не знаю, как она называется. – А ты можешь ее напеть? – Наверное. Она сосредоточилась и начала тихонько напевать. Леоф обратил внимание сразу же на две вещи. Во-первых, девочка напевала главную тему из «Песни маленда», которую он написал всего несколько дней назад. Во-вторых, пение было практически идеальным по мелодии и высоте звука. – Ты слышала эту мелодию здесь, не так ли? Она смутилась. – Да… Пожалуйста. – Сколько раз? – Только один. – Один раз. – Он почувствовал, как сердце быстрее забилось у него в груди. – Мери, а ты не можешь что-нибудь сыграть на клавесине для меня? То, что ты играла, когда бывала здесь одна? – Но вы играете лучше. – Я очень долго учился. А тебя когда-нибудь учили музыке? Она покачала головой. – Сыграй что-нибудь. Я хотел бы послушать. – Ладно, – согласилась она. – Только у меня не получится. Она уселась на маленьком стульчике и принялась играть. Прозвучала простенькая мелодия, в которой Леоф сразу же узнал «Красотку из Дэлвиса». – Очень хорошо, Мери, – похвалил он, придвинул другой стул и сел рядом с девочкой. – Сыграй еще раз, а я к тебе присоединюсь. Мери заиграла снова, а он сначала добавил только гармонию, а потом и басовый аккомпанемент. На лице у девочки появилась счастливая улыбка. Когда они закончили, ее голубые глаза блестели от возбуждения. – Я бы хотела играть обеими руками, – сказала она. – Как вы. – У тебя получится, Мери. Если хочешь, я тебя научу. Она открыла рот, но запнулась. – Вы уверены? – Для меня это большая честь. – Я бы хотела учиться. – Вот и отлично. Но ты должна быть серьезной и делать все, о чем я тебя попрошу. У тебя превосходный слух, но ты неправильно ставишь пальцы на клавиши. Нужно делать так… Колокол звонил дважды, но Леоф ничего не замечал. Мери схватывала все на лету. Ее ум и слух оказались просто поразительными, и Леоф не уставал радоваться ее успехам. Он не заметил, как в зале появился кто-то еще, и поднял голову только после того, как в приоткрытую дверь постучали. Леоф повернулся. Королева Мюриель Отважная стояла у входа в зал. Однако смотрела она не на него, а на Мери. Девочка тут же соскочила со стула и преклонила колено. С некоторым опозданием Леоф попытался последовать ее примеру, однако его лубок испортил все впечатление. – Мери, – холодно проговорила королева, – почему бы тебе не побегать? – Да, ваше величество, – сказала она и повернулась к двери. Но прежде смущенно посмотрела на Леофа и добавила: – Благодарю вас. – Мери, – строго повторила королева. И девочка убежала. Королева обратила ледяной взор на Леофа. – Когда леди Грэмми попросила вас учить ее дочь музыке? – спросила она. – Ваше величество, я не знаком с леди Грэмми, – ответил Леоф. – Девочка пряталась здесь, потому что любит музыку. Сегодня я нашел ее. Взгляд королевы немного смягчился. – Я позабочусь о том, чтобы она вас больше не беспокоила. – Ваше величество, Мери просто очаровательна. К тому же у нее превосходный слух, и она очень быстро все схватывает. Я готов учить ее без какой-либо платы. – В самом деле? На Леофа вновь повеяло холодом, и он вдруг заинтересовался – а кто такая эта леди Грэмми? – Если это не запрещено. Ваше величество, я так мало знаю о здешних обычаях… Честно говоря, мне даже неизвестно, могу ли я считать, что меня взяли на должность. – Именно этот вопрос я и собиралась с вами обсудить. Королева села, а он остался стоять, опираясь на костыли и с беспокойством глядя на нее. У входа в зал остались два стражника. – Мой муж ничего не говорил мне про вас, к тому же вам не удалось сохранить его письмо. – Ваше величество, пожар… – Да, я знаю, герцог Артвейр видел письмо, и для меня этого достаточно. И все же теперь я должна соблюдать осторожность. Я навела справки о вас в разных местах, и это заняло некоторое время. – Да, ваше величество. Конечно, я все понимаю. – Я плохо разбираюсь в музыке, – призналась королева, – но мне дали понять, что для композитора у вас необычная репутация. Церковь, например, в ряде случаев запретила ваши работы. Звучали даже обвинения в колдовстве. – Уверяю вас, ваше величество, – быстро заговорил Леоф, – я не виновен в ереси и не имею никакого отношения к колдовству. – Однако такое мнение высказывает духовенство Гластира. Они утверждают, что ваши сочинения часто неправильно оркестрованы. – Она пожала плечами. – Я не понимаю, что это значит. Кроме того, они сообщают, что ваши выступления порождают вспышки насилия. – Но это сильное преувеличение, ваше величество. Два джентльмена поспорили об одном из моих сочинений. Они даже обменялись несколькими ударами. К сожалению, неподалеку оказались их друзья, которые присоединились к спору. – Значит, была драка. Леоф вздохнул. – Да, ваше величество. – Священник из Гластира утверждает, что ваша музыка оказывает разлагающее влияние на толпу. – Я в это не верю, ваше величество. Королева слабо улыбнулась. – Мне кажется, я понимаю, почему мой муж пригласил вас, хотя мы много лет обходились без композитора. У него были не самые лучшие отношения с церковью, в особенности – с прайфеком Хесперо. Подозреваю, он хотел позлить прайфека. – Улыбка исчезла. – К сожалению, мой сын не может себе позволить подобного. Мы не должны провоцировать церковь – во всяком случае, чрезмерно. С другой стороны, вы показали себя истинным другом нашего королевства, и слово герцога Артвейра в вашу защиту много для меня значит. – Она нахмурилась. – Скажите мне, что церкви не нравится в вашей музыке. И поточнее. Леоф задумался. – Ваше величество, вспомните работы прежнего композитора – какая из них была вашей любимой? Она заморгала, и Леоф с некоторым опозданием сообразил, что ответил королеве вопросом на вопрос. – Затрудняюсь сказать что-нибудь определенное, – ответила королева. – Наверное, павана. – А вы слышите, как она звучит в вашей голове? Вы можете ее напеть? Теперь королева была им явно недовольна. – Почему вы спрашиваете? Леоф поудобнее переставил костыли, чтобы иметь возможность всплеснуть руками. – Ваше величество, музыка – это дар святых. В ней заключена сила, способная тронуть душу человека. Тем не менее, обычно этого не происходит. В течение почти сотни лет музыку писали не сердцем, а разумом, почти арифметически. Она превратилась в бесплодные академические упражнения. – Но павана должна звучать как павана, не так ли? – спросила королева. – А реквием – как реквием? – Но это лишь формы, ваше величество. Внутри форм можно создавать возвышенные… – Я не понимаю. Почему церковь против вашей философии? Теперь Леоф должен был очень тщательно подбирать слова. – Некоторые духовные лица путают привычку с теорией. Раньше, до того как изобрели клавесин – менее ста лет назад, – все было иначе. Двести лет назад никому и в голову не приходило, чтобы два голоса пели разные партии, не говоря о четырех, однако сейчас церковные песнопения пишутся для четырех голосов. И все же по непонятным причинам за последние сто лет музыка практически не изменилась. Все продолжается по инерции, люди привыкли… – Я просила вас высказываться определеннее. – Да, ваше величество. Прошу меня простить. Возьмем для примера разделение инструментальных и вокальных произведений. Церковная музыка пишется только для голоса. Инструменты никогда не сопровождают реквием. А во время концертов не звучит человеческий голос. – Менестрели играют и поют, – заметила королева. – Да. И церкви это не нравится. Почему? Я никогда не видел никаких письменных теорий, объясняющих это. – Значит, вы сочиняете для голосов с оркестром? – Да! Так делали в древние времена, еще до правления Джестера Черного. – Он запретил подобную музыку? – Ну… нет. На самом деле он ее всячески поддерживал, но искажал при этом, как и все, к чему прикасался. Он превратил музыку в нечто ужасное – пытал певцов, чтобы они кричали в унисон, ну… и тому подобное. – Понятно, – кивнула королева. – А когда Гегемония его победила и наступил мир, подобную музыку запретили, как и многое другое, связанное с Джестером Черным. – В том числе и всякие искусственные сооружения, – указал Леоф. – Если бы все эти запреты действовали по сей день, маленды, которые осушают Новые земли, так и не были бы изобретены. Королева вновь улыбнулась. – Только не думайте, что церковь не пыталась сохранить все запреты, – проговорила она. – Но вернемся к вашим словам – сначала вы сообщили, что музыка способна тронуть человеческую душу, а теперь упоминаете Джестера Черного. Говорят, что во время его правления была написана музыка, которая повергала в ужас целые нации, провоцировала безумие и превращала людей в зверей. Если так – если музыка способна разбудить тьму в человеческой душе, – не лучше ли будет, если она останется бесплодной и безобидной? Леоф развел руками и вздохнул. – Ваше величество, – сказал он, – мир и без того полон музыки отчаяния. Горестные песни постоянно звучат в наших ушах. А я стараюсь вселять в души людей радость, гордость, нежность и мир – и прежде всего надежду. И наши жизни изменятся к лучшему. Королева долго смотрела на него, и Леоф никак не мог понять, о чем она думает. – Так попробуйте тронуть мою душу, – наконец предложила она. – Покажите мне, что вы имеете в виду. А я решу, насколько это опасно. Он колебался, понимая, что настал решающий миг, размышляя о том, что лучше всего сыграть. Одну из волнующих мелодий, написанных им, когда он работал при дворе в Гластире? Победный марш лорда Фелла? Он выбрал последнее и положил пальцы на клавиатуру, но в последний момент произошло неожиданное. Леоф начал играть вещь, которой всячески избегал, но которая полностью оформилась в его сознании. Сначала тихо и нежно возникла песнь любви и страсти, тропа, ведущая в светлое будущее. Затем появился враг, диссонанс, ужас, темные тучи закрыли солнце. Долг, суровый долг, но сквозь всю мелодию проходила, исчезая и всякий раз возвращаясь, тема надежды, непобедимая и светлая, пока в самом конце, после смерти и скорби, не осталась лишь она, торжествующая и победная, несмотря на все испытания. Когда Леоф закончил, он почувствовал, как ему на глаза навернулись слезы, и вознес всем святым благодарственную молитву за их дар. Он медленно повернулся к королеве, та смотрела на него. По ее щеке сбежала единственная слеза. – Как это называется? – тихо спросила она. – Я никогда не играл ее прежде, – ответил Леоф. – Это лишь часть чего-то большего. Возможно, я назову ее «Легендой о Лите». Королева задумчиво кивнула. – Теперь я понимаю, почему церкви не нравится ваша музыка, – сказала она. – Она и в самом деле трогает душу, а они хотят, чтобы наши души достались им. Но вашими устами говорят святые, не так ли, Леовигилд Акензал? – Я в это верю, ваше величество. Верю и надеюсь. – Как и я. – Она гордо вскинула голову и встала. – Теперь вы работаете на меня, – сообщила она. – И я бы хотела сделать заказ. – Все, что пожелаете, ваше величество. – Наступили темные времена. Нам грозит война, чудовищные твари появились на нашей земле. Многое потеряно, и, как вы сказали, отчаяние бродит среди нас. Я собиралась заказать вам реквием по погибшим – в честь моего мужа и дочерей. Но теперь мне кажется, что нам нужно нечто большее. Я хочу, чтобы вы создали произведение, похожее на то, что я сейчас слышала, но не только для меня или придворных. Напишите для всей страны музыку, которая объединит самого скромного крестьянина с высоким лордом. Музыку для моего народа, вы понимаете? И пусть она наполнит весь этот город и поплывет над полями и лесами, пусть ее шепот разнесется над серыми морями. – Это будет… – Некоторое время Леоф не мог найти нужных слов. – Ваше величество, – вновь начал он, – вы только что произнесли вслух то, о чем я мечтал. – Я бы хотела, чтобы это произведение было исполнено на Винахт, во время святок. Вы успеете? – Обязательно успею, ваше величество. Она кивнула и повернулась, собираясь уйти, но потом остановилась. – Вы очень опасны, местро Акензал. Я иду на большой риск, вы даже не представляете, как много поставлено на карту, но я уверена, что приняла правильное решение. Если вы напишете такую музыку, вам не избежать гнева церкви. Однако вы должны стараться изо всех сил. И еще вам следует понимать, что, хотя я сделаю все, чтобы защитить вас, моих сил может не хватить. И если вы не хотите рисковать, скажите об этом сейчас. Леоф похолодел от страха, однако кивнул. – Как вы знаете, ваше величество, я был в Бруге, – ответил он. – И я видел, какую цену заплатили жители города за верность королевству. Я не воин. И в моем сердце нет отваги. Но ради того, о чем вы меня просили – ради шанса осуществить это, – я готов сгореть в самом жгучем пламени. Остается надеяться, что я окажусь достойным вашего выбора. – Хорошо, – сказала королева. Через мгновение дверь за ней закрылась. |
||
|