"Разлом" - читать интересную книгу автора (Грацкий Вячеслав)

Глава двенадцатая

Архиепископ оказался высоким черноволосым мужчиной лет сорока пяти. Длинное, испещренное шрамами лицо обрамляла короткая бородка с легкой проседью. Под белой ризой перекатывались мускулы, массивный золотой крест покоился на мощной выпуклой груди, которой могли позавидовать многие рыцари Святого ордена.

Как всем было известно, двадцать лет назад Райнхард был одним из самых ревностных служителей Святой Инквизиции, а его имя наводило ужас на Измененных не меньший, нежели сейчас имя Жанны Аркийской.

Но и сегодня, несмотря на приличный животик и епископскую ризу, Селена видела перед собой скорее крестоносца, нежели священнослужителя.

— Удивлена? — раскатистым басом заметил архиепископ. — По глазам вижу, что в твой благообразный образ епископа я не вписываюсь, ну хоть ты тресни!

— Ваше преосвященство...

Селена склонилась было в поклоне, но Райнхард тотчас же подхватил ее под руку и усадил в кресло.

— Не будем тратить время на церемонии, — Райнхард уселся рядом. — У нас его и так осталось очень и очень мало. Итак, тебе удалось укрепить Печать?

— Нет, — опустила глаза Селена. — Я очень старалась, но что-то пошло не так, и моя лучшая подруга погибла. Видимо, я где-то ошиблась...

— Не нужно себя винить, — задумчиво отозвался архиепископ. — Если кто и виноват, то только я. Я не должен был поручать это дело такой юной девушке, но... У меня просто не было иного выбора. Я очень торопился. Отец говорил тебе, что одна Печать была уже разрушена?

— Да. Но пока мы шли сюда... Я хочу сказать, что сейчас сломаны еще две Печати...

И Селена подробно рассказала о том, что случилось с ней за время пути. Умолчала лишь о двух вещах — о магических способностях Киры, и о разговорчивом Тирри. Впрочем, эти двое не интересовали архиепископа. Куда больше Райнхард расспрашивал об Эльвире.

— Значит, вы с Роландом подозреваете, что именно она сломала первую Печать?

— Мы не знаем этого точно, — вздохнула Селена. — Но ведь Роланд видел ее в том храме, а потом он видел как она с легкостью расправилась с превратившимся Хранителем второй Печати. Наверное, она — демон, посланный помочь своему хозяину снова воплотиться на Земле.

— Что ж, возможно, — кивнул архиепископ. — Как она выглядела?

— Я могу поведать лишь то, что слышала от Роланда. Она моего роста и сложения, но у нее черные волосы и черные крылья, ну и, кроме того, она почти без одежды, — Селена потупила взгляд. — Так рассказал Роланд, но, может быть, если вы расспросите его, он сможет вспомнить еще что-нибудь.

— В этом нет необходимости. Я узнал достаточно. Достаточно, чтобы обеспокоиться всерьез. Итак, получается, что две части поверженного Сатаны — Крылья и Глаз попали к этой самой Эльвире. Тебе удалось обезвредить Клыки, заключив их в себе, плюс есть еще одна часть, которая была сломана раньше прочих, но мы не знаем к кому она попала... — архиепископ растер виски, чуть тронутые сединой.

— Может это тоже сделала Эльвира?

— Может быть...

Архиепископ надолго замолчал. Селене вдруг сделалось очень грустно. Собственный рассказ взбудоражил ее и она в очередной раз вспомнила Дану, оставшегося в одиночестве отца, несчастную Эльму, Киру, Роланда наконец...

Стоило вспомнить о карнелийце, как его образ растворил в себе остальных и Селена к стыду своему поняла, что уже думает только о нем. Это настолько ее поразило, что она решила немедленно исповедаться в греховных помыслах архиепископу.

Однако заглянув в суровое лицо Райнхарда, она передумала. В конце концов, рассудила она, у архиепископа и без нее хватает забот. Да и не было у нее привычки исповедываться кому-либо еще, кроме самого Господа. В Лангбурге был только один священник, ее отец, а к нему, с тех пор как Селена подросла, можно было подступить далеко не во всех случаях.

— Селена, — наконец прервал молчание архиепископ. — Мне очень жаль, но я вынужден вновь просить тебя о помощи. Я догадываюсь, что ты, верно, всей душой стремишься домой, к отцу, но мне больше не к кому обратиться.

— Я сделаю все, что в моих силах, ваше преосвященство.

— Селена, твоя чистота, невинность и преданность нашему Господу наделяет тебя необычайной божественной силой. Не владея особыми знаниями, не зная многих наших ритуалов, ты смогла снять с маленькой девочки проклятие. Ты смогла заключить в себе, как в темнице, часть самого ужасного существа во Вселенной. Поверь, на это способен далеко не каждый служитель Церкви.

— Ваше преосвященство, — Селена зарделась.

— Не нужно слов. Ты еще слишком юна и слишком мало знаешь, чтобы оценить то, что ты сотворила силой своей чистой души. Но я понимаю это очень хорошо. Именно поэтому я хочу попросить тебя сделать то, что окажется не под силу многим другим. Я хочу, чтобы ты нашла остальные Осколки Нечистого.

— Но... — глаза Селены округлились. — Но ведь я...

— Грядет новое тысячелетие, и мы не должны допустить, чтобы Осколки попали в чьи-то недобрые руки, дочь моя. У тебя удивительная и редкая в наше время сила. Тебе не нужно тревожиться. Ты единственная, кто может справиться с этим.

— Но... Но где я их найду?

— Не знаю, дочь моя. Но ведь ты уже нашла три из них и, думаю, это не случайно. Уверен, ты была избрана.

— Избрана? — Селена широко распахнула глаза. — Но ведь на поиски могут уйти годы! — дрожащим голосом воскликнула она. — И я... Я ведь надеялась, что вы сможете избавить меня от Клыков. Мне страшно, ваше преосвященство!

— Я понимаю твои чувства, — вздохнул архиепископ. — Но можем ли мы перечить воле Господа? Если он избрал тебя для поисков Осколков, имеем ли мы право вмешиваться сейчас, пока не найдены остальные? Боюсь, это может стать роковой ошибкой. Мы должны довериться его воле.

— Но что же со мной будет? — прошептала Селена. — А что если однажды этот Осколок...

— Ты должна верить, дочь моя. Ты уже доказала силу своего духа и своей веры. И потом, не забывай, Хранители Святых Печатей держались многие века, прежде чем ржа Нечистого стала разъедать их изнутри.

— Изнутри? Так значит Святые Печати...

— Да, Селена, именно так. Хранители, можно сказать, и были Святыми Печатями, ибо нет ничего прочнее и надежнее человеческого духа и человеческой веры!

Селена ошеломленно молчала. Возможность превращения в одного из тех монстров, что она повстречала, привела ее в ужас.

— Что же касается времени поисков, — продолжал Райнхард, — то у нас есть средство ускорить это. Ты, наверное, слышала, что в Далии научились строить летающие корабли?

— Но, ваше преосвященство...

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — архиепископ поморщился. — Что это дело рук колдунов и еретиков. Да, такова позиция Церкви, но, видишь ли, все меняется со временем. Хотя, конечно, и мне, и Церкви нужно время, чтобы привыкнуть к новым реалиям. Впрочем, не будем обсуждать этот вопрос сейчас. Конец тысячелетия близок и я бы не хотел оказаться нос к носу с восставшим Сатаной из-за нашего нежелания воспользоваться имеющимися возможностями.

Селена находилась в полной растерянности. Ей требовалось время, чтобы осознать и принять услышанное.

— Вот еще что. Как я понял, карнелиец Роланд зарекомендовал себя с лучшей стороны и, я думаю, будет правильно, если ты возьмешь его снова с собой. Если тебе придется пересечь Сумеречье, как ты понимаешь, лучших проводников нежели карнелийцы тебе не найти. Правда, люди эти весьма своенравные, но я отдам распоряжение, чтобы ему предложили такое количество денег, от которого он просто не сможет отказаться.

Девушка старательно попыталась скрыть охватившую ее радость. Мысль о том, что Роланд будет ее сопровождать согрела душу и избавила от многих сомнений и колебаний. Ее вдруг разом перестали волновать Сумеречье, Измененные и летающие корабли. Все это казалось теперь несущественным и неважным, главное, Роланд никуда не уходит, он будет рядом...

Мысли свернули в греховное русло и Селена опять ужаснулась. И даже была вынуждена напомнить себе, что она будущий священник и Роланд ее не должен волновать никоим образом.

— Значит нам придется двигаться на этом... летающем судне?

— Да, дитя мое, мы не должны терять напрасно время. Ты должна в кратчайший срок добраться до Аламара, и поговорить с тамошними магами — они могут что-нибудь знать о местонахождении остальных Осколков. Я дам тебе письмо к Гериану, королю Далии, думаю, он не откажет в помощи.

Селена с трудом дождалась завершения разговора. Сердце колотилось как сумасшедшее, лицо то и дело краснело, девушке не помогали уже никакие увещевания и напоминания. Оставалось надеяться, что Райнхард был слишком озабочен собственными мыслями, чтобы заметить ее реакцию.

Когда аудиенция была закончена, Селена бросилась к себе в комнату и, уткнувшись в подушку, заплакала. Причин этих слез она объяснить не могла, да и не пыталась. Она просто плакала.

Роланд вскинул на плечо давно подготовленный мешок.

— Идем, Тирри. Нам тут делать больше нечего.

Роланд не ждал ответа. За все время, что они провели в соборе, Тирри старательно изображал обыкновенного зверька, не решаясь на беседу даже в комнате Роланда. Карнелиец настолько привык к этому, что слова Тирри заставили его вздрогнуть.

— Куда это ты собрался? — едва слышно проворчал Тирри.

— Тирри! — брови карнелийца поползли вверх. — Решил рискнуть напоследок? А если здесь тоже уши?

— А ты сядь на кровать и сделай вид, что разговариваешь сам с собой, — прошептал зверек.

Роланд послушно сел.

— Так, и о чем это я решил поговорить сам с собой? — бросил он, не глядя на Тирри.

— О Селене, — шепнул Тирри.

Роланд нахмурился.

— Нет, о Селене я не хочу говорить, — пробурчал он. — Все, что было можно, я уже сказал.

— Что-то я не припомню, чтобы ты что-то говорил.

— Я говорил это мысленно.

— А теперь повтори это вслух, пожалуйста.

— Да с какой это стати? — возмутился Роланд.

— Я твой друг или ты меня держишь для охоты на мышей?

— В основном для охоты, — ответил Роланд и тотчас ойкнул — Тирри нещадно цапнул его за палец. — Ладно-ладно... Друг. Как будто сам не знаешь.

— Ну, ежели друг, выкладывай, чего ты с ней не поделил.

— О чем это ты? Мне нет до нее никакого дела. Я свою работу выполнил и хочу сейчас уйти.

— И видеть ее ты больше не хочешь?

— Нет, не хочу.

— И не испытываешь к ней никаких чувств?

— Никаких. Я к ней совершенно равнодушен!

Последние слова Роланд почти прокричал.

— Понятно. Вопросов больше нет. Можешь идти.

— Спасибо.

Роланд поднялся и направился к выходу. Уже открыв дверь, он обернулся.

— Эй, Тирри. А ты чего разлегся?

— Я остаюсь, — отозвался зверек.

— Ничего себе! — растерялся Роланд. — Ты что же, хочешь оставить меня?

— Совершенно верно. Видеть тебя не хочу. Ты мне не друг, ты меня больше не интересуешь. Я к тебе совершенно равнодушен!

Роланд какое-то время молчал, осмысливая услышанное. Наконец с размаху швырнул мешок в стену над Тирри и вернулся в комнату. Мешок падал прямо на Тирри, но тот успел увернуться в самый последний миг.

Роланд сгреб зверька за шкирку и поднес к лицу.

— Вот скажи мне, чудо ты мохнатое, какого черта ты лезешь в наши человеческие отношения! Ну что ты в них понимаешь, а, комок ты шерсти?

— Во-первых, не надо привлекать ко мне внимания, — прошипел рассерженно Тирри.

Роланд бросил его на постель и отвернулся.

— Пожалуйста! Но я надеюсь ты ответишь на мой вопрос?

— Во-вторых, ты хоть и человек, однако в человеческих отношениях, похоже, понимаешь меньше моего.

— Да неужели?

— Совершенно точно. Посмотри на себя внимательно. У тебя же глаза фанатика! Да ты и сам рассказывал, что все детство провел в Сумеречном лесу, в учебном лагере, готовясь стать воином. Потом носился по лесу, изничтожая нашего брата. А затем кинулся как бешеный пес по Армании, разыскивая своего братца. Когда же тебе была нужна самка, в смысле, женщина, ты топал в бордель. И после этого утверждаешь, что что-то понимаешь в человеческих отношениях?

— Это мое дело, — вздохнул Роланд. — Я человек и должен сам разбираться со своими делами.

— А я твой друг, бестолочь. И не собираюсь спокойно смотреть на твои причуды! Только-только в твоих глазах стали появляться какие-то чувства, какая-то осмысленность, как ты тут же задергался как рыб на сковородке.

— Ты это на что намекаешь? — насупился карнелиец.

— На то, что тебе пора повзрослеть и понять, что в жизни есть не только война, месть, Измененные и прочая ерунда...

— Что ты хочешь этим сказать? — повысил голос Роланд.

— Ты и сам прекрасно знаешь. Но если боишься признаться сам себе, пожалуйста, я могу и просветить, что мне, для друга-то — теплого слова жалко? Так вот, Роланд, даже мне, простому Измененному, ничего не смыслящему в человеческой жизни, очевидно — ты втрескался в эту Селену по самые уши, да никак, видно, не осмелишься в этом признаться.

— Чушь!

Роланд подхватил мешок и вновь шагнул к выходу.

— Ты спятил, Тирри, вот что я скажу тебе. Ты просто спятил!

— Вот то-то и оно. Тебе проще измочалить сотню-другую Измененных, или друга оскорбить, нежели признать очевидную вещь.

— Ты бредишь! Ну что ж, если хочешь — оставайся. А я ухожу.

— Без меня?

— Без тебя!

— А думать кто теперь будет вместо меня?

Роланд с размаху хлопнул дверью. Уши Тирри трепыхнулись, он долго и старательно ловил малейший звук из коридора и, в конце концов, на его мордочке проступила улыбка. Дверь отворилась, и на пороге показался Роланд. Спихнув Тирри, он рухнул на кровать.

— Одумался, дубина? — тихонько спросил зверек.

— Ничего подобного. Просто архиепископ нанял меня сопровождать нашу драгоценную Селену в Далию.

— Вот как? И это единственная причина?

— Ты бы заткнулся, а? Или мне тебя Инквизиции сдать?

— Сдай, сдай! А можешь убить сам, своими руками. Тебя же научили убивать таких как я. Хотя лучше бы тебя думать научили. Головой думать, а не мечом.

— О, боги!

Карнелиец со стоном перевернулся на другой бок и накрылся одеялом с головой.

— От себя не спрячешься, — донеслось сквозь одеяло.