"К дальним берегам" - читать интересную книгу автора (Грегори Джил)

Глава 2

— Томас, вы притягиваете к себе несчастья, как магнит железо, — смеялась Элизабет.

Они расположились в элегантной голубой гостиной дома Трентов, откуда открывался вид на южный двор. В этом дворе Элизабет еще ребенком играла в прятки среди кустов и статуй. Сейчас молодым людям только что подали чай.

— Разрешите налить вам еще чашку? — спросила Элизабет.

— Нет, спасибо. — Лорд Пенриф непринужденно откинулся на спинку кресла. Он наблюдал, как Элизабет грациозно поднимает блестящий серебряный чайничек и наполняет свою китайскую чашку, а затем с усмешкой сказал:

— Вряд ли вы поверите в то, что все приключения действительно происходили со мной во время обучения в Кембридже. Но я вам клянусь, что это правда.

— Я бы никогда не посмела оскорбить вас недоверием. — Элизабет улыбнулась. — Я только воображаю, в какую еще неприятную историю вы попадете в следующий раз!

— Ну, все это теперь позади, — заверил он ее. — Тогда я был всего лишь зеленым юнцом.

Элизабет с любопытством оглядела его. В это утро он действительно не выглядел зеленым юнцом, был очень мил и чрезвычайно модно одет: в голубой атласный камзол с вышивкой, белые панталоны до колен и голубые шелковые чулки, плотно облегающие мускулистые ноги. Его слегка припудренные каштановые волосы были заплетены в косу, а манеры, как всегда, безупречны. Элизабет нравилось, что они начали видеться очень часто. Со времени бала у Кэррингтонов прошло три недели. Пенриф уделял ей все больше внимания, и она находила его общество приятным: он никогда не позволял ей скучать и вместе с тем никогда не преступал границ приличий. К тому же Пенриф совершенно не был похож на других английских джентльменов, о которых она предпочитала не говорить вслух и старалась выбросить из головы. Но это ей плохо удавалось: воспоминания как нарочно продолжали упорно преследовать ее днем и ночью. На прошлой неделе она с облегчением узнала, что Мильбурн отплыл наконец в Америку в поисках приключений. Он собирался оказать поддержку своему верноподданнически настроенному кузену, сражавшемуся против бунтовщиков.

«Хорошо, если бы янки его убили» — такова была ее первая язвительная реакция на это известие. После его отплытия ей стало легче: неприятные воспоминания постепенно стирались, и только временами возвращались приступы тоски и раздражения.

Но тут ее мысли были прерваны вежливым стуком в дверь.

— Войдите, — сказала она.

В гостиную вошел лакей в голубой ливрее.

— Прошу прощения, мисс Трент, но к нам только что прибыл посыльный из порта с письмом от генерала Трента. Хопкинс велел вручить его вам незамедлительно.

— О, разумеется!

Как только лакей вышел, Элизабет взглянула на лорда Пенрифа:

— Я не хочу быть невежливой, Томас, но новости от моего дяди для меня слишком важны. Последний раз я получила от него письмо несколько месяцев назад. Вы не обидитесь, если я прочту его сейчас же?

— Конечно, читайте, — весело ободрил ее Пенриф. — Насколько мне известно, в Индии дела идут вполне гладко. Наши гарнизоны не испытывают никаких затруднений. Не то что в колониях. Там совсем другое дело!

— О да! Я так счастлива, что дядя Чарльз находится сейчас не в колониях! Говорят, война идет вовсе не так успешно!

— Смею сказать, что трудности здесь должны быть только временными. Колонии не смогут долго противостоять королевским войскам. Но ради Бога, извините меня, — быстро прервал он сам себя, — я отвлекаю вас всякой политической болтовней. Читайте, Элизабет, вы ведь хотели немедленно прочитать письмо!

Уже срывая печать, Элизабет все еще возражала:

— Вы меня совсем не отвлекаете! Вы же прекрасно знаете, что меня интересует все, что происходит в мире! Вы, мужчины, так упорно верите в то, что женщины абсолютно не способны интересоваться важными вещами.

Пенриф взглянул на нее со смешанным чувством удивления и восхищения. Вот девушка, которая способна вести беседу не только о нарядах и светских сплетнях. В последнее время она часто поворачивала разговор на предметы, большинству женщин абсолютно недоступные. Война в Америке, политическая ситуация в Индии, даже финансовые проблемы государства! Отвечая, Пенриф всегда испытывал неловкость — настолько странным казалось ему обсуждать такие вещи с женщиной! В то же время он не мог не восхищаться Элизабет, видя ее тягу к знаниям и разумность суждений по вопросам, которые обычно составляют прерогативу мужского ума.

До чего же прелестна! И умна, и так прекрасна. Он отметил про себя, что сегодня Элизабет выглядит особенно очаровательно — прямо как тоненький, хрупкий цветочек. Волосы она завязала желтой лентой, а платье из желтого атласа, украшенное белыми бантами, соблазнительно облегало тонкую талию и весьма полную грудь. Ее нежное лицо, казалось, было выточено из белого мрамора и лишь слегка оттенено нежно-розовым цветом губ. Фиалковые глаза ярко вспыхивали, когда она улыбалась. Солнечный свет, льющийся из широких окон, погружал ее в золотое сияние, и она была похожа на настоящую сказочную принцессу. «Воистину, — думал Пенриф с нескрываемым удовольствием, — она являет собой в высшей степени привлекательное зрелище». И он стал мечтать о сладких поцелуях и нежных объятиях. Между тем Элизабет распечатывала письмо с нетерпеливой радостью, предвкушая узнать наконец долгожданные новости от дяди Чарльза. Это совершенно на него не похоже — так долго не давать о себе вестей! Она уже намеревалась сделать ему хороший выговор за столь длительное молчание в своем ответном послании. Но по мере того как Элизабет читала письмо, улыбка сходила с ее лица. Крупные каракули на бумаге не имели ничего общего с отчетливым, стремительным почерком дядюшки. Спазм перехватил горло, когда постепенно смысл написанного начал доходить до нее, и рука конвульсивно скомкала бумагу, как бы желая отбросить вместе с ней неприятные новости.

— О Небо! — воскликнула она с рыданием.

— Что? Что случилось? — быстро спросил Пенриф, отвлекаясь от своих мыслей и бросаясь к ней. — Вам плохо?

— Нет-нет, со мной все в порядке, но дядюшка Чарльз болен! У него ужасная болезнь! Письмо написано его управляющим от имени дядюшки!

Было видно, что полученные известия потрясли ее до глубины души. Она приложила ладони ко лбу, как бы для того, чтобы привести в порядок свои скачущие мысли. Пенриф пытался успокоить ее, взяв за руку.

— Как это неприятно, Элизабет! Я очень сожалею! А что за болезнь?

— А… какая-то иностранная болезнь, кажется, обычная для Индии. Из письма очевидно, что дядюшка очень слаб и часто впадает в беспамятство.

Внезапно Элизабет подняла на него глаза:

— Ох, Томас, я должна сейчас же ехать к нему! — Она высвободила свою руку и бросилась к двери, но голос Пенрифа заставил ее остановиться:

— Элизабет, что вы имеете в виду? Вы действительно собираетесь сейчас же отправиться в Индию? Это абсурд!

Но она твердо стояла на своем:

— Я должна! Не могу же я просто сидеть и ждать, в то время как дядя Чарльз там страдает!

Разведя руки, Пенриф сделал шаг к ней навстречу:

— Элизабет, подождите, послушайте меня! Вы не отдаете себе отчета в том, что говорите. Такое путешествие совершенно неприлично для леди.

Тут в ней закипел настоящий гнев. У нее не хватало терпения выслушивать такие глупые аргументы. Дядя Чарльз нуждается в ее помощи — разве что-нибудь другое может при этом иметь значение?

— Неприлично, вы говорите? — произнесла она негодующим тоном. — Вы считаете, что более прилично сидеть здесь, в Англии, в комфорте и бездействии, в то время как дядя Чарльз мучается в одиночестве, в чужой стране и вокруг нет ни одного человека, который бы за ним как следует ухаживал! — В ее голосе звучало уже настоящее бешенство. — Чарльз Трент заботился обо мне с тех самых пор, когда мои родители умерли, лорд Пенриф! Я была еще совсем ребенком. Он все делал, что было в его силах, чтобы я была счастлива. И вот теперь он болен и нуждается в моей помощи, а вы предлагаете мне сидеть и ждать! Вы меня просто удивляете! Это у вас, лорд Пенриф, нет никакого понятия о приличиях!

Молодой человек только вспыхивал от обиды, слушая ее оскорбительные слова, но все же старался взять себя в руки и не дать волю своему темпераменту. Элизабет была слишком огорчена, почти вне себя. Он постарался урезонить ее еще раз:

— Моя дорогая, успокойтесь, пожалуйста! И послушайте меня хотя бы одну минуту! Если бы ваш дядюшка был женат, то, действительно, его жена или дети обязаны были поехать к нему и ухаживать за ним, но никто не имеет права ожидать этого от вас! Молодая девушка, которой нет еще и двадцати, отправляется в путешествие одна, в чужую страну, и это в то время, когда идет война! Когда на море орудуют пираты и корабли повстанцев — целые флотилии! — прочесывают моря! Это невообразимо, легкомысленно, вы не можете с этим не согласиться! Пожалуйста, Элизабет, будьте благоразумны!

Но его слова не возымели никакого действия. В аристократических, точеных чертах лица Элизабет появилась какая-то надменность. Она холодно взглянула на Пенрифа и, уже подходя к двери, сказала голосом, в котором звенели льдинки:

— Я высоко ценю вашу заботу обо мне и моей репутации, лорд Пенриф, но все же намереваюсь отправиться к своему дядюшке как можно быстрее, несмотря на все ваши предостережения! — Элизабет даже слегка улыбнулась ему. — Прошу прощения, что покидаю вас так внезапно, но вы сами должны понять, что мне еще надо сделать множество распоряжений. Всего хорошего! — Поспешно кивнув на прощание, она оставила его в состоянии крайнего изумления и неудовольствия.

Элизабет взбежала наверх и по темному коридору бросилась в свою комнату, со злостью спрашивая себя, зачем ей понадобилось так долго молоть всякий вздор с этим Томасом Пенрифом. Подумать только, еще четверть часа тому назад он ей казался очаровательным! Но его попытка указать ей, как следует себя вести, совершенно изменила ход ее мыслей: она вспомнила все свои обиды по отношению к мужскому полу. Его покровительственный тон был почти таким же невыносимым, как и физическое насилие лорда Мильбурна. Ведь она взрослая и прекрасно умеет сама принимать решения! Почему это с ней обращаются, как с малым ребенком, только на том основании, что она женщина? У нее столько же здравого смысла, сколько у любого мужчины, возможно, даже больше, чем у большинства из них, и она наотрез отказывается терпеть тиранию! Тем более в данной ситуации, когда дядя Чарльз болен и нуждается в помощи. Мысли стремительно проносились в ее голове. Наконец она ворвалась в свою комнату и начала трезвонить в колокольчик, вызывая горничную Анну.

Конечно, это правда, дядя Чарльз совершенно не настаивал на том, чтобы она немедленно приехала к нему. В письме сообщалось, что он серьезно болен, поэтому на тот случай, если с ним случится какое-нибудь несчастье, ей необходимо будет связаться с мистером Мэлби, его деловым партнером.

Элизабет понимала, что таким образом дядюшка пытался успокоить племянницу: в случае его смерти ее финансовое положение не изменится, так как находится под надежным контролем Мэлби. Она знала, что после смерти родителей унаследовала немалое состояние. Но до тех пор, пока ей не исполнится двадцать один год, оно находится в управлении по делам опеки. Тем не менее дядюшка устроил так, что Элизабет получала значительное поквартальное содержание в счет своего наследства, которое позволяло ей жить в достатке и даже в роскоши. В случае смерти дяди Чарльза она унаследует также большую часть его недвижимости. У него имелись и другие родственники, но она была ближайшей. Разумеется, миссис Хэмпшир также получит определенную сумму, которая позволит ей до конца дней жить, ни в чем себе не отказывая. И все же львиная доля достанется Элизабет.

Но в данный момент девушка думала совсем о другом. Все, что она хотела, — это немедленно оказаться рядом с дядей Чарльзом и ухаживать за ним до тех пор, пока он не поправится. Элизабет отказывалась даже вообразить себе, что будет, если этого не произойдет.

Когда Анна вошла в комнату, молодая леди была занята тем, что деловито разбирала свои платья, стараясь подобрать то, что может пригодиться в путешествии. Не отрываясь от этого занятия, она быстро обратилась к девушке:

— Анна, будь добра, попроси миссис Хэмпшир подняться ко мне как можно быстрее. Скажи, что дело чрезвычайной важности.

— Прошу прощения, мисс, но миссис Хэмпшир как раз вышла из дома за покупками. Она сказала, что вернется к обеду. — Темные локоны девушки дрогнули, когда она делала реверанс. При этом горничная украдкой с любопытством поглядывала на свою госпожу, которая казалась очень взволнованной и печальной! Интересно, что могло случиться с ней за это время?

Элизабет велела девушке подождать, а сама быстро села за секретер и написала короткую записку мистеру Мэлби, прося его приехать при первой возможности. Затем запечатала письмо и отдала его Анне:

— Прикажи передать мистеру Мэлби в его конторе в Сити, а затем возвращайся назад. Мне нужна твоя помощь!

Вне себя от удивления девушка бросилась выполнять приказание.

Через некоторое время Элизабет уже спускалась вниз, чтобы приветствовать мистера Мэлби, невысокого усатого мужчину, склонного к полноте. Маленькие капли пота выступили на лысом темени, к которому он то и дело прикладывал чистый носовой платок. Увидев Элизабет, мистер Мэлби тут же заговорил:

— Рад вас видеть, мисс Трент. Чем могу быть полезен вам в это утро?

Заранее подготовившись к встрече, Элизабет смогла приветствовать его с притворным хладнокровием:

— Благодарю, мистер Мэлби, что вы откликнулись на мое приглашение так скоро. Не могли бы вы пройти в библиотеку? Нам нужно обсудить одно неотложное дело. — Через плечо она посматривала назад, наблюдая, как он шествует за ней. — Не приказать ли подать что-нибудь освежающее?

Он поклонился на ходу и вошел за ней в обширную, уставленную шкафами с фолиантами комнату. На окнах висели тяжелые парчовые занавеси, совершенно не пропускающие солнечного света, однако комната была мягко освещена большой люстрой и множеством умело расположенных канделябров.

Элизабет уселась за массивный дубовый письменный стол, втайне надеясь, что эта позиция придаст ей вид деловитости и серьезности. Она ни минуты не сомневалась в том, что мнение мистера Мэлби по поводу ее поездки в Индию окажется в точности таким же, как и мнение Томаса Пенрифа, но тем не менее твердо вознамерилась победить его неуступчивость. Она просто убедит его в том, что поедет в Индию в любом случае, поможет он ей в этом или нет, и надеялась, что мистер Мэлби в конце концов смягчится. Судорожно глотнув воздух, Элизабет начала разговор в тоне, по ее мнению, очень внушительном.

— Мистер Мэлби, сегодня утром я получила важные и не очень приятные известия. Они касаются моего дядюшки.

Острые глазки мистера Мэлби расширились от любопытства, и он даже подался вперед в кресле, чтобы не упустить ни одного слова.

— Ах, дорогая мисс Трент, как прискорбно это слышать. Я надеюсь, что генерал Трент здоров?

— В том-то и дело, что нет. Он серьезно болен. Боюсь, что очень серьезно. По этой причине я собираюсь как можно быстрее покинуть Англию и отправиться к нему в Калькутту. Я бы хотела, мистер Мэлби, чтобы вы помогли мне привести в порядок мои дела. Мне понадобится к тому же билет на корабль, и еще… Но что случилось, сэр?

Мистер Мэлби внезапно побледнел и уставился на нее в немом изумлении. Толстые влажные губы даже приоткрылись непроизвольно. Элизабет показалось, что он выглядел почти забавно.

— Вы что, собираетесь отправиться в Индию в одиночестве? — спросил он наконец.

— Конечно, нет. Меня будут сопровождать миссис Хэмпшир и моя горничная Анна. У вас имеются какие-нибудь возражения?

Мистер Мэлби принялся нервно вытирать платком лицо и макушку, к тому времени от волнения совершенно залитые потом.

— Моя дорогая мисс Трент. Вы должны понимать, насколько неосуществима ваша затея! Для молодой девушки это невозможная вещь, вне зависимости от того, будет ли ее сопровождать компаньонка или нет. В данном случае ей обязательно нужна мужская защита! Особенно теперь, когда моря небезопасны. Это совершенно исключено!

— Очень хорошо, сэр. В таком случае, может быть, вы соблаговолите нас сопровождать? — спросила Элизабет ледяным тоном.

Он прищурился, глядя на нее.

— Совершенно невозможно! Я не являюсь вашим родственником, и поэтому сопровождать вас для меня неприлично. В самом деле, мисс Трент…

— Прекрасно, но вы же очень хорошо знаете, что со стороны дяди Чарльза у меня нет родственников мужского пола. Поэтому, — тут в ее голосе зазвучали металлические нотки, — у меня нет выбора. Я должна ехать в Индию в сопровождении компаньонки и горничной. Применительно к обстоятельствам мне кажется это совершенно приличным и осмысленным решением.

Возникла пауза, во время которой Элизабет надеялась узнать его реакцию на свои слова, однако он только смотрел на нее в немом изумлении, и поэтому ей пришлось продолжить дальше:

— Однако я вам буду очень признательна, мистер Мэлби, если вы все же согласитесь руководить моими приготовлениями к отъезду. В противном случае, — тут она пожала плечами, — я просто обращусь за помощью к кому-нибудь еще.

Мистер Мэлби оказался в тупике. Он все еще молчал, уставившись на нее, но в его голове теснились всевозможные мысли. К его великому смущению, в данном случае ему нужно было принять очень трудное решение. Если он поможет Элизабет Трент получить пропуск на корабль, то как бы окажется соучастником ее непристойного и глупого поведения. Однако если откажется, то она непременно найдет какого-нибудь ловкого дельца, который, конечно же, с удовольствием окажет ей любые услуги, зная о ее богатом наследстве. Элизабет может наткнуться на человека бессовестного, неразборчивого в средствах, нечистого на руку и, что хуже всего, попытающегося использовать ее неопытность в своих интересах.

Тут ему пришла в голову еще одна страшная мысль. Глупая девчонка может задурить голову одному из своих многочисленных поклонников, и тот кинется сопровождать ее, что обязательно повлечет за собой невиданный скандал.

Обычно сдержанный человек, мистер Мэлби внутренне чертыхался. Как ни крути, а Элизабет все равно поступит по-своему. Она всегда была упряма и своенравна. Со вздохом мистер Мэлби принял наконец тяжелое решение: раз уж он не может ее остановить, то хотя бы сделает все возможное, чтобы ее приготовления прошли на должном уровне. Это последнее, что он может сделать для бедного генерала Трента.

Элизабет всячески старалась выбросить из головы мысль о том, что за долгие месяцы, пока письмо шло из Индии в Англию, ее дядюшка мог попросту умереть или, что еще печальнее, может умереть, пока она будет спешить к нему через моря и океаны. Эта мысль постоянно возвращалась к ней и заставляла вздрагивать от ужаса. Конечно, она шла на риск, но утешала себя тем, что по прибытии в Калькутту наконец сама узнает все, что ей нужно.

Реакция Лоретты Хэмпшир была столь же бурной, как и лорда Пенрифа, однако в конце концов решимость Элизабет победила. Миссис Хэмпшир нехотя дала свое согласие, посчитав, что при отсутствии родственников мужского пола Анна и она могут хотя бы надлежащим образом присмотреть за ней в пути и при необходимости помочь. Это согласие тем более оказалось своевременным, что Элизабет, не дожидаясь его, быстренько послала сказать мистеру Мэлби, чтобы он приобрел пропуск на три лица на ближайший рейс в Индию.

Тем временем лихорадочные приготовления в доме Трентов были прерваны неожиданным известием. Мистер Мэлби достоверно узнал, что следующий корабль в Индию отплывает не ранее чем через два месяца. Он уже зарезервировал места для трех пассажиров на этом корабле и выразил уверенность, что условия на нем будут самые наилучшие. Правда, имеется одно небольшое торговое судно, зафрахтованное до Калькутты, и оно отправляется в семь часов утра на следующий день.

— Но, — добавил он, — даже если бы это судно было достаточно комфортабельным (а оно таковым не является), все равно на нем осталось место только для одного-единственного пассажира.

Элизабет поджала губы.

— Не думаете же вы, что мы действительно будем ждать два месяца? — спросила она мрачно.

— Это неизбежно, — примирительно сказал он.

Миссис Хэмпшир с удовлетворенным видом поддержала мистера Мэлби:

— Элизабет, любовь моя, я понимаю, как ты разочарована необходимостью задержаться и как велико твое беспокойство по поводу здоровья дяди Чарльза, но в конце концов мы сможем теперь без спешки и как следует подготовиться.

Элизабет поблагодарила Мэлби, извинилась и быстро ушла в свою комнату, заперев за собой дверь. Наступали сумерки, шелковые занавеси на окнах были уже задернуты. В камине уютно потрескивали дрова, комната была залита розовым светом свечей.

Погруженная в размышления, Элизабет сбросила туфли и с ногами забралась на свою розовую шелковую постель с атласными подушками. Она оглядывала комнату снова и снова, вспоминая проведенные здесь часы, полные радости, счастья и безмятежности. И все это благодаря дяде Чарльзу. Он стал ее опекуном, когда ей исполнилось всего десять лет. Ее отца случайно убили. Матери лишилась, когда ей было три года. Она умерла при родах, произведя на свет мертворожденного сына. Но дядя Чарльз заменил ей родителей, когда девочка осталась сиротой. Он отдал в ее распоряжение не только дом, но и свою любовь. Она обязана ему всем!

Элизабет вспомнила, как вместе проводили летние дни в загородном поместье, дядя учил ее кататься верхом и они часами носились по окрестным полям в компании юных Алисы и Филиппа Харвудов из соседнего поместья. Именно Филипп Харвуд тайком учил ее фехтовать: она была зачарована этим изящным искусством. Дядя Чарльз не говорил об этом вслух, но она подозревала, что он прекрасно осведомлен об этих тайных уроках и вполне их одобряет. Он был хорошим, благородным, щедрым человеком. Погрузившись в воспоминания, Элизабет сама не заметила, как из глаз полились слезы. Но внезапно настроение ее изменилось: никаких двух месяцев. Она поедет в Индию сейчас же!