Глава 5. Джентльмен с Медвежьей речки

– Слушай… ты…– моя сестрица Очита, сдвинув брови, ткнула меня в грудь пальцем. – За такое обращение с Глорией Макгроу тебя давно следовало бы пристрелить!

– Никогда не произноси при мне этого имени,– с горечью ответил я.– Слышать о ней не хочу. А с чего это ты взяла, что меня надо пристрелить?

Тут Очита и говорит:

– Когда тебя принесли домой – всего, точно пропущенного через мельничные жернова,– Глория, едва услышав о тебе, примчалась быстрее ветра. Но стоило ей показаться в дверях, как что ты сделал?

– Да ничего особенного, думаю. А что такое?

– Ты отвернул башку к стене и сказал… сказал: «Уберите отсюда эту женщину – она будет смеяться над моими ранами.»

– А разве не так? – в свою очередь накинулся я на сестру.

– Не так! – с не меньшим пылом ответила она,– Услышав твои слова, Глория побледнела и, не сказав ни слова, с гордо поднятой головой ушла. С тех пор она здесь больше не показывалась.

– Ну и не надо,– говорю.– Я знаю – если она и явится, так для того только чтобы позлорадствовать над моим горем.

– Не думаю, -сказала Очита. – Первое, что она спросила: «Брекенридж сильно изранен?», и в ее словах не было злорадства. Клянусь, она пришла помочь тебе, а ты говорил с ней так грубо! Стыдись!

– Не лезь не в свое дело! – посоветовал я сестрице и, встав с постели, вышел из дома, чтобы развеяться и обрести душевный покой.

Я отправился на речку поудить рыбу. К тому времени из всех прежних неприятностей у меня остался только перелом ноги. Хот кость и быстро срасталась, я был вынужден оставаться дома. Ковыляя по лесу, я, не торопясь, обдумал слова Очиты и пришел к выводу, что, возможно, увидев мои раны, Глория действительно изменила свое отношение и что, возможно, мне стоило бы воздержаться от резких слов. И я решил, что мой долг соседа, просто обязывает меня навестить Глорию, чтобы поблагодарить за участие и сказать, что я вовсе не хотел ее. обидеть. Я скажу, что в тот злосчастный момент находился в горячечном бреду и потому принял ее за Эллен Рейнольдс. В конце концов, разве у меня не большое, благородное и великодушное сердце настоящего джентльмена? И если Глория первой пошла на примирение, с моей стороны было бы величайшей глупостью продолжать упрямиться вместо того, чтобы своим прощением осчастливить такую славную девушку. С этими мыслями я свернул на тропинку, ведущую к дому Макгроу, – тропинку, по которой я не ходил с того самого злополучного дня, когда повздорил с мистером Вилкинсоном. Я старался обходиться без лошади: нога моя заживала, и ходьба немало тому способствовала.

Не прошел я и половины пути, как повстречал ту, которую искал. Она ехала на своей низкорослой лошадке, и мы столкнулись нос к носу как раз на середине пути. Я тут же снял свою стетсоновскую шляпу и произнес:

– Как поживаешь, Глория? Ты, часом, не ко мне ли направляешься?

– С чего это вы взяли, мистер Элкинс, что я еду к вам? – Ее ледяной тон острым, ножом резанул меня по сердцу.

– Ну… в общем…– забормотал я, сбитый с толку неожиданным отпором,– знаешь, Глория, я просто хотел поблагодарить тебя за то, что ты тогда меня навестила и…

– Не стоит, – отрезала она. – В тот день я зашла к вашим занять немного соли. Я и не подозревала, что вас так отделали.

– Ну зачем ты так, Глория? – мягко возразил я. – Поверь, я не хотел тебя обидеть. Дело в том, что в тот момент я был в горячечном бреду и принял тебя за кого-то другого.

– Может быть, за Эллен Рейнольдс? – насмешливо спросила она. – Или та уже находилась рядом и держала в своей ладони вашу горячечную руку? Ах, нет! Совсем из головы вон! Она же в то время как раз выходила замуж за Джима Брэкстона! Право же, мне очень жаль, Брекенридж. Но ничего, у Эллен есть младшая сестренка. Через несколько лет она подрастет, и вы ее получите… конечно, если кто-нибудь из Брэкстонов опять не отобьет ее.

В глазах у меня потемнело.

– Да пусть они провалятся в преисподнюю, эти Брэкстоны вместе с Рейнольдсами! И теб пусть прихватят! Какого черта! Я был прав, а сестрица моя – просто дура! Надо же такое придумать: будто ты за меня переживала! А на самом деле прибежала, как всегда, посмеяться, пока валялся пластом!

– Неправда! – воскликнула Глория вдруг изменившимся голосом.

– Да уж наверное! – говорю. – Ступай своей дорогой, а я пойду своей. Ты воображаешь, что если вы на пару с Эллен Рейольдс надругались над моими чувствами, так и не найду, на ком жениться! Так вот что я тебе скажу: вы не одни на этом свете. И если уж на то пошло, мне осточертели девчонки с Медвежьей речки! Я возьму в жены городскую!

– Да городские и не посмотрят на такого увальня! – заносчиво ответила она.

– Ах, так! – закричал я, нервно выдергивая с корнями сосновый молодняк возле тропинки. –Ну так позвольте кое-что сказать вам, мисс Макгроу: я, не мешкая, сегодня же отправлюсь по поселкам, где красивые девушки будут виться вокруг меня роями, как мухи возле бочки с медом. Выберу среди них самую красивую и привезу сюда! Вот увидишь! И подобно торнадо, не разбирая дороги, я заковылял прочь. В глазах у мен настолько потемнело от гнева, что я, не заметив воды, с оглушительным плеском бухнулся прямо в речку. Перед этим, правда, мне слышался голос Глории, и, вроде бы, она просила меня вернуться, но ее насмешки окончательно свели меня с ума, и я оставил призыв без ответа. Я чувствовал, что больше не способен вынести ни одного ее укола, а потому, выбравшись на противоположный берег, весь мокрый, точно водяная крыса, направился прямиком через лес. За моей спиной раздался громкий смех. Похоже, мое падение так ее развеселило, что с девушкой приключилась истерика – уж больно хохот ее смахивал на рыдания, но я не стал выяснять причину. Меня охватило одно желание: как можно дальше удрать от Глории Макгроу с ее насмешками, а потому я зашагал домой так быстро, насколько позволяла больная нога.

Я уже представлял себе, как оседлаю Капитана Кидда и вихрем поскачу в Рваное Ухо или еще куда-нибудь, -мне непременно хотелось исполнить свою угрозу насчет женитьбы,– как совершенно неожиданно вломился в новую историю-самую жуткую, какую только можно себе представить. Погруженный по самую макушку в собственные переживания, я вдруг наступил на двух парней, катавшихся по земле в смертельной схватке, и был немало удивлен, разглядев их лица. Людей, проживающих по берегам Медвежьей речки, понятное цело, нельзя было отнести к разряду добродушных, но Эрат Элкинс и его двоюродный брат Джозл Гордон всегда, даже будучи в подпитии, умели находить общий язык. И вот они у меня под ногами, сплетенные так тесно, что и ножа не пустишь в дело, и ругаются самым непотребным образом.

Поскольку увещевания не возымели действия, я отобрал у них ножи и швырнул их обоих в речку. Это заставило их наконец разлепить объятия. Изрыгая кровожадные угрозы, вымокшие до нитки, они выкарабкались на берег и, не сговариваясь, бросились на меня. Видя, что ребята совсем спятили, я, ухватив обоих за волосы, стучал друг о друга башками до тех пор, пока они не перестали брыкаться, а лишь ругались и вопили благим матом.

– Разве с родственниками так поступают? – с упреком вопрошал я их.

– Пусти меня! – ревел Джоэл, скрежеща зубам и не обращая внимания на кровь, струившуюся по вискам.– Он сломал мне три ногтя, и его жизнь принадлежит мне!

– Лучше отойди, Брекенридж! –рычал, Эрат. – Еще никто не мог похвастать тем, что безнаказанно изжевал мне ухо!

– А ну заткнитесь,– не выдержал я,– и успокойтесь, пока я не начал выяснять, что крепче: ваши дурные башки или вот это,– и я сунул им под расквашеные носы свой кулачище. Оба уставились на предмет, и их пыл быстро пошел на убыль.– Ну, выкладывайте – в чем дело?

– Да ни в чем, собственно. Просто мой двоюродный братец оказался вором,– раздраженно заявил Джоэл. Эрат издал боевой клич и кинулся на родственника, но я легонько толкнул его обратно, и тот упал на торчащий ивовый пенек.– Дело было так, Брекенридж,– продолжал между тем Джоэл.– Я с этим скунсом нашел вчера в дупле старого дуба, что растет на гряде Апачей, кожаный мешочек, под завязку полный золотого песка. Ты наверняка знаешь это место – твой брат Гарфильд еще уложил там в прошлом году семерых индейцев. Мы никак не могли, решить: или этот песок положили туда недавно, либо его оставил там много лет назад какой-нибудь старатель, с которого давно уже сняли скальп и которому, получается, золото уже вроде как бы и ни к чему. В конце концов решили, что оставим золото в дупле еще на месяц, и, если за ним никто не явится, тогда уж точно станет ясно, что владелец мертв, и мы со спокойной душой его поделим. Так вот. Прошлым вечером вдруг забеспокоился: что, если кто-нибудь, не такой честный, как я, возьмет да и свистнет нашу находку? Поэтому я решил, что как только рассветет, наведаюсь к старому дубу и проверю, на месте ли золотишко.

Эрат прервал его презрительным хохотом. Джоэл обжег противника пылающим взором и продолжал:

– Так вот. Не успел я доехать до дуба, как эта водяная крыса послала в меня из кустов здоровенную пулю.

– Врешь ты все!-завопил Эрат. -Я в то время заходил совсем с другой стороны.

– …и заметь, Брекенридж,– в безоружного,– с достоинством закончил свое повествование Джоэл.– Смекнув, что этот койот хотел убить меня, чтобы одному завладеть находкой, я тут же развернул лошадь и поскакал домой за оружием. А через некоторое время оглядываюсь и вижу, как этот скунсов сын вприпрыжку бежит за мной через кусты.

У Эрата в уголках рта выступила пена.

– Я и не думал за тобой гнаться!– набычившись, взревел он.– Я тоже бежал домой за ружьем!

– Теперь рассказывай ты, Эрат,– приказал я.

– Этой ночью мне приснилось, будто кто-то стянул наше золото, – угрюмо начал тот,– и пошел проверить, на месте ли оно. Но не успел подойти к дереву, как этот подлый убийца начал палить в меня из винчестера. Я побежал за ружьем и вдруг наткнулся на него самого. Он, как видно, нарочно выслеживал меня, чтобы содрать скальп.

Тогда я их спрашиваю:

– Кто-нибудь из вас видел, как стрелял другой?

– Откуда? Он же палил из кустов,– огрызнулся Джоэл.– Да больше просто некому.

– Мне не обязательно было его видеть,– зарычал ему в тон Эрат,– зато его пули так и свистели вокруг моей головы.

– Но вы оба говорите, что в то утро у вас не было оружия.

– Он нагло врет!-крикнули оба в один голос, и не встань я между ними, побоище немедленно возобновилось бы.

– Уверен, что вы оба ошибаетесь,– сказал я им. – Остыньте и отправляйтесь по домам.

– Конечно, Брекенридж, мне тебя не одолеть,– говорит тогда Эрат, – но предупреждаю: если ты не докажешь, что стрелял не Джоэл, а кто-то другой, я не стану ни есть, ни спать, пока не сдеру его паршивый скальп и не повешу сушиться на самую высокую сосну гряды Апачей.

– Что касается меня,– скрипнул зубами Джоэл,– то согласен ждать до завтрашнего утра. И если Брекенридж не убедит меня, что стрелял не ты, жена одного из нас станет вдовой еще до полуночи.

С этими словами они разошлись в разные стороны, а я беспомощно смотрел в спину то одному, то другому, обалдевший от свалившейся на мои плечи тяжелой ответственности. В этом-то и заключается одна из теневых сторон жизни самого сильного мужчины в округе: родственники то и дело норовят взвалить на него свои проблемы. Сейчас лишь от меня зависело остановить разгоравшуюся между двумя семьями кровную месть, которая неминуемо выкосила бы половину населения округи. Дело приняло настолько крутой оборот, что городские красотки отошли на второй план, а может, и куда подальше. Чем больше, я думал о золоте, найденном двумя идиотами, тем больше казалось, что я должен сам поехать туда и посмотреть все на месте. Придя к этому решению, я оседлал Капитана. Кидда и стрелой помчался к гряде Апачей. Благодаря нескольким осмысленным фразам, прорвавшимся сквозь ругань, я довольно отчетливо уяснил, о каком именно дубе шла речь, и был уверен, что найду его без особого труда. Доехав до места, я привязал Капитана Кидда у дерева и стал карабкаться по стволу, пока не добрался до дупла. Но только сунул туда голову, как услышал снизу скрипучий голос:

– Дьявольщина! Еще один чертов ворюга!

Я освободил голову, глянул вниз и увидел дядюшку Джеппарда Гримза, который целил в меня из огромного ружья.

– Должно быть. Медвежьей речке скоро конец,– мрачно изрек он.– Сначала Эрат и Джоэл, а теперь и ты туда же. Продырявлю-ка я тебе ногу, чтобы внушить хотя бы маломальское понятие о чести.

С этими словами он поднял винчестер к плечу и зажмурил левый глаз.

Тогда я ему говорю:

– Ты бы лучше поберег свинец вон для тех индейцев.

Надо сказать, что в свое время дяд Гримз и индейцы попортили друг другу немало крови. Поэтому он тут же крутанул головой, а я, не мешкая, выхватил из кобуры кольт, первым же выстрелом выбил ружье у него из рук и, спрыгнув на землю, наступил на дуло ногой. В ответ дядюшка вытащил из-за голенища устрашающих размеров нож. Пришлось мне выбить и нож, после чего ухватил дядюшку Гримза за плечи, и как следует взболтал содержимое его головы. Когда я разжал пальцы, тот, загребая ногами, описал по траве несколько кругов и повалился на землю, бормоча несвязные ругательства.

– Вы что, с ума все здесь посходили? – воскликнул я.– Неужели человек не может заглянуть в дупло дерева без того, чтобы тут же не заработать, пулю?

– Ты полез за моим золотом!-брызжа слюной, проскулил дядюшка Гримз.

– Так оно, значит, твое? Ну, знаешь ли, дупло – это тебе не банк.

– Сам знаю,– проворчал он, вычесывая пятерней из бакенбардов соснoвыe иголки.– Сегодня утром – я частенько так делаю – прихожу я, значит, проведать свое золотишко и вижу-кто-то уже наложил на него лапу. Стал я, значит, соображать, что да как, и вдруг замечаю – к дереву подкрадывается Джоэл Гордон. Я. дал предупредительный выстрел, и парень умчался задравши хвост. А через несколько минут заявляется Эрат Элкинс и тоже, с оглядочкой так, крадется между сосен. К тому времени я уже порядком рассвирепел и с удовольствием прошелся ему по усам добрым зарядом свинца. И вот, наконец, ты, чертов сын!

– Заткнись! – рыкнул я,– И не смей обвинять, будто я позарился на твое золото. Я просто, как и Джоэл с Эратом, хотел взглянуть, на месте ли оно. Будь они ворами, так стащили бы твое золотишко в тот же день, как нашли. Кстати, откуда оно у тебя?

– Я намыл его в горах,– угрюмо ответил дядюшка Джеппард.– Просто не было времени отвезти его в Рваное Ухо и обменять на наличные. Я рассудил, что дупло не хуже любого другого места, но теперь вижу, что дал маху.

– Послушай-ка,– говорю я ему,– до захода солнца, тебе придется еще раз повстречаться с теми ребятами. Ты им объяснишь, что это ты по ним стрелял, иначе до завтра они поубивают друг дружку. Возможно, они на тебя обидятся, но я буду рядом, и сумею удержать их от рукоприкладства.

– Ладно, Брекенридж,– говорит дядюшка Джеппард,– по рукам. Я жалею, что судил о тебе опрометчиво, и в знак полного моего к тебе, расположения покажу то место, куда перепрятал золото. Через маленькую рощицу он вывел меня к большому валуну, выступающему из земли у подножия скалы, и, указав на камень поменьше, самодовольно заявил:

– Вот, посмотри. Я вывернул из земли камень, углубил под ним дыру, спрятал туда золото, а камень поставил на прежнее место. В жизни никто не догадается!

Чтобы полностью насладиться произведенным впечатлением, он вытащил камень и запустил в отверстие руку. И тут случилось нечто невероятное: внезапно дядюшка Джеппард, как ужаленный, отскочил от дыры и с диким воплем покатился по земле! От неожиданности я подскочил на месте, меня прошиб холодный пот, а кольт как-то сам по себе очутился в правой руке.

– Что с тобой?! – заорал я. – Змея укусила?

– Точно! – возопил он.– Все вы змеи в человечьей шкуре! Его там нет! Меня ограбили!

Я нагнулся и осмотрел дыру. На мягкой земле отчетливо виднелась вмятина от кожаного мешочка. Но больше там ничего не было.

Тем временем дядюшка Джеппард исполнял пляску охотника за скальпами с винчестером в одной руке и с ножом в другой.

– Я украшу свои штаны бахромой из их паршивых скальпов! Я замариную их презренные сердца в бочонке из-под виски! Я скормлю их потроха собакам.

– Чьи потроха-то? – поинтересовался я.

– Ты что же, идиот, ничего не понял? Конечно, Джоэла и Эрата, чтоб им провалиться! Они и не думали удирать, а выследили, куда я перепрятал золото – гремучая зме им в глотку! Я и за меньший грех отправлял на тот свет людей куда как благороднее, чем эти подонки!

– Ах, так,– говорю.– Только ты ошибаешься. Парни не брали золота.

– А кто же, кроме них?-спрашивает он мен со слезами на глазах.– Кто еще мог о нем знать?

– Глянь-ка! – и я указал на суглинок, полосой протянувшийся у подножия скалы.– Лошадиные следы.

– Ну и что? – спросил он.– Это следы их лошадей.

– Э, нет, – говорю.– Обрати внимание, как посажены шипы: ни одна лошадь на Медвежьей речке не имеет подков с такими типами. Это следы чужака. Ручаюсь, их оставил тот одноухий тип с черными усами, что проезжал сегодня около полудня мимо моего дома. Возле, скалы земля твердая, и не разберешь, где он тут топтался, но готов поспорить на свой кольт – именно он украл твое золото.

Какое-то время дядюшка Джеппард хмурил брови, а потом и говорит:

– Нет, ты меня не убедил. Вот зайду домой за свежими патронами, потом поищу Джоэла с Эратом и укокошу обоих.

– Послушай, дядюшка,– я ухватил его за грудки, приподнял от земля и легонько встряхнул.– Знаю, что в тебе упрямства не меньше, чем у старого осла, но на этот раз тебе придется прислушаться к голосу разума. Иначе я заранее отпускаю себе грехи за все, что сотворю с твоей задницей. Я выслежу этого парня и отниму у него золото, потому как точно знаю, что это он его украл. И Боже тебя сохрани убить кого-нибудь до моего возвращения!

– Так и быть, -выдавил он, -даю тебе срок до утра. До тех пор мой палец не коснетс курка, Но, – дядюшка Джеппард неожиданно впал в поэтический раж,– если до того момента, когда восходящее солнце позолотит своими лучами вершину Ослиной горы, в моих руках не окажется золота, я брошу бездыханные тела Джоэла Гордона и Эрата Элкинса на съедение койотам!

На том и расстались. Взобравшись на Кадитана Кидда, я направился по следу чужака на запад. «Пропади все пропадом!– с горечью говорил я себе.– Разве можно выкроить время, чтобы спокойно поухаживать за девушкой, имея на руках ораву свихнувшихся родичей, жаждущих крови друг друга?»

В мoeм распоряжении оставался почти целый день, а в горах Гумбольдта не нашлось бы коня, равного по выносливости моему Капитану. До захода солнца я проехал не меньше сотни миль, да только конь под чужаком, похоже, был одним сплошным комком мускулов, и к тому же они имели приличную фору.

День уже клонился к закату, а тот, кто мне был нужен, все не показывался. Отмахав еще немало миль, я углубился в незнакомую местность. Наконец поздно вечером я выехал на узкую тропку, на которой отпечатки подков, как я заметил, были совсем свежие.

Солнце спускалось все ниже, а вместе с ним таяли мои надежды. Ведь если даже я настигну вора, если отниму у него золото, мне чертовски трудно будет возвратиться на Медвежью речку к, установленному сроку. Однако я не переставал погонять Капитана Кидда, и через некоторое время мы выехали на большую дорогу, где следы вора смешались со множеством других. Рассудив, что дорога непременно ведет к какому-нибудь селению, я пришпорил коня, на ходу пытаясь определить, куда меня занесла судьба.

Когда солнце уже почти закатилось, я миновал поворот, и в глаза мне бросилась необычная картина: на дереве с веревкой на шее висело нечто весьма похожее на человека, а другой человек, на лошади, как раз собрался что-то приколоть к его рубашке. Услышав стук копыт, он обернулся и вскинул ружье – я имею в виду человека, а не удавленника. Наружность у него была не особенно приятная, но это был не Черноусый. Увидев, что я не выказываю враждебных намерений, он ухмыльнулся и опустил ружье.

– Что, парень все еще брыкается? – осведомился я.

– Мы его только что вздернули,– ответил он. – Остальные ребята отправились обратно в город, а я вот задержался, чтобы приколоть предупреждение. Читать умеешь?

– Нет,– отвечаю,– не умею.

– Ну так слушай,– говорит он.– На бумаге написано: «Предупреждаю всех негодяев, особо тех, кто обосновался на горе Гризли, чтобы держались подальше от Вампума».

– А где он – этот Вампум?

– Полмили дальше по дороге, – ответил он. – Я Эл Джексон, помощник шерифа Билла Ормонда. Мы очищаем Вампум от всякого сброда, а это один из негодяев, который скрывался от правосудия на горе Гризли.

Не успел я открыть рта, чтобы ответить, как в кустах послышалось шумное частое дыхание, топот босых ног и на дорогу выбежала девочка лет четырнадцати.

– Ты убил дядю Джоба!-пронзительно закричала, она на Джексона.– Убийцы! Мне мальчик сказал, что его хотят повесить, я бежала, бежала изо всех сил и вот.

– Сейчас же отойди от повешенного!– зарычал Джексон и хлестнул ее арапником.

– Не смей бить ребенка!-крикнул я.

– О мистер, пожалуйста!– рыдала девочка, заламывая руки,– Ведь вы не из людей Ормонда? Умоляю вас, помогите! Он еще жив – я видела, как он шевельнулся!

– Не трожь веревку! – заорал на меня помощник: шерифа, увидев в моей руке нож. Без лишних слов я сунул ему в челюсть, и тот кувырнулся с лошади в придорожные кусты, где и остался лежать, оглашая воздух жалобными стонами. В следующее мгновение я уже перерезал веревку и, приняв на круп Капитана обвисшее тело, освободил горло бедняги от петли. Лицо его побагровело, глаза, были закрыты, язык вывалился наружу, но в теле еще теплилась жизнь. Похоже, его не спихивали с лошади, а лишь приподняли за свободный конец веревки, да так и оставили висеть.

Уложив бедолагу на землю, трудился над ним до тех пор, пока тот не стал подавать признаки жизни. Однако в подобных случаях требовалась помощь специалиста, и я спросил:

– Где-нибудь поблизости есть доктор?

– Есть – доктор Ричарде в Вампуме, – сквозь слезы сказала девочка. – Но если мы поедем туда, Ормонд наверняка его отобьет. Лучше отвезем, его домой.

– А где его дом?

– С тех пор как Ормонд выгнал нашу семью из Вампума, мы живем на горе Гризли, – то и дело всхлипывая, ответила она.

– Хорошо,– говорю.– Я перекину твоего дядю через седло, а ты сядь сзади и его придерживай, чтобы не упал. Укажешь мне, куда ехать. Только Капитану Кидду мой план пришелся не по душе. Однако я тихонько тюкнул его рукояткой шестизарядного промеж ушей, и тот, нехотя подчинившись, с мрачным видом последовал за мной. Оглянувшись, я успел заметить, как Джексон выполз из кустов, поднялся на ноги и, придерживая рукой нижнюю челюсть, похромал прочь.

Разумеется, я потерял на этом деле уйму времени, но будь парень даже самым отъявленным, злодеем, я не дал бы ему умереть хотя бы потому, что не мог не заступиться за девочку.

Уже совсем стемнело, когда мы выехали на узкую тропку, вьющуюся наверх по краю отвесной скалы. Через некоторое время из темноты нас окликнул грубый голос:

– Стоять на месте или буду стрелять!

– Не стреляй, Джим– крикнула, девочка. – Это я – Бетти! Мы привезли дядю Джоба. Из темноты выступил высокий, сурового вида парень с винчестером. Разглядев поклажу на спине Капитана Кидда, он страшно выругался.

– Парень жив, – сказал я,– Но надо побыстрее уложить его в постель.

Джим пошел впереди, Вскоре мы вышли на поляну, в центре которой стоял дом. Оттуда, вопя дикой кошкой, выбежала женщина и бросилась к нам. Мы с Джимом сняли Джоба с седла, внесли, в помещение и уложили на лавку, предоставив заботам женщин, а я поспешил обратно, чтобы побыстрее продолжить путь. Джим вышел вместе со мной.

– И такое уже не впервые, с тех пор как в Вампум заявился Ормонд,– с горечью сказал он. -Живем на горе, точно крысы, боимся нос высунуть. Говорил я Джобу: «Не ходи сегодня в поселок!», так нет же – загорелось у него. Непременно,– говорит,– пойду в магазин. Змеей,– говорит,– проползу, куплю, что надо, и вернусь. Никто,– говорит,– и не заметит. Вот и доползал.

– Ладно, это ваши дела, сами и разбирайтесь. Только впредь действуйте с умом – у вас ведь на руках женщины и дети.

Тогда он говорит:

– Вы, наверное, друг Джоба. Несколько дней назад он послал на восток своего человека, только все боялся, что люди Ормонда перехватят его и убьют. Но, похоже, он все-таки добрался. Вы и есть тот человек?

– Вижу, на меня хотят взвалить обязанность очистить город от всякой нечисти? – Мне это совсем не понравилось.– Нет уж– сказал я ему,– спасибо. Я здесь человек посторонний и никогда прежде вашего Джоба не видел.

– Вы вытащили Джоба из петли. Одного этого достаточно, чтобы навсегда испортить отношения с Ормондом. Почему вы не хотите помочь нам вымести из округи эту шайку? В горах скрывается немало парней – тех, кто не ужился в Вампуме. Случай с Джобом переполнил чашу терпения. Ночью я предупрежу парней, и мы сразимся с Ормондом и его бандой. Правда, эти гады нас уже порядком выкосили, но мы готовы поставить на карту все. Присоединяйтесь к нам!

– Послушайте, – сказал я, усаживаясь в седло,– если я помог одному преступнику выбраться из петли, это еще не значит, что я готов сам стать преступником. Я так поступил, потому что не мог спокойно смотреть на слезы ребенка. А вообще, у меня дело к некоему Черноусому. У него нет одного уха, а на его чалом – большое треугольное клеймо.

При этих словах Джим отпрянул от меня, поднял ружье и мрачно так произнес:

– Тогда тебе лучше убираться отсюда. Мы благодарны за все, что ты для нас сделал, но друг Волка Эшли не может быть нашим другом.

В ответ я фыркнул и начал спуск по тропинке. Выехав на дорогу, я повернул к Вампуму, рассудив, что, вероятнее всего, именно там встречу Черноусого.

Вампум меньше всего походил на город. Он скорее напоминал один большой салун. Оттуда, не переставая, неслись проклятия, шум драки и прочие звуки, безудержного веселья. Людей на улицах почти не было, а немногие прохожие, шли торопливо, с оглядкой. Я остановил одного, чтобы спросить, где тут живет доктор Ричарде, и тот указал на невысокий дом. Я подъехал к двери и громко постучал. Изнутри мне ответили:

– Чего надо? Учти – я держу тебя на мушке!

– Вы доктор Ричардс? – спросил я тогда. А в ответ:

– Да. Убери руки с пояса, не то шкуру продырявлю.

– Славный городишко! – усмехнулся я.– А гостеприимный какой – просто страх разбирает! Мне от вас ничего не нужно, только на горе Гризли есть один человек, который не отказался бы от вашей помощи.

Не успел я кончить, как дверь чуть приоткрылась и сквозь образовавшуюся щель наружу высунулась голова, опушенная роскошными рыжими бакенбардами.

– Ты это о ком?-спросила голова.

– Его зовут Джоб.

– Хм-м-м,– протянул доктор Ричарде, с прищуром глядя на меня. – Я тут сегодня вечером занимался челюстью одного не очень почтенного джентльмена и порядком наслушался о некоем субъекте – охотнике доставать из петли повешенных. Если, случаем, это ты и есть, то мой тебе совет: мотай отсюда да поживей, пока не попал в лапы Ормонда.

– Я хочу есть и пить, а еще я должен встретиться с одним человеком. Уеду из Вампума тогда, когда приведу себя в порядок и закончу дела,– ответил я ему.

– Не имею привычки спорить с такими медведями, -ответил доктор Ричардс. -Конечно, съезжу на гору Гризли сразу же, как только оседлаю лошадь, но если я никогда больше не увижу тебя живым, что весьма вероятно, то я сохраню о тебе яркие воспоминания, как о самом крупном человеке и болване из всех, кого когда-либо видел в жизни. Спокойной ночи!

Мне подумалось, что я еще не встречал людей с такой странной манерой поведения, как у жителей Вампума. Я отвел Капитана Кидда в сенной сарай, служивший также и конюшней, и позаботился, чтобы его привязали подальше от остальных лошадей. Наученный опытом, я знал, что стоит Капитану добраться до лошадей, как он сразу же начинает грызть им уши. Хлипкий сарай вряд ли устоял бы против буйного характера Капитана, но наказал слуге почаще подкидывать корма, а при первых признаках недовольства со всех ног мчаться за мной. Потом я направился в салун с гордым названием Золотой орел. Настроение – сами понимаете – ни к черту: во-первых, я окончательно потерял след Черноусого; а во-вторых, если бы мне даже удалось найти его в Вампуме, я все равно не смог бы добраться обратно до восхода солнца. Но оставалась еще надежда вернуть золото владельцу и тем самым спасти хотя бы несколько жизней.

«Золотой орел» был битком набит отталкивающего вида личностями, которые глушили виски, играли в карты, спорили или мирно беседовали во все горло. Как только я вошел, шум моментально стих, и все обернулись в мою сторону. Но я не обратил на них внимания, а сразу направился к стойке Видя такое дело, все тотчас про меня забыли, и галдеж возобновился с прежней силой.

Я уже отпил виски на два пальца, как вдруг кто-то толкнул меня в плечо и грубо произнес: «Эй, ты!»

Обернувшись, я увидел крупного, широкоплечего мужчину с черной бородой, налитыми кровью глазами и огромным животом. На каждом боку у него висело по кобуре с кольтом. Я ему – не менее любезно:

– Чего надо?

– Ты кто такой? – спрашивает он. А я в ответ:

– А ты кто?

– Я Билл Ормонд,– отвечает,– шериф Вампума, ясно? – И тычет пальцем в звезду на груди.

– Ясно,– говорю.– А я Брекенридж Элкинс с Медвежьей речки.

В воздухе повисла недобрая тишина. Вижу – посетители опускают стаканы, бильярдные кии и подтягиваются ближе к стойке, на ходу затягивая ремни. Ормонд нахмурился, запустил пятерню в бороду и, покачиваясь с каблука на носок, заявил:

– Я тебя арестую.

Я с силой опустил стакан на стойку. Виски брызнуло, шериф отскочил от меня, да как завопит:

– Сопротивляешьс властям? – И я замечаю, как в толпе вокруг происходит сильное движение.

– За что меня арестовывать? – спрашиваю.– Я не нарушал закона.

– Ты напал на одного из моих помощников, когда тот был при исполнении служебных обязанностей,– говорит он, и тут я замечаю старину Джексона с перебинтованной челюстью, выглядывавшего из-за шерифова плеча. Сам он говорить не мог, поскольку подбородок еще не двигался после удара, а только тыкал в меня пальцем и потрясал в воздухе кулаками.

– Ты вытащил из петли преступника, которого повесили по моему приказу,– сказал Ормонд.– Ты арестован!

– Но я ищу одного парня,– возразил я.– Мне некогда сидеть в тюрьме!

– Надо было думать, когда нарушал закон,– подсказал Ормонд.– Сдавай оружие и лучше не дури.

Вокруг стояло не меньше дюжины парней с кольтами, но не это заставило меня подчиниться, а то, что папаша мне крепко внушил не оказывать сопротивления властям. Вот почему я безропотно отдал свой кольт человеку со звездой на рубашке, смутно сознавая, что поступаю неправильно. Но я находился под слишком сильным впечатлением от силы закона и вконец запутался.

Ормонд в сопровождении целой толпы добровольцев провел меня в конец улицы и остановился у бревенчатой постройки, окна которой были забраны решетками. Из дощатого пристрой вышел парень с большой связкой ключей – тюремщик, как любезно разъяснил мне шериф. Меня водворили в тюрьму, после чего Ормонд с приятелями удалились, оставив одного тюремщика, который, усевшись на ступеньке хижины, стал сворачивать цигарку.

В тюрьме было темно, как в наглухо защитой бочке. Я на ощупь отыскал кровать и растянулся с намерением отдохнуть, но не тут-то было. Эта кровать явно не была рассчитана. на фигуру вроде моей. Я сел, обхватив голову руками, и тут только до меня дошло, в какую неприятную историю я влип. В эти самые минуты я должен был бы без устали разыскивать Черноусого, чтобы поскорее вернуть золото на Медвежью речку. Я мог бы спасти жизнь своим родичам и соседям, а вместо этого прохлаждаюсь в тюрьме, и нет никакой надежды выбраться отсюда, не причинив ущерба тюремщику, а ведь он тоже представитель закона! Как только наступит рассвет, Джоэл и Эрат вцепятся в глотки друг другу, а дядюшка Джеппард возьмет на мушку их обоих. И было бы наивно полагать, что прочие родственники ограничатся выяснением отношений между этими тремя. Я еще не видел семей, которые с такой назойливостью влезали бы в личные дела своих сородичей. А значит, загремят выстрелы по мирным берегам Медвежьей речки, и с каждым залпом будет убывать, население нашей благословенной округи. Эти мысли привели мои чувства в полное расстройство. В этот момент в окошке появилась голова тюремщика и сказала, что если у меня найдется пяток долларов, то мне принесут из салуна чего-нибудь пожевать. У меня было пять долларов, которые я когда-то выиграл в покер, я бросил ему монеты, парень ушел и отсутствовал, как мне показалось,, целую вечность. Наконец, вернувшись, он протянул мне бутерброд с ветчиной. Я удивился и спросил, не напутал ли он чего, ибо никак невозможно было предположить, чтобы один бутерброд стоил бы пять долларов, а он ответил, что жратва в Вампуме вообще стоит безумно дорого. Я, не жуя, заглотил бутерброд, а парень сказал, что если у меня найдутся еще денежки, то он готов принести и второй. Но у меня больше не было денег, в чем я ему честно признался.

– Как! – воскликнул он, дыша. мне в лицо перегаром сквозь прутья решетки.– Нет денег? Уж не надеешься ли ты получать кормежку задаром? – После чего обругал меня по всякому, а потом куда-то пропал. Через некоторое время он явился вместе с шерифом, и тот, заглянув в окно, спросил:

– Что такое, я не ослышался – у тебя нет денег?

– Кончились,– говорю, и он в свою очередь обложил меня с головы до пят.

– Чем же ты рассчитываешь заплатить штраф? – спросил шериф. – Ты что же, думаешь бездельничать в тюрьме и проедать сбережения честных граждан Вампума?

Но тут в окошке снова показалась голова тюремщика, и слышу – он что-то шепчет шерифу насчет моего коня в сенном сарае.

– Хорошо, -заявляет шериф. -Мы продадим его коня, а выручкой покроем штраф и расходы на содержание.

– Не выйдет,– говорю и чувствую, что начинаю понемногу закипать.– Если попробуете продать Капитана Кидда, я плюну на папашины наставления о подчинении властям и тогда вам всем, не поздоровится.

Я шагнул к окну и вперил в шерифа пылающий взор – тот подался назад и схватился за кольт.

И вдруг я замечаю, как к двери «Золотого орла» – салун был прекрасно виден из окна тюрьмы – направляется знакомая фигура. Вот человек вступил в полосу света, льющегося из окна салуна, -он, Черноусый! Из груди моей вырвался такой мощный рев, что шериф подскочил аж на целый фут!

– Шериф! – заорал я не своим голосом.– Арестуйте его, он – вор!

Ормонд обернулся, вгляделся повнимательнее и сказал:

– Ты, парень, видно, совсем рехнулся. Это ж Волк Эшли – мой помощник.

– Я-то,– говорю, – в своем уме. Он стащил мешочек с золотом у дядюшки Джеппарда Гримза там, в горах Гумбольдта. Я за ним с самой Медвежьей речки охочусь. Так что лучше не медлите, а исполняйте свой долг.

– А ну заткнись! – зарычал Ормонд.– Он мне еще указывает! Чтоб я арестовал своего лучшего бандита, то есть, я хочу сказать, помощника! Ты что, хочешь затеять свару между блюстителями порядка? Короче, еще слово вякнешь – заработаешь пулю в лоб. – Он повернулся и зашагал прочь, бормоча под нос: «Мешочек золота, а? И скрыл от меня. Надо в этом разобраться.»

Как я ни ломал голову – свою, конечно,– так ничего и не понял. Что это за шериф, если он отказывается арестовать вора? Мысли прыгали, пока в голове не образовалась страшная путаница. Тюремщик, тоже куда-то запропал – может, ушел продавать Капитана Кидда? Я пытался представить, что происходит сейчас на Медвежьей речке, но даже думать боялся о том, что там начнется с наступлением утра. А я по прежнему заперт, коня моего, того и гляди, продадут, а тут еще и ворюга этот расхаживает с важным видом и в ус себе не дует! В отчаянии я выглянул из окна.

Время близилось к полуночи, но Золотой орел и не думал закрываться. До меня доносился визг музыки, нестройные вопли и топот множества ног о дощатый пол. Оружие также было постоянно в ходу: для изъявлени восторга публика палила в потолок. Я почувствовал себя совершенно оторванным от жизни – хотелось грохнуться оземь и взвыть диким зверем. Но наконец во мне стало просыпаться раздражение. Не сразу, постепенно, оно все росло и ширилось, пока не заполнило меня целиком. И только я вознамерился совершить нечто ужасное, как вдруг услышал за окном слабый шум.

Подняв голову, я увидел бледное личико и две маленькие ручки, обхватившие прутья решетки.

– Мистер!-прошептал тоненький голосок. – Эй, мистер!

Я подошел к окну и увидел Бетти.

– Что ты здесь делаешь, девочка? – спросил я ее. Она быстро-быстро зашептала:

– Доктор Ричарде сказал, что был в Вампуме. И еще он опасается, как бы Ормонд не сделал с вами что-нибудь плохое за помощь нам. Ну, я сбежала из дома, взобралась на докторскую лошадь и поскакала сюда, Джим сейчас собирает друзей на решающий бой, а тетя Рэчел с другими женщинами ухаживают за дядей Джобом. Кроме меня, пойти было некому, вот я и пришла. Вы спасли дядю Джоба, и мне наплевать – пусть Джим сколько угодно говорит, что раз вы друг Волка Эшли, то, значит, такой же бандит, как и он,– пусть! Эх, жаль, что я девчонка и не умею стрелять из винчестера! Я бы своими руками застрелила Билла Ормонда!

– Девочке не следует так говорить,– ответил я ей. – Пусть убивают мужчины – это их дело. Но все равно я рад, что ты не стоишь в стороне. У меня дома тоже есть такие сестренки – штук семь или восемь, точно не помню. А обо мне не беспокойся – мало ли народа сидит по тюрьмам Соединенных Штатов!

– Но вы же не преступник! – воскликнула Бетти, и из глаз ее брызнули слезы – славная девчушка! – В салуне есть комната, выходящая окнами во двор. Я подкралась к окну и подслушала, что говорили о вас Ормонд и Эшли. Когда вы спрашивали Джима, я так и не поняла, зачем вам понадобился Эшли, но ясно, что он вам не друг. Ормонд обвинял его в том, будто Эшли стянул у кого-то мешок золота и не хочет делиться, а тот все отрицал. Тогда Ормонд сказал, что получил сведения от вас, а еще сказал, чтобы до полуночи Эшли принес золото, а не то, говорит, им вдвоем станет слишком тесно в Вампуме. Потом Ормонд отправился за выпивкой, а Эшли сказал своему приятелю: придется, мол, часть золота отдать Ормонду, чтобы тот отвязался, но только сперва он разделается с вами за то, что наговорили на него лишнего. Мистер, Эшли с приятелями совещаются сейчас в задней комнате «Золотого орла». Они хотят перед рассветом ворваться в тюрьму и повесить вас!

– Ничего, – говорю, – шериф не допустит беззакония.

– Да Ормонд и не шериф вовсе! – воскликнула Бетти. – Он со своими бандитами явился в Вампум и всех, кто оказал сопротивление, убил или вышвырнул в горы. Мы там живем, как крысы, впроголодь, боимся лишний раз показаться в городе. Дядя Джоб вот спустился в Вампум этим утром за солью, и сами видели, что он здесь нашел. Дядя Джоб и есть настоящий шериф, а Ормонд просто убийца! Они с дружками устроили из Вампума разбойный притон: отдохнут здесь, залижут раны – и снова воруют, грабят, убивают по всей стране!

– Так вот, значит, что имел в виду Джим, – медленно произнес я, – А я то, как последний дурак, поверил этим липовым законникам, а его, Джоба и всех вас считал преступниками!

– Ормонд отнял у дяди Джоба звезду и объявил себя шерифом, чтобы ловчее было обманывать проезжих, – всхлипывала Бетти. – В Вампуме еще остались честные люди, но они боятся и слова сказать. Бандиты заправляют здесь всем. Дядя Джоб послал в поселки по берегам Буффало человека за помощью, но тот так и не вернулся. А сегодня вечером в задней комнате, салуна Волк Эшли хвастался, что выследил того в горах Гумбольдта и убил. Что же теперь делать? – И девочка зарыдала.

– Садись на лошадь доктора Ричардса,– сказал я ей,– и скачи на гору Гризли. А когда доберешься до дома, скажи доктору, чтобы тот поскорее возвращался. К его приезду здесь скопится для него много работы.

– А как же вы? Я, значит, уеду, а вас повесят?

– Обо мне не беспокойся. Я – Брекенридж Элкинс с гор Гумбольдта и так просто не дамся. Поспеши!

Думаю, что-то в моей наружности заставило ее поверить в правдивость этих слов. Не переставая всхлипывать, она соскользнула со стены и растаяла в темноте. Через некоторое время я услышал в той стороне удаляющийся топот копыт.

Тогда я подошел к окну, возложил руки на решетку и вырвал ее с потрохами. Затем подковырнул пальцами снаружи нижний оконный брус и вынул его из стены, а вместе с ним и еще три-четыре бревна. Стена покачнулась, и крыша обрушилась мне на голову. Но я расшвырял обломки и поднялся из развалин, как медведь из берлоги.

А тут как раз заявился тюремщик. Увидев мою работу, он настолько удивился, что совершенно позабыл про кольт и свои обязанности. Я отобрал у него оружие и дал кулаком в челюсть, после чего вышиб дверь и втащил его в пристрой: не ночевать же человеку на улице.

Покончив с тюрьмой, я направился к салуну и вдруг вижу, прямо на меня скачет– кто бы вы думали? – ну да, этот дутый законник Джексон. Из-за перевязанной челюсти он не мог кричать, но, увидев меня, не растерялся: бросил лассо и, накинув петлю мне на шею, дал коню шпоры – думал протащить меня на аркане, пока не задохнусь. Но я успел заметить, что другой конец лассо крепко-накрепко привязан к седельной луке – так делают в Техасе. Я быстро перехватил веревку и расставил для упора ноги. Как только веревка натянулась, подпруги лопнули, и дальше лошадь поскакала одна, а хозяин вместе с седлом рухнул вниз головой на землю и впредь уже лежал спокойно.

Я освободился от петли и продолжил путь к Золотому орлу. В кобуре у меня лежал шестизарядный кольт, позаимствованный у тюремщика. Я заглянул в салун и увидел все те же лица. Ормонд стоял, откинувшись. спиной на стопку, выпятив брюхо, и о чем-то хвастал, то и дело прерывая рассказ хохотом.

Шагнув вперед, я крикнул:

– Билли Ормонд, грязный ворюга! Посмотри сюда и приготовься к смерти!

Тот обернулся, бледный как поганка, и потянулся за кольтом, но я в мгновение, ока всадил в него все шесть пуль, и прежде чем его брюхо коснулось пола, это было уже брюхо мертвеца. Я бросил бесполезное оружие в ошеломленную толпу, и, исторгнув из груди леденящий боевой клич, ураганом обрушился на свору бандитов. Они заорали и всем скопом бросились на меня, а я сбивал их с ног, давал пинка, швырял направо и налево, как шар расшвыривает кегли! Одних я перебросил через стопку, другие угодили под столы, а иным досталось пивным бочонком. Затем я выломал колесо из рулетки, выкосил им целый ряд врагов и, наконец, скорее для очистки совести, чем в интересах дела, швырнул бильярдный стол в зеркало за стойкой. Стекло разлетелось вдребезги, а столом придавило трех-четырех негодяев, тут же заоравших из-под него благим матом.

Оставшиеся на ногах пытались достать меня ножами, колотили стульями, стреляли из кольтов и ружей, но попадали исключительно по своим: их набилось так густо, что кто-нибудь обязательно перехватывал предназначавшуюся мне пулю; а вот прочие их штучки окончательно вывели меня из себя. Я сгребал их руками, сколько мог, ухватить зараз, и глухое, бряканье голов одна о другую звучало мне сладкой музыкой. Еще я изрядно потрудился, припечатывая их башками о стенку, а наиболее усердных со всего маху швырял на пол и заваливал столами. В разгар схватки стойка обвалилась, а после того как я отправил в ту сторону очередного ретивца, полки также не выдержали, и на пол просыпался бутылочный град. Одна из ламп рухнула с потолка, который уже давно потрескивал и все сильнее, прогибалс вовнутрь; кто-то крикнул «Пожар!», все дружно завопили и стали выскакивать в двери, и окна. Через секунду в пылающем здании остался я один. Я уже направился было к выходу, как вдруг увидел на полу кожаный мешочек, а рядом: разбросанные в беспорядке личные вещи, должно быть, выпавшие у кого-нибудь из кармана – обычное дело, когда. от удара человек витает в воздухе вверх ногами или пытается пробить лбом стенку. Я поднял его, потянул за шнурок, и в ладонь заструился золотой песок. Я пошарил взглядом по полу в поисках тела Эшли, но его там не было. Оказывается, он все это врем наблюдал за мной из задней комнаты, куда огонь еще не добрался. Когда же оторвал взгляд от пола, то увидел, что он в меня целится, спрятавшись за дверной косяк; Раздался выстрел, но пуля просвистела мимо. Я бросился за ним, не обращая внимания на вторую пулю, задевшую плечо, настиг и вырвал кольт из рук. Тогда он выхватил кривой нож и попытался сунуть его мне промеж ребер, но я увернулся, и лезвие лишь скользнуло по бедру. Вконец разъяренный, я бросил его через всю комнату с такой силой, что он головой пробил дощатую стену.

Большая часть салуна пылала, и путь через зал был отрезан. Я сунулся было через заднюю дверь, но вовремя заметил свору поджидавших меня парней с оружием наготове. Поэтому я вышиб часть стены с другой стороны дома. В этот момент с оглушительным грохотом обрушилась крыша, и это было мне на руку: никто ничего не услышал. Я подкрался сзади и лавиной свалился им на головы: молотил по башкам, топтал ногами, пинал в ребра, а после забрал весь их арсенал.

Тут только я заметил, что по мне стреляют с другой стороны улицы: на фоне пылающего салуна я выглядел отличной мишенью. Не теряя времени, я принялся разряжать кольты в толпу бандитов, те дрогнули и, громко вопя, бросились наутек.

Но не успели одни негодяи оставить город, как с противоположной окраины с пальбой и ревом его атаковала другая банда. Патроны кончились, и я принялся швырять в них горстями пустые гильзы, пока кто-то не крикнул: «Не стреляй-друзья!», и я увидел Джима, доктора Ричардса и еще много незнакомых лиц.

Они тут же бросились в погоню за людьми Ормонда. Со стороны занятно было наблюдать, как те, побитые и помятые, валом откатывались к лесу, подступавшему к окраине, а потом еще долго петляли среди деревьев – похоже, в них совсем не осталось пороху.

Джим задержался. Он посмотрел на развалины тюрьмы, перевел взгляд на дымящиеся остатки Золотого орла и замотал головой, словно пытаясь сбросить с себя наваждение.

– Мы готовились к отчаянной битве за город,– наконец произнес он. – Бетти встретила нас на спуске с горы и сказала, что вы друг и честный человек, и мы поспешили, чтобы спасти вас от петли. – Затуманенным взором он вновь окинул поле боя. – Ах да, совсем забыл. По пути сюда мы наткнулись на человека, который якобы вас разыскивал. Мы его не знаем, а потому связали и захватили с собой. Парни, приведите пленного!

Через несколько минут, накрепко привязанный к седлу, появился Джек Гордон– младший брат Джоэла, самый скорострельный и остроглазый из всей семьи.

– Зачем я тебе понадобился? – мрачно спросил я его.– Резня, надо полагать, уже началась, а тебе, значит, Джоэл поручил за мной слежку? Так знай: я нашел, что обещал, и немедля отправляюсь обратно. Конечно, к началу дня мне уже не поспеть, но надеюсь добраться домой раньше, чем обезлюдят берега Медвежьей речки. Вот мешочек с золотом дядюшки Джеппарда – будь они оба прокляты! – И я помахал мешочком перед мордой его коня.

А он и заявляет:

– Это не то золото! Я гонюсь за тобой с самой Медвежьей речки, чтобы сказать: то золото нашлось! Все давным-давно, утряслось, дядюшка Джеппард, Джоэл и Эрат помирились, и дома все тихо. А это золото откуда?

Прежде чем ответить, я несколько раз глубоко вздохнул.

– Ну, не знаю,– говорю. – Ведь Ормонд считал, что Эшли скрыл от него золото дяди Джеппарда. Скорее всего, приятели Эшли собрали его вскладчину, чтобы Волк отдал его Ормонду в обмен на собственную шкуру. Я только знаю, что владельцам оно больше не понадобится, тем более что золото наверняка ворованное. Так что отдай-ка я золото Бетти – девочка по праву заслужила награду. Для меня это послужит единственным утешением: хоть что-то путное выйдет из всей этой дикой неразберихи!

Джек оглядел руины бандитского логова и прошептал несколько слов – что именно, я не разобрал.

– Так ты говоришь, дядюшка Джеппард нашел-таки свое золото? – спросил я его. – Где же, интересно?

– Знаешь,– отвечает Джек,– к нему приложил руку Малыш Генерал-младший сын Джошуа Гримза, Вильям Гаррисон Гримз. Пацан видел, как его дедуля прятал золото под скалой, и когда тот ушел, достал поиграть. Самородки он употребил вместо пуль для своего ружьишка. Ты бы видел, как лихо он разделался с гремучей змеей! Ты что-то сказал?

– Ничего,– проскрипел я сквозь зубы.– Во всяком случае, ничего, что стоило бы повторять.

– Ну и ладно,– говорит Джек.– Если ты уже всласть здесь позабавился, то, надеюсь, составишь мне компанию на пути домой?

– И не надейся! – отрезал я. – Теперь, для разнообразия, я займусь личными делами. Этим утром я пообещал Глории Макгроу, что найду себе в подружки городскую девушку, и – черт побери! – сдержу слово! Возвращайс на Медвежью речку и, если увидишь Глорию, передай, что я направлялось в Рваное Ухо, где красотки будут виться вокруг меня, как пчелы вокруг меда!