"По стопам Господа" - читать интересную книгу автора (Айлс Грег)Глава 6Я быстро затащил Рейчел в холл филдингского дома. Дверь за нами мгновенно закрылась. Мы стояли перед миниатюрной азиаткой. Лу Ли Филдинг прожила большую часть своих сорока лет в коммунистическом Китае, но английский понимала вполне хорошо, хотя говорила на нем довольно скверно. – Кто этот женщина? – спросила она, указывая на Рейчел. – Ведь вы не иметь жена – так, профессор Дэвид? – Это Рейчел Вайс. Мой хороший друг. Кстати, тоже врач. Лу Ли подозрительно прищурилась. – Она работать на компания? – Вы имеете в виду "Аргус оптикал"? – "Т'инити", – сказала она, не выговаривая "р". "О! – подумал я про себя. – Первый сюрприз". – Нет-нет! Она профессор в медицинском колледже университета Дьюка. Лу Ли несколько долгих секунд разглядывала Рейчел. Потом слабо улыбнулась, вежливо поклонилась и сказала: – Хорошо, проходить, пожалуйста. Спешить, пожалуйста. Лу Ли провела нас в гостиную. С печальной улыбкой я вспомнил времена, когда Филдинг жил в этом доме один: в его холостяцком логове всегда было так, словно только что смерч прошел. Книги, газеты и бумаги лежали где попало и как попало, десятки грязных кофейных чашек, пивные бутылки, переполненные пепельницы оказывались в самых экзотических местах и на всех плоских поверхностях. С появлением Лу Ли дом чудесным образом преобразился в образцовое гнездышко чистоты и порядка – в духе учения дзэн. Больше не было вони сигарет и стоялого пива; пахло воском и лимоном. – Садиться, пожалуйста, – сказала Лу Ли. Мы с Рейчел сели на диван со множеством подушек. Лу Ли устроилась на краешке стула напротив нас. Она пристально разглядывала Рейчел, которая с любопытством вертела головой по сторонам, пока ее взгляд не остановился на грамоте в рамке. – Это и есть Нобелевская премия? – с уважительным придыханием спросила Рейчел. Лу Ли не без гордости кивнула. – Энди получать Нобель девяносто восьмой год. Я тогда жить Китай, но мы знать его работа. Все физики поражаться его работа. – Ваш муж действительно был великим человеком, – сказала Рейчел спокойно, хотя по глазам было заметно, что она взволнована. – А как вы познакомились? Пока Лу Ли отвечала на своем ломаном английском, я в который раз с удивлением размышлял о союзе этой женщины и моего покойного друга. Филдинг познакомился с Лу Ли, когда читал лекции в Пекине в рамках китайско-британской дипломатической инициативы. Она преподавала физику в Пекинском университете и сидела в первом ряду на всех девяти лекциях Филдинга. Партийные бонзы устроили несколько приемов в честь лауреата Нобелевской премии, и Лу Ли не пропустила ни один. Они с Филдингом быстро стали неразлучной парочкой – и ко времени его отъезда из Китая были влюблены друг в друга по уши. Затем последовали два с половиной года разлуки – Филдингу пришлось отчаянно биться, чтобы получить для нее выездную визу в Америку. Хотя его усилия якобы поддерживали самые большие шишки из АНБ и переговоры вроде бы происходили на высочайшем уровне, китайские власти уперлись намертво. Филдинг дошел до того, что стал всерьез думать о нелегальной переправке Лу Ли в Штаты – через подпольных деляг, тайно вывозящих людей из Китая. К счастью, я убедил его, что это слишком опасно: его невеста может погибнуть в пути или оказаться в тюрьме. Все мгновенно переменилось, как только Филдинг заподозрил, что мы все страдаем от побочных эффектов наших исследований, и принялся вставлять палки в колеса проекту "Тринити". Как будто по волшебству китайские бюрократы вдруг устыдились своего бессердечия – и через считанные дни Лу Ли уже летела в Вашингтон. Филдинг прекрасно понимал, что его невесту спешно доставили в Америку лишь для того, чтобы ублажить его и отвлечь. Но плевать на причины, главное – результат. К тому же прибытие Лу Ли нисколько его не угомонило. Англичанин продолжал кропотливо расследовать каждое настораживающее происшествие в лаборатории "Тринити". И другие ученые постепенно возненавидели его как возмутителя спокойствия. Когда в разговоре Лу Ли и Рейчел наступила пауза, я сказал: – Лу Ли, прежде всего позвольте мне выразить глубокую скорбь в связи с кончиной Эндрю... Китаянка замотала головой: – Нет, соболезновать не есть причина, почему я звать вас сюда. Я хочу знать о сегодня утром. Что действительно случаться с моим Энди? Но как я мог говорить искренне в этом доме, где у стен такие чуткие уши! Лу Ли заметила растерянность на моем лице, вскочила со стула, прошла к камину, вытащила из дымохода закопченную картонную коробку и поставила ее передо мной на кофейный столик. Эту коробку я уже видел. Филдинг держал в ней самодельное электронное оборудование для выявления "жучков". Лу Ли открыла крышку и вынула предмет, напоминавший устройство, считывающее штрих-коды в супермаркетах. – Сегодня утро перед работа Энди проходиться по весь дом с волшебной палкой, – сказала Лу Ли. – Все микрофоны прочь. Можно говорить теперь. Я покосился на Рейчел. Подтекст сказанного был яснее ясного. Лу Ли знала не только то, что компания "Аргус оптикал" – всего лишь прикрытие проекта "Тринити", но и была в курсе грубых аэнбэшных методов слежки. Отлучись Лу Ли хоть на какое-то время – в химчистку или в бакалею, Гели Бауэр, вероятно, весь дом Филдинга перевернула бы вверх дном. Я даже удивлялся, как у нее хватало терпения столько часов удерживаться от тотального обыска. – Сегодня вы за весь день хоть раз выходили из дома? – спросил я. – Нет, – ответила Лу Ли. – Они не говорить Лу Ли, в какой больница увозить Энди. Мне не верилось, что Филдинга увезли в морг одной из местных больниц. Вероятнее всего, труп доставили самолетом прямо в штаб-квартиру АНБ в форте Джордж-Мид, штат Мэриленд. Там у них своя бригада патологоанатомов... или что похуже. Разумеется, англичане позже могут устроить скандал: где тело нашего нобелевского лауреата? – но в этом случае отдуваться будет госдеп, а АНБ останется в стороне. Впрочем, Великобритания и Штаты связаны общим договором об охране государственных тайн – и англичане всегда в конечном счете проявляют покладистость, когда американцы начинают с помпой вещать об интересах национальной безопасности. – И все-таки нам лучше говорить шепотом, – сказал я тихонько, показывая пальцем на стену. – А уходя, я прихвачу коробку с собой. Боюсь, что АН... – тут я осекся и поправился: – ...сотрудники службы безопасности нашей компании обыщут ваш дом при первой же возможности, как только вы куда-нибудь отлучитесь. Будет очень нехорошо, если они найдут вот эту "волшебную палку". Лу Ли выросла в коммунистической стране с безжалостной тайной полицией и знала, на что способны секретные службы. – Они убивали моего Энди? – прошептала она. – Надеюсь, нет. Учитывая состояние здоровья Эндрю, его возраст и привычку выкуривать по пачке сигарет в день, инсульт исключить нельзя. Однако... в общем, говоря по совести, я не думаю, что это был удар. А вы... на каком основании вы предполагаете, что его убили? Лу Ли закрыла глаза – по ее щекам потекли слезы. – Энди знать, что такое могло случаться с ним. Он мне говорить. – Он высказывал опасения за свою жизнь только однажды? Или много раз? – Много раз. Последние две недели – много, много раз. Я сделал долгий вдох, чтобы успокоиться. – Лу Ли, вы знаете, для чего Эндрю приглашал меня в Нэгс-Хед? – Он хотеть разговаривать с вами. Это все, что Лу Ли знает. Энди был очень испуганный о работе. Испуганный о "Тринити". Испуганный о... – Чего еще он боялся? – Годин. Он боялся Годин. В глубине души я давно подозревал, что все упрется именно в Година. Ненавидеть Джона Скоу было проще простого – высокомерный технократ без моральных тормозов. Но особенного страха он не внушал. Годин, с другой стороны, был само обаяние – любить его было легко: гений, патриот в лучшем смысле слова, человек твердых взглядов. Однако, поработав с ним некоторое время, вы ощущали некую его неутолимую фаустианскую жажду знаний любой ценой – вопреки препонам и моральным границам. Каждый чувствовал подкоркой: кто будет стоять между Годином и его целью, тот долго там не простоит! Поначалу отношения Година и Филдинга складывались хорошо. Они были примерно одного поколения; к тому же Годин обладал даром Роберта Оппенгеймера – умел заинтересовать талантливых ученых, сочетая более или менее тонкую лесть с обещанием великих открытий. Но медовый месяц их отношений длился не долго. Для Година "Тринити" была данной свыше миссией – и он рвался к цели исступленно, слепо. Филдинг был человек другого склада. Англичанин не поддерживал мысль, что если нечто теоретически возможно, то реализовать это следует непременно. И еще меньше он верил в то, что цель оправдывает любые средства. – Энди предполагал показать мне какие-либо бумаги? – спросил я с надеждой. – Я так не думать, – сказала Лу Ли. – Каждый вечер он делать записки, но каждый вечер перед идти спать он записки сжигать. – Тут она указала на камин. – Энди быть очень секретный. Всегда хотеть защитить Лу Ли. Всегда защищать Лу Ли! "Для меня он делал то же самое", – подумал я. Внезапно мне вспомнилась одна фраза из письма Филдинга, и я спросил: – Сегодня утром, идя на работу, Эндрю взял с собой карманные часы? Лу Ли ответила без промедления: – Он брать они на работа каждый день. Вы не видели они сегодня? – Нет. Но я уверен, что часы вам непременно вернут вместе с его личными вещами. Нижняя губа Лу Ли опять начала дрожать – похоже, снова будет плакать... нет, справилась с собой. Наблюдая такой стоицизм китаянки, я вдруг ощутил свою печаль с новой силой – и несколько иначе. Конечно, острота моей скорби по Филдингу несравнима с тем ужасом, который я пережил после потери жены и дочери. Однако день его смерти и для меня черный день. К тому же я начинал видеть и другой, более высокий смысл этой утраты: Эндрю Филдинг принадлежал к когорте сынов двадцатого столетия, которые нашли ответы на некоторые капитальные вопросы человеческого существования и устройства мира. Сознание того, что вот теперь этот великий ум больше не действует, рождало во мне чувство новой зияющей бреши в цивилизованном обществе – умер не просто мой друг, род человеческий сократился на единицу, потеря которой нанесла ему колоссальный и непоправимый ущерб. – Что теперь будет с Лу Ли? – тихо спросила вдова Филдинга. – Меня посылать обратно Китай? "Вот уж что исключено, так исключено!" – подумал я. Одной из причин, почему проект "Тринити" держался в такой тайне, было подозрение на самом верху, что и другие страны работают над чем-то похожим. У коммунистического Китая богатая история воровства военных наступательных технологий. Агентство национальной безопасности ни при каких обстоятельствах не позволит китайскому физику, который был близок к самому сердцу проекта, вернуться на родину. Больше того, сама жизнь вдовы Филдинга теперь под вопросом. Но до тех пор, пока я не переговорил с президентом, для защиты Лу Ли я не мог сделать практически ничего. – Вас ни в коем случае не вышлют, – заверил я ее. – Относительно этого даже не волнуйтесь. – Энди был говорить, правительство делать что хотеть. Тут фары автомобиля осветили гостиную – какая-то машина медленно проехала мимо дома. Выдержав напряженную паузу, я промолвил тише прежнего: – Нет, Лу Ли, правительство не вольно делать что захочет... Мне неприятно это говорить, но в данной ситуации вам лучше сотрудничать с Агентством национальной безопасности и оставаться тише воды, ниже травы. Чем меньше неприятностей и неудобств вы им причините, тем меньше они будут ощущать вас как угрозу. Вы понимаете? Лицо китаянки напряглось. – Значит, я должна позволить им убивать моего Энди и не говорить ничто? И не делать ничто? – Мы не уверены, что Энди был убит. И вы сейчас, при всем желании, ничего в одиночку сделать не сможете. Только будете зря рисковать жизнью. Предоставьте действовать мне. Я позвонил президенту и жду ответного звонка. Президент как раз в Китае – такое вот забавное совпадение. В Пекине. – Я видеть на телевидении. Энди был говорить мне, вы знать этот президент. – Да, я встречался с ним. Он был другом моего брата – и именно он назначил меня на работу в проект "Тринити". Обещаю вам во что бы то ни стало узнать всю правду о смерти Эндрю. Это моя прямая обязанность по отношению к покойному. Я большой его должник. Лу Ли внезапно улыбнулась сквозь слезы. – Энди быть хороший человек. Добрый, веселый. И очень толковый. – Да, умней его долго искать, – согласился я. Впрочем, что значат слова "толковый" или "умный" в применении к гению типа Эндрю Филдинга? Все равно что про слона говорить "большой". Нос у меня "большой". И слон "большой". Филдинг принадлежал к самому крохотному братству на планете – узкому кружку людей, которые Рейчел удивленно взвизгнула, потому что в комнату вдруг вкатился белый меховой шар и запрыгнул на колени к Лу Ли. Китаянка улыбнулась и стала ласково гладить болонку, полунапевая на своем кантонском: "Майя, Майя". Болонку присутствие чужих смущало, но она не лаяла, только кареглазо таращилась на меня. – Вы ведь знать моя Майя, профессор Дэвид? – Да. Имел честь познакомиться. – Энди был покупать для Лу Ли. Назад шесть недель. Майя был мой ребенок. Мой ребенок до момент, когда Бог благословлять Энди и меня настоящий... Она застенчиво осеклась. До этого я даже не догадывался, что мой шестидесятитрехлетний друг надеялся иметь ребенка от своей сорокалетней жены! – Как жаль, – произнес я, ощущая всю бесполезность слов. – Как жаль... У Рейчел был вид, словно и она что-то хотела сказать. Но она промолчала. Бывают моменты, когда даже одаренный психиатр не находит слов. Пока Лу Ли печально смотрела в пол, пытаясь сдержать слезы, я лихорадочно думал. Если Филдинг подозревал, что его могут убить, и делился – Похоже, Майю пора выгулять, – веселым тоном громко сказал я. Лу Ли вышла из транса и непонимающе уставилась на меня. – Мы с Рейчел охотно выгуляем вашу собачку! – добавил я, при этом нарочито гримасничая, чтобы до Лу Ли дошел скрытый смысл моих слов. – Спасибо. Но Майя не имеет потребность... Я остановил китаянку поднятой ладонью. – Думаю, свежий лесной воздух будет всем нам полезен, – сказал я. – Правда, Рейчел? Лу Ли еще секунду-другую буровила меня растерянным взглядом, затем ее лицо наконец осветилось пониманием. – Да-да. Быть хорошая идея. Я не выходить целый день. Майя хотеть гулять. Я огляделся в поисках бумаги. Возле телефона лежал отрывной блокнотик. Я взял его и написал: "Есть у вас диктофон?" Оторвал листок и на следующем написал номер своего сотового телефона. Лу Ли взяла мою записку, прочитала вопрос, метнулась в кабинет Филдинга и принесла диктофон "Сони" – не цифровой, а с микрокассетой. Я сунул диктофон в карман и подвел женщин к стеклянным дверям, которые открывались во внутренний дворик. Майя поковыляла за нами – впрочем, стараясь держаться поближе к хозяйке. Лу Ли наклонилась, к болонке и прикрепила поводок к ошейнику. Я знал, что если пройти метров сто через лес, то мы выйдем к университетскому Лесному Амфитеатру. Во время двух последних встреч мы с Филдингом ходили именно туда, чтобы переговорить без посторонних ушей. – Хотя Эндрю, как вы говорите, очистил дом от микрофонов, лучше все-таки перестраховаться, – прошептал я Лу Ли. – Мне обязательно нужно хотя бы несколько минут очень серьезно поговорить с Рейчел, причем вне дома. Поэтому сделаем так. Оставайтесь здесь, запритесь, а Майю дайте нам. Мы прогуляемся через лес к Амфитеатру и скоро вернемся. Мой сотовый при мне, его номер в блокноте возле вашего телефона. Если случится что-либо странное или подозрительное – тут же позвоните мне, и я мигом прибегу. У Лу Ли был растерянный и взволнованный вид. – Вы брать Майя с собой? – Для прикрытия. Понимаете? Как повод для прогулки в лес. Лу Ли неохотно кивнула, затем опустилась на колени, что-то прошептала собачке в ухо и скрылась в доме. Я сгреб тихо поскуливающую болонку, стремительно пересек с ней в руках задний двор, за которым начинался лес. Мы торопливо зашагали по узкой дорожке. Рейчел с трудом поспевала за мной: деревья стояли кучно, ветки цепляли одежду. – Что теперь? – испуганным шепотом спросила Рейчел. – Не нервничайте. Я должен серьезно поговорить с вами. Я не видел конкретной сиюминутной опасности, но страх сидел во мне глубоко и прочно. Я даже не сразу заметил, что болонку теперь держу не двумя руками, а только одной, левой. А в правой руке я сжимал бог знает когда и как вынутый револьвер. |
||
|