"Империя Хаоса" - читать интересную книгу автора (Киз Грегори)

11 Серафим

– Добрый вечер, мадемуазель де Бретой, – тихо произнесла Адриана, когда ее ученица вошла в обсерваторию.

– Я слышала, что вы здесь, – ответила девушка.

– Все верно, я здесь, – сказала Адриана. – Чем могу быть полезна?

– О мадемуазель! – возбужденно воскликнула Бретой. – Мсье Линней представил наш научный план директору…

– И тот объявил, что вам нужно прекратить исследования в этом направлении, – закончила за нее Адриана.

Бретой растерянно заморгала:

– Да, мадемуазель, но вчера вы сказали…

– Я помню, что я сказала, – перебила ее Адриана. – Но тогда мне не было известно об изменениях в образовательной программе.

– Я не понимаю. Кроме того, они сообщили, что мне вообще запрещено изучать математику. И воздухоплавание! Вместо этого я должна посвятить себя изучению лекарственных трав!

– Почему? – спросила Адриана.

– Потому что я женщина. Мсье Сведенборг считает, что тайны науки не для слабого пола. Но вы же, мадемуазель, выдающийся ученый. И когда я упомянула об этом, он сказал, что вы просто исключение.

Девушка залилась слезами. Адриана подошла к ней и взяла ее за подбородок.

– Почему вы так хотите изучать математику, моя дорогая? Что плохого в том, если вы будете выполнять предписания директора? Или выйдете за кого-нибудь замуж, за Линнея например? Но только не надо так краснеть, ваша взаимная симпатия заметна невооруженным глазом. Почему бы вам не стать просто женой и матерью?

– Потому что я люблю науку, мадемуазель, и я страстно желаю посвятить ей свою жизнь. Я удивляюсь, как вы и остальные можете меня не понимать.

– Я понимаю тебя, Эмили. Можно мне так тебя называть?

– Конечно, мадемуазель.

– А ты можешь в отсутствие других студентов называть меня Адрианой.

– Хорошо, Адриана.

– Садись на этот стул.

Эмили села, Адриана подвинута еще один рядом стоящий стул и тоже села.

– В чем задача научной философии, Эмили?

– Познавать Бога и цели Его творения посредством Его ангелов. Познавать, чтобы создавать на земле вещи одновременно полезные и божественные, изучать и совершенствоваться самим.

– Откуда это тебе известно? Кто сказал тебе об этом?

– Нас, студентов, этому учат.

– Сомневаюсь, чтобы этому вас учил уважаемый Мопертюи.

– Да, это не он. Он преподает устаревшую философию, не божественную. Ему можно простить это.

– Эмили, ты веришь в то, что говоришь? Ты именно так понимаешь предназначение науки?

Девушка выпрямила спину и посмотрела на свои сложенные на коленях руки.

– Нет, Адриана.

– В таком случае дай свое определение.

Девушка надолго задумалась, затем сказала:

– Научная философия призвана открывать суть вещей.

Адриана чуть заметно улыбнулась:

– Разве эти два определения отличаются друг от друга?

– Думаю, да, хотя не могу объяснить, чем именно.

– Позволь мне кое-что добавить к только что сказанному тобой. Научная философия призвана открывать суть вещей, чтобы понимать их, чтобы видеть красоту открывающегося знаниям мира оценить полноту божественного творения. И не имеет значения, считает ли какой-нибудь король, солдат или кузнец этот мир совершенным. И не имеет значения, вовлечены ли в его творение ангелы или демоны. Ты знаешь, почему я сегодня пришла в обсерваторию и не отрываю глаз от телескопа?

– Хотите что-то увидеть?

– Я рассматриваю Юпитер. Подойди сюда. Посмотри и скажи, что ты видишь.

Эмили встала, подошла к телескопу и приникла к окуляру. Мгновение спустя сказала:

– Я вижу маленький диск с двумя цветными ободками. Я вижу две маленькие светящиеся точки.

Адриана кивнула:

– С помощью malakim мне удалось рассмотреть чуть больше. Приливы и отливы в огромном океане облаков, окутывающих Юпитер. И его луны, крошечные, как след от укола булавки.

– Я читала ваш научный трактат о Юпитере.

– Но сегодня я пришла сюда и пользуюсь этим несовершенным телескопом. Как ты думаешь, с какой целью?

– Даже и предположить не могу.

– Первая ступень в познании – наблюдение. Мы наблюдаем, проводим опыты, записываем полученные результаты. Научному обоснованию подлежит все то, что мы видим, слышим, осязаем. Улавливаешь мою мысль! Теперь ты понимаешь, что мой трактат о Юпитере не имеет научной ценности?

– Нет, мадемуазель… то есть Адриана. Вы наблюдали и описали то, что видели. Разве не так?

– Нет, не так. Когда я смотрю в телескоп, только свет выступает посредником в процессе наблюдения. Мой трактат основывался на том, что увидели malakim, а потом мне пересказали. Ты когда-нибудь играла в такую детскую игру: игроки передают слово шепотом на ухо друг другу, и слово, таким образом, идет по кругу и возвращается к тому, кто его произнес первым. Случается, оно возвращается искаженным до неузнаваемости. Но игроки не намеренно искажают слово.

– Вы хотите сказать, что божественные ангелы лгут? – Девушка нахмурилась.

– Эмили, ты должна пообещать мне, что никому не расскажешь об этом нашем с тобой разговоре. Даже Линнею. Никому. Ты можешь дать мне слово?

– Да, Адриана.

– Эмили, у меня нет никаких доказательств, что malakim – ангелы, которые служат Богу. Никаких. Они в равной степени могут оказаться и слугами Бога, и слугами дьявола. Но они также могут быть и существами, подобными нам, но живущими в иной форме. Мы утверждаем, что они божественные ангелы, только с их же собственных слов. Точно так же на уровне чистого доверия я пользуюсь их информацией о лунах Юпитера. Этот грубый инструмент – телескоп – дает мне более достоверные сведения, нежели они. Теперь ты меня понимаешь?

– Думаю, да. Но я прочитала все ваши трактаты и…

– Ни один из них не принадлежит мне, – вздохнула Адриана. – Я десять лет своей жизни потратила впустую и только сейчас поняла это. Сейчас, когда получила такую пощечину. – Она взяла в руки стопку бумаг. – Это моя работа, вернее, то, что от нее осталось. Эти расчеты я сделала, когда была моложе тебя. Думаю, тебя здесь может кое-что заинтересовать, моя работа касалась математической природы malakim. Она не завершена, но я планирую ее закончить. И хочу, что бы ты мне помогла.

– Я?

– Думаю, ты сохранила то видение, которое я потеряла. Прочитай и выскажи свое мнение. Но никому не показывай эти записи. Храни их в тайне. Всегда имей под рукой наполовину исписанный листок рецепта от подагры и прикрывай им бумаги в том случае, если кто-то посторонний войдет к тебе в комнату. Это будет нашей с тобой тайной работой.

– А как же Линней?

– Я и с ним поговорю. Если он изъявит желание, то вы продолжите свои исследования согласно тому плану, что мне изложили. Но отныне все должно держаться в строжайшем секрете. Стало опасно. Если узнают о твоих истинных занятиях, то в лучшем случае тебя исключат из Академии и отправят на родину. Подумай об этом, прежде чем начинать.

– Мне не надо думать, Адриана. – сказала Эмили, глаза у нее сделались сухими и блестели. – Я согласна.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Задержись еще на секунду, Эмили. Я кое-что хочу тебе сказать.

– Да?

– Твоя любовь к знаниям – бесценна. И хотя она влечет за собой опасность, награда может окупить все.

– Спасибо, Адриана. Я часто задавалась вопросом, как вы… они говорят…

– Что они говорят?

– Когда я была девочкой и еще жила во Франции, я однажды видела вас в библиотеке короля.

– Это новость для меня.

– То, что я тогда увидела женщину в таком месте, вселило в меня надежду, Адриана. Это позволило мне думать, возможно, есть путь.

– Третий путь, – тихо произнесла Адриана.

– Что, мадемуазель?

– В Сен Сире я прониклась любовью к математике и философии, хотя девочкам там позволялось постигать только зачатки истинных знаний. Но одна из преподавательниц покровительствовала мне и показала, как можно тайно усваивать знания. И тогда я начала мечтать о… об иной жизни. Я решила для себя, что не стану ни женой, ни послушницей в монастыре, вместо этого я буду свободной и пойду собственным путем. Третьим путем, который существует для женщины. Но я не обладала достаточной смелостью, я держала свои планы в тайне, и это чуть не погубило меня.

– Когда я еще была во Франции, начали ходить слухи, говорили, что вы ведьма. Что вы убили короля и таким образом навлекли несчастья на страну.

Адриана с горечью рассмеялась.

– Может быть, я и убила короля, но мир в такое плачевное состояние поверг Людовик Четырнадцатый. Это он втянул Францию в войну, которую объявил всему миру, и он потерпел поражение в этой войне. И поскольку Англия была его главным противником, он заставил философов найти способ уничтожить ее. И они это сделали. Я работала секретарем у этих философов и знаю, что даже им ничего не было известно об истинных планах короля. Когда мне открылся его ужасный замысел, было уже слишком поздно. Я действительно пыталась убить короля и предотвратить падение кометы. И я лишилась руки, я потеряла свою настоящую любовь, я потеряла все.

Эмили удивленно уставилась на нее.

– Рука?

Адриана подняла вверх правую руку.

– На защиту короля встал ангел. Он сжег мою руку. Но каким-то чудесным образом мне ее вернули. Но это не совсем человеческая рука. Она позволяет мне непосредственно видеть ферменты эфира и силы, действующие в нем. В бумагах, которые я тебе дала, содержится формула. Когда-то мне казалось, я понимаю, как была сотворена моя новая рука и в чем ее смысл. Теперь же мне кажется, что я совершенно ничего не понимаю. Вот поэтому ты, Эмили, должна помочь мне.

– Но скажи, в конце концов, ты нашла третий путь!

Адриана продолжала смотреть на свою руку.

– В конце концов, – тихо сказала она, – я научилась не быть робкой. И я действительно нашла третий путь. Но сейчас я хочу знать, существует ли четвертый.

Потом, сидя у себя в комнате, она пила белое вино и размышляла, почему она так легко доверилась малознакомой девушке, рассказала ей историю своей жизни! Конечно, она о многом умолчала. Например, совсем не упомянула о "Корае" – тайном союзе сестер, который вначале воспитывал и обучал ее, а потом использовал, чтобы получить доступ к королю. Скоро можно будет рассказать Эмили о "Корае", девушка кажется вполне подходящим помощником в ведении политических интриг. И сейчас, как и в течение многих лет, Адриана продолжала удивляться, насколько ценна была деятельность "Корая". Как необходим был тайный союз здесь, в Санкт-Петербурге, где в большей степени доверяют иррациональному, мистическому, так называемой древней мудрости, нежели чему-то новому.

Адриана с горечью осознавала, что сама невольно подчинилась такому укладу жизни, приняла его, и десять лет, которые могла отдать научным исследованиям, прожиты впустую.

"Не впустую, – сказал голос, вибрируя в ее искусственной руке. – Ты стала повелительницей ангелов".

Адриана подняла взгляд и увидела серафима.

Он походил на тех двух серафимов, которых ей уже доводилось видеть прежде. Первый сопровождал Людовика XIV и, возможно, в конечном счете свел его с ума. Он же атаковал ее и сжег руку. Второй был спутником русского царя и мелькал перед ее глазами чаще первого.

Это был третий по счету, и он чем-то отличался от двух предыдущих, чем – она не могла точно определить. Подобно своим собратьям, он обладал шестью темными крыльями, как хвост павлина усеянными глазами, они были и на костяшках пальцев, и на ладонях. Казалось, он являет собой лишь плотную тень, лица почти не видно, только глаза горят. Бесполый, он напоминал ей скорее огромного мотылька, нежели человека или птицу.

"Кто ты?"

"Ты ведь знаешь, кто я. Лучше скажи, чего ты хочешь?"

"Я достаточно настрадалась от вас".

"И очень много пользы получила. Я даровал тебе руку. Когда-то она была частью моей плоти…"

Серафим поднял вверх одну из своих рук. У Адрианы по спине побежали мурашки: вместо кисти она увидела обуглившуюся культю.

"И что же. – Она замолчала, почувствовав отвращение к своей искусственной руке. И снова заговорила. – Так почему же в течение стольких лет ты не искал моей благодарности?"

"Ты во мне не нуждалась, а я был занят другими делами. Не бойся меня, Адриана. Тот, кто отнял у тебя руку, – мой враг. А я вернул ее тебе…"

"Я не боюсь тебя", – солгала Адриана.

"Правильно. Ты можешь приказывать мне, как приказываешь моим слугам".

"Джинны твои слуги?"

"Да. Я оставил их служить тебе. Я рад, что ты так хорошо их использовала".

"И зачем же ты явился ко мне сейчас?"

"В мире назревают перемены. Наши враги затеяли активную деятельность, их очень много, они повсюду. И мои… наши слуги чувствуют, что ты очень… расстроена".

"Возможно".

"Назови мне причину".

"Ты, кажется, умеешь читать мои мысли и можешь сам ее назвать".

"Не все твои мысли мне доступны, только те, что облечены в слова, только те, что пульсируют в твоей руке".

"Ты обманываешь меня".

"Почему ты так думаешь?"

Она сделала глоток вина.

"Я создаю миражи. Я создаю их каждый день. И благодаря этим миражам я приобрела все, что у меня есть, – благосостояние, власть, авторитет, учеников. Но все это обман, не так ли?"

"В чем ты видишь здесь обман?"

"Завтра, если ты того пожелаешь, этот мираж может исчезнуть и я останусь ни с чем".

"У меня не может возникнуть такое желание".

Она печально улыбнулась.

"Во-первых, я в этом сомневаюсь. Правда в том, что я никогда не стремилась полностью положиться на вас. Я отказалась от замужества, чтобы не отдать себя во власть мужчине, но неожиданно для себя оказалась во власти такого жениха, которому менее всего следовало доверять. Во-вторых, кроме власти, я стремилась к знаниям, и в результате мои знания остались на прежнем уровне. С момента, когда я получила новую руку, мне не удалось продвинуться вперед ни на шаг".

"Я не могу понять, где здесь моя вина, – сказал серафим. – Я предложил тебе свой дар. Ты его приняла. Никаких условий тебе не выдвигалось, от тебя не требовалось прекратить математические расчеты или иные занятия, которые ты теперь считаешь несправедливо заброшенными. И разве ты не хотела получить ту силу и власть, которую дает тебе новая рука? Разве сейчас ты хочешь отказаться от нее?"

Адриана закусила губы, вспоминая тех, кого она потеряла. Свою первую и единственную любовь – Николаса, и своего сына.

"Нет, – сказала она, – сила мне нужна. Но, как я уже сказала, мне разонравился источник, который мне эту силу дает. Что вы, обитатели невидимого мира, замышляете?"

"Чего ты хочешь?"

"Ответа на мой последний вопрос".

"Не сейчас. Чего еще ты желаешь?"

"Мне нужен мой сын. Кто-то из вас украл его, и я хочу его вернуть. Мне нужны знания и сила, но не та, за которую я полностью буду обязана вам".

Серафим сложил крылья.

"Ты твердишь одно и то же. Что с того, что этой силой ты обязана мне? Я, в свою очередь, обязан Богу, в конечном счете ты не мне – Ему обязана. Тебя и такое положение вещей не устраивает? Ты думаешь, что ты начало и конец всему сущему, альфа и омега бытия? Какие же вы, люди, тщеславные существа, а ты – самая напыщенная и самодовольная из них".

"Зачем же ты пожаловал ко мне?" – спросила Адриана, стараясь не показать, как неприятны ей его слова, как у нее перехватило дыхание от нанесенного ей оскорбления и обиды.

"Я твой союзник, Адриана. И если тебя волнует судьба людей на земле, то я нужен тебе. Malfaiteurs, как ты их называешь, уже приступили к завершающей стадии в реализации своего плана. Они уверены, что нашли верное решение всех своих проблем".

"Мне неизвестно, в чем состоят их проблемы. Может быть, ты мне объяснишь?"

"Думаю, тебе известно, что они хотят искоренить на земле род человеческий".

"Но почему?"

"Их мучат ревность и зависть, кроме того, вы постоянно возмущаете их покой".

"Этого объяснения недостаточно".

"Тот, кого вы называете Богом, вначале создал нас. Затем Он сотворил мир, но поскольку Он безграничен, а мир по определению ограничен, то Он из него удалился. Если Бог вернется в мир, то он своим присутствием разрушит его. Поэтому он призвал нас, malakim, войти в этот мир и осуществлять здесь Его волю. Вступив в этот мир, некоторые из нас поняли, что они свободны в выборе либо следовать воле Бога, либо нет. По велению Бога мы создали человечество, после чего некоторые из нас провозгласили себя богами. Богу это не понравилось, мы полагаем, Он не в силах что-либо изменить в сложившейся ситуации, не разрушив мира. Но миропорядок держится на гармонии и управляется законом. И все же извне Он кое-что может "исправить" в этом мире, и Он делает это. Бог изменил закон настолько, что лишил моих собратьев большей части изначально дарованной нам силы, поэтому в материальном мире мы превратились в тени.

Это разозлило тех, кто мнил себя богами, но со временем большинство смирилось с новым положением вещей. А затем ваши философы посредством изобретений и экспериментов начали бесцеремонно вторгаться в царство эфира. Это не могло не раздражать malfaiteurs, которые и без того чувствовали себя оскорбленными. Как реагировали бы люди, если бы их подрастающие дети носились по всем комнатам, громыхали цимбалами, трубили в трубы, портили воздух и испражнялись бы прямо на пол? И тогда malfaiteurs начали действовать, используя ту силу, что у них осталась. Они убивали наиболее активных философов, разжигали войны. В первое время это не представляло никаких трудностей, выдающиеся философы рождались не часто, достаточно было их убить, после чего требовались столетия, чтобы подобные им народились вновь. Но сейчас вас, философов, развелось столько, что malfaiteurs поняли: убивать вас – все равно что сдерживать приливы в океане. И тогда они решили осушить сам океан".

"Я уже слышала подобную сказку из человеческих уст, – заметила Адриана. – Но никто из malakim не удосужился начать со мной разговор на эту тему".

"Те, что служат тебе, не способны на это, подобно тому, как необразованный крестьянин не может вести разговор об исчислениях. Я же отличаюсь от них, по вашим меркам, меня можно назвать философом. – Серафим помолчал. – Ты сомневаешься в правдивости моих слов?"

Адриана пожала плечами:

"Я сомневаюсь во всех утверждениях, которые не имеют доказательств, а в последнее время я стала особенно недоверчива. Но предположим, что я поверила всему тому, что ты сейчас рассказал мне. Какое научное открытие сделали malfaiteurs, что побудило их к открытой войне с нами?"

"Сами они ничего не открывают, они просто умело направляют вас, людей. Ньютон создал связь, посредством которой мы с большей активностью начали участвовать в событиях вашего мира. Ты эту связь еще больше усовершенствовала. А сейчас твой коллега Сведенборг создал машины тьмы".

"Что это за машины? Я никогда о них не слышала".

"Всего несколько человек знают о них. Они позволяют нам в полную силу развернуться в вашем мире. Машины требуют доработки, но сам факт их появления говорит о конце вашего мира, если только не восторжествует моя партия. Хотя наши шансы невелики, нас мало".

"Разве мы, подрастающие дети, не досаждаем твоей партии тем, что шумим и пакостим в вашем доме?"

"Досаждаете. Но Бог создал этот мир не для нас, а для вас. Если мы поможем вам уцелеть, то и у нас появится надежда, что. Он нас простит, позволит нам перейти в вечность за пределами Вселенной, туда, где мы и были сотворены и должны пребывать".

"Ты хочешь сказать, что предпочитаешь служить Небесам, чем властвовать в аду?"

"Да", – ответил серафим без тени иронии.

"Полагаю, что английская элегия более не увлекает ни ангелов, ни французов", – заметила Адриана.

"Мне непонятен смысл твоих слов".

"Это не важно. Вернемся к машинам тьмы. Что они собой представляют? Как они работают?"

"Точно не знаю, Знаю только одно: в это каким-то образом вовлечен твой сын. Он ключ".