"Мир иной" - читать интересную книгу автора (Гребнев Григорий Никитич, Стругацкий...)Картины прошлогоПрошло несколько дней. Петя побывал в ламутском стойбище. Отец мальчика приветливо встретил его и стал расспрашивать, как живет в гостях у русских Нэнэ. – Он очень хорошо живет, – сказал Петя, слегка покраснев. – Он хочет еще погостить у нас, а вам он передал пачку махорки. Он зарабо– тал ее, когда помогал рыть шахту. Ламут с радостью принял табак и обещал навестить сына. Петя вернулся в лагерь и сказал геологам, что в стойбище мальчика нет. Настроение у всех испортилось, никто не знал, что случилось с Нэ– нэ, но каждый чувствовал себя в какой-то мере ответственным за судьбу мальчика. За эти несколько дней геологи уже детально ознакомились с подземным городом, они поняли назначение и устройство некоторых вещей и сооружений в нем. Так, Майгин сделал открытие, что крохотные мотки пленки, вложенные в ящичек из «слоновой кости», издают музыкальные звуки. Но многое оставалось неясным для наших ученых, и самым темным оставался вопрос о происхождении подземного города, а самым загадочным – исчезновение Нэнэ. Не давали покоя всем троим (особенно студенту) и живые изображения, увиденные в голубом «коттедже», где исчез бесследно маленький ламутенок. Было ясно, что «саркофаги» – это какие-то механизмы, способные воспроизводить раз заданные изображения, ибо каждый раз, когда Петя приближался к «саркофагу» с женщиной, на экране появлялось именно ее лицо. Глаза ее внимательно смотрели и на Петю, и на Майгина, и на Берсеньева, зрачки следили за их движениями, и ресницы распахивались очень широко, когда кто-нибудь из них делал резкое движение или что-то говорил. При этом губы ее не шевелились, а в углах их таилась «улыбка Моны Лизы»… Петя наконец смирился с тем, что это всего лишь портрет, возникающий каждый раз, когда перед экраном появляется зритель. Этот портрет умел исчезать, и его можно было заставить задержаться на экране усилием мысли (любопытно, что изображение мужчины мысленно вернуть было нельзя). Петя думал: «Если я заставляю ее не уходить и смотреть на меня, то почему я не могу таким же способом заставить ее говорить?..» И он вновь и вновь вызывал образ неведомой женщины, сосредоточенно и напряженно заставлял ее говорить. Однажды ему даже показалось, что губы ее шевельнулись. Но звука он не услыхал, а вместо лица на экране замелькали такие же иероглифы, какие всегда появлялись на другом экране вперемежку с лицом мужчины… «Может быть, с помощью этих иероглифов она говорит со мной?» – подумал с волнением юноша. Ему хотелось видеть прекрасную незнакомку, но каждый раз, как он выскакивал из-за «саркофага», на него обрушивался ливень иероглифов: красавица, видимо, была болтлива… Не дождавшись появления на экране изображения, Петя уходил с опустошенным сердцем. Однажды Майгин и Петя сидели возле палатки и вели беседу о дальнейшей работе экспедиции. – Нет, Петя, – говорил Майгин, попыхивая папироской, – ехать сейчас кому-нибудь из нас на материк нет смысла. Мы уже обсудили этот вопрос с Клавдием Владимировичем. Пока поработаем здесь сами. Вот недели через две приедет Ниночка Росс, приедет Венберг, они нам помогут. Попытаемся сделать все, что можно, своими силами. А уж в следующем году прихватим с собой и археологов… Вот ты говоришь: «Ехать!» Но куда?.. Я знаю, что в Чите есть краеведческий музей. Там работает ученый-дальневосточник Кузнецов. Есть полезные люди и в Хабаровске и во Владивостоке. Но до всех этих центров добраться мне или Берсеньеву нелегко. Все равно в этом году не обернемся. Думаю, что лучше всего известить их, когда наши партии будут возвращаться в Петербург, а пока будем смотреть и вести записи сами… – Андрей Гаврилович! Но ведь мы же только геологи, мы ничего не узнаем! – с тревогой сказал Петя. – Ну что ж, значит, в будущем году какой-нибудь сверхученый археолог приедет сюда из Питера и раскроет тайны этой подземной Тихоокеаниды, – с усмешкой ответил Майгин и стряхнул пепел с папироски. – Вполне возможно, что мы до той поры сами ничего не узнаем. Я уже Берсеньеву сказал, что геология здесь абсолютно ни при чем. Вот, – сердито сказал Майгин, указывая на стеклянный шар, найденный подле скелета, – кажется, чего проще: открой этот шарик, загляни в него и отгадай, что он собой являет. Так черта с два! Я его уже неделю верчу, и ни с места! Даже не узнал, открывается ли он вообще. Я сегодня до того дошел, что этот впаянный в него «гривенник» хотел гвоздем выбить, – Майгин ткнул папиросой в закрытое круглой металлической пластиной отверстие и вдруг умолк на полуслове, пристально глядя на непроницаемый шар… – Что это? – спросил Петя. Шар гудел. Он гудел и жужжал совершенно так же, как гудит муха, запутавшаяся в паутине. – Гудит!.. – с изумлением сказал Майгин. – Это у него внутри гудит… – испуганно произнес Петя и отодвинулся от шара. Майгин протянул было руку, но дотронуться до шара не решился. Сердитое гудение все усиливалось. Петя вскочил и отошел в сторону. – Уходите, Андрей Гаврилович! Быть беде!.. – Спокойно, Петя! Майгин все глядел настороженно на гудящий шар и вдруг увидел, что от его матовой поверхности поднимаются дрожащие волны серого плотного тумана. – Смотрите! Что это? – крикнул Петя. Майгин поднял голову. Петя был едва виден в серебристом мареве. – Я плохо вижу вас, Андрей Гаврилович! – упавшим голосом сказал Петя. – Вокруг вас крутится какая-то пелена… – И мне кажется то же самое вокруг тебя, – ответил Майгин. – Уйдемте, Андрей Гаврилович! Оставьте этот шар!.. Но Майгин схватил Петю за руку и усадил рядом с собой. – Сиди и молчи… – приказал он. Между тем гудение превратилось в рев. Странная метаморфоза происходила вокруг Майгина и Пети: светящийся туман, исходивший из шара, заволок все перед их глазами. Затем пелена стала таять, но Майгин не узнавал лагеря: палатки куда-то исчезли, вся местность изменилась. Не было больше кустарника, лес придвинулся совсем близко, вокруг лежали огромные валуны. А вдали, над кратером мирного, давно потухшего Коронного вулкана, вставало высокое черное облако – «пиния», предвестник близкого извержения. – Где мы? – спросил Петя, придвигаясь к Майгину. – Тихо! Петя оглянулся назад и вскрикнул: – Город! Наш город… Майгин повернулся всем корпусом. Город был рядом, на поверхности. Огромный прозрачный купол, как нимб, стоял над ним, и голубые домики казались клочками чистого лазурного неба среди туч. Но вот что было самым поразительным, отчего перехватило дыхание у Майгина и у студента: они увидели людей этого города. Люди стояли перед прозрачной сферой и глядели на дымящийся вулкан. Их было человек тридцать… Это были странные люди, одетые в однообразную жесткую, стального цвета одежду. Их движения были угловаты и неловки, у них были огромные круглые головы без глаз, рта и носа… Эти люди стояли, сбившись в кучку. Трое из них устанавливали на вбитых в землю столбах какие-то приборы и склонялись над ними круглыми большими головами, похожими на алюминиевые котлы. Один запускал в воздух цветные шары, и те лопались у него над головой… Наконец один из наблюдающих за приборами неуклюже шагнул вперед и… алюминиевый котел на его плечах откинулся назад… Майгин и Петя поняли, что откинулся шлем «водолазного костюма», в который был облачен этот человек. У него оказалась вполне нормальная голова, украшенная тяжелыми, как бронзовая стружка, кудрями. Пете показалось, что он узнал эту голову… Ну да, он видел ее на экране в том же голубом доме, где видел и «снежную красавицу». Жесткие доспехи рыжеволосого незнакомца раскрылись, как створки устрицы, и он ступил на траву перед своими товарищами, облаченный в поблескивающую разноцветными огоньками тунику… Он поднял руки и выкрикнул нараспев какую-то фразу… Видимо, это был сигнал, разрешающий снять защитные костюмы… Майгин и Петя смотрели во все глаза. Эти странные призраки появились перед ними так же внезапно, как появлялись их живые портреты на экранах «саркофагов». Но призраки ли это? Странные люди, неведомо откуда появившиеся у подножия Коронной сопки, были все высокого роста, облачены в легкие цветные, лучистые одежды, все без головных уборов. Двигались они плавно и ритмично, словно в сцене из какого-то балета… По новому певучему сигналу вся группа, оставив доспехи, направилась к Майгину и Пете. Стройные, красивые гиганты шли легким шагом, словно скользили над землей. Остался подле города лишь один, тот, что первым снял свой скафандр. Неожиданно Петя увидел «снежную красавицу». Она подошла к великану с бронзовыми кудрями и приложилась щекой к его щеке. Он улыбнулся, и сейчас же рядом с ним появился юноша, почти мальчик, тоже рыжеволосый, с огромными синими глазами, расширенными словно от любопытства и удивления. «Снежная красавица» положила руку на его плечо… Затем все трое – человек с бронзовыми волосами, женщина и мальчик – исчезли, а из-за большого серого камня, невесть откуда появившегося справа от Майгина и Пети, вышел высокий глазастый человек с величественной осанкой. В руках у него был точно такой же шар, какой лежал сейчас подле Майгина. Послышалась громкая, энергичная музыка, будто кларнет в притихшем оркестре внезапно заиграл… или запел соло почти человеческим голосом… Местность вокруг стала двоиться. Сквозь серый камень проступили белые пятна лагерных палаток, мутной становилась «пиния» над вулканом; на фоне валунов появился знакомый кустарник… Город под прозрачной сферой, как далекий мираж, таял в воздухе… Через минуту он исчез, и все вокруг приняло прежний вид. Потрясенные Майгин и Петя несколько мгновений сидели неподвижно. Майгин продолжал крепко сжимать руку студента. Наконец он очнулся и медленно обвел широко раскрытыми глазами знакомую местность. Петя вскочил. – Что это было, Андрей Гаврилович? Мираж? Я ничего не понимаю… – А я понимаю, – сказал Майгин и протянул руку к затихшему шарообразному аппарату. – Мы с тобой видели какую-то страничку далекого прошлого, и показал нам ее вот этот шар. Я не мог его открыть, но зато он помог мне открыть кое-что. Майгин взял в руки и стал вновь, на этот раз уже с большим уважением, разглядывать чудесный аппарат. – Я не понимаю, как все произошло, но думаю, что это что-то вроде синематографа, только без полотна и очень натурально. – Значит, вы думаете, что мы с вами видели изображение нашего подземного города, когда он еще был на поверхности? – тихо спросил Петя. – Я в этом уверен. – Но это же замечательно! А… как же это случилось? Я все-таки не могу понять, Андрей Гаврилович. – Не знаю, Петя. Надо подумать, надо все вспомнить, и, может быть, мы найдем ключ к этому чудесному шарику. – Я побегу вниз, Андрей Гаврилович. Надо немедленно Клавдию Владимировичу рассказать. – Беги и приведи его сюда. Петя помчался к шахте (Берсеньев в это время находился в подземном городе). Оставшись один, Майгин обошел вокруг место, где они сидели с Петей, тщательно исследуя каждый камешек, каждую травинку. Он хотел узнать, в чем кроется внешняя причина, которая заставила аппарат действовать. Но все было на месте, и ничего лишнего Майгин не обнаружил вблизи. – Значит, причина кроется где-то здесь, – решил он, садясь на прежнее место рядом с круглым аппаратом. «Так… Теперь припомним, Андрей Гаврилович, что ты с ним делал в тот момент, когда он начал гудеть». Майгин вытащил папиросу и закурил. «Насколько мне помнится, ничего такого особенного я не делал. Я говорил, курил… Стоп! Если мне память не изменяет, я ткнул вот в этот металлический „гривенник“ папиросой… Неужели от этого?.. Припомним точно! Я сказал: „Сегодня я до того дошел, что этот гривенник хотел гвоздем выбить…“ Или что-то в этом роде. Совершенно верно! И при этом я ткнул вот сюда папиросой… Да-да! Ткнул тлеющей папиросой… И после этого все началось…» Майгину ужасно захотелось тут же проверить свою догадку. Он уже поднес папиросу к круглой металлической пластинке, но передумал. «Подожду Клавдия», – решил он и, глубоко затянувшись, выпустил клуб дыма. Берсеньев, порядком запыхавшись, пришел в сопровождении Пети минуты через три. – Что случилось, Андрей? – спросил он. – Мне кажется, мы скоро разгадаем эту подземную загадку, – ответил Майгин. И он рассказал все. Берсеньев выслушал его с величайшим вниманием. Внешне он был абсолютно спокоен, лишь глубокие складки на переносице да движение руки, забирающей в горсть и вновь распускающей бороду, выдавали его волнение. – И знаете, Клавдий Владимирович, я, кажется, нашел ключ к этому шарику, – сказал Майгин. – Какой? – Тлеющий огонек… – И здесь тлеющий огонек? – удивленно воскликнул Берсеньев. – Почему «и здесь»? А где еще? – Пока этот аппарат показывал вам здесь объемный синематограф без полотна, я там, внизу, проделал то же, что когда-то сделал Нэнэ. Я подносил тлеющий уголек к двери в прозрачной сфере, и она то открывалась, то закрывалась. – Значит, вы камлали? – смеясь, спросил Майгин. – Камлал. И с не меньшим успехом, чем Нэнэ. Совершенно ясно: на некоторые механизмы в этом городе действует огонь. Когда Петя рассказал, как Нэнэ открыл дверь, я сразу же решил, что на какую-то чувствительную часть замка, наверное, подействовало тепло тлеющего уголька. Но об этой своей догадке умолчал, желая проверить ее. Я проверил, и это оказалось фактом. – Но почему же открыл дверь огонь тлеющий, а не огонь костра? – спросил Майгин. – Точно такой же вопрос задал себе и я. Ответ может быть только один: на чувствительные пластинки некоторых механизмов в этом городе действует лучистая энергия, исходящая от излучающего источника с температурой не выше и не ниже пятисот – шестисот градусов, да и то на известном расстоянии. Иначе говоря, это можно было бы назвать воздействием тепловых лучей спектра – красных и инфракрасных. – Да, это правдоподобно, – согласился Майгин. – Я долго размахивал перед этим карманным «иллюзионом» тлеющей папироской, и ничего не произошло. Но стоило мне приблизить папиросу к пластинке шара, началось целое светопреставление. А впрочем, не знаю. Я еще не проверял, ждал вас, Клавдий Владимирович. – Ну что ж, давайте проверим. – Садитесь, Клавдий Владимирович, вот здесь, рядом со мной, а ты, Петя, с той стороны. – Майгин стряхнул пепел и поднес тлеющую папироску сперва к мутному стеклу аппарата, а затем к пластинке, похожей на гривенник. Несколько мгновений прошло в напряженном ожидании. Но вот наконец послышалось гудение; оно все усиливалось, и Берсеньев увидел, как от стеклянной поверхности аппарата заструилась серебристая пелена… Прошла еще минута, и на месте лагеря возник уже знакомый Майгину и Пете пейзаж – низкий лес, огромные валуны… Только теперь вулкан находился совсем близко, а город под прозрачным куполом – далеко, верстах в двух. «Пиния» над кратером вулкана разрослась, она застилала все небо, и ее с сухим треском пронизывали молнии. Вдруг раздался оглушительный грохот. Казалось, небо над вулканом разорвалось, из кратера вырвались языки пламени, и по склонам его быстро поползли потоки огненной лавы. Мимо оцепеневших от удивления геологов откуда-то пробежала толпа людей в цветных одеждах. Это были те самые люди, которых Майгин и Петя видели в первый раз, но теперь их движения не были ни плавными, ни величественными. Они бежали, спасаясь от огненных потоков. Вот один из них остановился и, схватившись за горло, упал. За ним упали еще несколько. Они задыхались, отравленные вулканическими парами. Петя с тревогой искал среди них «снежную красавицу». Наконец он увидел ее. Она стояла, шатаясь и зажимая нос и рот руками… Еще миг, и она упала ничком, и багровое пламя сомкнулось над нею. Петя ахнул и закрыл глаза. – Гляди, гляди! – сквозь стиснутые зубы прошептал Майгин. В десятке шагов от них корчился на земле полуголый рыжеволосый мальчик. Вот он схватился за горло, перевернулся на живот и застыл. Но из облаков пара и дыма выдвинулась огромная фигура, закованная в серый – теперь почерневший – панцирь. Гибкие крючковатые руки тянулись к погибающему мальчику. Геологи забыли, что видят лишь изображение какой-то драмы, ушедшей в далекие века. Гигант в серых доспехах, идущий вброд через огненную реку, поразил их воображение, оледенил сознание… Гигант остановился над мальчиком. Еще миг, и доспехи стремительно раскрылись. Геологи узнали златокудрого человека, которого впервые увидели на экране «саркофага». Он поднял мальчика, вставил его ноги в неуклюжие голени доспехов и захлопнул этот удивительный костюм, как футляр, в который вложил драгоценную скрипку… Затем он нагнулся, повозился полминуты у ног чудесного футляра, и тот зашагал прямо в огненную мглу, отрезавшую его от сказочного города… Майгин даже зубами заскрипел: – Спас!.. – А сам… – тихо сказал Берсеньев. Человек с бронзовыми волосами оглянулся: лава стремительно катилась на него. Он сделал несколько шагов, волосы на его голове вспыхнули, и он упал… Геологи даже не заметили, как исчезло страшное видение, и, когда оглянулись вокруг, увидели прежнюю мирную картину своего лагеря. Все было на месте, и надо всем стояла безмятежная тишина. – Но это совсем не то, Андрей Гаврилович! – воскликнул Петя. – Мы видели другое… – Да, это совсем не то. Я думаю, что это вторая часть той картины, которую мы видели с тобой, Петя. И нужно сказать, это довольно сильная ее часть. – Ваш опыт, Андрей, подтвердился, – сказал Берсеньев, беря в руки аппарат и с величайшим вниманием разглядывая его. – Вы правы, это какой-то иллюзионный аппарат, который когда-то, видимо, запечатлел картину извержения вулкана и гибели жителей нашего подземного города. Это было очень давно… Теперь для нас все ясно: город, найденный нами в земле, находился на поверхности, лава залила его, а жители погибли, задохнувшись в ядовитом газе, скорее всего – в углекислоте, выброшенной вулканом. Петя помотал головой, словно стараясь отогнать от себя страшную картину. – Какая бессмысленная гибель! – пробормотал он. – Да… Странно, что извержение застало их так врасплох, – заметил Майгин. – Кстати, как вы думаете, спасся этот мальчик? – По-видимому, – сказал Берсеньев. – Тогда где он? Берсеньев пожал плечами. – С тех пор прошли века… Он умер, конечно… – Один, в пустом городе, – сказал Петя. – Должно быть, тоскливо ему было умирать. А может быть, за ним приехали? – Кто? – Ну… – Петя неопределенно помахал рукой. – Его соплеменники… Из других городов. – Не похоже, – сказал Майгин. – Это все твои фантазии, Петушок, насчет «северной цивилизации». – Кстати, – задумчиво проговорил Берсеньев, – вы заметили, что среди этих людей была только одна женщина? Петя вскочил. – А может быть, не все погибли? Может быть, кто-нибудь оставался во время извержения в городе? – Тогда где они? Город пуст, ты сам видел… – Но лампы! Как же горят эти лампы под землей, если их никто не зажигает? – Да, это удивительно… И лампы и многое другое, что мы здесь увидели, – это все загадки, – задумчиво ответил Берсеньев. – А теперь, друзья, идемте в подземный город. Мне кажется, что мы сегодня должны найти Нэнэ. В этом нам помогут такие же шары, найденные нами в комнате с живым портретом «снежной красавицы»… |
||
|