"Мир иной" - читать интересную книгу автора (Гребнев Григорий Никитич, Стругацкий...)

«Метаморфоза» в доме

В доме, где несколько дней назад исчез Нэнэ, по-прежнему на всем лежала печать внезапной, на много веков затянувшейся тишины, и лишь приглушенная музыка тихо шелестела в родниковом воздухе подземного мира.

– Вот, – сказал Майгин и положил на стол шар, найденный в «спальне». – Это точно такая же штука. Держу пари, что и она нам тоже кое-что покажет.

Берсеньев и Петя отошли в сторону, а Майгин раскурил папироску и поднес ее к металлическому «гривеннику». «Метаморфоза» произошла почти мгновенно, и действие ее развернулось тут же, в комнате. По-видимому, аппарат демонстрировал какой-то эпизод, запечатленный в этой самой комнате еще до катастрофы. Все здесь осталось на своем месте, лишь за столом появились новые «троны», и их занимали люди-гиганты, появлявшиеся уже в двух предыдущих «метаморфозах». Теперь их можно было рассмотреть вблизи… И Петя, к величайшей своей радости, узнал среди них прекрасную незнакомку. Она сидела рядом с золотоволосым мужчиной. Они о чем-то говорили, вернее, тихо пели дуэтом какую-то арию, заменяющую им разговор.

Затем женщина встала и направилась к стене. Петя глядел во все глаза. Красавица плыла вокруг стола, улыбаясь каждому из своих друзей, мимо которого проходила, и те, помахивая рукой, произносили одно несложное слово: «Эа». (Петя решил, что это было ее имя.) Сияющее, почти прозрачное, лучистое ее платье струилось от плеч к ногам, как мерцающие волны света.

И Майгин, и Берсеньев, и Петя уже успели привыкнуть к мысли, что они видят «озвученные» объемные изображения, излучаемые волшебными шарообразными аппаратами, но на чем основано действие аппаратов, каким образом воспроизводится объемное изображение в воздухе, они, люди 1913 года, знакомые лишь с плоским экранным немым кинематографом, конечно, понять не могли. Но они ни на секунду не допускали мысли, что видят нечто сверхъестественное. Геологи уже не сомневались, что они столкнулись с какой-то высшей техникой. Не понимали они лишь одного: где и когда, в какие времена могла существовать такая техника, когда жили люди, заснятые в этих объемных картинках, и как могла такая высокая цивилизация остаться неизвестной современной науке…

Тем не менее, отойдя в сторону и не отрывая глаз от чудесного видения, Майгин, Берсеньев и Петя никак не могли освободиться от впечатления, что видят подлинно живых людей – так реальны, так осязаемы были эти призраки прошлого, возникшие за круглым столом в серебристых волнах излучения. Казалось, их можно было потрогать… Петя не выдержал: он вытянул руку вперед и, как лунатик, пошел к прекрасной женщине, скользившей по комнате. Берсеньев и Майгин затаив дыхание следили за ним. Петя подошел к ней… Рука его висела в воздухе, он закрыл глаза от волнения, еще миг, и он коснулся бы плеча чудесной незнакомки, приближавшейся к нему, но она не заметила его и прошла… сквозь него… Вернее, Петя прошел сквозь нее, как проходит неподвижный прибрежный камень сквозь набежавшую волну.

Незнакомка подошла к стене и тихим, мелодичным голоском промурлыкала:

– Уру!.. Уру!.. Ай!..

Часть стены ушла в пол, и в нише геологи увидели какой-то механизм, формой своей напоминающий человека. Совершенно ясно было, что это механизм, но он, словно заправский человек, шагнул вперед на огромных ногах, похожих на составные поршни, и остановился перед Эа.

Эа запела:

– Уру… ао… ао… гай…

Металлический гигант прошел к противоположной стене комнаты и остановился там. Поднялась его трубоподобная рука, и из нее на стену брызнул рубиновый луч.

– Уру, ао гай!

«Уру!.. Это чудовище имеет имя?» – с изумлением глядя на искусственного слугу «снежной красавицы», подумал Петя. Часть стены бесшумно ушла в пол, а на ее месте появилась темная ниша. Уру вошел в нишу, там вспыхнул яркий свет, затем пол ниши стал опускаться, и механический человек уплыл куда-то вниз. Когда котел, заменявший голову Уру, скрылся, Майгин подбежал, чтобы заглянуть в нишу, но больно стукнулся лбом о стену.

– Осторожно, Андрей! – сказал Берсеньев. – Вы расшибете себе лоб…

Майгин расхохотался:

– Анафема! Это так натурально!

А Петя между тем зачарованно смотрел на живые изображения обитателей таинственного мира. Несомненно, они разговаривали, эти молодые боги в образе людей, так трагически погибшие потом при извержении вулкана. Но то была не привычная нашему уху речь, скорее это походило и на пение и на музыку одновременно. «Опера!» – мелькнуло в голове у студента. Да, что-то оперное, что-то величественное было во всем внешнем облике этих прекрасных существ, в их певучем говоре, плавных жестах. Петя и его друзья стали разглядывать одежду сидевших за столом людей и обнаружили, что это вовсе не ткань, а игра цветных лучей, посылаемых набором разноцветных шариков, которые каждый носил на шее, как ожерелье… Лучистая одежда как бы струилась и циркулировала вдоль их красивых удлиненных тел. Здесь было пять мужчин, шестой была Эа…

Панель стены, где скрылся Уру, вновь ушла вниз, и из освещенного люка вынырнула сперва котлообразная голова, а затем и весь металлический великан. В «руках» он держал большое хрустальное блюдо, наполненное лепешками, разноцветными, как букет полевых цветов, и прозрачную чашу, похожую на греческую вазу, с жидкостью яркого пунцового цвета. Плавным движением поставил он вазу и блюдо на стол. «Снежная красавица» радостно улыбнулась и пропела короткую музыкальную фразу, что-то вроде: «А-о!..» Мужчины одобрительно закивали головами и протянули руки к букету лепешек…

Но тут серебристое излучение вокруг иллюзионного аппарата стало меркнуть, и вскоре чудесные призраки исчезли совсем.

Петя бросился к Майгину и схватил его за руку:

– Андрей Гаврилович! Вы видели? Это была она!

– «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты». – Майгин взглянул на Берсеньева: – Что вы скажете об этой опере, Клавдий Владимирович?

Берсеньев подошел к столу.

– Если виденная нами сцена была когда-то запечатлена иллюзионным аппаратом в этой комнате, то здесь есть ход в подвал, а в другом месте – ниша с металлическим человеком.

– Андрей Гаврилович, а помните, мы вот здесь на полу нашли жестянку с углями, брошенную Нэнэ?

– Да! И как раз в этом месте исчезли следы мальчика…

Друзья вооружились папиросами и, раскурив их, стали обшаривать стену, тыкая всюду тлеющими огоньками. Внезапно часть стены отделилась и медленно ушла в пол: произошло то же, что они видели во время последней «метаморфозы». Перед ними была темная ниша, и Майгин, уже не опасаясь стукнуться лбом о стену, заглянул в нее. Сейчас же потолок и стены ее осветились. Майгин отодвинулся назад, и свет погас.

– Игра с огнем! – в восторге воскликнул молодой геолог. – Тысяча и одна ночь!

Берсеньев внимательно смотрел, напряженно думал и наконец сказал:

– Полагаю, тут мы имеем дело все с тем же тепловым устройством… Мы ведь тоже излучаем какую-то невидимую энергию. Скорее всего, она и включает здесь свет. Она же и на экраны с живыми портретами действует… А впрочем, может быть, это и не так… Не знаю…

– Так или не так, но нам надо проделать то же, что проделала белокурая красавица… – сказал Майгин и усмехнулся. – Мы сейчас не больше как обезьяны, повторяющие все манипуляции изучающего их зоолога…

– Надо спуститься вниз, – резюмировал Берсеньев.

Петя снова заглянул в нишу.

– Если это электрический лифт, то где же кнопки?

Но Майгин уже принял решение:

– Надо поискать. Подземный замок мы нашли, привидения в нем уже видели, потайную дверь и подземный ход обнаружили. Все происходит, как в средневековых рыцарских романах. Будем же бесстрашными рыцарями до конца и спустимся в это мрачное подземелье.

– Я спущусь первым, – решительно объявил Петя.

– Пожалуйста! – согласился Майгин. – Но прежде надо найти таинственную кнопку…

Он сделал шаг вперед, ниша вновь осветилась ярким фосфоресцирующим огнем, и едва Майгин ступил на пол ниши, как стал медленно опускаться. Петя хотел прыгнуть вслед за Майгиным, но Берсеньев удержал его за руку… Наклонившись, они молча следили за молодым геологом.

Майгин спустился на глубину примерно трех саженей, затем «лифт» остановился. Оглянувшись, он увидел себя в большой комнате со множеством полок, уставленных какими-то ящиками. Майгин вышел из «лифта» и пошел вдоль полок. Выдвинув один из ящиков, он увидел в нем разноцветные лепешки, точно такие же, какие вынес отсюда железный Уру.

– Андрей Гаврилович! – окликнул его сверху Петя.

– Огей! – откликнулся Майгин.

– Ну, что там?

– Большая комната! Это, наверное, продовольственный склад. Лепешки какие-то в ящиках!

– А Нэнэ там нет?

– Никого нет! Но тут дальше еще есть комната! Я сейчас!.. – донеслось уже глухо откуда-то издали.

Майгин, видимо, удалялся.

Прошли две томительные минуты, потом еще две, потом пять минут… Снизу не доносилось ни звука.

– Андрей Гаврилович! – позвал Петя.

– Андрей! – загудел Берсеньев, склонившись над люком.

Никто не отзывался.

– Клавдий Владимирович! С ним что-то случилось! Надо достать веревку, я спущусь вниз… Мы должны ему помочь, – волнуясь, сказал Петя.

– Не думаю, чтобы здесь была какая-то ловушка, – возразил Берсеньев. – Может быть, там длинные переходы. Андрей, наверное, ищет мальчика.

– А вдруг он заблудился?

– Тогда спустимся мы. А пока подождем.

Прошло еще минут пятнадцать, в течение которых Петя пятнадцать раз порывался спрыгнуть вниз. Берсеньев удерживал его. Наконец послышались далекие голоса. Именно голоса, а не один голос. Кто-то разговаривал внизу, приближаясь к люку. Тут даже спокойный Берсеньев не выдержал и, нагнувшись над люком, закричал:

– Андрей! Это вы, Андрей?

– Ого-го! – донеслось снизу. – Это-о мы-ы!

– Нэнэ! – крикнул Петя и так стремительно сунулся в нишу, что не свалился вниз только благодаря Берсеньеву, вовремя схватившему его за куртку.

– Ого-го! – донесся снизу уже ясно и отчетливо голос Майгина.

– Ого-го! – повторил за ним звонкий мальчишеский голос.

И в ту же минуту Берсеньев с Петей увидели внизу Майгина, а рядом с ним маленького ламута. Нэнэ вертел головой, заглядывая наверх, и скалил зубы.

– Жив, чертенок! Вот он! – крикнул Майгин. – Но как тут эта штука наверх поднимается? Понятия не имею.

Он ступил на площадку «лифта» и вдруг заметил, что она сама очень медленно поползла вверх.

– Нэнэ! Сюда! – крикнул Майгин.

Схватив за руку мальчика, он едва успел втащить его к себе.

Когда они поднялись наверх и Петя от избытка чувств заключил Нэнэ в объятия, Майгин сказал:

– Да, далеко он запрятался. Если бы не призраки хозяев этого дома, черта с два мы нашли бы его.

– Но у него чудесный вид! – сказал Петя. – А я думал, что он уже давно с голоду умер.

– А зачем ему было умирать, если он попал как мышонок в головку сыра! Там харчей лет на двадцать хватит, – смеясь, сказал Майгин, похлопывая Нэнэ по щеке, когда-то бледной и дряблой, а сейчас пухлой и румяной. – Ишь, какую рожу нажил на чужих хлебах, поросенок!

Майгин вывернул карманы у Нэнэ, и оттуда посыпались разноцветные кубики и шарики, похожие на конфеты.

– Мой сахар! – крикнул Нэнэ и, отстранив руку Майгина, принялся собирать с полу свое лакомство.

– Карош сахар… Кушай, – сказал он, протягивая Пете «конфету».

Петя нерешительно взял ее и стал разглядывать.

– Это что, конфеты? – удивленно спросил он.

– Не знаю, – сказал Майгин. – Если это даже и конфеты, то Нэнэ они, во всяком случае, спасли от голодной…

Он не докончил фразы. Берсеньев крепко сжал его руку. Майгин оглянулся. На пороге комнаты стоял высокий человек весьма дикой наружности, с тяжелым охотничьим ружьем за спиной.