"Неру" - читать интересную книгу автора (Горев Александр Васильевич, Зимянин...)

Глава XIV

Времена, когда в международных делах главенствовали лишь те или иные империалистические державы, когда западноевропейские страны и Соединенные Штаты Америки единолично решали вопросы войны и мира, безвозвратно ушли в прошлое.

С образованием мировой системы социализма, с вступлением в глобальные политические и экономические связи освободившихся стран Азии, Африки и Латинской Америки отношения между государствами стали приобретать всеобщий, более демократический характер.

Окончание войны в Корее, французской интервенции в Индокитае, успешное завершение Бандунгской конференции, положившей начало антиимпериалистическому сотрудничеству освободившихся от колониального гнета народов, совещание в Женеве, на котором руководители СССР, США, Великобритании и Франции откровенно обменялись мнениями по наиболее острым проблемам, — все это вселяло в Неру оптимизм и веру в конечный успех принципов мирного сосуществования государств с различными социальными системами.

Пожалуй, впервые за минувшие годы у человечества, уставшего от недоверия, подозрительности и страха — порождений «холодной войны», — появилась пока еще робкая надежда на какие-то перемены к лучшему, что дало бы людям возможность спокойно и уверенно созидать, строить, творить.

Современная эпоха выдвинула новых политических лидеров, сумевших отразить общие чаяния подавляющего большинства населения планеты, стремившегося к прогрессу.

К числу таких лидеров, политическое видение которых простиралось далеко за национальные горизонты, принадлежал Джавахарлал Неру.

Вместе с руководителями Советского Союза и социалистических стран, лидерами национально-освободительного движения, прогрессивными деятелями Запада Неру настойчиво добивается создания таких условий в мире, которые бы исключали возможность возникновения больших и малых войн. В этом смысл всей его политической деятельности.

Неру воодушевлялся, когда видел, что не одинок в своем стремлении к миру, когда знал, что его тревоги за судьбы человечества разделяют руководители других стран и в первую очередь Советского Союза. Премьер с удовлетворением воспринял решения состоявшегося в феврале 1956 года XX съезда КПСС, считая, что они будут способствовать «созданию условий, благоприятствующих проведению политики мирного сосуществования», он высоко оценивал предложения Советского правительства по основным вопросам разоружения, подкрепленные такими конкретными и впечатляющими миролюбивыми действиями, как, например, сокращение в одностороннем порядке Вооруженных Сил СССР на 1200 тысяч человек. Радовало Неру и то, что Советский Союз не только с полным пониманием относился к движению неприсоединения, но и с самого начала поддерживал его. Как бы в ответ тем западным деятелям, которые называли внешнюю политику неприсоединившихся стран «аморальной и близорукой», премьер-министр Индии не раз заявлял, что неприсоединение «не имеет ничего общего с нейтралитетом, пассивностью». «Мы осуждаем и будем осуждать, — говорил Неру, — империализм, колониализм и неоколониализм во всех его формах. Индия активно поддерживает национально-освободительное движение всех угнетенных народов мира, способствует освобождению порабощенных народов и требует предоставления им суверенитета. Поэтому нашей политикой является не просто нейтрализм, а «позитивный нейтралитет». Мы всегда стремимся к активным действиям, а не к пассивному ожиданию или отсиживанию».

В справедливости этих слов впоследствии не раз убеждались как друзья, так и недруги правительства Неру. Когда в каком-нибудь районе земного шара возникала «взрывоопасная» ситуация, премьер-министр Индии без промедления использовал все свое влияние, укрепившийся авторитет индийского государства для того, чтобы не допустить разжигания конфликта и урегулировать его мирными средствами — путем консультаций и переговоров.

Так было и в исключительно тревожные недели суэцкого кризиса осенью 1956 года.

С президентом Египта Г.А.Насером Неру связывали не просто добрые, товарищеские отношения. Перед руководителями обеих стран стояли сходные задачи — покончить в кратчайшие сроки с остатками колониального наследия и добиться подлинной экономической самостоятельности. Неру пришлись по душе смелость и решительность Насера, который отверг «помощь» США и Англии, обусловленную унизительными для Египта требованиями отказаться от прогрессивного внешнеполитического курса.

Справедливым и законным счел Неру принятие правительством Насера решения о национализации Суэцкого канала, созданного титаническим трудом египетского народа75.

Хотя египетское правительство дало заверения в том, что будет строго соблюдать принятые им международные обязательства, правящие круги империалистических держав и особенно Великобритании принялись готовить военно-политическую диверсию против Египта. В свое время канцлер Германии Бисмарк, питавший слабость к выразительным изречениям, назвал Суэцкий канал «позвоночником Британской империи». И вот теперь эта империя, изрядно потрепанная и ослабевшая, явно не желает лишиться своего «спинного хребта». В глубокой тайне, с одобрения американского правительства оформляется союз будущих агрессоров — Англии, Франции и Израиля, причем последнему отводится роль основной силы вторжения в Египет. Внешне же британская дипломатия, разыгрывая «благородное негодование» по поводу решения правительства Насера и называя его действия «актом международного разбоя», старается соблюсти хоть какую-то форму приличия. 16 августа 1956 года в Лондоне по инициативе Англии, Франции и США собрались представители 22 стран, чтобы обсудить вопрос о Суэцком канале. Представлявший Индию Кришна Менон выступил с предложениями, суть которых сводилась к признанию того очевидного факта, что Суэцкий канал является неотъемлемой частью Египта. Предложения Индии были поддержаны советским делегатом, представителями Цейлона, Индонезии, однако западные державы настаивали на принятии плана, который огласил в Лондоне государственный секретарь США Д.Ф.Даллес и согласно которому управление Суэцким каналом передавалось «международному правлению».

Неру направляет премьер-министру Великобритании А.Идену и президенту США Д.Эйзенхауэру послания, призывая их принять предложение правительства Насера о создании органа для ведения переговоров из представителей стран, пользующихся Суэцким каналом. За мирное решение суэцкого вопроса настойчиво выступает и Советское правительство.

В один из сентябрьских дней Неру присутствовал на сессии народной палаты парламента. Он сосредоточенно слушал очередного оратора, когда ему передали сложенный вдвое лист бумаги. Премьер развернул его, пробежал текст глазами. Посольство Индии в Лондоне сообщало, что Иден объявил голодовку. Уж не надеялся ли глава британского правительства, прибегнув к такому необычайному для английской дипломатии приему, разрешить суэцкий спор в свою пользу? Неру прервал заседание и с иронической улыбкой зачитал телеграмму. Озорно глянул на изумленных депутатов и громко заключил: «Пустой желудок гораздо лучше, чем пустая голова». Взрыв дружного смеха был ему ответом.

Правительство Индии оказывает Египту не только моральную поддержку. После того как западные державы прибегли к экономическому бойкоту Египта, Индия предоставляет заем правительству Насера и направляет египтянам продовольствие и медикаменты.

Вечером 29 октября 1956 года стотысячная армия Израиля вероломно вторглась на территорию Египта. Через сутки Англия и Франция предъявили египетскому правительству ультиматум. Иден и французский премьер-министр Ги Молле потребовали от Насера прекращения сопротивления израильским войскам и согласия на оккупацию вооруженными силами Англии и Франции ключевых позиций в районе Суэцкого канала. Глава египетского правительства с негодованием отверг унизительный ультиматум и объявил всеобщую мобилизацию. Тогда английская авиация, базировавшаяся на Кипре и Мальте, подвергла бомбардировке египетские аэродромы и другие оборонные объекты. 5 ноября в Порт-Саиде высадился англофранцузский десант.

«Вопиющим актом агрессии» назвал Неру действия трех держав против Египта. В послании генеральному секретарю ООН премьер-министр Индии, осудив агрессоров, призвал принять все необходимые меры для прекращения вооруженных действий Англии, Франции и Израиля.

В защиту Египетской Республики выступил Советский Союз, твердая решимость которого восстановить мир в районе Ближнего и Среднего Востока заставила агрессоров прекратить военные действия и вывести войска с захваченных ими территорий.

Неру неизменно поддерживал усилия Советского государства, направленные на ликвидацию очагов напряженности на Ближнем и Среднем Востоке, на упрочение национальной независимости арабских народов.

Когда летом 1958 года в результате американо-английской интервенции в Ливане и Иордании обстановка на Ближнем и Среднем Востоке вновь обострилась, Неру положительно воспринял предложение Советского правительства о созыве совещания руководителей СССР, Индии, США, Англии и Франции для принятия срочных мер к прекращению конфликта. Резкой критике подверг Неру неоколониалистскую «доктрину Даллеса — Эйзенхауэра». В утверждениях американских политиков, что США должны заполнить «вакуум», будто бы образовавшийся на Ближнем и Среднем Востоке из-за подрыва влияния Англии и Франции, и не допустить сюда «коммунистического» проникновения, без особого труда угадывалось стремление утвердить господство США в этом районе.

— Англичане вынуждены были уйти из Индии. Однако их уход не создал в Индии какого-либо «вакуума силы», — заявил Неру в народной палате парламента. — Теория «вакуума силы» несет опасность для всех стран, которые свергли колониальное иго и стали свободными... Если действительно в Западной Азии существует «вакуум силы», то он должен быть заполнен самими странами Западной Азии посредством их силы, единства и прогресса.

Не обходит Неру молчанием и вопросы, от решения которых во многом зависит сохранение прочного мира на Арабском Востоке. Его беспокоят экспансионистские устремления израильских правящих кругов, жаждущих расширить границы своего государства до Евфрата на севере и до Нила на юге.

«Существует постоянный элемент опасности во взаимоотношениях между арабскими странами и Израилем, — говорил Неру в августе 1958 года. — Израиль с момента своего возникновения служит источником постоянного раздражения для арабских стран. В нашей памяти еще свежи воспоминания о вторжении Израиля в Египет два года назад. Помимо этого, по-прежнему существует сложная проблема палестинских беженцев». Глава правительства Индии особо подчеркивал, что урегулирование всех спорных вопросов на Ближнем и Среднем Востоке «может быть достигнуто только при наличии доброй воли стран этого района. Не может быть урегулирования при помощи войны, ибо она, если вспыхнет, легко может перерасти в мировую».

Столь же дальновидного миролюбивого курса придерживалось индийское правительство, возглавляемое Неру, к тогда, когда в результате провокационных, преступных действий империалистических и колониалистских сил в том или ином районе земного шара — в Конго, в Западном Берлине, в Карибском море у берегов Кубы — возникала серьезная угроза миру и безопасности народов.

Как Советский Союз, так и Индия придавали исключительно важное значение вопросам разоружения. Борьбу за прекращение гонки вооружений, за сокращение накопленных запасов оружия и в конечном итоге за их ликвидацию Неру считал одной из главных внешнеполитических задач, стоящих перед его правительством. Еще в 1940 году руководство Индийского национального конгресса выступило с резолюцией, в которой говорилось, что «свободная Индия будет всеми силами поддерживать всеобщее разоружение и будет сама готова показать в этом отношении пример всему миру».

Когда 5 августа 1963 года в Москве был подписан Договор о запрещении ядерных испытаний в атмосфере, космическом пространстве и под водой, Неру заявил, что этот договор «сломал лед, прорвал пелену страха, которая обволакивает человечество», и, явившись «поворотным пунктом в современной истории», открыл «путь к разоружению и обеспечению мира во всем мире». Индия одна из первых подписала этот исторический документ...

Если прогрессивные внешнеполитические взгляды Джавахарлала Неру отличались целостностью и постоянством, то проводимая им внутренняя политика была отмечена некоторыми противоречиями. Вера в возможность развития общества на основе сотрудничества классов через достижение компромиссов и проводимые государством реформы, стремление к универсальному использованию моралистического учения Махатмы Ганди для разрешения острых социальных конфликтов — все это прочно удерживало Неру в рамках общедемократического этапа национально-освободительного движения.

«Наш идеал и цель не могут идти вразрез с историческими тенденциями», — говорит он. Как мыслитель-рационалист и один из вождей антиколониального движения, Неру приходит к выводу, что капитализм не «соответствует нашему веку», что движение к социализму является объективной потребностью для освободившихся стран.

Однако на практике в условиях крайне неоднородного, многоклассового состава правящей партии Индийский национальный конгресс, при огромном объеме нерешенных общедемократических задач и проблем, связанных с ликвидацией колониального наследия, Неру призывает к созданию приемлемого для всех классов «государства благоденствия и общества социалистического типа, в котором нет больших различий в доходах и предоставляются равные возможности для всех». Следуя заветам Ганди, он все чаще выступает за «классовый мир и сотрудничество»: «Мы стремимся к сглаживанию классовых конфликтов, а не к их обострению и стараемся привлечь людей на свою сторону вместо того, чтобы грозить им борьбой и уничтожением». В то же время Неру видел, что жизнь упорно отвергала подобные установки: привилегированные классы прибегали к открытому насилию и жестоко подавляли протесты трудящихся. Конституция предоставляла всем индийцам равные возможности, однако фактическое неравенство между людьми не только продолжало существовать, но и углублялось.

Все помыслы и устремления Неру были связаны с судьбой народа. Но, страстно желая облегчить участь угнетенных, в то же время он не тешил себя иллюзиями и с горечью признавал, что «чем могущественнее за последние годы стали монополии, тем дальше ушла Индия в сторону от социализма», ибо «монополии — враги социализма». Ему было понятно, что крупная буржуазия, которая первая насладилась плодами завоеванной народом независимости, становилась все более реакционной силой. Устранение ранее существовавших в колониальной Индии дискриминационных ограничений для национальной буржуазии, позволило ей, используя дешевый труд соотечественников, увеличить свои прибыли и повысить конкурентоспособность индийской промышленности и сельскохозяйственной продукции. Поэтому для крупной буржуазии национально-освободительная революция на этом этапе заканчивалась, а Неру и поддерживающие его прогрессивные силы страны хотели идти дальше, добиваться проведения в стране широких преобразований, которые отвечали бы чаяниям всего индийского народа, способствовали бы становлению Индии как великого суверенного государства Азии.

Под руководством Неру проводится реорганизация административной системы Индии путем создания штатов по национально-этническому и языковому принципам, что должно ликвидировать феодальную раздробленность страны, осуществляются первые аграрные реформы, осваиваются целинные и залежные земли, строятся оросительные сооружения, прокладываются сельские дороги, создаются государственные животноводческие и семеноводческие фермы, внедряется передовая агротехника, через государственную организацию по развитию сельских районов проводится социально-культурная работа в деревнях, расширяется сеть учебных заведений, всячески поощряется развитие науки и искусства.

Но главным направлением во внутриполитическом курсе Неру становится индустриализация страны и перестройка народного хозяйства на плановых началах.

Выполнение первого пятилетнего плана (1951/52 — 1955/56 гг.), хотя он был в основном нацелен на проведение подготовительных мер к ликвидации колониальных порядков и перестройку устаревших общественных отношений в многоукладной экономике Индии, вселяло в Неру веру в успех начатого дела. Поездка в СССР, его продолжительные беседы и консультации с советскими плановиками, тщательное изучение теории и знакомство с практикой планирования в социалистических странах, личный опыт, приобретенный им за эти годы, вдохновляли Неру как председателя Плановой комиссии на разработку второй пятилетки (1956/57 — 1960/61 гг.), которая с учетом экономической и технической помощи Советского Союза содержала развернутую программу индустриализации страны.

Премьер-министр, преодолевая сопротивление правого крыла ИНК и некоторых министров в составе своего кабинета, добивается в апреле 1956 года принятия нового «Решения правительства Индии о промышленной политике». Государство получило преимущественное право предпринимательства во всех ведущих отраслях промышленности, энергетики, транспорта.

Однако, несмотря на значительное ограничение частной предпринимательской деятельности и укрепление государственного сектора в промышленности, Неру, как серьезный и честный исследователь экономических отношений, далек от их излишней идеализации в Индии. «Это капиталистическая экономика со значительным государственным контролем или капиталистическая экономика плюс общественный, непосредственно управляемый государством, сектор», — писал он. Но индийский лидер и не умаляет поистине огромного значения государственного сектора в экономике развивающейся страны.

Имея в своей библиотеке сочинения В.И.Ленина и часто обращаясь к ним, Неру, вероятно, был знаком с ленинскими выводами о том, что «...государственный капитализм есть нечто централизованное, подсчитанное, контролированное и обобществленное...»76 и что «...государственный капитализм есть шаг вперед по сравнению с мелкособственнической (и мелкопатриархальной, и мелкобуржуазной) стихией»77.

Планирование и государственный сектор в экономике страны становятся для индийского премьера «самым динамичным и революционным элементом», призванным изменить прежний характер хозяйственных и социальных связей в Индии.

Государственное плановое регулирование экономического развития позволяло Неру и его правительству рационально распределять материальные ресурсы и денежные средства, обеспечивать высокий темп роста жизненно важных для страны отраслей промышленности, уменьшить зависимость от засилья иностранных монополий, направить энергию народа на выполнение общенациональных задач, и, наконец, добиться экономической самостоятельности Индии.

Работая над составлением второй пятилетки, Неру мечтал об индустриальной Индии. Когда он посещал стройки, закладывал или открывал новый завод, плотину, научный центр, люди видели его глубоко счастливым.

— Строительные площадки, на которых тысячи людей возводят гигантские сооружения на благо миллионов своих сограждан, — говорит он, — я называю храмами и местами благоговейных молитв. Это святые места, где люди отдают свою кровь и пот, где они страдают и не сдаются во имя прогресса и лучшей жизни. Это храмы, церкви и мечети нового времени.

В кабинете премьер-министра висела большая, во всю стену, карта Индии, на которой были отмечены все новостройки пятилетки. Он часто подходил к карте и подолгу рассматривал ее. На карте, к северу от Пенджабской равнины, на реке Сатледж — отметка: здесь строится плотина Бхакра — Нангал.

Многочисленные реки страны берут начало в ледниках Гималаев. В течение целого полугода они лениво текут скудными ручейками по равнинам Индии, и палящее солнце иссушает земли, сжигает крестьянские посевы. Но приходит сезон дождей — и маленькие речушки, сливаясь в мощный поток, выходят из своего изменчивого непостоянного русла и затопляют бушующим паводком поля, унося в своих мутных водах в соленый океан плодородные почвы. Драгоценная живительная влага приносит разрушение и смерть.

Неру, посоветовавшись со специалистами и обсудив вопрос в Плановой комиссии, предложил укротить реки, текущие с гор, подчинить их силу воле человека, обводнить мелкие речушки и воздвигнуть на пути стремительных потоков высотные плотины, чтобы в любое время года было достаточно влаги и никогда не было засухи и наводнений, чтобы неистощимая энергия рек озаряла по ночам электрическим светом мрак деревень.

А вот другая отметка на карте — никому ранее не известная, затерявшаяся на окраине железорудного района Чхота — Нагяур, маленькая деревенька Бхилаи. Несколькими годами раньше индийские промышленники обратились к своим коллегам в Англии и США за помощью в строительстве здесь металлургического завода, но сразу же встретили холодный отказ. Это и понятно: Англия и США не были заинтересованы в создании индийской металлургии, они хотели продавать Индии свою сталь, брать за нее втридорога и сохранять зависимость страны от их поставок.

Не прошло и года после визита Джавахарлала Неру в Советский Союз и подписания соглашения о строительстве государственного металлургического завода в Бхилаи, как индийцы уже получили технический проект завода и началось его строительство.

Гул и грохот машин привлек сюда тысячи индийцев из Бенгалии, Пенджаба, Кералы, Ориссы, Ассама. Маленькая деревушка превратилась в гигантскую стройку и стала походить на огромный муравейник. Предстояло вынуть сотни тысяч тонн грунта, уложить пятьсот тысяч кубометров бетона, установить пять тысяч электромоторов, проложить сотни километров железнодорожных путей и трубопроводов, возвести корпуса, доменные печи, смонтировать сложнейшее оборудование, поставленное из Советского Союза.

Бхилаи становится флагманом второй пятилетки Индии.

Западные наблюдатели, посещавшие великую стройку дружбы двух народов, не скрывая своего удивления, говорили: «Русские делают все, чтобы помочь индийцам. Они, если нужно, не смущаясь, берутся и за физическую работу, очень терпеливы в своих указаниях, благодаря чему индийцы фундаментально изучают свою специальность. В свободное время русские вместе с индийцами играют в волейбол, ходят с ними в кино... Русским удалось занять постоянное место в коллективе нового города стали. 1300 или 1400 русских (приблизительно 300 инженеров с семьями и помощниками) живут, работают и отдыхают в тесной дружбе с индийцами. Это произвело впечатление не только на индийских рабочих, но даже на непреклонных антикоммунистов среди индийских правительственных чиновников и в деловом мире...»

— Здесь, — сказал один из индийских рабочих в Бхилаи корреспонденту американского журнала «Тайм», — мы работаем бок о бок с русскими. В других же местах мы работаем под командой иностранцев.

Только вчера проснувшуюся от векового сна Индию Неру видит уже в завтрашнем дне. Но сразу вступить в век научно-технической революции непросто, требуется огромное напряжение сил всего народа, бескорыстная помощь дружественных государств; нужно одновременно преодолевать косность, консерватизм, конфликты и разногласия в партии и правительстве, доказывать, что недостаточно примкнуть к XX веку, что не за горами XXI век и Индия, еще не освободившаяся от оков феодализма, если она хочет обеспечить себе будущее, должна все время убыстрять темп жизни, строить, созидать, постоянно дерзать.

Неру возглавляет Комиссию по атомной энергии Индии. Второй пятилетний план предусматривает строительство в Бомбее первого ядерного реактора. И теперь вчерашние кули возводят «храм» сказочной энергии, которая в корне изменит жизнь грядущих поколений индийцев, сделает страну богатой и процветающей.

Курс правительства Неру на создание экономического фундамента независимости и преодоление колониального наследия в социальной, политической, культурной жизни Индии, упрочил популярность как самого Неру, так и Национального конгресса. Тем не менее этот курс стал все чаще наталкиваться на сопротивление со стороны индийской монополистической буржуазии и ее политических организаций.

Индийский монополист А.Д.Шроффом создает «Форум свободных предпринимателей». Цель форума — заменить фронт Неру внутри и вне Конгресса консервативной группой. Различные частные фонды американских миллиардеров сразу же соглашаются субсидировать «крестовый поход индийской ортодоксии и консерватизма против социализма Неру». На поверхность политической жизни страны всплывает зловещая фигура Мину Масани, представителя крайней реакции, руководителя антикоммунистической организации — «Общества демократических исследований», бюджет которого в основном пополняется за счет щедрых перечислений американского посольства в Индии, о чем, опираясь на документы, поведала как-то французская газета «Либерасьон». Блокируясь с правыми лидерами Конгресса, Масани сколачивает оппозицию курсу Неру и ведет дело к созданию новой партии, которая могла бы бросить вызов ИНК.

Снова поднимает голову партия «Хинду махасабха», отвергая принципы «панча шила» и требуя милитаризации страны. Вместе с ней воинствует еще одна правая партия «Джан сангх» («Народный союз»), которая выдвигает лозунг о «закрытии Пакистана» и призывает к войне с ним.

Однако Неру в 1957 году успешно проводит вторую кампанию по всеобщим выборам в парламент страны и законодательные собрания штатов, во время которых Национальный конгресс одерживает убедительную победу, оставив далеко позади все остальные партии. Второе место по числу депутатов в Народной палате снова заняла Компартия Индии, а в штате Керала коммунисты пришли к власти и образовали свое первое правительство.

Укрепление левых сил в политической жизни страны вызвало раздражение среди консервативно настроенных лидеров внутри самой правящей партии. Из правительства выходит министр финансов Ч.Раджагопалачария, сторонник политической ориентации Индии на США. Вместе с Масани они создают партию «Сватантра» («Независимая») и открыто выступают против политики Неру — против аграрных реформ, против государственного сектора, против планового начала в руководстве экономической жизнью Индии.

Но правая реакция не могла в тот период сколько-нибудь серьезно поколебать непререкаемый авторитет и политическую позицию Неру. Страна шла за своим признанным лидером. Внутри— и внешнеполитический «курс Неру» находит все большую поддержку в самой Индии и за рубежом. Однако премьер-министр вовсе не ставит такое положение лично себе в заслугу и дает деятельности своего правительства строго объективную оценку, выступая против преувеличения роли одной личности в формировании политики государства.

«Абсолютно неправильно называть нашу политику «политикой Неру», — говорит он в Народной палате. — Это неправильно потому, что я являюсь лишь ее выразителем. Не я положил ей начало. Это политика, обусловленная положением Индии, ее образом мыслей в прошлом, всей системой взглядов Индии, умонастроением индийцев во время нашей борьбы за свободу и современной международной обстановкой. Я имею к этому отношение только в силу того случайного факта, что в течение этих нескольких лет я представлял эту политику как министр иностранных дел. Я глубоко убежден, что кто бы ни ведал внешними делами Индии и какая бы партия ни стояла у власти, они не могли бы особенно сильно отойти от этой политики».

...Самолет, на котором должна была прилететь делегация из Пекина, запаздывал. Неру нетерпеливо посматривал на часы, укрепленные на тыльной стороне руки, и тут же переводил взгляд на небо, северную его часть, покрытую хлопьями серебристых облаков.

Обычно Неру приезжал в аэропорт Палам в хорошем настроении, с сознанием того, что очередной официальный визит на высшем уровне успешно завершит многодневную кропотливую работу дипломатов по выяснению, уточнению, согласованию тех насущных проблем, в справедливом решении которых заинтересованы и гости и хозяева. Но в этот день, 19 апреля 1960 года, приехав в Палам для встречи премьера Государственного совета КНР Чжоу Эньлая и министра иностранных дел Чэнь И, Неру не испытывал ни приподнятости, надлежащей для такого случая, ни уверенности в благополучном исходе визита, разве что слабую надежду, подогреваемую все еще сохранявшейся верой в действенность личных контактов между государственными деятелями. Да, надежду на то, что доверительные беседы, переговоры, откровенный, честный обмен мнениями между ним и Чжоу Эньлаем помогут хоть в какой-то степени избавиться от недоверия, подозрительности и даже враждебности в индийско-китайских отношениях, которые еще несколько лет назад были добрососедскими и дружественными.

Отношения между двумя странами стали заметно ухудшаться после событий в Тибете в марте 1959 года, когда восстали жители Лхасы из-за постоянных притеснений со стороны китайских властей. Восстание было жестоко подавлено, и, спасаясь от репрессий, часть тибетского населения бежала в Индию. 31 марта индийскую границу пересек светский и духовный глава Тибета — далай-лама. Правительство Неру предоставило ему и другим тибетцам убежище. На призывы некоторых кругов о немедленном выступлении Индии на стороне далай-ламы и его сторонников Неру ответил отказом, подтвердив желание Индии сохранять дружественные отношения с Китаем.

К середине 1959 года статьи, обвиняющие правительство Неру во вмешательстве во внутренние дела КНР, стали обычными для пекинских газет, а в первых числах июня на столе премьер-министра Индии лежала сводка разведывательного бюро о беседе китайского посла в Карачи с министром иностранных дел Пакистана. Посол призывал к «новому взгляду» на развитие китайско-пакистанского сотрудничества в свете «откровенно враждебной позиции», занятой правительством Индии в отношении Китая. В сводке указывалось, что пакистанская сторона довольно сдержанно реагировала на высказывание китайского представителя и не связывала себя какими-либо обязательствами. Заигрывая с Пакистаном, участником агрессивного блока СЕАТО, Пекин тем самым давал понять США, что его интересы в Южной Азии могут совпадать с целями западной дипломатии. Поневоле напрашивался вывод о попытках руководителей КНР срочно сколотить антииндийский блок, что, в свою очередь, вызывало необходимость принять какие-то ответные меры. Однако Неру не спешил с окончательными выводами, внимательно следя за всем тем, что происходило в Пекине. К тому же он ждал от Чжоу Эньлая ответа на свое послание, направленное еще в марте 1959 года. В этом послании Неру, выражая озабоченность по поводу существенных различий в обозначении индийско-китайской границы на картах, издаваемых в Пекине и Дели, изложил позицию своего правительства, подкрепив ее ссылками на различные соглашения и договоры, прямо или косвенно регулировавшие исторически сложившуюся линию раздела между двумя странами, большая часть которой проходила в малонаселенных высокогорных районах.

В конце июля китайские пограничники задержали отряд из шести индийских полицейских, направленных в район Ладакха для проверки сообщений о нарушениях китайской стороной границы. В этом районе в 1957 году было завершено строительство шоссейной дороги, связавшей Тибет с Синьцзяном, причем все работы велись китайцами в обстановке глубокой тайны. Полицейские были освобождены 18 августа после решительных протестов индийского правительства.

25 августа при столкновении китайских и индийских пограничников в районе поста Лонгджу, установленного индийскими властями после событий в Тибете, впервые прозвучали выстрелы.

Неру незамедлительно дал указание послу Индии в Пекине заявить протест по поводу агрессивных действий Китая в пограничных районах. Вскоре посол сообщил, что, передав ноту протеста, он был вынужден выслушать пространное заявление представителя МИД КНР, обвинившего индийское правительство в создании «напряженной обстановки на границе».

Ответное послание Чжоу Эньлая пришло только 8 сентября 1959 года. Глава китайского правительства в категорической форме отвергал все доводы, приведенные в мартовском послании Неру, и целиком возлагал на Индию ответственность за пограничные инциденты. В эти же дни министр иностранных дел КНР Чэнь И в одном из своих выступлений обвинил Индию в посягательстве на китайскую территорию общей площадью около 130 тысяч квадратных километров, обозначив таким образом размеры территориальных притязаний Китая.

Недолгое относительное затишье на границе снова было прервано ружейными выстрелами и автоматными очередями. 21 октября в перестрелке у перевала Конгха погибли девять индийских пограничников, десять человек, среди них несколько раненых, попали в плен к китайцам.

Всего несколько лет назад Чжоу Эньлай торжественно провозглашал, что «Китай рассматривает свою границу на юго-западе как границу мира и дружбы», а теперь пекинские лидеры громогласно заявляли, что индийское правительство пытается оказать на Китай военный и дипломатический нажим, добиваясь экспансионистских целей, настраивает против него мировое общественное мнение.

Слыша подобное, Неру иногда даже недоумевал. Неужели, к примеру, в Пекине неизвестно, что в течение многих недель правительство Индии, рискуя навлечь на себя резкую критику в парламенте, делало все возможное для того, чтобы информация о строительстве китайцами дороги явно стратегического назначения в пограничных районах или о частых проникновениях китайских солдат на индийскую территорию не стала достоянием мировой общественности, с мнением которой, видимо, должны были считаться Мао Цзэдун и его окружение? Но, судя по всему, маоисты расценили выдержку и великодушие индийской стороны как проявление робости перед ними и, пытаясь запугать правительство Неру, желая вынудить его пойти на уступки в территориальном вопросе, не остановились перед вооруженными провокациями, приведшими к кровопролитию.

Несмотря на напряженную обстановку, Неру, добившись освобождения захваченных в плен индийцев и выдачи тел погибших, не отказался, как на этом ни настаивали правые круги страны, от поиска путей урегулирования конфликта с Китаем. В посланиях к Чжоу Эньлаю он, отвергая несостоятельность обвинений и показывая необоснованность территориальных притязаний китайских лидеров, вместе с тем подтверждал верность Индии принципам мирного сосуществования и выражал готовность обсудить спорные вопросы в индийско-китайских отношениях.

...Над полем аэродрома вслед за восьмеркой с ревом пронесшихся истребителей индийских ВВС показался турбовинтовой «Вайкаунт» производства британского военного концерна «Викерс». Самолет приземлился и через несколько минут подкатил к площадке, где стояли встречавшие. Неру, вице-президент Индии С.Радхакришнан и Кришна Менон направились к трапу, по которому спускались Чжоу Эньлай и Чэнь И. Визитеры из Пекина были в традиционных для китайских руководителей светло-серых кителях, на лицах обоих застыли любезные улыбки.

Неру обменялся с гостями сдержанно-вежливыми рукопожатиями, потом, подойдя к микрофону, произнес приветственную речь. На этот раз он, предпочитавший в подобных случаях выступать экспромтом, почти не отрывал глаз от листка бумаги с текстом, читал без обычной эмоциональности, сухо, медленно, словно еще раз выверял точность заготовленных формулировок. Вспомнив о прошлых визитах главы китайского правительства в Индию, о радушном приеме, который оказывали ему индийцы как представителю дружественной соседней страны, Неру выразил сожаление по поводу недавних событий. «Настоящее и будущее наших отношений подверглись опасности, — констатировал он, — и сама основа этих отношений поколеблена».

Чжоу Эньлай свое ответное выступление свел к излишне оптимистическому, по мнению Неру, утверждению о том, что никакие трудности не помешают дружбе между Китаем и Индией, которая «будет продолжаться тысячи лет».

Переговоры Неру с Чжоу Эньлаем длились почти неделю и завершились фактически безрезультатно. С первой же беседы выявились серьезные разногласия в подходе сторон к вопросу о границе, причем китайцы вели себя явно вызывающе, стараясь подчеркнуть исключительность своего положения. Вице-президент Индии С.Радхакришнан потом с возмущением говорил, что министр иностранных дел Китая скорее походил не на дипломата, а на военного, пытавшегося властным голосом победителя диктовать свои условия побежденному. Впрочем, одной договоренности Неру и Чжоу Эньлай все же достигли: поручить официальным представителям обеих сторон изучить пограничные проблемы, собрать и систематизировать все имеющиеся документы и подготовить соответствующие доклады.

В течение 1960 года индийские и китайские представители встречались трижды: в Пекине, Дели и Рангуне. Знакомя депутатов Народной палаты с докладом индийской делегации, Неру подчеркнул, что Китай незаконно оккупировал более 19 тысяч квадратных километров индийской территории, занятой в Ладакхе к сентябрю 1959 года. 20 февраля 1960 года премьер заявил в совете штатов парламента, что вопрос о границе между Индией и КНР может быть разрешен только после того, как китайские войска оставят оккупированные ими территории, а в Пекине признают позицию индийского правительства в данном вопросе.

Спор между двумя крупнейшими азиатскими государствами оставался неурегулированным, что не могло не тревожить подлинных друзей индийского и китайского народов...

Пограничный конфликт, развязанный Пекином, поставил правительство Неру в трудное положение и явился тяжелым испытанием для политики неприсоединения, которую оно проводило.

Внутренняя и внешняя реакция, казалось, только и выжидала подходящего момента для того, чтобы объявить миролюбивую внешнюю политику Индии несостоятельной и неспособной обеспечить национальную безопасность.

Впервые правые политические организации провели демонстрацию перед резиденцией премьер-министра. «Неру, проснись!», «Неру, уходи в отставку!» — выкрикивали ее участники.

Заметно оживилась деятельность представителей консервативного крыла в самой правящей партии, которые сеяли недоверие к «курсу Неру» и добивались устранения из состава кабинета министра обороны Кришны Менона, противника участия Индии в какпх-либо военных союзах, и министра топлива и энергетики К.Д.Малавия, последовательного проводника установок Неру на независимое экономическое развитие страны.

Западная пресса совместно с оппозиционными правительству индийскими газетами начала кампанию против Неру. Индийско-китайский кризис показал, писали реакционные журналисты, что «у Неру не хватает качеств руководителя», что он якобы не способен занять «твердую позицию» в отношении Пекина. А некоторые политические противники премьер-министра даже пытались представить дело так, что, дескать, «вторжения китайцев являются частью мировой коммунистической стратегии», и обвиняли Неру в непринятии мер против коммунистической группы, будто бы существующей «не только в парламентской фракции Конгресса, но и в правительстве». Правые делали все для того, чтобы настроить общественное мнение на необходимость переоценки внешней политики. Они утверждали, что «холодная война, объявленная Китаем, вынуждает Индию отказаться от «политики невхождения в союзы». В то же время, словно по какому-то сговору, Пекин и Вашингтон, хотя и с противоположных позиций, ведут злобную кампанию против Неру с целью подорвать его международный авторитет как одного из лидеров антиимпериалистического движения неприсоединения.

Вашингтон, пользуясь осложнением внутриполитической обстановки в Индии из-за индийско-китайских разногласий, вновь пытается втянуть Индию в прозападный военный блок теперь уже путем ее «примирения» с Пакистаном перед лицом «общей для них угрозы международного коммунизма». Помимо прямых призывов, обращенных к правительству Неру, американские дипломаты действуют через президента Пакистана М.Айюб-хана, который по их совету предлагает индийскому премьеру заключить соглашение о совместной обороне Индостанского субконтинента. Но Неру говорит, что «не попадется в такую ловушку». По его мнению, принятие предложения Айюб-хана на деле означало бы для Индии косвенное участие в прозападном агрессивном военном блоке СЕАТО, членом которого являлся Пакистан.

Честер Боулс, ставший к тому времени конгрессменом и советником госдепартамента, выдвигает идею об организации встречи индийского премьера с президентом Пакистана; Неру без колебаний отвергает навязчивую инициативу Боулса, ответив ему, что он сомневается в пользе такой встречи. И хотя в сентябре 1959 года Айюб-хан все же приезжает в Дели, его переговоры с индийскими руководителями не приносят тех результатов, которых ждала западная дипломатия.

Глава правительства Индии подтверждает свой прежний курс, заявляя в парламенте, что основанная на принципах «панча шила» и неприсоединения к военным блокам внешняя политика страны остается неизменной и что он отвергает любые предложения, которые не соответствуют этой политике.

В резолюции сессии Национального совета Компартии Индии, состоящейся 15 ноября 1959 года в Мируте, говорилось о «высокой оценке позиции премьер-министра Неру, который, несмотря на нажим реакции, проявил твердую волю к проведению независимой внешней политики, решительно отверг военные союзы, сделал упор на переговоры и мирное урегулирование, предостерег от военного психоза».

С 1 по 6 сентября 1961 года в Белграде проходит конференция глав правительств неприсоединившихся стран, и Неру, как один из лидеров этого движения, принимает в ней деятельное участие.

Западные политики раздувают антисоветскую истерию, усиливают международную напряженность, балансируют на грани войны. Они стремятся столкнуть Белградскую конференцию с антиимпериалистических позиций и склонить отдельных ее участников к искусственному противопоставлению неприсоединившихся государств странам социализма, Советскому Союзу.

Однако испытанные вожди национально-освободительного движения — Неру, Насер, Нкрума и подавляющее большинство глав государств и правительств подтверждают, что истинные цели движения неприсоединения объективно совпадают с политикой социалистических стран, выступающих за развитие сотрудничества государств с различными социальными системами, за ликвидацию всех форм колониализма, за мир.

В последний день работы конференции Неру занят подготовкой ее решений. По его инициативе принимается документ — «Угроза войны и призыв к миру», в котором участники конференции выражают тревогу в связи с обострением международной обстановки, чреватой опасностью развязывания новой войны. Они обращаются к заинтересованным странам, и прежде всего к США и СССР, с призывом «начать переговоры по мирному урегулированию существующих между ними разногласий при обязательном соблюдении принципов ООН». В другом документе — декларации — говорится, что мирное сосуществование должно стать основой международных отношений, а также содержится требование о незамедлительном полном и окончательном уничтожении колониализма, о ликвидации экономического неравенства стран как следствия империалистической эксплуатации.

Отдыхать Неру пришлось уже в самолете по дороге в Москву, куда он направился по приглашению Советского правительства. Кроме того, индийский премьер-министр вместе с президентом Ганы К.Нкрумой должны были по поручению участников конференции информировать советских руководителей о результатах ее работы и передать им письмо глав неприсоединившихся стран, в котором излагались некоторые взгляды относительно средств ослабления напряженности и обеспечения всеобщего мира. А президенту Индонезии Сукарно и президенту Мали Модибо Кейта надлежало вручить такое же послание президенту США Джону Кеннеди.

Еще в самолете, просматривая свежие газеты, Неру прочитал о том, что Вашингтон «раздражен и разочарован» решениями конференции в Белграде. Представители американского правительства заявили, что неприсоединившиеся страны склоняются к точке зрения Москвы по проблемам разоружения и разрешения берлинского кризиса. Не обошлось и без обычной угрозы: «Отныне Вашингтон будет внимательно изучать отношение нейтральных стран к различным международным проблемам при рассмотрении их просьб о финансовой помощи со стороны США».

6 сентября в 14 часов 55 минут самолет с Неру на борту подруливает к зданию аэропорта во Внукове. Искреннее, идущее от души дружелюбие встречающих советских людей, мягкое осеннее солнце, бодрящая свежесть подмосковных лесов снимают многодневную усталость, и Неру, обращаясь к руководителям Советского Союза, вдохновенно говорит, что он очень хотел снова посетить Страну Советов и еще раз увидеть ее постоянное движение по пути прогресса и процветания, а также обсудить с Советским правительством много новых проблем, которые волнуют сейчас все человечество.

Визит Неру был коротким, но до предела насыщенным важными переговорами как по вопросам дальнейшего развития индийско-советских отношений, так и по злободневным международным проблемам.

Неру полностью удовлетворен тем, с каким пониманием Советское правительство восприняло решение Белградской конференции, дав заверение в своей готовности содействовать улучшению взаимопонимания между государствами, в том числе и налаживанию советско-американских отношений, от состояния которых во многом зависели судьбы мира.

Видимо, находясь еще под мрачным впечатлением недавнего вооруженного инцидента на индийско-китайской границе, Неру, питая глубокое отвращение к войне как средству разрешения спорных вопросов, заявляет в Москве: «Уважая все страны, я все же должен сказать, что в наше время, в наш век выступить с войной против кого-либо является последней глупостью. Сейчас, когда в каждой стране так много предстоит сделать, когда остаются неисследованными огромные возможности, было бы нелогично, неправильно, неразумно и глупо начинать войну».

Неру высоко оценивает советскую экономическую помощь Индии, подчеркивая, что самым дорогим приобретением своей страны он считает нерушимую дружбу с Советским Союзом и взаимопонимание двух народов.

Для продолжения и последующего укрепления двусторонних контактов на высшем уровне правительство Индии приглашает Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л.И.Брежнева посетить в ближайшие месяцы Индию.

Неру возвратился в Дели 11 сентября. Из различных и вполне надежных источников к премьер-министру стекалась обширная информация о военных приготовлениях Китая на границе с Индией. Определенные политические круги, используя в своих интересах позицию Пекина, разжигали среди населения страны антикоммунистические настроения; на политическую арену снова вышла военизированная организация индуистских коммуналистов «Раштрия сваямсевак сангх», которая нагнетала обстановку шовинистического угара, выступая с безответственными воинствующими призывами. РСС и стоящие за ней силы заметно осложняли правительству возможность разумного урегулирования конфликта с Пекином.

Хотя Неру отдал все необходимые распоряжения министру обороны Кришне Менону, чтобы страна не была застигнута врасплох в случае китайской агрессии, он все еще надеялся предотвратить военные действия на границе и уладить разногласия мирными средствами.

Индийский премьер продолжал настаивать на принятии КНР в члены ООН, помимо всего прочего, полагая, что в этом случае китайские руководители вынуждены будут в большей степени считаться с мнением международного сообщества и острее почувствуют свою ответственность за судьбы мира.

Помыслы Неру устремлены на разрешение основных международных проблем, среди них — запрещение ядерного оружия и разоружение.

Энтузиазм, с каким он отстаивал дело мира, поражал и друзей и врагов. Только за два месяца — октябрь и ноябрь 1961 года Неру посетил ряд стран: в Вашингтоне он вел переговоры с президентом США Д.Кеннеди, в Лондоне — с премьер-министром Г.Макмилланом, в Каире снова встречался с Г.А.Насером и И.Б.Тито, выступал на Генеральной Ассамблее ООН, совершил официальный визит в Мексику. В этот же период глава индийского правительства принимал в Дели председателя Государственного совета Польши А.Завадского, премьер-министра Японии X.Икеда, беседовал с иностранными послами и членами многочисленных зарубежных делегаций, посещавших Индию. Особенно приятным событием в эти дни для Неру стал приезд в Индию первого человека, поднявшегося в космос, — Юрия Алексеевича Гагарина.

Неру, ровесник авиации, еще в школьные годы мечтал о том времени, когда человек освоит воздушное пространство. В его памяти запечатлелись полеты первых летательных аппаратов. Братья У. и О. Райт, совершившие в 1903 году полет на самолете с двигателем внутреннего сгорания, француз Л.Блерио, перелетевший в 1909 году пролив Ла-Манш, прославленные русские авиаторы Д.П.Григорович, В.А.Слесарев, П.Н.Нестеров — все они были его кумирами.

А теперь Неру внимательным и добрым взглядом изучает сидящего в его гостиной молодого человека в белом кителе майора Советской Армии Юрия Алексеевича Гагарина. Открытое русское лицо с обаятельной покоряющей улыбкой, пытливые, чуть озорные глаза... Этому парню из семьи смоленских колхозников выпало на долю первому разорвать путы земного притяжения и проникнуть в космическое пространство.

Неру угощает гостей цветочным чаем, выращенным в предгорьях Гималаев, сам разливает его по чашкам.

— Как вы относитесь к чаю? — спрашивает он Валентину Ивановну, супругу Ю.А.Гагарина.

Застенчиво улыбаясь, она говорит, что у нее на родине чай издавна является любимым напитком.

— Да, это так, — подтверждает Юрий Алексеевич. — С расширением торговли между нашими странами советские люди уже привыкли к прекрасному вкусу индийского чая.

Неру интересуется деталями космического полета. Слушая рассказ космонавта, он замечает, что первооткрывателям всегда и во всем приходится рисковать.

— Любое новое дело связано с известным риском, — соглашается Ю.А.Гагарин. — Сколько летчиков пожертвовало своими жизнями, пока самолеты не стали надежными машинами. Но авиация была нужна людям, и сейчас она хорошо служит им. Космонавтика тоже необходима человечеству, без ее развития вряд ли возможен дальнейший прогресс. Что же касается моего полета, — улыбается Гагарин, — то откровенно скажу вам, господин премьер-министр, что риск был невелик: у нас отличная космическая техника, и все системы корабля «Восток-1» были тщательно испытаны еще на Земле.

Скромность космонавта импонирует премьер-министру. Однако он представляет себе всю сложность создания надежной системы жизнеобеспечения человека в космосе.

— Не трудно ли было дышать во время космического полета? — спрашивает Неру гостя. — Космонавтика и авиация сравнимы лишь отдаленно, но, увлекаясь планерным спортом, я по себе знаю, как уже на высоте пяти-шести тысяч метров начинаешь испытывать кислородное голодание.

— Без решения этой проблемы был бы невозможен полет в космос, — говорит Юрий Алексеевич. Он отвечает на другие вопросы премьер-министра, рассказывает ему о состоянии, которое испытывает космонавт при огромных перегрузках в минуты преодоления сил земного притяжения; образно описывает невесомость, восторгается тем, как выглядит из иллюминатора космического корабля голубая красавица Земля...

Советско-индийские связи с каждым годом становились все прочнее и разностороннее. 15 декабря 1961 года произошло знаменательное событие в летописи отношений двух стран: в Индию с официальным визитом прибыл Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев.

По случаю приезда главы Советского государства все магистрали индийской столицы украшены советскими и индийскими государственными флагами, по пути следования высокого гостя сооружены приветственные арки, увитые гирляндами. Десятки тысяч индийцев вышли на улицы столицы, чтобы встретить посланца дружественного Советского Союза.

«...Обмен визитами стал уже традицией в отношениях между нашими странами, — сказал Л.И.Брежнев во время митинга на аэродроме в Дели. — Это очень хорошо. Жизнь показала, что каждый такой визит означает какой-то новый шаг вперед на пути углубления взаимопонимания между нашими странами и развития сотрудничества между народами Индии и Советского Союза — к немалой пользе для обеих сторон и для дела всеобщего мира... Свой приезд к вам мы рассматриваем как визит мира, дружбы и доброй воли в самом полном значении этих слов»78.

В тот же день Джавахарлал Неру встретился с Л.И.Брежневым в президентском дворце. И хотя их совсем недавняя встреча в Москве еще была свежа в памяти, накопились уже новые вопросы, которые нужно было обсудить.

Внешнеполитическая обстановка складывалась тогда для Индии не вполне благоприятно: все более возрастала военная угроза со стороны Пекина; Пакистан, опираясь на поддержку США и Англии, усиливал напряженность вокруг Кашмира; не прекращались попытки западных держав подчинить Индию своим военно-стратегическим и политическим планам; португальские колонизаторы отказывались вести переговоры об освобождении удерживаемых ими индийских территорий Гоа, Диу и Дамана.

Для индийского премьера важно было знать мнение советского руководства по многим волновавшим Индию международным вопросам. От отношения к ним Советского Союза зависело многое.

Вечером на приеме в честь Л.И.Брежнева Джавахарлал Неру был в приподнятом настроении, весело шутил, оживленно разговаривал с дорогим гостем, знакомил его с членами своего кабинета.

Следующий день пребывания в Дели Л.И.Брежнев начал с посещения священного для индийского народа Раджгата — места кремации Махатмы Ганди, где возложил венок от своего имени.

Днем Леонид Ильич снова встретился с Джавахарлалом Неру. Они долго беседовали в кабинете премьера, а потом вышли из помещения и продолжали еще некоторое время неторопливый разговор, прогуливаясь по дорожкам сада.

17 декабря Л.И.Брежнев выехал в поездку по стране.

Правительство штата Махараштра встречает высокого гостя в Бомбее. По этому торжественному случаю Индийско-советское общество по развитию культурных связей организует многолюдный митинг представителей индийской общественности, на котором Л.И.Брежнев выступает с большой речью.

Собравшиеся слушали его проникновенные слова о поддержке Советским Союзом справедливой борьбы народов Азии, Африки и Латинской Америки против колониального угнетения, за укрепление своей национальной свободы. «Братский союз с народами, сбросившими колониальное и полуколониальное ярмо, мы рассматриваем как один из краеугольных камней своей международной политики, — говорит Л.И.Брежнев. — Что касается наиболее близкой индийскому народу проблемы ликвидации остатков колониализма здесь, на территории Индии, то есть проблемы освобождения Гоа и других индийских территорий, находящихся под португальским господством, то позиция Советского Союза в этом вопросе ясна и хорошо известна... Могу вновь заверить вас, дорогие друзья, что Советский Союз с полным пониманием и сочувствием относится к стремлению индийского народа добиться освобождения Гоа, Дамана и Диу от португальского колониализма»79.

После этих слов зал скандирует: «Да здравствует Советский Союз!»

18 декабря 1961 года правительство Неру отдало распоряжение индийским войскам вступить на территорию португальских колоний и воссоединить их с Индией.

До принятия этого решения индийское правительство, проявляя исключительное терпение, в течение ряда лет предлагало португальским властям начать переговоры об освобождении захваченных Португалией индийских территорий, но все его усилия были безуспешными.

Португальские колонизаторы чувствовали за своей спиной поддержку западных держав и поэтому игнорировали мирные предложения индийского премьера. Президент США Д.Кеннеди в послании Неру от 13 декабря 1961 года пытался удержать его от осуществления намерений освободить Гоа, Диу и Даман.

Когда индийские войска вошли на эти территории, в Нью-Йорке по «жалобе» Португалии было созвано заседание Совета Безопасности, на котором представитель США в ООН Э.Стивенсон драматически восклицал, что «присутствовал в свое время при рождении Организации Объединенных Наций», а «сейчас присутствует при ее смерти». США совместно с Англией и другими капиталистическими странами внесли проект резолюции, требуя «немедленно прекратить военные действия и отвести вооруженные силы Индии». Принятие такой резолюции способствовало бы сохранению португальских колоний в Индии. Благодаря принципиальной позиции Советского Союза, воспользовавшегося правом вето, проект резолюции был отклонен. Советское правительство направило Джавахарлалу Неру телеграмму с поздравлением по случаю «освобождения исконных индийских земель — Гоа, Дамана и Диу — от чужеземного господства и воссоединения их с матерью-родиной».

Л.И.Брежнев, находившийся в те дни в Мадрасе, выступая на массовом митинге, сказал: «Индийский народ получил теперь возможность наглядно убедиться, кто его истинные друзья и сторонники национального освобождения народов, а кто лишь прикрывается разговорами о дружбе и, отрекаясь от колониализма на словах, на деле всеми средствами пытается помешать ликвидации последних опорных пунктов этой грабительской системы»80.

Поездка Леонида Ильича по индийским городам продолжалась. И в Советском Союзе и в Индии люди с огромным интересом читали отчеты газет о пребывании главы Советского государства в Индии. Посещения Л.И.Брежневым промышленных объектов, строившихся при экономической и технической помощи Советского Союза, превращались во всенародные праздники советско-индийской дружбы.

Приветствуя Л.И.Брежнева в Анклешваре — центре зарождавшейся национальной нефтяной промышленности — министр топлива и энергетики Индии К.Д.Малавия сказал: «Благодаря дружественной помощи Советского Союза Индия получила возможность приступить к созданию нефтяной промышленности в государственном секторе. Без помощи Советского Союза нынешний прогресс в развитии индийской нефтяной промышленности был бы невозможным». Выступая перед советскими и индийскими нефтяниками, Л.И.Брежнев отметил, что в Анклешваре можно «на деле увидеть, что значит мирное сосуществование, что значит экономическое сотрудничество и как много значит помощь друга»81. Советский гость говорил о той большой роли, «которую играет в этом деле выдающийся политический деятель Индии премьер-министр Джавахарлал Неру»82.

Пребывание Леонида Ильича Брежнева в Индии, его встречи и переговоры с индийскими руководителями, выступления на многочисленных митингах были восприняты международной и индийской общественностью как проявление Советским правительством твердой решимости развивать с Индией отношения многостороннего сотрудничества и тесной дружбы, а также как подтверждение Советским Союзом своей готовности и впредь поддерживать прогрессивный политический курс Индии независимо от каких-либо конъюнктурных колебаний или осложнений в международной обстановке, вызываемых колониалистскими устремлениями западных держав и гегемонистскими притязаниями маоистского Китая.

Летом 1962 года истекал срок действия соглашения о пяти принципах мирного сосуществования в отношениях между КНР и Индией, однако в Пекине, казалось, напрочь забыли об этом. Более того, с каждым днем все тревожнее становилось на индийско-китайской границе. Неру докладывали о сосредоточении Китаем в приграничных районах крупных военных сил: пехоты, артиллерии и даже танков. В этих условиях его правительство вынуждено было предпринять дополнительные меры по обеспечению безопасности рубежей Индии, в частности, установить военные посты на тех участках границы, где им противостояли китайские опорные пункты.

В конце июля китайский отряд окружил пост индийцев в районе реки Галван на западном участке границы, но, натолкнувшись на упорное сопротивление, в конце концов отступил. 8 сентября произошло столкновение в районе горного кряжа Дхола.

20 октября китайские дивизии вторглись в Индию с севера, через два дня переместили удар на центральные участки границы и, наконец, 27 — 28 октября обрушились на посты, расположенные в южном секторе. Под натиском превосходящих сил индийские войска медленно отходили в глубь страны. В ряде районов противнику удалось продвинуться на 80 — 100 километров. Доблестно сражавшиеся индийские воинские части понесли ощутимые потери: только за первую неделю боев погибло более двух тысяч солдат.

Пекинская верхушка санкционировала вооруженное вторжение в Индию в то время, когда в другой части земного шара мир буквально висел на волоске. В Карибском море происходили события, по накалу и драматизму не имевшие себе равных за всю послевоенную историю. Но маоистское руководство Китая ради осуществления своих экспансионистских авантюристических планов создало еще один очаг напряженности, чреватый большой войной, в которую могло быть ввергнуто более миллиарда человек.

22 октября Неру выступил по Всеиндийскому радио. Его обращение к нации было полностью лишено каких-либо панических ноток и отличалось взвешенностью формулировок, четкостью анализа сложившейся ситуации. Заявив, что китайское вторжение представляет для Индии самую серьезную опасность с момента завоевания независимости, Неру призвал к единению всех сил страны для защиты территориальной целостности родины, достоинства и свободы индийского народа.

Твердость и хладнокровие, проявленные премьером, производили большое впечатление на всех, кому доводилось видеть и слышать Неру в тревожные первые дни событий на границе. Однако, пожалуй, только один человек — дочь Индира хорошо знала, какого напряжения стоило ему это спокойствие. Своими провокационными действиями против Индии маоистское руководство КНР создавало реальную угрозу делу мира на Индостанском субконтиненте и в Южной Азии, дискредитировало и подрывало принципы мирного сосуществования, которые неизменно отстаивал Неру.

26 октября премьер-министр Индии направляет главам государств Европы, Азии, Африки, Северной и Южной Америки, Австралии послание, в котором говорится, что развязанный Пекином вооруженный конфликт чреват опасными последствиями для международного мира. Неру призывает их поддержать Индию как страну, чьей миролюбивой внешней политике всегда были чужды «вероломство, лицемерие и применение силы в международных отношениях».

На призыв Неру откликнулось более шестидесяти стран, правительства которых осудили вооруженные провокации маоистского Китая.

Ободряла Неру ясная и твердая позиция, занятая Советским правительством. Как и в нелегкие для Индии осенние месяцы 1959 года, оно вновь высказалось за прекращение огня и призвало начать переговоры о мирном урегулировании конфликта.

Тогда Неру еще не мог знать о том, что с самого начала столкновений на границе советская сторона по дипломатическим и иным каналам неоднократно предупреждала руководство КНР об отрицательных последствиях обострения китайско-индийского пограничного спора. Китайские лидеры не только не вняли этим разумным предостережениям, но даже демагогически обвинили Советский Союз в отходе от пролетарского интернационализма...

В течение месяца продолжались бои на границе между Китаем и Индией. Локальные пограничные схватки в любой момент могли обернуться трудной затяжной войной, бесперспективность которой, кажется, начинали осознавать в Пекине. Отрезвляюще подействовали на Мао Цзэдуна и его окружение требования Советского Союза, социалистических стран и других миролюбивых государств восстановить мир на китайско-индийской границе и подтверждение ими курса на упрочение и развитие дружественных отношений с Индией.

Ночью 21 ноября пекинское радио оповестило о решении правительства КНР прекратить огонь на всех участках границы с 22 ноября, а к 1 декабря отвести свои войска на рубежи, которые они занимали до начала конфликта.

Когда Неру сообщили об этом, его одутловатое от усталости лицо смягчилось, а в глазах отразилось облегчение:

— Я это предвидел. Это должно было случиться. Это непременно должно было случиться. Как бы смогли китайцы продвигаться дальше? Они и так зашли слишком далеко... Теперь они захотят одержать над нами дипломатическую победу. Они, возможно, будут настаивать на своем, но мы не уступим их требованиям.

Окончание боевых действий в пограничных районах справедливо расценивалось индийской прогрессивной общественностью как серьезный успех правительства Неру, однако внутриполитическая обстановка в стране по-прежнему оставалась сложной. Правая оппозиция, укрепившаяся после третьих всеобщих выборов, которые состоялись в феврале 1962 года, усилила нападки на премьер-министра и его соратников. Добившись отставки близкого друга Неру министра обороны Кришны Менона, реакционеры требовали отказа индийского правительства от ненавистной им политики неприсоединения. Ссылаясь на якобы постоянную угрозу со стороны «международного коммунизма» и в качестве примера указывая на Китай, правые настаивали на вступлении Индии в империалистические военные блоки, поскольку именно вооруженные силы Запада с их мощной техникой смогут якобы обеспечить должную обороноспособность страны.

21 февраля 1963 года Неру, выступая в народной палате, решительно заявил, что не может быть и речи о размещении иностранных авиабаз на индийской территории. Он заметил, что, по его мнению, ни одна из подлинно дружественных стран не обратится к Индии с таким предложением. В апреле на сессии Всеиндийского комитета ИНК премьер, глядя в сторону представителей правого крыла, жестко сказал, что «лица, которые кричат громче всех о китайской агрессии, являются в то же время самыми реакционными людьми. Они хотят прикрыть свою реакционность громкими криками».

Натиск правых на премьер-министра и его единомышленников не ослабевал. Теперь они обрушились на лидера левого крыла в ИНК и правительстве, министра топлива и энергетики К.Д.Малавия, обвиняя его в коррупции. Кампания против министра приняла такие масштабы, что он решил оставить свой пост. Принимая отставку Малавия, Неру во всеуслышание объявил, что не сомневается в справедливости и неподкупности министра.

С уходом Менона и Малавия равновесие сил в правительстве и руководстве ИНК нарушилось, и, почувствовав это, оппозиция поспешила нанести удар, который, как она рассчитывала, должен был стать последним для Неру и поддерживавших его конгрессистов.

В августе на очередной сессии индийского парламента блок оппозиционных партий потребовал отставки правительства Неру. Несколько дней шли жаркие дебаты в парламенте, и все это время за его стенами на делийских улицах бушевали толпы демонстрантов — сторонников и противников Неру.

Предложенный правыми проект резолюции о вотуме недоверия правительству был отклонен подавляющим большинством — 346 голосами. За принятие проекта проголосовал только 61 депутат.

Индийский народ, приветствуя решение парламента, выражал свою поддержку тому прогрессивному курсу во внутренней и внешней политике Индии, который укреплял ее суверенность, ее экономическую мощь, содействовал социальному прогрессу, снискал ей заслуженное международное признание.

— Мы считаем эту политику вполне правильной, — подчеркивал Неру, выступая в народной палате, — она правильна с точки зрения любого идеалистического подхода и, как доказали события последних лет, также и с практической точки зрения... Любое отклонение от нее повредит нашим интересам, нашей свободе и нашей целостности, не говоря уже о том, что оно не будет способствовать делу мира во всем мире...

С другой стороны, наша политика, естественно, направлена на быстрое экономическое и социальное развитие Индии, и поскольку наша внешняя политика способствует такому развитию, мы должны проводить ее и в дальнейшем, неизменно соблюдая основные принципы, за которые мы стоим...

Когда Неру пошел восьмой десяток, все чаще стало напоминать о себе сердце. Сказались тюрьмы и эмоциональные перегрузки. Оставили на нем свои следы и пережитые радости и горести. Впрочем, первых было гораздо больше, и он мог быть удовлетворен жизнью. Однако возраст и пошатнувшееся здоровье нет-нет да и наталкивали его на мысль о том, что конец уже не так и далек. Думать об этом всерьез ему было некогда: тяжелый груз государственных забот вытеснял все личное. Он был доволен тем, что не хватало времени думать о своих недугах, работая, он забывал о них. Правда, иногда, крайне редко, бывали у него дни, когда по категорическому настоянию врачей он отдыхал.

В один из таких дней Неру, поддавшись минутному настроению, написал завещание. В нем он просил в случае своей кончины не совершать никаких религиозных церемоний и обрядов. «Я не верю в такие церемонии, — писал он, — и считаю, что выполнять их ради проформы или в силу обычая — это значит лицемерить, вводить в заблуждение себя и других». После кремации его тела основная часть пепла, как он пожелал, «должна быть поднята на самолете высоко в небо и развеяна оттуда на поля Индии, на которых трудятся индийские крестьяне, и, таким образом, смешаться с землей Индии, превратившись в ее неотъемлемую часть». Он просил также бросить горсть пепла в воды Ганга у Аллахабада — его родного города, дабы волны реки «унесли его в великий океан, омывающий берега Индии».

Завещанию суждено было пролежать несколько лет, в течение которых Неру вряд ли хотя бы раз вспомнил о нем.

7 января 1964 года, когда Неру находился в Бхубанесваре на сессии ИНК, он внезапно заболел. В заголовках газет назойливо повторялся один и тот же вопрос: «Кто после Неру?» Обозреватели предсказывали безысходный правительственный кризис, упрекая премьера в том, что он своевременно не подготовил себе замены.

А тем временем Неру, обладая могучей волей к жизни, стал поправляться. Уже в мае он принимал наиболее важные решения, беседовал с министрами, участвовал в заседании Всеиндийского комитета ИНК в Бомбее.

На обратном пути из Бомбея Индира Ганди уговорила отца немного отдохнуть в Дехра Дуне. 26 мая, восстановив силы, в отличном расположении духа, Неру с дочерью возвратились в Дели. Когда Неру прибыл в аэропорт Палам, друзья и коллеги, встречавшие его, были поражены его бодростью; он прекрасно выглядел и, казалось, даже помолодел.

В тот день Неру, как обычно, допоздна засиделся за своим рабочим столом, разбирал накопившиеся за несколько дней деловые бумаги, отвечал на письма, а затем, позвав дочь, сказал ей: «Я думаю, Индира, мы все завершили». С этими словами он спокойно поднялся из-за стола и ушел к себе в спальню.

27 мая утром Неру почувствовал сильное недомогание. Срочно прибывшие врачи определили острейший сердечный приступ. Пока они в соседней комнате проводили консилиум, Неру встал с постели и попытался сделать несколько шагов. Встревоженные врачи бросились к нему, но он спокойно сказал, что уже бесполезно что-либо предпринимать, и после этих слов потерял сознание. В четырнадцать часов по делийскому времени Джавахарлала Неру не стало.

На его столике рядом с постелью лежала раскрытая книга американского поэта Роберта Фроста с подчеркнутыми любимыми строками Неру:

Неру предчувствовал свой последний час и встретил его достойно, как подобает человеку, сполна исполнившему свой жизненный долг...

Могучие индустриальные комплексы преобразили облик Древней Индии, за исторически короткий срок занявшей место в числе первых десяти промышленно развитых государств мира. Прочно утвердился и завоевал широкое международное признание ее прогрессивный миролюбивый внешнеполитический курс. На основе Договора о мире, дружбе и сотрудничестве крепнут и развиваются традиционно дружеские отношения между советским и индийским народами. Эти отношения выдержали проверку временем и доказали, что не подвержены превратностям политической конъюнктуры и воздействию преходящих факторов.

Об этом мечтал, этому посвятил свою жизнь Джавахарлал Неру, который, по словам Леонида Ильича Брежнева, «как бы воплотил в себе мудрость, большое сердце и великую душу индийского народа, его устремленность к независимости и прогрессу»84.