"Жажда искушения" - читать интересную книгу автора (Грэм Хизер)

Глава 7

Эйприл чувствовала, будто кто-то смотрит на нее. Ей казалось, что из темноты выплывают чьи-то глаза. Странно, никогда прежде, уходя из клуба, она не нервничала. Она прекрасно знала свою джазовую округу, это были ее места. Их с Марти квартира находилась рядом, неподалеку от реки, и все три года, что работала в клубе, она пешком ходила туда в перерывах между выступлениями и после работы. Новый Орлеан мог быть опасен, здесь, в джазовой округе, или в любом другом месте, это всем известно, это знание у них в крови. Так же, как может быть опасен и Нью-Йорк, и Лос-Анджелес — любой город. Чтобы чувствовать себя в безопасности, нужно знать свой район. Она избегала мест, куда не советовали заходить туристам, ходила только по освещенным улицам. Носила с собой баллончик с газом.

Обычно она уходила из клуба с Марти.

Но сегодня ночью оказалась одна. Марти должен был поработать еще несколько часов, а ей нужно домой. Грегори собирался уйти пораньше, и она хотела часть пути пройти вместе с ним. Но Хэрри задержал его, и теперь она колебалась. Когда бармен сказал, что Грегори пробудет в клубе еще минут двадцать, не меньше, она не могла решить, что в ней сильнее: страх или желание поскорее добраться домой и отпустить сестру. Они хорошо устроились: Эйприл присматривала за ребенком Джесси днем, а Джесси — за ее дочкой ночью.

Поспать — вот единственное, о чем они обе постоянно мечтали.

В сущности, нет никаких оснований бояться больше, чем всегда. Бедная Джина! У Эйприл сердце разрывалось. Но Джина играла в такие опасные игры. Влюбилась в художника, держала на привязи Хэрри, дразнила Жака Морэ, когда ее обуревало желание или охватывала тоска одиночества. Более того, когда ей становилось невмоготу или пропадало ощущение реальности, она захаживала и к другим приятелям.

Джина играла с огнем. И сгорела. Бедное, милое, растерянное дитя. Тем не менее ее убийство, безусловно, имело личные причины.

А бояться просто улицы нет никаких оснований…

Но Эйприл никак не могла заставить себя идти домой. Поднимался туман, свет фонарей становился тусклым, город погружался во мглу. На простиравшихся перед ее глазами старых, узких улочках, казалось, маячили призраки. Выла где-то собака, туман поднимался от земли, причудливыми молочными облаками оплетал старые балконные решетки, заборы и ворота. Аромат гардений носился в воздухе, им был насквозь пропитан туман.

Идти было недалеко, и улицы казались мирными и тихими. Джаз-оркестры больше не наполняли их звуками саксофонов, труб и валторн. Чтобы было не страшно, она начала петь.

«Вниз по реке плыла я, зеленой и широкой…» — Эйприл осеклась. Это была песня из альбома «Концерт блондинки». Черт возьми! Она любила этот альбом, потому что в нем было столько новоорлеанских реалий.

«Ты был вампиром, детка, и вот я умерла…»

О Господи, может, сейчас эта песня не ко времени?

Плохо, очень плохо.

Мелодия продолжала крутиться у нее в голове. А улицы были по-прежнему жутковато-тихими.

В такой поздний (или ранний?) час они всегда такие безмолвные?

Поворот… вот и ее улица, прямо впереди. Она слышала собственное дыхание, звук своих шагов. Вдали в туманной тишине стали проступать чугунные ворота.

Створки были разведены. Она видела все это, словно в кино: из ворот вырывались густые клубы тумана. Вот-вот человек в развевающемся черном плаще и остроконечной шляпе зловеще выступит из этой пелены и сделает смертельный шаг ей навстречу. Поднимется луна, и в ее свете блеснет стальной клинок кинжала.

— Держи себя в руках, Эйприл! — громко и твердо скомандовала она себе. Рука скользнула в сумку, висевшую на плече, и сжала газовый баллончик. Открытые ворота были прямо перед ней. Она замедлила шаги и невольно задержала дыхание.

— Мя-я-у-у!

У Эйприл вырвалось что-то среднее между вздохом и криком, когда из садика за воротами стремглав выскочила кошка. Все еще дрожа от страха, Эйприл почувствовала облегчение — кошка. Проклятая черная кошка. Она вгляделась в серебристый туман, скрывавший садик за воротами. У фонтана с птицами стояли детские качели, к которым был прислонен трехколесный велосипед. Эйприл глубоко вздохнула и мысленно посмеялась над своими страхами.

Но тут же снова застыла. Холод пронизал ее позвоночник и моментально парализовал ее: она стояла на месте, но слышала звук шагов. Они доносились сзади.

Эйприл резко обернулась. Никого.

Улица снова затихла. Лишь безмолвно высились причудливые старинные дома на узкой старинной улочке, накрытые одеялом тумана.

Она повернулась к своему дому и заспешила.

Шаги, шаги!

Это не ее шаги. Сзади. Человеческие шаги.

Чужие шаги.

Они преследуют ее. Крадутся.

Она побежала.

Позади нее…

Ее преследователь тоже побежал.

К полудню у Марка было такое ощущение, будто он провел на службе двое суток кряду. Он не мог заснуть.

Господи, как он устал.

И все из-за этого дела.

Из-за Джины.

И из-за Энн Марсел.

Стоп — предостерег он себя. Он, похоже, становится одержим этой женщиной. Потому что она лжет. Марсел ей что-то сказал.

Но что?

Черт, он слишком устал, чтобы хорошо соображать.

Может быть, Брит и права. Может, у него «неправильное» мыло.

Он подошел к столу. На нем лежала высокая стопка бумаг, которые ему предстояло изучить, отчеты, которые необходимо заполнить и представить в окружную прокуратуру. Он постучал по столу карандашом, наблюдая, как при этом подскакивают бумажки.

Пришел Джимми и уселся на край его стола.

— Ты здесь, Марк?

Марк посмотрел на него и кивнул:

— Я слышал, что Ли Мин прислал дополненный отчет.

— Да, кажется, ребята из ФБР помогли ему на компьютере провести тест на ДНК.

— Ну и?

Марк пожал плечами:

— Джон Марсел определенно был с Джиной Лаво в день ее убийства.

— Был с ней? — повторил Джимми. — То есть имел с ней половое сношение?

— Да, он имел с ней половое сношение. Но это мы уже знали и так.

— Но теперь мы это знаем наверняка. Все ясно. Нужно лишь закончить бумажную работу, и прокурор предъявит ему обвинение.

— Нельзя предъявить обвинение парню, находящемуся в коме, — напомнил Марк.

— Но можно подготовить судебное дело, чтобы пригвоздить его, как только он выберется из этой комы.

Марк нахмурился.

— Послушай, ты же уверен, что он виновен, так? — сказал Джимми. — Марк, он же был в крови с головы до ног.

Марк направил на него острие карандаша.

— Но у нас нет орудия убийства, — уточнил он.

— Нужно получить ордер на обыск квартиры его жены.

Марк решительно покачал головой:

— Нет.

— Черт, Марк…

— Парень умирал, Энн Марсел не знала, что нужно что-то скрывать. Полиция появилась в ее доме немедленно и обшарила всю квартиру. Уверяю тебя, она не колебалась, набирать ли ей «911» или прятать нож. Она спасала его жизнь.

— Тогда где же нож?

— Не знаю.

— Но мы все обыскали.

— Правильно. И это значит…

— Это значит, что Марсел оказался достаточно умен, чтобы избавиться от ножа так, что мы никогда его не найдем.

— В тот момент, когда истекал кровью?

Джимми сердито насупился.

— Марк, при тех уликах, которыми мы располагаем, не хочешь же ты сказать, что начинаешь верить, будто Энн Марсел права. Марк, на Марселе и на Джине Лаво — одна и та же кровь…

— Джимми, хороший судейский адвокат разобьет эти доводы в два счета. Честно говоря, я думаю, что Джон Марсел виновен. Полагаю, это была ревность с его стороны, а может, с ее. Вероятно, они угрожали друг другу и потеряли над собой контроль. Но все, что я сейчас говорю, — только предположение. Потому что мы знаем лишь, что произошло одно из двух: либо Джина ударила Марсела ножом, а Марсел — ее, либо был кто-то третий, кто искромсал их обоих.

Джимми затряс головой, сжимая виски ладонями, словно у него с похмелья болела голова.

— Марк, в тот день они много времени провели в постели. Друг с другом. Они оба были чрезвычайно несдержанными людьми, бешено ссорились и прежде, как показывают свидетели.

— Джимми, я же говорю: я уверен на все сто, что парень виновен. Но этого недостаточно. Ножа нет, Джимми. Нет орудия убийства.

— Нам не нужен этот чертов нож, — угрюмо заявил Джимми и, наставив на Марка указательный палец, добавил: — Остерегайся Энн Марсел. Если не будешь осторожен, она, глядишь, убедит тебя в том, что Марсел — папа римский, черт его побери.

— Я думаю, что ей что-то известно, Джимми. Во всяком случае, она — наша единственная ниточка, — ответил Марк.

Джимми фыркнул.

На столе у Марка зазвонил телефон. Все еще глядя на Джимми, он снял трубку.

Звонил капитан Иверс:

— Только что звонил Тайрел, у нас есть для вас еще один труп.

— Где?

— Покойницу нашли ребята, игравшие у реки. Водолазы уже в пути. Я хочу, чтобы вы с Джимми этим занялись.

— Почему? Что, еще одна стриптизерка?

— Не знаю, какая-то Джейн Доу. У нас на нее ничего нет, но я хочу как можно скорее узнать, кто она. Она раздета, при ней нет никаких документов.

— Давайте адрес, мы выезжаем.

Он бросил беглый взгляд на Джимми, записывая сведения, которые диктовал ему капитан.

— Еще одна стриптизерка?

— Еще одна мертвая женщина. Это все, что пока известно.

Он двинулся к выходу, Джимми последовал за ним.

— Господи Иисусе, — вздохнул он.

— Что — Господи Иисусе? — поинтересовался Марк.

— Я искренне надеюсь, что ты… что мы не знаем этой женщины.

— Вот именно.

— Только одно, Марк.

— Да, что?

— Если это еще одна девушка из стриптиза, значит, парень, с которым мы нянчимся в больнице, не виновен.

Марк колебался:

— Да, может, и так. Пошли, давай поторопимся.

Джон Марсел мог оказаться невиновным, если эти два убийства связаны между собой. Черт, они ведь даже не знали пока, была ли сегодняшняя девушка жертвой убийства. Они пока ничего не знали, а гадать Марк не хотел.

Но мысль, высказанная Джимми, запала ему в голову: он тоже чертовски не хотел, чтобы эта женщина оказалась ему знакомой.