"Нерон. Владыка Земного Ада" - читать интересную книгу автора (Грант Майкл)

Неразрешенная загадка

Во всех других отношениях христиане также представляли собой исключительно подходящих козлов отпущения. Они общались лишь с себе подобными, что было очень подозрительно, и в бездуховном, воспитанном в национальном духе обществе должно было неизбежно привести к враждебным слухам. Их разговоры о всеобщей любви породили представление о том, что религиозные службы, которые они проводили, были оргиями сексуальной неразборчивости и инцеста. Причастие с его символами тела и крови Христовой в широких массах считалось людоедским пиром.

Но самые худшие подозрения вызывали апокалипсические воззрения, которых страстно придерживались ранние христиане. Они все еще верили, что близится конец света и что, когда он настанет, Второе пришествие Мессии будет сопровождаться всесожжением. «Впрочем, близок всему конец… Возлюбленные! Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного. Но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете», – писал Петр [24].

Такое отношение, конечно, было известно за пределами сообщества, и поэтому христиане казались особенно подходящими жертвами истерической толпы. Перед лицом этой веры во всесожжение – которое должно произойти гораздо раньше (скорее даже безотлагательно), чем полагали ранние языческие философы, – мало было пользы от того, что, обращаясь к христианам в Риме за несколько лет до пожара, Павел напоминал им о наказе Христа «подчиняться Цезарю» и снова и снова повторял, что они должны даже благословлять своих гонителей.

Хотя никто по этому случаю не писал более страстно о Втором пришествии Мессии, чем Павел, он допускал, что доктрина о близком конце света может когда-нибудь оказаться опасной ответственностью для христиан, которые были вынуждены, в конце концов, жить в греко-римском обществе того времени. Но его убогая аудитория предпочла верить, что их спасение близко и что все тогда сгорит в геенне огненной.

Возможно, этот счастливый процесс можно было ускорить. А следовательно, разве не могло быть такого, что именно христиане устроили Великий пожар в надежде достичь именно этого? Возможно. Но кажется гораздо вероятней, что все это было простым совпадением, как все те многочисленные пожары, которые опустошали Рим каждое лето. Хотя тогда нам все равно придется объяснить загадочные фигуры, которые появлялись среди языков пламени и дыма и мешали борющимся с огнем делать их дело. Не могли ли ряды этих противоборцев включать не только мародеров, но и христиан, людей, которые, возможно, устроили поджог, но теперь видели перст Божий в деле и стремились содействовать этой цели? И снова такое могло быть. Хотя мы никогда не будем уверены в этом.

Однако Тацит говорит нам (и у нас нет причин сомневаться в его словах), что оказалось возможным найти людей, которые, признавшись в том, что были христианами, были готовы назвать и других. Есть несколько логичных объяснений этому, и они не взаимоисключаемы. С одной стороны, при любом и каждом преследовании находятся люди, которые слишком слабы, чтобы не признаться под пыткой. Во-вторых, некоторые признания могли быть ко всему прочему сфальсифицированы тайными агентами государства. И несомненно, была также и третья категория, состоявшая из христиан, которые сознательно желали умереть за свою религию, что продолжалось – к нескончаемому удивлению и презрению римлян – также и во всех более поздних гонениях. Такие мученики могли вспомнить, что, несмотря на уверенность Павла в необходимости поддерживать правительство, прошло всего несколько лет с тех пор, как он призывал их римскую конгрегацию пожертвовать своими бренными телами при жизни, хотя он в то время не мог предположить столь удручающих последствий.

Поэтому, несмотря на личные возражения императора против смертной казни, его правительство казнило христиан столь невыразимо ужасными методами, как те, которые недавно бичевал Сенека.

«Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах или, обреченных на смерть в огне, поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады; тогда же он дал представление в цирке, во время которого сидел среди толпы в одежде возничего или правил упряжкой, участвуя в состязании колесниц» (Тацит. Анналы, XV, 44).