"Коварная искусительница" - читать интересную книгу автора (Дайер Дебра)

Глава 8

Эмма смотрела, как маркиз Эндовер ходил по комнате. Всякий раз, когда она видела его, все больше понимала, насколько неправа была Э.-У. Остин, дав описание этого джентльмена в своем романе. Себастьян не был холодным и бессердечным типом. Нежное чувство обвивало душу Эммы будто змея, заставляя сердце учащенно биться, а тело гореть огнем. Это чувство издевалось над рассудком и смеялось над логикой. Любая попытка подавить его заканчивалась крахом. Разумная женщина не стала бы лелеять подобные мысли и держалась бы подальше от маркиза.

Когда Себастьян Эндовер был рядом, разум отказывался подчиняться ей. Интересно, что сказал бы Себастьян Эндовер, если бы узнал о непреодолимом желании Эммы дотронуться до него? Эмма хотела справиться с этой страстью, но не могла. Ей хотелось разорвать на маркизе рубашку и потрогать упругие мускулы его груди. Девушка хотела почувствовать тепло его тела, найти все грубые и все нежные места на нем. Она мечтала прижаться губами к шее Себастьяна и ощутить биение его пульса. Эмма никогда не исследовала заповедную территорию мужского тела. До встречи с маркизом Эндовером ей не попадались мужчины, способные вызвать столь непристойные мысли.

Маркиз открыл перед ней дверь в кабинет.

– Надеюсь, вы сможете сохранить в тайне наш разговор, мисс Уэйкфилд. Я не хотел бы, чтобы моя семья стала жертвой глупых сплетен, – произнес он.

Эмма заставила себя вздохнуть, не замечая неожиданно возникшего чувства вины.

– У меня свои причины сохранить его в тайне, милорд, – ответила она.

– Понимаю, – Эндовер взял графин и налил из него что-то в два бокала.

«Похоже, это вино», – подумала Эмма.

Затем маркиз повернулся к Эмме и сделал то, чего девушка никогда от него не ожидала, – улыбнулся. Это не была заученная гримаса, нет, его улыбка была искренней. Такой, от которой огонь вспыхнул в глубине его темных глаз. Колени у Эммы задрожали. Нет, Остин несправедливо обошлась с этим человеком, выставив его в «Герцоге-негодяе» как преступника. Усилием воли Эмма заставила себя удержаться на ногах, когда маркиз приблизился к ней. Нет, Эндовер не сможет покорить ее своей мужественностью, как бы ни было сильно его обаяние.

– Не хотите ли снять мантилью? – предложил он, протягивая девушке бокал.

– Нет, – Эмма взяла бокал.

– Не хотите ли присесть? – Себастьян приглашающим жестом указал на большой кожаный диван.

– Спасибо, я постою. Я не собираюсь находиться здесь дольше, чем мне нужно.

– Вы крайне прямолинейный человек, мисс Уэйкфилд. Другие женщины с удовольствием верят в то, что им нравится мое общество, – маркиз приподнял брови.

Если бы Эмма не следила внимательно за выражением его лица, то могла бы и не заметить, как оно изменилось.

Мисс Уэйкфилд подумала, что большинству женщин нравилось общество маркиза.

– Я не вашего круга, лорд Эндовер. Если бы не обстоятельства, то мы бы никогда не встретились, – ответила она.

– Это правда, – маркиз опустил свои длинные густые ресницы. – Положение, в котором мы оба сейчас находимся, указывает, что мы все подвержены причудам судьбы.

Судьбы? Эмма не могла дразнить себя мыслями о том, что судьба свела ее с этим человеком.

– Какую, по вашему мнению, роль сыграл ваш племянник в гибели мисс Фитцдауни? – вновь спросила она Себастьяна Эндовера.

– А вам очень хочется быть уверенной в том, что эта беседа не заставит меня изучать подробности вашей личной жизни? – маркиз посмотрел на Эмму, глаза его сузились, губы сложились в кривую, ухмыляющуюся улыбку.

Мисс Уэйкфилд поставила свой бокал на столик возле дивана. Если бы она продолжала держать бокал в руках, то точно пролила бы вино себе на одежду. Слишком уж дрожали руки.

– У нас нет ничего общего, – сухо ответила Эмма.

– Сказали как отрезали, мисс Уэйкфилд, – Себастьян слегка поморщился.

От мысли о том, что маркизу нужно от нее гораздо больше, чем простое знакомство, по телу девушки пробежала дрожь. Голос разума снова напоминал Эмме о том, что наглые аристократы обычно предлагают девушке, оказавшейся в подобном положении.

– Я не хочу оскорблять вас, милорд, но боюсь, что я несведуща в искусстве флирта. У меня не было возможности научиться этому, – произнесла Эмма.

– Вы считаете, что я флиртовал с вами?

– А разве это не так, лорд Эндовер? – спросила она.

– Охотно верю в это, – взгляд маркиза был столь удивленным, будто девушка дала ему пощечину.

– Я думаю, что для светского мужчины флиртовать столь же естественно, как дышать. А для меня нет. Как видите, я в этом деле не мастер.

– Прекрасна женщина, которая никогда не оттачивала свои навыки кокетства на мужчинах. Я не подозревал, что подобные леди существуют.

– Опять этот флирт. Уверяю вас, милорд, не надо тратить на меня свое время, – сказала она.

– Я столь неприятен вам?

– Нет, я давно вышла из того возраста, когда играют в эти глупые игры, – Эмма слегка облизнула губы.

– Ну и в каком же возрасте флиртовать становится неуместным? – удивленно спросил Себастьян.

– Лорд Эндовер, мне двадцать шесть лет. Я давно уже не девушка, только что выпущенная из пансиона.

– Я не считаю таких девушек особо интересными, – маркиз пригубил вино. – Но вы, мисс Уэйкфилд, интригуете меня.

Эмме неожиданно захотелось, чтобы Себастьян присел на диван рядом с ней. Ее ноги дрожали так, что она боялась упасть.

– Я думаю, что вам еще не попадались женщины, которые сажают мужчин в подвал.

– Эх, почему же я не встретил вас раньше? – Себастьян от души рассмеялся. Это удивило Эмму. – Где же вы скрывались все это время?

Он отлично играл в эту игру. Себастьян Эндовер прекрасно знал, как заставить женщину почувствовать себя желанной. А разве это не суть флирта? Все попытки Эммы утихомирить свое сердце кончались ничем. Она чувствовала себя, как мисс Кенрик, неопытная героиня романа «Провинциалка». Эмма лишь несколько раз бывала на провинциальных вечерах, но потом умер ее дядя Генри, и ей стало не до этого. Поэтому она не была подготовлена к встрече с таким человеком, как маркиз Эндовер. Если бы судьба была к ней благосклонней, то Эмма еще померилась бы силами с ним. Но сейчас преимущество было на стороне Себастьяна.

– А вы так уверены в том, что мы никогда прежде не встречались? – спросила Эмма Себастьяна.

– Если бы вспомнить, – глаза его сузились, а во взгляде появилась неуверенность.

Эмма хотела ему поверить. Ей доставляло удовольствие представлять себе, что было бы, если бы она пришла на бал к маркизу юной девушкой девятнадцати лет от роду. На ней было бы белое платье, жемчуга. Ее волосы были бы завиты мелкими локонами. И, конечно, она бы заметила его. Эндовера заметила бы любая девушка на балу.

Эмме нравилось представлять себе, как он влюбился бы в нее с первого взгляда. Они бы поженились. Сейчас бы у них было трое детей. Но это всего лишь мечты, пусть и приятные.

– А вы бы смогли меня заметить, милорд? Я понимаю, что вы видите огромное количество юных девушек каждый сезон. Все они молоды и прекрасны. Я была бы лишь одной из них. Всего лишь милым личиком в этом океане лиц.

Себастьян нежно дотронулся до щеки Эммы. От прикосновения у девушки перехватило дыхание. Эмма понимала, что она всего лишь вообразила себе то, что хотела видеть. Должно быть, она видела в его глазах свою страсть, свое желание и свое одиночество.

– А ваше лицо легко запомнить, мисс Уэйкфилд, – сказал Себастьян. – Если бы я заметил вас раньше, то точно бы запомнил.

В кабинете все померкло. Очертания предметов потускнели, остались лишь цветовые пятна. Все исчезло, кроме маркиза. Только он имел форму и суть. Он заполнил собой мир Эммы, вытеснив все остальное. Казалось, солнечный свет опутывал их полотыми нитями, связывал друг с другом. В этот миг она почти поверила в то, что прошлое может измениться, а время и пространство сдвинуться. Эмма вспомнила все, о чем мечтала. Вспомнила все свои желания. В это мгновение мечта показалась явью. Но это была лишь иллюзия, легкая, как утренний туман.

Эмма отодвинулась, освободив свою щеку от прикосновения Эндовера.

– Мы никогда раньше не встречались, поскольку я никогда не была на балах в Лондоне. Большую часть своей жизни я провела в Хемпстеде, – произнесла она.

Эндовер внимательно смотрел на девушку, будто пытался разгадать загадку. Она знала все вопросы, которые он мог бы ей задать. Но ей не было до этого дела.

– Вы верите в то, что ваш племянник убил Мэделин Фитцдауни? – спросила Эмма, повернувшись к Себастьяну Эндоверу.

– Я убедился на собственном опыте, что и невинного человека можно обвинить в убийстве, – ответил Себастьян спустя мгновение.

Эмма вспомнила слухи, которые ходили про маркиза. Правда, она никогда не думала о роли слухов в его жизни. Но теперь девушка почувствовала, что об этом лучше не думать.

– И какое отношение ваш племянник имел к убитой? – спросила Эмма.

– За три дня до гибели мисс Фитцдауни ее мать приходила с визитом к моей сестре Эвелин, матери Бернарда, – Эндовер подошел к камину. Он положил руку на полку и стал смотреть на подставку для дров.

– Кажется, девушка ожидала появления ребенка. И, согласно миссис Фитцдауни, его предполагаемым отцом являлся Бернард.

Эмма ощутила стеснение в груди.

– Похоже, он решает свои проблемы с помощью убийства, – сказала она.

– Возможно, – Себастьян бросил взгляд на девушку. – Также возможно, что они встретились той ночью, поссорились и мисс Фитцдауни случайно упала в реку. Все, что я могу вам сказать, так это то, что Бернарда видели возле моста Воксел той ночью.

– А вы проводили расследование этого происшествия?

– Моя сестра – вдова, – Эндовер поставил бокал на каминную полку. – После гибели Мэделин Фитцдауни она пришла ко мне, чтобы узнать, что же произошло той ночью. Боюсь, что я так и не смог разгадать эту загадку.

– Вы действительно верите в его невиновность? – Эмма смотрела на Себастьяна не отрываясь. По ее коже пробежал мороз.

– Мой племянник живет по иным правилам, чем большинство из нас. Он делает то, что ему нравится, а остальной мир пускай катится к черту, – щека маркиза слегка дернулась, зубы сжались. – Нет, я не верю в его невиновность.

«В его руках может быть Шарлотта, а ведь этот человек способен на убийство. Что же он может с ней сделать?» – ноги Эммы ослабели. Она сделала два шага и упала на край дивана. Свет, струившийся сквозь витраж окна, падал ей на колени, образуя запутанный узор из красного, синего и желтого цветов.

– Мы должны найти Шарлотту, – произнесла Эмма решительным голосом.

– Да, – Себастьян подошел к дивану и сел рядом с Эммой. – Я сделаю все, что в моих силах, мисс Уэйкфилд.

– Вот почему вы пытаетесь помочь мне найти Шарлотту? – спросила Эмма. – Вы верите в то, что наш племянник замешан в ее похищении? Хотите замять скандал?

Себастьян долго рассматривал девушку изучающе. И хотя она не могла сказать с уверенностью, откуда это было ей известно, она, конечно, знала, что маркизу что-то было нужно от нее. Что-то, что начинается с доверия.

– Мне не важно, какого вы мнения о моей персоне, мисс Уэйкфилд. Могу сказать лишь одно: человек, который, узнав об исчезновении мисс Ашервуд, не стал бы ничего предпринимать, не может быть истинным джентльменом, – произнес маркиз Эндовер.

Неужели Эмма превратно судила о его светлости? Жизнь научила ее не слишком доверять наглым и самодовольным аристократам. Они стремились делать то, что им нравится, а не совершать благородные поступки. Но чем больше Эмма узнавала о маркизе Эндовере, тем меньше верила слухам, окружавшим его. Он мог быть как порядочным человеком, так и негодяем, способным совершить убийство. Эмме следовало быть весьма осторожной.

Себастьян стоял возле окна в Голубом кабинете и смотрел, как мисс Эмма уходила из его дома. Она не хотела, чтобы он проводил ее, взять экипаж Эмма отказалась. Она решила идти пешком. Себастьян не мог вспомнить, когда ему в последний раз попадалась столь импульсивная женщина.

– Мисс Уэйкфилд весьма интересная дама, не так ли?

Себастьян обернулся, услышав голос своей матери. Жаклин Эндовер неспешно подошла к нему. И хотя она спокойно улыбалась, блеск ее глаз говорил о том, какая страстная натура скрыта за этим фасадом спокойствия.

– Мисс Уэйкфилд может взбесить кого угодно. Мне такие женщины почти не встречались.

– Ей нужна твоя помощь, – Жаклин остановилась перед сыном.

– Она ее получит. И неважно, хочет ли того мисс Уэйкфилд или нет.

– На тебя всегда можно положиться. Ты всегда так серьезно относился к своим обязанностям, – Жаклин погладила Себастьяна по руке. – Похоже, из-за этого ты так настойчиво стремишься сделать из своей жизни катастрофу.

– Если вы намерены обсудить…

– Должна заметить, что твой список невест – ужасная ошибка.

– Наоборот, мама. Мой план весьма разумен и практичен.

– Ты думаешь, можно удачно жениться, подходя к этому вопросу столь расчетливо? Это будет катастрофа, и ничего кроме нее. Тебе надо пересмотреть свое решение.

– Мое решение разумно.

– А ты никогда не задумывался о любви? Почему ты смотришь на меня так, как будто я говорю о чем-то мифическом? Ты не веришь в любовь?

– А я и не собираюсь оспаривать существование любви. Но я верю в то, что она редко встречается. У меня нет желания стать жертвой этого жестокого чувства.

– Вот когда ты найдешь свою вторую половинку, то у тебя уже не будет выбора, кроме как отдаться вспыхнувшей между вами страсти. Это судьба, и однажды она найдет тебя, – Жаклин тихо вздохнула. – Я молюсь о том, чтобы ты не упустил свой шанс начать жизнь с той единственной, которую полюбишь.

Себастьян не мог не улыбнуться. Между его отцом и матерью была та дивная любовь, о которой писали на страницах своих произведений знаменитые поэты. Почти двадцать лет спустя с того момента, как умер его отец, Жаклин Эндовер не переставала помнить его. Ей было, за шестьдесят, но она еще сохраняла следы былой красоты и живости, которая очаровала в свое время его отца. Леди Эндовер все еще привлекала мужчин, но новому замужеству предпочла вечное вдовство.

В глубине души Себастьян мечтал о такой любви, которая была у его родителей. Но он знал, что не является тем человеком, который может прожить жизнь, полную страстей. Маркиз был слишком практичен, чтобы позволить чувствам управлять его жизнью. Один раз Себастьян вообразил себе, будто он влюблен. И это действительно было катастрофой.

– Мама, я вырос из того возраста, когда чувствам позволяют управлять рассудком.

– Беатрис была столь же прекрасна, сколь и коварна. К несчастью, ты попался в ее сети. – Жаклин умела необъяснимым образом угадывать его мысли. – Но если ты позволишь ей снова управлять тобой, то лишишься возможности найти настоящую любовь.

– Мама, я давно вылечился от этой болезни. Мои решения не имеют никакого отношения к Беатрис.

– Я не понимаю, как ты мог думать о браке без любви, – Жаклин долго смотрела на сына, будто изучала его.

– Вы говорите как настоящая француженка, – Себастьян тихо рассмеялся.

– Иногда я удивляюсь тому, что в тебе нет ничего французского. Выбирать супругу без любви, словно породистую кобылу, нельзя, мой мальчик. Ты ошибаешься, если думаешь, что разум поможет тебе принять решение, которое должно идти от сердца.

– Я не тот человек, которым управляют чувства. Мною движет разум. Человек, способный сохранять хладнокровие, будет хозяином любого положения.

– Ты слишком рано возложил на себя столь тяжкую ношу. Долг, честь, ответственность. Ты носишь их, словно доспехи. Твой отец не хотел, чтобы ты женился на нелюбимой, был несчастным. Но он просил меня, чтобы ты не вступал в брак до тех пор, пока не найдешь свою вторую половинку.

– Дорогая матушка, кто же знает, где моя половинка?

– Тебе нужно приключение. Такое, которое заставит кипеть твою кровь.

– Но мне не нужно никаких приключений!

– Нет, нужно. Даже больше, чем ты думаешь, – леди Эндовер сжала руку маркиза. – Вот бы тебе встретить такую женщину, которая перевернет твой мир вверх дном, страсть к которой так потрясет тебя, что ты света белого не увидишь, такую женщину, от которой твоя французская кровь закипит в жилах и растопит английский лед.

– А батюшка-то был англичанином. Насколько мне помнится, ты его любила.

– Я его обожала, – Жаклин посмотрела на портрет, висевший на стене. Голубоглазый джентльмен смотрел на нее из рамы. Саймон Сен-Клер был счастлив до последних мгновений своей жизни. Маркиз прекрасно знал, что основу его счастья составляла любовь к матери Себастьяна.

– Да, Саймон был англичанином, но я растопила английский лед. Сомневаюсь, чтобы какая-нибудь дама из твоего списка могла бы совершить нечто подобное, – ответила леди Эндовер.

Себастьян почти не сомневался в том, что его мать права. Он знал все о тех шести женщинах, удостоившихся чести попасть в список потенциальных невест. Их родословные были весьма древними. Ни одна из этих женщин не верила в любовь. Они не требовали от маркиза того, что он не мог им дать. В его браке нет места лицемерию. И любая из женщин, входящих в этот список, могла стать маркизой. Но каждый раз Себастьян не мог принять решение, хотя нерешительность была ему незнакома. Он гордился своим острым умом. Но когда дело касалось выбора, то маркиз терялся. «Наверное, надо сложить бумажки с именами женщин из списка в урну; какую вытянул, та и будущая маркиза», – думал он.

Что он надеялся найти? В его воображении возник, будто незваный гость, образ Эммы. Эмма не могла быть его половинкой.

– Пообещай мне, что не женишься на первой встречной, а то потом будешь всю жизнь об этом жалеть, – Жаклин обхватила длинными пальцами руку сына. – Пообещай, что дашь себе шанс найти свое счастье.

– Обещаю вам, что подумаю, прежде чем стану искать будущую маркизу Эндовер, – Себастьян прижался губами к гладкой щеке матери.

– Предоставь себе возможность, дорогой, – Жаклин провела ладонью по его щеке. – Позволь себе наслаждаться жизнью. Слишком она коротка, чтобы прожить ее несчастливым.

Жизнь могла быть коротка. Отец маркиза погиб во время кораблекрушения, когда, ему было всего сорок пять. Пора выполнить данное ему обещание. Но Себастьян знал правду о чувствах матери. Разве может такой человек, как он, человек, не живущий сильными страстями, находить любовь настолько захватывающей, чтобы мороз пробегал по коже?

Маркиз выглянул в окно и увидел, как мисс Уэйкфилд сошла вниз по ступенькам парадной лестницы. Один локон выбился. Ветер играл с ним. И маркизу казалось, что этот локон касается его груди.

– Мисс Уэйкфилд странная женщина, не так ли? Она так похожа на свою мать…

– Вы знали ее мать?

– Я знала о ней. Об этом скандале было известно всему Лондону. – Жаклин медленно отошла от Себастьяна и стала рассматривать букет в хрустальной вазе, стоявшей на круглом столике. – Однажды я слышала, как она пела. У нее замечательный голос – чистый и сильный. Жаль, что она не могла развивать дальше свой талант. – Жаклин достала лилию из вазы. – Когда старшая дочь графа Кэррика сбежала в Лондон, чтобы стать оперной певицей, – это было нечто из ряда вон выходящее.

– Оперной певицей? – удивленно спросил Себастьян. – Она стала выступать на сцене?

– О, я знала, что это потрясет тебя. Скажи мне, почему бы женщине не стать певицей, если у нее талант? Когда София пела, все замолкали. Казалось, ангел сошел с небес, чтобы очаровать мир великолепным голосом. Мисс Уэйкфилд очень похожа на свою мать.

– Ее мать убежала из дома, чтобы стать оперной певицей? – Себастьян стоял, прижавшись плечом к окну. – Похоже, натура у мисс Уэйкфилд такая же пылкая, как у ее матери.

– А ее красота? Конечно, ты ее не заметил. Она тоже необычна.

– В мисс Уэйкфилд мало обычного, – Себастьян тихо рассмеялся. – Вы знали, что она родственница графу Хэлишему?

– Ее отец был старшим сыном графа. Старый тиран отрекся от него после того, как молодой граф женился на Софии, – Жаклин достала еще одну лилию из вазы. – Я слышала, что он отказался помогать бедной девочке после гибели ее родителей.

Себастьян посмотрел в окно. Он следил за тем, как Эмма шла по улице. Она не шла неспешно, как другие женщины. Ее походка была быстрой и уверенной, будто она торопилась куда-то. Такая походка нехарактерна для благородной леди.

– Я слышала, что право распоряжения собственностью ее дедушки было ограничено. Вдова и ее дочери остались фактически без средств к существованию. И этот мерзавец предложил им около пятисот фунтов в год, – Жаклин слегка поежилась. – Стоит мне только подумать о том, как легко выгнать на улицу женщину, и кровь стынет от ужаса.

– Законы несправедливы, матушка, – Себастьян знал, что ему отец поручил охранять титул и все, что было с ним связано. Отец и дядя не ладили друг с другом. Покойный маркиз Эндовер охранял жену, а Себастьян был обязан произвести наследника. И опять его мысли вернулись к Эмме Уэйкфилд. – Пятьсот фунтов? Маловато для подготовки к балу, – сказал маркиз.

– На пятьсот фунтов и перчатки не купишь, – леди Жаклин откашлялась.

Себастьян знал склонность своей матери к экстравагантным высказываниям. Но и ему было понятно, что даже при строжайшей экономии пятисот фунтов едва хватит на еду и крышу над головой. На такие деньги не купишь платье, которое было в ту ночь на Эмме. И как же тогда семья добывала средства к существованию? От мыслей о возможных источниках дохода Себастьяну стало страшно.

– Вы думаете, что лорд Хэлишем раскаялся? Может, он узнал, в каком положении находится его внучка, и решил давать им достаточную для нормальной жизни сумму денег?

– Возможно, – Жаклин посмотрела на цветы. – Но этот человек отвернулся от маленькой девочки, только что лишившейся обоих родителей. Неужели такой человек способен неожиданно понять, насколько он был жесток и скуп?

Себастьяну хотелось поверить в то, что у старого Хэлишема неожиданно возникло чувство сострадания к единственной внучке. Но маркиз знал этого человека. И надежды на то, что он способен дать Эмме больше фартинга, почти не было.

Девушка завернула за угол и пропала из виду, но не из мыслей маркиза Эндовера.

– Здесь должен быть иной источник дохода. Небольшое наследство со стороны семьи матери. Иначе как же могла миссис Ашервуд вывезти дочь на бал?

– Я думала об этом. Должен быть какой-то другой источник дохода. Иначе как они могли приехать в Лондон? У женщины не много возможностей заработать себе на жизнь.

Себастьяну было известно, как женщины зарабатывают себе на жизнь. Эмма могла стать гувернанткой или компаньонкой богатой леди, но мисс Уэйкфилд явно не зарабатывала таким способом. Она могла стать компаньонкой богатого джентльмена и заработать таким образом на одежду и дом. «Это, конечно, не так», – успокаивал себя Себастьян. Но загадка оставалась неразгаданной, чего Себастьян не мог себе позволить.

Но на тот момент у него были другие заботы.

– Я думаю, что нужно пойти к миссис Ашервуд сегодня. Я заверю ее в том, что сделаю все возможное, лишь бы Шарлотта вернулась в семью, – произнес маркиз.

– Ты действительно считаешь, что Бернард приложил свою руку к исчезновению Шарлотты? – спросила его мать.

– Думаю, что это так, – взгляд Себастьяна встретился с обеспокоенным взглядом леди Эндовер.

– Только не надо говорить об этом Эвелин. Пусть наслаждается обществом Маргарет и ее малыша, – сказала маркиза, подойдя к сыну поближе.

Эвелин поехала в Гемпшир навестить свою дочь Маргарет и трехнедельного внука.

– Не надо беспокоить Эвелин подозрениями. Со временем мы узнаем, какую роль сыграл в этом деле Бернард.

– А что ты будешь делать, если он окажется виновным?

– Я сделаю так, чтобы он не причинил больше вреда ни одной девушке, – Себастьян сжал зубы.

– Я верю тебе, мой сын. – Жаклин пожала его руку. – Эвелин должна быть рада, что ты помогаешь ей управляться с таким сыном. Я могу только надеяться на то, что он не причинил вреда мисс Ашервуд. Я представляю, какие муки пришлось испытать ее матери.

Себастьяну были нужны ответы, и как можно быстрее. Чем дольше отсутствовала Шарлотта, тем меньше было шансов найти ее живой. У маркиза была одна мысль, с чего следует начать искать ответы на вопросы. Дело небезопасное, но у него не было выбора. Сегодня вечером ему предстояло узнать кое-что новое о племяннике.

– Мне не нравится, что Эндовер участвует в поисках девушки.

– Я разберусь с маркизом Эндовером. – сказал он.

– Разберетесь?

Волосы на голове у него слегка зашевелились. Рэдберн знал, что его компаньон Гаэтан не сводит с него глаз. Он не решался обернуться и посмотреть на своего партнера по делу. Пусть лучше тот не видит выражения лица Бернарда. Сомнения нелегко скрыть, а сейчас не время для демонстрации слабости.

– У маркиза лишь подозрения и ничего больше, – ответил Рэдберн.

– Если бы вы не оставили пуговицу в спальне девушки, то Эндовер не был бы втянут в это дело.

Рэдберн подумал, что было не слишком умно оставлять в спальне пуговицу с дядюшкиного костюма. Но этот ход казался ему тогда весьма разумным.

– Если кто-то станет подозревать меня, то я все свалю на дядю, – сказал Рэдберн. – Эта книга сезона даст мне возможность еще больше подпортить дядюшкину репутацию.

– Это было глупо. Вашего дядю могли заставить оказывать помощь миссис Ашервуд. Этот человек принадлежит к другому веку. Подобное дело может заставить его совершать подвиги. Дайте ему доспехи, и не успеете глазом моргнуть, как он помчится сражаться с драконом.

– Ему следует знать, что иногда дракон превращает рыцаря в кучку обугленного железа. – Рэдберн сжал кулаки так, что ногти впились ему в ладони.

– Прежде чем что-либо делать, нужно было посоветоваться со мной. Я бы не позволил вам похищать девушку.

Рэдберн заскрипел зубами от злости. Ему не нравились эти нотации партнера. Он помог устроить это предприятие. И если бы не ряд неприятных событий, то его компаньон вряд ли узнал бы об этом деле.

– У меня были все права на то…

– У вас не было прав на то, чтобы похищать девушку.

– Каждый сезон в Лондон приезжает почти полсотни девушек, подобных Шарлотте Ашервуд. Девушки из хороших семей, но без денег. И защитить их некому. Прекрасные, невинные. Они дорого себя ценят.

– Гораздо безопаснее полагаться на женщин, которые откликаются на объявления в газетах. Должен сказать, это более приемлемо.

Рэдберн знал, что весь бизнес не слишком нравился его партнеру. Но обстоятельства требовали того, чтобы Гаэтан продолжал им заниматься.

– Этот бизнес приносит хороший доход.

– А я бы с удовольствием отказался от такого бизнеса. Ваша жадность ввергает меня в большой риск. Где девушка?

Рэдберн не намеревался раскрывать всю правду. Это могло закончиться катастрофой.

– Я не знаю, что стало с ней, – ответил Бернард.

– Эндовер не будет…

– Не надо волноваться. Я скорее утоплю своего дядюшку в Темзе, чем позволю ему разрушить наш бизнес.

– Вы уже не впервые загоняете людей в гроб, да? Рэдберн не хотел убивать Мэделин Фитцдауни. Он не ожидал, что его охватит такое волнение, когда задушенная им девушка испустила последний вздох. А убить дядюшку было бы гораздо приятней.

– Не надо беспокоиться. Я позабочусь о том, чтобы Эндовер не нарушил наш покой.

– Бернард, мне не нужно убийство. Вы должны решить эту проблему, не замарав руки в крови. Или придется иметь дело со мной. Вам понятно?

Мороз пробежал по коже Бернарда, будто бы Гаэтан вылил на него ведро ледяной воды.

– Конечно, – ответил он.

Здесь нужны хитрость и коварство, решил про себя Рэдберн. Убийство дяди должно выглядеть как несчастный случай. Он улыбнулся своему отражению в зеркале.