"Обретенная любовь" - читать интересную книгу автора (Ли Эйна)Глава 7Ханна и Эви сидели за столом, когда к ним присоединилась Симона. Пожилая женщина прикладывала к глазам полотенце. — Значит, все эти годы Мэри была уже мертва. Я должна была догадаться, что с ней что-то случилось, так как она ни разу не навестила меня. — Ханна печально покачала головой. — О, моя деточка, твоя мать была святой. Слова женщины вызвали нежную улыбку на лице Эви. Ханна высморкалась, наклонилась вперед и похлопала ее по руке. — Но ты только посмотри на себя. Какой хорошенькой ты стала. Мэри Макгрегор гордилась своей дочкой. — Благодарю, тетя Ханна, — сияя, промолвила Эви. — Теперь скажи, я правильно поняла, что ты вышла замуж? Женщина разразилась громким смехом: — Значит, ты все-таки поверила? Я ведь слишком безобразна, чтобы какой-нибудь мужчина захотел жениться на мне. — Она быстро взглянула на Симону. — Большинство мужчин ничего не видят, кроме хорошенького личика, и не пытаются заглянуть в душу. — Симона покраснела и отвела глаза в сторону. — Однако женщин в этих краях довольно мало, поэтому я и нашла себе мужа. Чарли открыл большое месторождение золота, и завтра я уезжаю в Плейсервилл. Если бы вы приехали на день позже, то не застали бы меня. — Завтра! — воскликнула Эви. — Так скоро? — Да. Я заехала домой только для того, чтобы взять некоторые вещи. — А как же кондитерская? — спросила Эви, с интересом оглядывая помещение. — Теперь она мне не нужна. Эви и Симона обменялись многозначительными взглядами, поскольку каждой в голову пришла одна и та же мысль. — А вы не хотите продать нам дом, тетя Ханна? — Продать? Черт побери, можешь забирать его, милая. Он мне ни к чему. И деньги мне не нужны. Твоя мама была моей лучшей подругой, и я рада помочь тебе. — На мгновение Ханна нахмурилась. — Не понимаю, однако, что ты будешь делать с ним. Я думала, твоя мать вышла за богатого человека с севера. — Это действительно так, тетя Ханна, но мне ничего не досталось от его богатства. Симона и я приехали сюда, чтобы начать свое дело. Эта кондитерская идеально подходит нам. Симона была во Франции помощником повара, да и я всегда помогала маме на кухне, когда она работала. Мы справимся. — Эви взволнованно повернулась к Симоне. — Как ты думаешь? Симона тоже была в восторге: — Господи, это решило бы все наши проблемы. Мне нравится печь. — Должна сказать, девушки, что вам не следует беспокоиться, если даже у вас не будет кондитерской. Вы обе можете достаточно легко найти здесь себе мужей. В голове Эви возникло лицо Адама Ролинза. — Сейчас мне меньше всего хотелось бы этого, тетя Ханна. — А что скажешь ты, француженка? У тебя никогда не будет лучшего шанса найти себе мужа. — Меня это тоже не интересует, миссис Миллер, — ответила Симона. — В таком случае будем считать, что договорились, — сказала Ханна. — Необходимые документы я оформлю. Когда она вышла из комнаты, девушки обнялись, потом взялись за руки и начали кружиться, весело смеясь. Такой поворот событий превзошел самые их смелые ожидания. Ночное происшествие было забыто. — Мы повесим на окна новые занавески, — с восторгом сказала Симона. — И заново покрасим полы и стены, — добавила Эви. — Я буду печь слоеные пирожки и эклеры. — А как назывались такие вкусные штучки из сдобного теста? — Pate feuilletee, — ответила Симона. — Точно. И еще я не могу забыть те восхитительные маленькие сладкие пирожки, которые ты пекла с кремовой и кокосовой начинкой. — Petites bouchees. — О, Симона, у меня слюнки текут от одной мысли о них. Девушки сели перевести дыхание, когда вернулась Ханна, неся тяжелую металлическую коробку. Она поставила ее на стол и тяжело опустилась на стул. — Здесь документ о передаче кондитерской вам, девочки. Я подписала его, но вы должны завтра же представить бумаги на регистрацию, пока кто-то другой не попытался сделать заявку на освободивишися участок. Здесь следят за каждым клочком земли. Никому не позволяйте запугивать вас. Это моя собственность, а теперь будет ваша. Бумаги дают вам законное право. Эви почувствовала, что должна еще раз попытаться предложить тетушке деньги. — Мы настаиваем на оплате, тетя Ханна, Сколько вы просите за кондитерскую? — Не хочу брать у тебя деньги, детка. Они не нужны мне. И кроме того, мне по душе, что ты продолжишь мое дело. Если бы я продала кондитерскую незнакомым людям, они наверняка сделали бы из нее еще один бар или казино. — Ханна поняла по лицу девушки, что та будет настаивать на своем. — Ну хорошо, милая. Я возьму двадцать пять долларов. Такую цену я заплатила, когда покупала ее. Если не можешь заплатить сейчас, я подожду. Эви широко улыбнулась: — Сделка есть сделка, и мы заплатим сейчас. — Она достала из сумочки кошелек и отсчитала необходимую сумму из своего скудного запаса. — Мы никогда не сможем отблагодарить вас в полной мере, — добавила Эви, обнимая тетушку и целуя ее в щеку. Пожилая женщина смутилась: — Хорошо, а сейчас давайте я уложу вас спать. Должна сказать, вы очень бойкие девчонки, если отважились приехать в этот город, не имея крыши над головой. Глаза Эви озорно блеснули. — Я знала: пока у меня есть тетя Ханна, мне не о чем беспокоиться. — Перед ней снова возник образ Адама Ролинза, и лицо ее помрачнело. — Мне следовало бы приехать сюда два года назад. Помещение наверху состояло из двух уютных гостиных и спальни. Ханна постелила себе на диване и настояла на том, чтобы девушки устроились в спальне. Когда они остались одни, Эви заметила, что настроение Симоны явно испортилось. — Что-то не так, Симона? Ты считаешь, что мы допустили ошибку? Симона удрученно села на край кровати. — Я только сейчас вспомнила, что у меня больше нет ни одежды, ни единого цента. Все, что я имела, было в саквояже, который украл вор. Эви облегченно вздохнула: — И это все, что тебя беспокоит? А я испугалась, не передумала ли ты относительно наших планов. — Она взяла свой кошелек и высыпала его содержимое на кровать. — Половина того, что у меня есть, твоя, мы ведь теперь компаньоны. Я поделюсь с тобой и своей одеждой. — Эви весело хихикнула. — Правда, сейчас она вся перемазана грязью. Однако давай посмотрим, сколько у нас денег. Они насчитали всего двадцать четыре доллара. — Это немного, но скоро мы увеличим свой капитал, — уверенно сказала Эви и снова засмеялась. — Я знаю, многие предприниматели начинали, имея гораздо меньше, чем двадцать четыре доллара и саквояж с грязной одеждой. На следующее утро они проснулись в лучах яркого солнца, освещавшего комнату. Эви соскочила с постели и подбежала к окну. На улице уже кипела жизнь. Сновали люди в разноцветных одеждах. Улица по-прежнему была такой же грязной, но каждый находил свой путь, переходя с одной стороны на другую по доскам. — Симона, ты должна подойти и взглянуть. Разве это не волнующее зрелище? Симона подошла босиком и несколько секунд сонно смотрела в окно. — Да, дорогая, но это явно не Елисейские поля. Смеясь, они отошли от окна и быстро оделись. Ханна пошла вместе с ними, чтобы убедиться в правильности регистрации документа на их имена. Затем Эви и Симона со слезами попрощались с ней на станции, перед тем как она села в дилижанс. Назад они возвращались пешком, так как не хотели тратить драгоценные деньги на экипаж. Две молоденькие женщины вызывали большой интерес у прохожих. Мужчины снимали шляпы и с вежливым поклоном уступали им дорогу. Войдя в свою кондитерскую, Эви почувствовала огромное удовлетворение. Она свободна. Навсегда свободна от Адама Ролинза. Обследование кухни привело к неожиданному открытию. Она была удивительно хорошо экипирована кастрюлями и прочей утварью, в прекрасно оборудованной кладовой хранилось множество приправ, мука и топленое сало, а также две полные бочки яблок. Однако не было ни молока, ни яиц — необходимых компонентов для французских булочек и пирожных. Симона разочарованно села за стол, подперев подбородок руками. — Прощайте, эклеры и трубочки с кремом. Прощайте, сладкие пирожки и печенье. Эви склонилась напротив над столом, имитируя позу Симоны, так что они оказались совсем близко лицом друг к другу, и широко улыбнулась: — Однако привет яблочному пирогу! Симона пыталась сопротивляться этой улыбке, но в конце концов не выдержала и улыбнулась в ответ: — Ты очисти яблоки, а я буду готовить тесто. Вскоре маленькая кондитерская наполнилась ароматом корицы и яблок. — Как ты думаешь, нам следует изменить название нашего заведения? — спросила Эви, закончив чистить яблоки. — «Яблочная кондитерская Бриггс» будет вполне подходящим названием, — пошутила Симона, укладывая нарезанные яблоки на приготовленное тесто. — Похоже, мы сможем печь здесь только яблочные пироги. Эви подняла длинную раскачивающуюся яблочную кожуру, извивающуюся, словно змея: — А как насчет названия «Яблочная кожура»? Тоже подходит. — Не понимаю, зачем здесь заготовлено столько яблок, если Господь считал их запретными плодами? — размышляла Симона. Эви бросила кожуру и выскочила из-за стола. Она схватила Симону за плечи и радостно встряхнула ее, подняв мучное облако. — «Запретный плод». Вот как мы назовем нашу кондитерскую, Симона. Это замечательное название. — Звучит прекрасно, — согласилась Симона с довольной улыбкой. — «Запретный плод». Мне нравится. Немного шаловливое название, не так ли? — Оно такое же непритязательное, как яблочный пирог домашнего приготовления, — ответила Эви. Звон колокольчика над входной дверью возвестил о том, что кто-то вошел в кондитерскую. — Пойду посмотрю, кто это. — Эви остановилась в дверях, увидев Сэма Монтгомери, стоящего посреди комнаты с саквояжем Симоны. — Кто там, Эви? — Симона выглянула из-за ее спины, вытирая руки полотенцем. — Это ваша пропажа, мэм? — Да. — Симона была поражена. Она не могла поверить, что видит снова свой саквояж. — Вам следует проверить его и убедиться, все ли на месте. — Вы открывали его, мистер Монтгомери? Его глаза возмущенно вспыхнули. — Я ничего оттуда не доставал, если вы это имеете в виду. Симона покраснела и начала проверять содержимое. — Кажется, здесь не все, сэр. — Она была смущена тем, что молодой человек видит ее нижнее белье, и начала быстро перебирать вещи, чувствуя, что он следит за каждым ее движением. Увидев свой нетронутый кошелек, Симона облегченно вздохнула. Она была взволнована и избегала взгляда Сэма. — Не знаю, как благодарить вас, мистер Монтгомери. Вы позволите предложить вам вознаграждение? — В этом нет нужды, мэм. Будьте осторожнее впредь. В течение всего этого разговора Эви молчала, но сейчас она вышла вперед с благодарной улыбкой: — Если вы отказываетесь от денег, то, может быть, по крайней мере позволите предложить вам кусочек свежеиспеченного яблочного пирога, мистер Монтгомери? — Пахнет очень вкусно. — Сэм улыбнулся, и Эви изумилась тому, как эта улыбка преобразила весь его облик. Он сразу стал похож на мальчишку. Симона робко посмотрела на него и заметила прореху на рукаве его рубашки. Глаза ее расширились, когда она увидела пятна крови. — Мистер Монтгомери, вы ранены? — Пустяки, мэм. — Рану надо промыть. Садитесь, я сейчас. — А пока она занимается вашей рукой, я отрежу вам кусок пирога, — предложила Эви. Однако, прежде чем она успела сделать шаг, снова зазвонил колокольчик над входной дверью, и в кондитерскую вошел незнакомец. Его шерстяная рубашка, плотные штаны и потрепанная шляпа говорили о том, что это золотоискатель. — Что вам угодно? — взволнованно спросила Эви первого покупателя. — Мне кусочек того, что так чудесно пахнет, леди. — Это яблочный пирог, сэр. Мужчина достал оловянную тарелку, и Эви отрезала ему толстый клин горячего пирога. — Сколько песка я должен вам за это? — Песка? Он достал из-за пазухи маленький мешочек. — Золотого песка. Сколько? Эви не ожидала такого поворота дела и растерялась: — Я даже не представляю. — Порция виски стоит щепотку золота. Я ценю пирог дороже выпивки. У вас есть весы? — Эви беспомощно огляделась, затем покачала головой. — Ладно, тогда как насчет чашки? Симона и Сэм молча слушали этот разговор. Эви принесла пустую чашку, и старатель отсыпал в нее немного золота. Затем взял пирог и начал на ходу есть его, покидая кондитерскую. Эви молча стояла и смотрела на золотой песок, сверкающий в чашке. — Помните, мэм, — сказал Сэм Монтгомери. — «Не все то золото, что блестит». Симона удивленно посмотрела на него: — Это Шекспир, мистер Монтгомери? Стрелок немного смутился. — Меня всегда тянуло к его произведениям. — Не хочу казаться излишне любопытной, мистер Монтгомери, но где вы получили образование? Кажется, вы неплохо знаете литературу. В ответ он небрежно пожал плечами. — Я вырос на границе с Техасом. Моя мать родом из племени апачи. Она умерла, когда я родился. Отец был школьным учителем, до того как перебрался на запад. Он научил меня читать и писать. Я очень любил книги, но мне всегда не хватало их. — Он печально улыбнулся. — Разве найдешь книги в индейских лагерях и резервациях? — Ваш отец еще жив, мистер Монтгомери? — Трудно сказать. Мы встречаемся очень редко. Последний раз я видел его пять лет назад. Симона вышла из комнаты, качая головой, и тотчас вернулась с кастрюлей воды и чистой тряпкой. — Можно, мы посмотрим ваше плечо, мистер Монтгомери? — Не стоит беспокоиться, мэм. — Однако он сел и неожиданно, смутив Симону, снял рубашку. Она никогда раньше не видела обнаженную грудь мужчины и, залившись румянцем, начала смывать губкой кровь. У метиса были широкие плечи, мускулистые руки и мощная гладкая грудь. И хотя Симона старалась не смотреть на него, она не могла не заметить еще несколько шрамов от прежних ранений. — Отчего у вас эта рана, мистер Монтгомери? — спросила Симона, забинтовывая плечо чистыми полосками материи. — Нож, — коротко ответил он. Она огорченно посмотрела на него: — Это сделал один из тех грабителей, когда вы пытались вернуть мой саквояж? — Похоже, что так. Симона покачала головой: — Скажите, зачем вы рисковали жизнью ради нас? — Она закончила бинтовать рану и почувствовала себя гораздо свободней, когда он надел рубашку. — А теперь мне хотелось бы получить кусочек пирога. — О, конечно. — Она поспешила на кухню и начала взволнованно резать пирог, затем от неожиданности уронила нож, услышав позади себя голос Сэма: — Пожалуй, я съем его на кухне, чтобы не мешать вашему делу. Симона взволнованно приложила руку к груди. — Я не слышала, как вы вошли. — Большинство людей не слышит, как я передвигаюсь, мэм. Должно быть, эта особенность появилась у меня вместе с индейской кровью. Рука Симоны дрожала, когда она ставила перед ним чашку кофе. Сэм сразу заметил это. — Простите, что напугал вас. Он стоя ел свой кусок, в то время как она продолжила раскатывать тесто для других пирогов. — Мистер Монтгомери, что вы имели в виду своим недавним замечанием о золоте? — спросила Эви, присоединившись к ним. — Просто я хотел предупредить, чтобы вы были внимательны и могли отличить «золото для дураков». — «Золото для дураков»? — недоуменно переспросила Эви. — Железный колчедан. Он выглядит как золото, но не такой тяжелый и блестящий. Эви глубоко вздохнула: — Видимо, придется изучать все, что касается золота, если мы хотим остаться в этом городе. Стрелок улыбнулся: — Конечно, придется, мэм, потому что в этом городе оно повсюду в ходу. К большому удивлению женщин, Сэм Монтгомери оставался в кондитерской до конца дня, молча сидя за столом. Когда Эви не занималась покупателями, она чистила яблоки, чтобы заготовить их впрок. Слух о новых владельцах кондитерской быстро распространился, и к ним стали толпами приходить старатели за куском домашнего пирога. Было уже темно, когда Сэм Монтгомери наконец ушел. — Странный человек, — сказала Эви, запирая за ним дверь. — Мне кажется, он просто застенчив, — возразила Симона. — Пусть так, но в одном я уверена, — заявила Эви, — вряд ли кто-нибудь попытается ограбить нас, когда он сидит за столом с шестизарядными револьверами на бедрах. — Она мрачно нахмурилась. — Если, конечно, он сам не собирается ограбить нас. — О, дорогая, он просто старается помочь, — успокоила ее Симона. Они сели подсчитывать дневную выручку. Чашка была полна золотого песка, а кошелек распух от денег. Эви подсчитала и довольно улыбнулась: — Завтра мы сможем купить молоко и яйца. Я закажу новую вывеску над дверью. Думаю, «Запретный плод» — это то, что надо. В этот вечер они легли спать очень усталые, но уверенные в своем будущем. |
||
|