"Арес - бог войны" - читать интересную книгу автора (Елена Горелик)

ЧАСТЬ 1

– С Богом, ребята!

Шесть секунд до старта. "Атлантис" дрожит всем корпусом, и кажется, будто корабль уже оторвался от площадки. Ревут прогретые двигатели. В наушниках шлемофонов слышится статика и предстартовые команды из Хьюстона. Наконец чей-то голос громче обычного произнёс: "Ноль!" – отошли стартовые фермы. Многотонный "Атлантис" нового поколения с международным экипажем на борту начал медленно подниматься над землёй, словно опираясь на широченный огненный столб.

– Поехали, – за спиной командира раздался голос русского бортмеханика Курилина, вспомнившего знаменитое гагаринское словечко. В первый раз выходим за пределы лунной орбиты, как-никак… Я не вижу его лица, но точно знаю, что эта ехидина сейчас улыбается.

– Десять секунд, полёт нормальный, – командир на "Атлантисе" – тоже впервые – женщина, американка (кто бы сомневался?) Джой Маккензи. – Хьюстон, выдайте в эфир что-нибудь романтичное: надоели ваши нудные цифры.

Координатор в Хьюстонском центре управления отшутился, но музыку не поставил… Тела астронавтов наливаются свинцовой тяжестью, вдавливаются в кресла. Голос Джой становится хриплым от напряжения.

– Первая ступень отошла, – "Атлантис", поворачиваясь вокруг своей оси, вздрогнул, как от удара. – Всё в порядке.

Вторая ступень отделилась уже за пределами атмосферы, и на корпусе громадного, втрое больше обычных "Шаттлов", "Атлантиса" осталась последняя, третья ступень. Которая и должна была дать разгон до Марса. Обратно придётся возвращаться на собственной тяге. И прокладка курса лежит на штурмане. То есть, на мне.

– "Атлантис", музыку заказывали? – отозвался какой-то юморист из Хьюстона. – Гленн Миллер подойдёт?

– В самый раз, – Джой поёрзала в кресле, разминая затёкшие от перегрузок суставы.

Из динамиков потекла восхитительная мелодия старого блюза. Первая в истории человечества экспедиция на четвёртую планету Солнечной системы отправлялась в путь под "Серенаду Солнечной долины"…

Аэропорт "Хитроу" многолюден круглые сутки: Великобритания всё-таки остров, и сообщается со всем миром. Каждые пять-шесть минут – то взлёт, то посадка. Вот только что приземлился лайнер из-за океана, на котором в Европу летели родственники астронавтов межпланетного "Атлантиса" – штурмана Гарри Паркера, бортмеханика Виктора Курилина и врача Луизы Фонтэн… Что ни говори, а первая экспедиция людей на Марс – событие номер один, и ещё не скоро сойдёт с первых полос газет. В зале ожидания и среди персонала только и разговоров, что о старте "Атлантиса" и перспективах освоения Солнечной системы. Семь миллиардов человек на Земле – это уже повод задуматься…

Родственники английского астронавта Паркера уже разъехались, кто на вокзал, кто по своим лондонским квартирам. Самолёт заправился и взял курс на Париж… Объявили регистрацию пассажиров рейса "Лондон – Монреаль". Оторвался от взлётной полосы "Боинг-747" финской авиакомпании, летевший в Суоми через Осло. Закапал мелкий дождик. Пассажиры, ждущие своей очереди, начали мирно подрёмывать, как вдруг огромные толстые стёкла зала ожидания содрогнулись от взрыва. Финский лайнер, ещё не успевший убрать шасси, превратился в клубок огня и металлических клочьев.

Пожарная команда аэропорта сумела оперативно погасить горящие обломки, но никого из двухсот с лишним пассажиров и экипажа спасти так и не удалось…

Час "пик" в Токийском метро – это незабываемое зрелище. Как операторы ухитряются закрывать двери вагонов, когда люди гроздьями висят на подножках? Начинается рабочий день, и дисциплинированные японцы, боясь застрять в автомобильных пробках и опоздать на работу, дружно штурмуют следующие один за другим поезда подземки. Несколько полицейских следят за порядком на перронах. А с эскалаторов прибывает новая волна мужчин и женщин в строгих деловых костюмах, детей в школьной форме, студентов в оригинальных молодёжных нарядах. Подходит очередной поезд, и вся эта разношерстная толпа начинает втягиваться в вагоны.

Наплыв пассажиров уже шёл на убыль, когда из туннеля, куда только что нырнул переполненный поезд, донёсся грохот мощного взрыва. Воздушная волна в закрытом помещении станции оглушила людей. Возникла невообразимая паника. Все ринулись наверх, сминая метрополитеновскую полицию, пытавшуюся пробиться к перрону…

Товарищеский матч между сборными России и Франции чуть было не пришлось откладывать: метеорологи опасались резкого похолодания и грозы. К счастью, холодный фронт Москву благополучно миновал, и над Лужниками величественно проплывали высокие белые башни облаков. Тридцать тысяч зрителей, собравшихся на олимпийском стадионе, предвкушали интересное зрелище. Команды вышли на поле в более-менее оптимальных составах. Французы – экс-чемпионы мира, а Россия выставила на поле "племя младое, незнакомое" – чуть ли не молодёжную сборную. Но разницы в классе пока не чувствовалось: молодёжь играла неожиданно смело, контратаковала, ловя французов на каждом промахе. В общем, интрига завязалась: что же победит – молодость или опыт?

Шла восемнадцатая минута матча, и счёт был ещё нулевой, когда на самой многолюдной трибуне прогремел взрыв. Огненная полусфера накрыла полтора десятка рядов, мгновенно разметав людей и скамьи. Взрывная волна была такой силы, что сбила с ног футболистов на поле. Ужас, охвативший людей, погнал их прочь со стадиона, но зрителей тридцать тысяч, а выходы узкие…

– Случайность – это один, ну два взрыва подряд. Но три – уже закономерность, мистер Комаров, – шеф посмотрел на меня, как язвенник на редьку. Типичный америкосский коп среднего звена – невысокий, седоватый, с намёком на брюшко. И русских не жалует. – Тем более, совершённых по одному сценарию. Никаких следов взрывчатки… по крайней мере, известной нашим экспертам. Никаких признаков контейнеров для этих адских машинок. Зато в эпицентре почему-то обнаруживают разобранного на мелкие детали человека. Зрелище, я вам доложу… Такое впечатление, будто человек глотает бомбу, потом преспокойно идёт в людное место и там взрывается… И эта паника… В Токио – двадцать семь задавленных, в Москве – больше ста! Хороша случайность, чёрт побери!

– Ни одна террористическая организация ещё не взяла на себя ответственность за эти взрывы, мистер Шелли, – Карин как обычно начинает спорить с шефом первой. – Я почему-то думаю, что к ним причастны мусульманские террористы.

– Почему именно мусульманские? – вспыхнул шеф. – Мисс Дюпон, штампы в нашей работе – это конец самой идее Интерпола. Не валите всё на фундаменталистов. Очень может статься, что они-то здесь как раз не при чём.

– Аргументируйте, босс, – не сдавалась Карин.

– О характерах взрывов я уже рассказывал. Теперь самое интересное, – полковник Шелли просверлил настырную Карин взглядом. – Между этими терактами никакой связи, кроме того, о чём я уже говорил: во всех трёх случаях контейнером для бомбы был человек и взрывчатку идентифицировать не удалось. Но… – тут он повернулся ко мне. – Есть одно маленькое "но". Алекс, вот имена взорвавшихся в Лондоне, Токио и Москве – людей идентифицировали по ДНК-анализу. Переройте всё, но найдите, что между ними может быть общего. Я почему-то думаю, что эти люди даже не подозревали о бомбах в собственных телах.

– Какая же это должна быть бомба, чтобы человек её не чувствовал? – взвился Лучиано – эксперт-пиротехник.

– Технический прогресс, будь он неладен, – буркнул я, одним глазом просматривая данные на троих нечаянных самоубийц. В первую очередь я решил заглянуть в базы данных лондонских, токийских и московских больниц. Пока у нас идёт дискуссия, можно что-то наскрести для шефа. И для себя. Расследование ведь, как обычно, повесят на мою шею.

– Каков бы ни был прогресс в области пиротехники, я всегда в курсе последних новостей, касающихся этих адских машинок, – продолжал кипятиться экспансивный итальянец. – И я вас уверяю, Алекс, что могу определить любое взрывчатое вещество, если на месте взрыва осталась хоть одна молекула. Здесь – чисто, как в операционной.

– Так что вы хотите сказать, приятель? Что террористы изобрели детонатор, способный заставить взорваться человеческое тело?

После моих слов в кабинете повисла напряжённая тишина. Кто их, в самом деле, разберёт, этих террористов? А вдруг?..

– Чушь, – шеф мотнул головой: даже ему стало жутковато. – Я ставлю на неизвестную взрывчатку.

Компьютер пискнул: пришли свежие данные по моему запросу. И я, взглянув на экран, сразу понял, что следствие не придётся начинать с нуля. Все трое, послуживших "контейнерами" для бомб, месяца за три до терактов оказывались в больницах с сотрясением мозга. Которое, как известно, часто сопровождается кратковременной потерей сознания.

– Шеф, – я послал результаты поиска на его комп. – Похоже, надо будет проверять все крупнейшие города мира.

Полковник просмотрел табличку.

– Чёрт… – прошипел он. – Вы правы, Алекс, у нас будет очень много работы. Сами не управимся… Подключайте местную полицию.

– А финансирование? – спросила Карин.

– Будет. Работайте.

– Работайте… – бурчала Карин, когда мы вышли в коридор. – Мне в Париже голову оторвут, если я посмею явиться в комиссариат полиции без чека в кармане.

– Пока тебе выпишут этот чек, ещё где-нибудь что-нибудь взорвётся, – я поморщился, уловив носом запах сигарет Лучиано: он единственный курящий среди нас. – Припугни своих фараонов, на них это действует… Сдаётся мне, ребята, влипли мы в дельце, от которого отказалось даже ФБР.

– А нам других в последнее время и не подбрасывают, – буркнула Карин. – Ладно, мон ами, за работу. Тебе, Алекс, придётся тянуть на себе следствие, наш Паваротти будет рвать на себе волосы от отчаяния, а я займусь проработкой свежих данных. Покопаюсь в Интернете. Вдруг удастся установить, кого ещё могли напичкать взрывчаткой.

Мне стало страшно: оказывается, никто не мог дать гарантию, что сейчас по мировым столицам не гуляют сотни ничего не подозревающих "живых бомб". Если человечество дошло уже до такой степени маразма, то мне осталось только молиться, чтобы во всё это кто-нибудь вмешался. Бог или чёрт – не суть важно, лишь бы помогли нам решить эту проблему.

Спасибо Алексу, вовремя научил меня ругаться по-русски. Весьма выразительно, хотя никто не понимает. Козлы! Они не зашевелятся, пока не рванёт у них под носом. "Взрывы в Лондоне, Москве и Токио не дают вам права распоряжаться полицией в Париже…" Идиоты недорезанные! Чем они думают, в конце концов?!!

Когда я в таком состоянии, мне лучше не перечить. Таксист это понял и всю дорогу благоразумно молчал. Правда, сдачу прикарманил, но мне было не до того… Где, спрашивается, подевался ключ?.. Ну, слава Богу, хоть дома никто не достаёт, иначе это было бы уже слишком. Теперь падаю на диван и продолжаю тихонечко рычать… Недоумки! Кого мы выбрали на свою голову? Человечество сходит с ума от этих взрывов, а они и не чешутся. Ждут, пока кто-нибудь взорвёт парижское метро или высадит в воздух Лувр? На то и похоже… Ур-р-роды…

Телефонный звонок заставил меня упрятать клыки и когти подальше. Окружающим совершенно не обязательно знать, что я на самом деле думаю о нашем правительстве.

– Карин, почему ты не сказала, что приезжаешь в Париж? – в трубке раздался ироничный голос Софи – моей давней подруги.

– Софи, я тебя умоляю… – застонала я. – Ты знаешь, что в мире творится?

– Это не повод, чтобы не звонить, согласись.

– Соглашаюсь: я свинья. Но я же только-только зашла в дом… Ты что, у нас телепатом заделалась?

– Похоже, – засмеялась Софи. – Ты можешь на час оторваться от работы? Посидим в кафе, поболтаем…

– Ой, подружка, это моя несбыточная мечта – спокойно посидеть в кафе… Ладно, так и быть, оторву часок. Где встречаемся?

Кафе на набережной оказалось, к счастью, полупустым, иначе моё настроение было бы испорчено окончательно. Софи опять постриглась и перекрасилась: постоянно менять имидж – её слабость. Похудела. Одевается не в белое, а в бежевое с красным. Хоть характер не изменился, и это уже хорошо. Всё такая же вежливая язва, как и раньше… Кофе оказалось на редкость вкусным, и по такому поводу я успокоилась, слушая болтовню подруги. Даже почти забыла, зачем, собственно, приехала в Париж. Господи, до чего же хорошо дома!

– …Ты представляешь? – громче обычного хохотнула Софи, заметив, что я совсем не слушаю её. – Наш директор развёлся с женой, женился на любовнице. А когда любовница стала его законной половиной, нанял новую секретаршу с параметрами фотомодели и мозгами инфузории туфельки.

– Спорю, что новую секретаршу подбирала новая жена, – съязвила я. – Чтобы ваш директор не надумал жениться в третий раз.

– О, да. Он из тех, кто вполне на такое способен…

– А дети у вашего босса есть?

– Двое от первого брака. Студенты. А папочка женился на их ровеснице. Каково?

– Все мужчины – козлы, – я сделала глубокомысленный вывод. – Только одни с рогами, а другие ещё не женаты.

Софи рассмеялась.

– Откуда ты таких фразочек набралась? – спросила она, легонько промокнув салфеткой ярко накрашенные губы.

– От моего русского коллеги Алекса. О, Софи, это кладезь неисчерпаемый! После каждой поездки в Москву он рассказывает такие анекдоты – только держись.

– Например?

– Например такой. Война. Плывёт русский корабль. Вдруг показывается немецкая субмарина и выпускает по нему торпеду. Капитан видит: боеприпасов не осталось, отвечать нечем. И увернуться не успевают. Вызывает к себе боцмана: "Всё равно взорвёмся, так хоть развесели команду напоследок". Боцман выходит к матросам и говорит: "Вот я сейчас чихну, и корабль развалится". Никто, конечно, не поверил. Боцман взял и чихнул. Взрыв, корабль вдребезги!.. Выплывает потом капитан, видит – боцман живой и здоровый, плывёт навстречу. "Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие! – орёт капитан. – Торпеда ж мимо прошла!"

Официант, наверное, не слышал, что я рассказывала, и потому не понял, почему так смеётся Софи. Анекдот был, как уверял Алекс, "с бородой", но моя подруга слышала его явно впервые. И реагировала соответственно.

– А ещё говорят, будто самый весёлый народ – это итальянцы, – Софи уже вооружилась платочком и аккуратно, чтобы не размазать дорогую косметику, вытирала выступившие от смеха слёзы. – Ой, подружка, давно я так не смеялась… Да и, честно сказать, не от чего веселиться, – она вздохнула, и я заметила, что в глазах Софи замелькала тревога.

– Ну, наконец-то ты начала о главном, – я заказала вторую чашку кофе и теперь похлёбывала его мелкими глоточками. – На тебя опять напала хандра. Работа и муж явно не при чём, там всё пока благополучно. Алина?

– Да, Алина, – опять вздохнула Софи. – Ты ведь помнишь мою старшенькую? Мало того, что в школе еле-еле в хвосте тянется и шатается по улицам с какой-то подозрительной компанией… Она три месяца назад умудрилась упасть с мотоцикла. Она и её приятель.

– И что?

– Парень сильно ушиб голову и руку сломал, а Алина отделалась только сотрясением. Их машина сбила. Три недели в больнице продержали… А если бы "скорой" поблизости не оказалось?

Софи продолжала тараторить, а меня вдруг заклинило на слове "сотрясение". Конечно, происшествие с дочкой моей подруги могло оказаться на поверку самым обыденным, но после всего, что я узнала…

– Слушай, подруга, в ближайшее время в Париже ничего массового не намечается? – я заговорила таким голосом, что Софи испугалась.

– Кажется, нет… Хотя, Алина говорила о каком-то концерте. По-моему, ей нравится что-то вроде Эминема… Вроде бы её парень даже достал билеты и пригласил на это сборище…

– Какой концерт? – я так резко поставила чашку на блюдце, что расплескала недопитый кофе.

– Карин, что с тобой? – почему Софи забеспокоилась, я прекрасно понимала. Я же всё-таки работник Интерпола. – Какое отношение имеет моя дочь к твоей работе?

– Очень может быть, что прямое. Где она сейчас?

– Как обычно: со своей компанией. А где они гуляют, я понятия не имею.

– Мамаша из тебя, Софи, как из меня президент Ирака. Не знать, где и с кем гуляет собственная дочь!..

– Ради Бога, Карин, мне хватает матушкиных сентенций на эту тему. Хоть ты не береди рану… Ну, не знаю я, где они собираются!

– А где тот концерт будет, знаешь?

– Нет!

– Ладно, сама выясню, – я достала из сумочки мобильный телефон. – Тысячу и одно извинение, Софи, но дело может оказаться настолько серьёзным, что я не должна терять времени.

– Карин! – Софи вцепилась в мою руку. – Что грозит Алине? Во что она впуталась?!!

– Ни во что. Но боюсь, что если я опоздаю, она и её друзья могут погибнуть… Молчи! – заметив, что подруга собирается завыть на всю улицу, я рявкнула на неё. – И не вмешивайся, если хочешь, чтобы я действительно могла помочь Алине. В полицию я сама сообщу. Ты меня поняла?!!

Софи порывисто закивала головой.

– Я вижу, ты меня плохо поняла, – я положила на столик купюру для официанта. – Не вмешиваться!

И рванула с места как с низкого старта, одновременно нажимая кнопку мобильника. Босс отозвался после третьего гудка: он находился всё ещё в Брюсселе, ждал от нас сообщений.

– Мистер Шелли! – переход на английский язык даётся мне труднее, чем на остальные языки, уж не знаю, почему. – У меня есть подозрения, что готовится очередной теракт в Париже.

– С чего вы взяли, Карин? – голос полковника был усталым: он не спал уже вторые сутки.

– Вспомните, где собирается больше всего народу! В метро, на стадионах …и на рок-концертах!.. Я только что говорила с подругой. Её дочь три месяца назад попала в автомобильную аварию!

– С сотрясением мозга?

– Точно! Она и её приятель!.. Я сейчас бегу выяснять, на какой концерт они могли собраться и где он состоится!.. Бедная девчонка!

– Дай Бог, чтобы вы ошиблись, Карин, – секунду спустя послышался внезапно охрипший голос босса. – Действуйте. Я сейчас позвоню вашим полицейским шишкам, пусть примут меры. До встречи.

Серия коротких гудков. Я швырнула мобильник в сумочку и, поймав такси, помчалась выяснять, приехал ли в Париж скандальный певец Эминем. И если приехал, то где будет выступать.

Вышеупомянутый певец действительно осчастливил Париж посещением, и выступать он собрался на стадионе – там сборы обычно больше. Каких нервов мне стоило получить разрешение присутствовать на этом концерте, лучше никому не рассказывать. Французские власти почему-то упрямо не желают признавать авторитет Интерпола, и моё удостоверение вызвало у мэра только кислую гримасу. Ещё сложнее было отыскать в толпе излишне возбуждённой молодёжи дочь моей подруги. Тем более, что я её уже почти год не видела… Ради концерта я старательно растрепала шевелюру, вызывающе накрасилась, вырядилась в поношенные джинсы и обвислую футболку, чтобы не слишком выделяться. Фотографии Алины я на всякий случай раздала полицейским, которых всё-таки прислали мне в помощь. Спасибо боссу, иначе было бы полным идиотизмом в одиночку искать девчонку в многотысячной толпе.

Появившаяся на сцене "звезда" не произвела на меня вообще никакого впечатления. Ну, откровенно эпатирует публику, и что? Если таланта никакого, приходится навёрстывать наглостью. Чем, собственно, этот господин на сцене и занимался. Но как это действовало на молодёжь!.. Рёв, свист, дикие вопли – зоопарк какой-то. Я начала вертеть головой, надеясь увидеть если не Алину, то знак от полицейского, который мог её засечь. Ничего. Только отупевшие молодые лица с пустыми глазами. Какой-то здоровяк понял меня по-своему: мол, девочка (это я, значит, девочка…) хочет увидеть кумира. И предложил мне усесться на его плечи.

– Давай, – я не стала долго размышлять, как это будет выглядеть со стороны и что подумает полковник Шелли.

Парень легко вскинул меня на плечи. То, что надо. Обзор получился отличный. И я почти сразу нашла Алину, удобно расположившуюся метрах в двадцати от меня. Девчонка, конечно, за последний год здорово вытянулась, но лицо осталось детским. Что совершенно не вязалось с выкрашенной в попугайские цвета причёской и дикарским макияжем. У матери бы поучилась краситься, что ли. Она, как и я, оседлала парня и махала руками, как мельница. Вокруг них плясали несколько девчонок и парней. Один взгляд на то, как те двигались – и можно даже без экспертов определить, какой гадости они уже наглотались.

Я только собралась сказать своему добровольному помощнику, что уже достаточно насмотрелась на "звезду", когда поняла, что мои подозрения начинают оправдываться. Парень, державший на плечах Алину, вдруг схватился за живот, будто чем-то отравился. Сама Алина живо спрыгнула с него, обхватила за плечи. Потом начала пробиваться через толпу к выходу, где дежурила машина "скорой". Через две секунды я потеряла её из виду. А потом мне в лицо понёсся вал огня. Звука взрыва я почему-то не услышала. Меня мгновенно сдуло с крепких плеч и унесло на чьи-то головы. Профессиональная сноровка помогла приземлиться более-менее удачно, хотя я чувствовала, как по лицу что-то потекло. И только после этого ко мне вернулся дар слуха. Что творилось!.. Здесь, почти в эпицентре взрыва, паники не было: живые и мёртвые – все лежали на траве. Зато на трибунах повторялось примерно то же, что и в Москве. То есть, паника плюс давка. Я вскочила на ноги и помчалась к Алине. Боже мой, что будет с Софи, если её дочь… У девчонки, к счастью, было только обожжено лицо, и она страшно кричала, ползая на коленях по покрасневшей траве. Алина не сопротивлялась, когда я подхватила её и потащила к выходу, где полиция безуспешно пыталась предотвратить давку. Я что-то кричала, но собственного голоса в этом гаме не слышала. А потом – будто выключили телевизор. И я сразу перестала воспринимать окружающее.

Когда привезли Карин, все были в шоке: после такого потрясения, после взрыва и ранения в голову, она ещё держалась на ногах. Даже порывалась сбежать из больницы. Работница из неё сейчас, конечно, та ещё. Бледная, как смерть, на лбу нашлёпка, руки в царапинах, будто с котами дралась. В бой она рвётся… Хотя, говорят, за битого двух небитых дают, но это не тот случай.

На самолёт я чуть не опоздал: бастовали таксисты. Кое-как добравшись до аэропорта, в последнюю минуту купил билет на Москву. Салон оказался битком набит участниками какого-то бизнес-форума, возвращавшимися по домам. Так что я, в принципе, сошёл за преуспевающего русского бизнесмена и даже провёл почти весь полёт за задушевной беседой с "коллегой". Но с тех пор, как я вышел из больницы, где положили Карин, у меня не проходило мерзкое ощущение взгляда в спину. С детства этого терпеть не мог. В школе и в университете всегда старался садиться на последние парты, и не выносил, когда у меня пытались списывать из-за плеча. А здесь как в плохом детективе: чую слежку, но кто следит – понять не могу. Так и промаялся до самой первопрестольной.

В Домодедово – как обычно. То есть, таксисты, сволочи, дерут три шкуры, зная, что другого транспорта всё равно не дождёшься. Выручил новый знакомый из самолёта, предложив по доброте душевной воспользоваться его личным "Мерседесом". Банкир, как никак… Подбросил до центра, обменялись на прощанье визитками. Ну и лицо у него было, когда он увидел мою должность! В утешение я пообещал ему протекцию, "если вдруг что"… Ну, вот я и дома!

Первым делом позвонил шефу и доложился: мол, всё в порядке, доехал нормально.

– У меня здесь есть хорошие знакомые – по прежней работе, – сказал я, когда полковник поинтересовался, чем я займусь в первую очередь. – Подключу их к делу, а сам пройдусь по больницам. И по родственникам погибших.

– Действуйте, Алекс, я уже созвонился с вашими властями. Парижский прокол повториться не должен.

Он прав: в этой игре мы не имеем права на ошибку. Потому что наши промахи будут оплачены чужими жизнями.

На старой работе – в прокуратуре – меня встретили с такой радостью, будто вернулся любимый родственник. Предвидя это, я заранее запасся "горючим" и закуской. Сабантуйчик вышел на славу. Сам я почти не пил, предоставив это право бывшим начальникам. Рассказал парочку свежих европейских анекдотов, послушал анекдоты московские. А потом отозвал в сторонку старинного, ещё со школы, приятеля, Мишку Рогозина. Следователя по особо важным делам, между прочим.

– Ну, как живёшь-то? – я хлопнул его по плечу.

– Живём – не тужим, – он закурил, выпуская дым в открытое окно. Сгорбился. – Я так и думал, что из Интерпола пришлют именно тебя.

– Взрыв в Лужниках ты ведёшь?

– Я.

– Тогда мы споёмся… Много накопал?

– Мало, – Мишка поморщился, потом нервно загасил сигарету, вовремя заметив, что запах табачного дыма меня раздражает. – И не просто мало, а ПОДОЗРИТЕЛЬНО мало, Саш. Вот что меня беспокоит… Знаешь что, пошли-ка ко мне в кабинет, там и побалакаем.

Мишка родом с Украины, и в его речи то и дело мелькают малороссийские словечки и выражения. Но я привык.

– Располагайся, – он подставил мне дорогой офисный стул. – Полюбуйся – ишь, какие хоромы нам отгрохали. Евроремонт, мебель новая, компьютеры в каждом кабинете. Половина работников тоже новые – откуда-то из провинции надёргали.

– А старого что осталось? – в шутку поинтересовался я.

– Начальство и тараканы, – Мишка включил компьютер. – Ты не смейся, я серьёзно… Подожди, сейчас компутер загрузится, и я покажу, что наскрёб за эти дни. А пока загружается, расскажу, чего в отчёте нет.

Я уселся поудобнее.

– Давай, – вынул блокнот и втихаря включил в кармане маленький диктофончик.

– Саш, ты помнишь хоть один случай, чтобы нам обрубали хвосты ещё в начале следствия?

– Не помню, – честно сознался я. – На пятки наступали, было дело. Когда мы сами наезжали на высокопоставленных отморозков.

– Здесь – загадка на загадке, – Мишка сосредоточенно смотрел в экран компьютера. – Первая: через пять минут после взрыва нам позвонили и заявили, что взрывы будут продолжаться, потому что человечество изжило себя и должно быть уничтожено. Нормально?

– Думаешь, псих?

– К тому же, повёрнутый на религию, – кивнул мой друг. – Но мы сопоставили факты по всем подобным случаям, и нигде больше таких заявлений не было. Только у нас. Звонившего уже нашли, его сейчас доктора изучают. Но ко взрыву он не причастен, просто решил примазаться. Интересно другое. Как только мы стали выяснять личности погибших, к нам в компьютерную сеть повадился какой-то вредитель. Стали исчезать файлы, причём, конкретно по этому делу. Ладно, с этим кое-как управились. Файлы восстановили, благо, всегда держим копии. Зато нам закинули вирус. Вернее, попытались закинуть: фильтры у нас стоят – нечего делать. А вчера звонок шефу, оттуда, – Мишка ткнул пальцем в потолок. – Почему, мол, не продвигается дело о финансовых махинациях? Все силы на него!.. Ну, шеф, конечно, поснимал с лужниковского дела всех, кого мог, и остался я один в чистом поле.

– Ничего, и один в поле воин, если воевать с умом, – информация, подброшенная Мишкой, меня насторожила. – А мы с тобой ещё повоюем. Крыша-то какова: Интерпол! Ты читал последнюю конвенцию по Интерполу, подписанную и Россией тоже?

– Угу…

– Вот именно, что "угу", а не читал. Согласно сей конвенции полномочия работников Интерпола в чрезвычайных ситуациях превышают полномочия работников местных правоохранительных органов.

– Ситуация чрезвычайная, как я понял?

– Ты меня всегда правильно понимал. Дальше.

– Что – дальше?.. Ах, да. Ещё один интересный факт: родственники парня, которого разорвало в куски, сказали, что месяца три назад буквально на глазах матери его сбила машина. Отделалася синяками и сотрясением мозга, пару недель провалялся в больнице и вышел. НО! Машина "скорой", как говорит его мать, будто из-под земли выскочила. Доставили парня в "Склиф" за считанные минуты, это верно. Но что происходило за эти минуты в той машине – никто не знает. Это единственное, за что я мог зацепиться. Стал копать, кое-как раздобыл номер "скорой"…

– И обнаружил, что машины "скорой помощи" с таким номером не существует в природе, – предположил я.

– В десяточку, – кивнул Мишка. – А дальше вообще чудеса начались. У парня-то в больнице анализы брали. Фельдшер здоровьем детей поклялся, что самолично заполнял карточку. Ещё, говорит, запомнил: уж больно необычные были анализы крови. Так вот: ни карточки, ни анализов. А его лечащий врач вообще испарился. То есть, не бесследно. Буквально за час до твоего прихода я выяснил, что врач умер два месяца назад от инфаркта.

– А не наведаться ли нам в гости к его родственникам? – я черкнул в блокнот пару символов, понятных только мне одному. – Может, этот доктор тоже удивлялся, почему у парня нестандартные анализы.

Мишка секунд десять смотрел на меня странным взглядом.

– Ты думаешь? – он покосился на дверь, из-за которой то и дело слышались шаги коллег и посетителей.

– Я всегда думаю, – блокнот уже не нужен, да и диктофон можно выключить. – Потому и пошёл в следователи по особо хреновым делам. Давай-ка сначала навестим больницу, расспросим фельдшера, лаборантов, медсестёр. А потом уже нагрянем к родственникам покойного врача. Согласен?

– Йес, шеф, – Мишка шутливо козырнул.

Мой приятель за последнее время успел разжиться на иномарку, и в больницу имени Склифосовского мы добрались через двадцать минут. Ещё двадцать минут мы выясняли, на месте ли нужный нам фельдшер. Он оказался на месте, и мы выловили его у дверей лаборатории, где он искромётно ругался с пожилой лаборанткой.

– Здравствуйте, Ильяс Махмудович, – Миша на правах старого знакомого пожал ему руку.

"Ильяс Махмудович, – скрывая усмешку, подумал я, разглядывая фельдшера. – А выглядит на Ивана Ивановича. Татарин, наверное".

– А, товарищ следователь, – фельдшер был ещё не стар, но полноват. И явный сангвиник. – Или теперь к вам обращаются "господин"?

– Да ну… – отмахнулся Мишка. – Для вас просто Михаил Тарасович… Познакомьтесь, это мой коллега Александр Александрович. Он к вам, собственно, по тому же делу. Вы можете слово в слово повторить то, что говорили мне?

– Я что – магнитофон? – хохотнул фельдшер. – Ну, так и быть, повторю. Пошли в ординаторскую, там сейчас никого нет.

В ординаторской запах дезинфекционного раствора и лекарств был совершенно невыносимым, но ради такого дела газовую атаку можно и потерпеть. Фельдшер, сделавшись вдруг серьёзным, коротко пересказал мне всю эту историю с пропавшими анализами.

– И ещё, – добавил он в конце. – Помните, Михаил Тарасович, я говорил вам о необычных анализах того мальчишки? Я поговорил с лаборантками, кое-что освежил в памяти… Вы знаете, что его чуть не перевели в онкологию?

– То есть? – я опять вооружился блокнотом и включил диктофон.

– У него в крови было повышенное содержание лейкоцитов, практически на грани лейкоза. Вот почему я его запомнил. Но доктор диагноз не подтвердил. Сказал: сделаем анализ через несколько дней. Если лейкоциты повысятся или останутся на том же уровне, переведём в онкологию. Через пять дней делаем повторный анализ, и что вы думаете? Лейкоциты почти в норме!

– И это показалось вам странным?

– Уважаемый, – Ильяс Махмудович посмотрел на меня своими голубыми глазами. – Подобного случая не было за все двадцать лет, что я здесь работаю, могу поручиться.

Мысль, которая промелькнула у меня после его слов, заставила сразу же выдернуть из кармана мобильник и ткнуть пальцем в кнопку дозвона полковнику Шелли.

– Извините, я должен позвонить, – я выскочил в коридор, и, пока шёл дозвон, взбежал по лестнице на пролёт вверх.

– Алекс? – в трубке раздался голос шефа. – Что случилось?

– Босс, у парня, который взорвался в Москве, в больнице сразу после аварии брали анализ крови, – затараторил я. – В первый день у него обнаружили лейкоциты на грани лейкемии, а через пять дней он был здоров, как буйвол!

– Карин тоже теряла сознание… – пробормотал шеф. – Как ты думаешь, эти чёртовы ублюдки могли впихнуть в неё свою дьявольскую штуковину?

– Проверьте, босс. Не приведи Бог…

– Алекс, если ещё что-то выяснишь, немедленно звони мне. У тебя наиболее чистый случай… Мы обязаны понять, по каким правилам играют эти террористы.

Я вернулся в ординаторскую и сел на замызганный стул, не обращая внимания на удивлённые взгляды фельдшера. Мишка к моим фокусам давно привык.

– Ещё раз извините, – сказал я. – Продолжайте, Ильяс Махмудович. Можете вы рассказать ещё что-нибудь столь же интересное?

– А, вы о докторе Власове? – сразу оживился фельдшер. – Почти сразу после этой странной истории он перевёлся в другое отделение и о его смерти я узнал только недавно. Но я теперь вспоминаю, как он при всех говорил, что обязательно узнает, почему у пациента так резко меняются анализы крови.

– Кажется, здесь мы выяснили всё, что могли, – я кивнул фельдшеру. – Большое спасибо за информацию, Ильяс Махмудович. Если ещё что-то узнаете, звоните Мише… Михаилу Тарасовичу. И постарайтесь никому не рассказывать о содержании нашей беседы. Ещё неизвестно, был ли инфаркт доктора Власова случайным.

– Вы знаете, а ведь тогда какой-то человек пытался выспросить у меня, не было ли чего необычного с тем парнем, – фельдшер потёр повлажневший лоб платочком. – Представился его двоюродным братом… Молодой, примерно лет двадцати – двадцати двух, чернявый, бледный, с серыми глазами. Высокий. Одет был очень хорошо… К сожалению, это всё, что я запомнил: не до того было.

– Ещё раз большое вам спасибо, – я с трудом верил в такую удачу. Словесный портрет подозреваемого – на такое я и не рассчитывал. – Мы должны идти: сами понимаете, работа такая… До свидания!

И я вытащил Мишку на улицу, с наслаждением глотая свежий воздух.

– Вот так всегда: напугаешь человека как следует – и у него сразу память проясняется, – сказал я, выдыхая из лёгких остатки дезинфекционной вони. – Учись, пока я жив.

– Ну, Сан Саныч, ты даёшь! – Мишка посмотрел на меня с явным уважением. – У вас там в Интерполе всех следователей так дрессируют, или ты самый способный?

– Слушай, Миш-Миш, вызови этого фельдшера, пусть ребята с его слов фоторобот составят, – я так энергично хлопнул друга по плечу, что тот аж присел. – А родичей доктора Власова беспокоить не надо, мы и так знаем всё, что нужно.

– И куда мы теперь?

– За компьютер. Надо поковыряться в базах данных всех московских больниц. И не московских тоже. Иди знай, скольких человек эти уроды успели нафаршировать взрывчаткой.

– У тебя уже есть подозрения, кто может быть в этом заинтересован? – Мишка уже поворачивал ключ в зажигании.

– Масса, – я хлопнул дверцей, садясь. – Версии – одна лучше другой. От неизвестной террористической организации до пришельцев.

– Оригинально.

– А я всегда был оригинальным. И не очень удивлюсь, если окажусь прав: уж больно взрывчатка необычная.

– Насколько необычная?

– Настолько, что наш эксперт разводит руками. Чисто, говорит, как в операционной.

– Наши эксперты заявили то же самое… Блин, так и хочется что-то сказать! – Мишка чуть не сплюнул, но вовремя вспомнил, что находится в машине. – Взрывы, войны, голод, эпидемии… Человечество действительно деградирует, или мне это только кажется?

– Ты пессимист, Мишка, – усмехнулся я. – Не бери дурного в голову и тяжёлого в руки. Давай лучше работать.

– Давай…

К вечеру, озверевшие от усталости, мы пересмотрели электронные базы данных всех московских и питерских больниц, и обнаружили четыре сходных с нашим случая. Три из них – в Москве. Ими и занялись в первую очередь. Во всех трёх случаях повторилась та же картина: авария, сотрясение мозга, сверхбыстрое появление "скорой", исчезновение карточек …и странный брюнет, представлявшийся родственником потерпевших. Адреса этих самых потерпевших мы нашли в считанные минуты и немедленно отправили за ними младших следователей. Четвёртого – питерца – найти пока не удавалось, поскольку он числился в розыске по поводу алиментов. Москвичей же немедленно положили в больницу. Обследовали. И что бы вы думали? В желудке каждого нашли странные искусственные образования вроде круглых нашлёпок, совершенно не мешавших пищеварению. Их немедленно удалили – знаете, есть такие специальные зонды для неинвазивных операций на желудке. Теперь над этой загадкой колдуют эксперты из пяти стран.

– Троих нашли, босс, – докладывал я полковнику Шелли. – Четвёртый – злостный многожёнец, скрывается от своих благоверных и от закона. Есть, правда, сведения, что он нанялся на нефтяные промыслы в Сургут… А что Карин?

– Нормально, кровь и желудок чистые. Так что с этой стороны нам ничего не грозит… Поработал ты на славу, ничего не могу сказать. Молодец. Но тут другой вопрос возникает: Лучиано уже голову сломал над твоим образцом. Он уверяет, что эта штуковина взрываться не может. В принципе.

– А если её поместить в желудочный сок?

– Хорошая идея. Могу пожертвовать свой собственный.

– Не смейтесь, босс. У меня есть подозрения, что эта гадость может быть радиоуправляемой, так что поосторожнее там с ней… Проверка по фотороботу ничего не дала?

– Ничего, – буркнул в трубку шеф. – Этот человек не состоит ни в одной электронной картотеке мира. То есть, в армии не служил, по закону не привлекался, водительских прав не получал, в больницах не лежал, кровь не сдавал. Фантом какой-то…

– Или изменил внешность до полной неузнаваемости. При нашем уровне пластической хирургии – были бы только деньги и фантазия.

– Тогда с твоим фотороботом можно только, извиняюсь, в туалет сходить.

– Ну, не скажите, босс, – я слегка обиделся. – В Москве он почему-то сработал.

– Ладно, Алекс, ищи своего многожёнца, пока он не подорвал ваши нефтепромыслы. До связи.

– Передайте Карин мои лучшие пожелания.

– Обязательно.

Не успел я оторвать трубку от уха, как позвонил Мишка.

– Саш, взрыв в посёлке нефтяников, как раз под Сургутом, – похоронным голосом сказал он. – Мы опоздали на считанные минуты. Наш алиментщик – фюить, а с ним ещё двое. На троих соображали, сбежав со смены пораньше, блин… Слава Богу, что не на самой скважине взорвался, иначе был бы нам второй Кувейт.

Я многозначительно промолчал: ругаться нет смысла.

– Возвращайся, – коротко сказал я. – На время проведения следствия ты зачислен в штат Интерпола. Со всеми вытекающими.

– А ты, значит, за бугор?

– Судя по тому, что шепчут коллеги, планируется крупная заварушка в Штатах. Только я тебе этого не говорил.

– Понял. Первым же самолётом – в Москву… Ты меня хоть дождёшься? Жена всю плешь проела: почему Сашка не заходит?

– Постараюсь, но обещать, как ты догадался, не могу. Работа у меня такая – сегодня здесь, а завтра там.

Мишка положил трубку, а я вздохнул. Всё бы хорошо, если бы не этот взрыв в Сургуте и не загадочный брюнет, который как сквозь землю провалился. И эта проклятая взрывчатка, над которой наши учёные рыдают от бессилия. Прямо "Секретные материалы" какие-то. "Истина где-то там…" Где это самое "там" – понятия не имею. Но выясню.

– Да, мистер президент, у нас есть все основания полагать, что на территории Соединённых Штатов готовится крупная диверсия, – хоть разговор и телефонный, я всё равно стою навытяжку – сказывается многолетняя армейская и полицейская привычка. – В Лондоне и Токио ничего существенного выяснить не удалось, но наш российский агент сумел выйти на след неизвестной террористической организации. По его наводке мы отследили часть их коммуникаций и планируем внедрить своего человека. Организация эта, по последним сведениям, называется "Судный день", и её штаб-квартира находится где-то на территории Европы. Об их идеологии пока ничего не известно, но, судя по названию, их профиль – организация конца света… Я серьёзно, мистер президент. У террористов до сих пор не было такого страшного оружия, как эти чёртовы бомбы. Учёные уже поняли, что имеют дело с совершенно ИНОЙ технологией: в наше время такое на Земле создать невозможно… Это не мои фантазии, мистер президент: это факты. Я готов устроить вам встречу с экспертами, которые подтвердят мои слова… Хорошо, мистер президент. До свидания.

"Чтоб тебя разорвало! – кладу горячую трубку на рычаг и кляну этого господина, которого мы выбрали в президенты. – Что он понимает в моей работе, кретин? Да и в политике тоже, если честно… Из-за таких, как он…"

Звонок оторвал меня от мысленных проклятий в адрес президента.

– Босс, свежие новости, – Алекс русский, а говорит по-английски как бы не лучше меня. Без того варварского акцента, который усиленно эксплуатируют наши режиссёры, когда снимают фильмы о России.

– Выкладывай, – мы с ним давно знакомы, и понимаем друг друга с полуслова.

– Карин сегодня вышла на работу и сразу же выудила из Интернета очень интересные файлы. Посмотрите в своём ящике, они уже должны быть у вас.

– Если ты о сайте "Судного дня", то я его уже видел. Впечатляет.

– У нас кое-что поинтереснее, босс. Письмо от руководителей "Судного дня", адресованное конкретно нам с вами, следователям Интерпола. Обнаглели вкрай!

– Почитаю – позвоню. Поделюсь соображениями.

Письма от террористов я уже получал, с угрозами и без оных. Но это потрясло меня, как никакое другое. Судите сами:

Господа Интерпол!

Мы, высшая коллегия организации "Судный день", уполномочены официально заявить, что вы своей деятельностью вынуждаете нас открыто объявить приговор человечеству, как несостоявшейся расе. Близится час Страшного Суда! Но судить человечество будет не Бог, а Его посланцы. Все люди будут уничтожены. В живых останемся только мы, избранные, а Землю населят посланцы Бога. Поэтому ваши старания напрасны, и способны только продлить неизбежную агонию человечества. Но если вы не отступитесь от своих намерений и продолжите преследование избранных, то будете казнены в первую очередь, ибо окажетесь недостойными лицезреть посланников Всевышнего!

– Лечиться вам надо, ребятки, – я послал файл на печать. – Могу порекомендовать хорошего психиатра.

И сразу же перезвонил Алексу.

– Ну, как, босс? – поинтересовался русский. – Понравилось?

– Очень, – я уже включил кофеварку – зверски хотелось спать, и с этим надо было что-то делать. – Если бы не эта чёртова взрывчатка, я бы предположил, что мы имеем дело с шайкой психопатов. Я не врач, но по письму смело можно ставить диагноз – паранойя. Но факты, чёрт побери, факты!..

– А факты таковы, что указывают прямиком в космос, шеф, – Алекс в этом отношении был человеком без комплексов, и версию о вмешательстве пришельцев считал вполне реальной. – Лучиано наконец допёр, в чём секрет той проклятой машинки. Вот только что примчался, скачет от радости… Оказывается, эта штуковина – что-то вроде бинарного химического оружия. Содержит два различных вещества, которые по отдельности совершенно безвредны. По радиосигналу оболочка разрушается, вещества попадают в желудочный сок, и образуется адская смесь, которая взрывается уже сама по себе. Но самое смешное знаете в чём? Такие вещества и такую оболочку не делают ни в одной стране мира! Специально справки наводил!

– Это ещё ничего не значит, – возразил я. – Мы не должны сбрасывать со счетов какого-нибудь сумасшедшего гения.

– Пусть сумасшедший гений, но где, скажите, у нас можно раздобыть металлоорганику, содержащую технеций? Помните, в таблице Менделеева есть такой элемент за номером сорок три? Так вот: технеций очень нестабилен, и по этой самой причине в природе не встречается. Тем более, в органических веществах, для производства которых необходима невесомость.

– Это тоже Лучиано раскопал?

– Нет, уже наши в Звёздном городке постарались.

– …задница, – откровенно высказался я.

– Причём, полная, – согласился Алекс. – Я ещё удивляюсь, как нам вообще удалось так быстро раскрутить это дело. Случай?

– Может, и случай. А может, "Судный день" – только ширма. Подсадная утка.

– Мы тоже об этом подумали. Но тут уже, извиняюсь, все концы в воду. Никаких зацепок. Свидетели мрут, как мухи.

– Потому что мы тащимся за террористами, как за катафалком, а должны хоть на полшага, но опережать их! – возмутился я. – Через два дня в Нью-Йорк сползаются лидеры "большой восьмёрки", в том числе и ваш президент! Ты представляешь, что будет, если террористы напичкали бомбами кого-то из охраны или журналистов? А как их всех проверишь, чёрт побери, особенно если на подозрении даже родственники лидеров?!! Даже они сами!

– Рентгеном просвечивать, – предложил Алекс. – В аэропорту, например.

– Сойдёт для гостей. А для наших что? Силком их под рентген загонять?

– Напугать их хорошенько – и сами побегут.

– Тоже мысль, – я увидел в зеркале собственную кривую усмешку. – Только ты плохо знаешь американцев. Если им рассказать, что происходит НА САМОМ ДЕЛЕ, конец света наступит в отдельно взятой стране.

Алекс рассмеялся.

– Что ты смеёшься, чёрт тебя возьми! – фыркнул я.

– Мне смешно, шеф. До слёз, – признался Алекс. – Если я вам нужен, сейчас же заказываю билет до Нью-Йорка.

– Прихвати Карин.

– А куда мы без неё?

– Увидимся. Если что…

– "Если что – звони", – этот русский уже достал меня своими подковырками. – До встречи, шеф.

Ну и денёк! Господи, чем я так перед тобой провинился?..

Зеркало отразило то, что по идее должно было называться моим лицом. Хроническая бессонница и постоянные нервотрёпки сделали своё чёрное дело. Глаза покраснели, под ними – синюшные мешки, как у почечника. Хоть бы одну спокойную ночь мне дали, паразиты…

Выспаться мне, конечно же, опять не удалось. Утром, в половине четвёртого, зазвенел телефон. Будь проклят тот день, когда его изобрели…

– Слушаю, – сонно пробурчал я, нашарив в темноте трубку.

– Мистер Шелли, вы получили предупреждение? – на том конце – приятный мужской баритон.

Меня как пружиной подбросило. Рука сама нажала на кнопку записи.

– Если вы о письме, то да, – сказал я, пропуская в голосе побольше холода. – Великолепный образец параноидального мышления. Я уже подбросил его психологам.

– Значит, вы считаете это глупой шуткой? – неизвестный говорил с каким-то странным акцентом. Немец? Нет, не похоже. Скорее, скандинав. – Зря, мистер Шелли. Наши намерения более чем серьёзны. Взрывы – это наших рук дело. И они буду продолжаться до тех пор, пока человечество не смирится с участью, которая ему уготована.

– Кем?

– Богом, чьи посланцы скоро прибудут на Землю.

– И что, Бог сообщил вам это при личной встрече? – я не удержался и откровенно съязвил.

– Не шутите такими вещами, мистер Шелли, – голос стал почти гневным. – Это слишком опасно.

– Я всего лишь хочу знать, чего вы добиваетесь на самом деле.

– В письме всё сказано.

– Я не увидел в нём ничего, кроме больной фантазии религиозного фанатика… Кто стоит за вами? Откуда вы взяли те адские штуковины, которыми напихиваете людей?

– Вы очень скоро всё узнаете, мистер Шелли, – незнакомец неприятно так хохотнул. – Скоро в Нью-Йорке будет саммит лидеров восьми ведущих стран мира? Вот и замечательно.

И повесил трубку, гадёныш. Я сразу позвонил своим ребятам – пусть определят, откуда был звонок. А сам задумался. Саммит, конечно, событие, и террористам такого пошиба трудно устоять перед соблазном одним махом уничтожить восьмерых лидеров. Но тот, кто говорил со мной – явная марионетка, кукла на ниточках. Ручаюсь, что он постоянно под кайфом. Но вот кукловод – личность примечательная. Познакомиться бы с ним. Желательно, в зале суда… Так вот: этот чёртов кукловод пытается через свою куколку управлять и нами. Только не учёл одного существенного фактора – человеческой подозрительности. Какой дурак, собираясь на такое громкое дело, станет болтать о нём с первым встречным копом?.. Интересно, ОТ ЧЕГО нас хотят отвлечь?

Звонок, как сказали мои спецы, был из северной Европы, примерно из Дании, северной Германии или южных районов Швеции. Точнее определить не смогли: этот ублюдок звонил с мобильного телефона. Зато они определили номер и навели справки о его владельце. Вот тут началось самое интересное. Телефон был зарегистрирован на имя сына одного из крупнейших банкиров Германии. Между прочим, погибшего в автомобильной катастрофе… угадайте, когда? Правильно, около трёх месяцев назад. Возникает интересный вопрос: действительно ли он погиб? А если погиб, то КТО преспокойно пользуется его телефоном?.. Чтоб я сдох, если знаю, чем всё это закончится.

В связи с этим трижды проклятым саммитом нас всех держали на круглосуточном дежурстве, но с каждым часом, с каждым новым сообщением мои подозрения постепенно превращались в уверенность: готовится кое-что похлеще покушения на мировых шишек. Но что?.. Алекс давно не выходил на связь. Нет сведений? Карин, накачиваясь крепким кофе, сутками не вылезает из-за компьютера, но и она говорит, что в мире странная тишина. Никаких новых взрывов, никаких вспышек насилия, даже катастроф и то стало как будто меньше. Перед какой бурей такое затишье? К чему готовиться?.. Я уже и себе голову заморочил, и подчинённым, но ответа так и не получил.

А в пятницу, когда начали съезжаться свиты мировых лидеров, в аэропорту имени Кеннеди выявили бомбу в желудке одного японского журналиста. Начальство как с цепи сорвалось: всех бросить на эту растреклятую проверку. Но я – первый раз в жизни! – решился на ослушание. Если все силы направить на проверку гостей, кто будет продолжать расследование? И кому выгодно, чтобы оно застопорилось?.. Тут я сказал себе: влип ты, Остин, по самые уши, и моли Бога, чтобы никто из интерполовских шишек не заметил, куда я направил Алекса и Карин. А направил я их в Москву, откуда стали поступать сигналы о появлении подозреваемого. Да, да, того самого, который не числится ни в одной картотеке мира. Если он объявился, значит, одно из двух: либо готовится новый теракт, либо этот парень – наш союзник, и ведёт параллельное расследование. Вот пусть Алекс это и выясняет, а мы пока будем заглядывать в чужие желудки.

К полудню субботы, буквально за пару часов до официальной встречи лидеров, пришло сообщение, от которого у меня волосы дыбом встали: если верить федеральной базе данных, работник одной из американских атомных электростанций три с лишним месяца назад попал в автокатастрофу. И так далее по списку. Я, мгновенно вспотев, выслал туда свою команду. Второй Чернобыль – это как раз то, чего нам не хватало для полного счастья. Но даже это не сбило меня с мысли об отвлекающих манёврах. Мы вполне способны предотвратить взрыв и на атомной, и на саммите лидеров, если бросим туда все силы. Значит, у нас не будет сил предотвратить то, что эти ублюдки готовят на самом деле. Чтоб их всех разорвало… А когда команда сообщила, что находится на полпути к объекту, наконец позвонил Алекс.

– Босс, я похож на сумасшедшего? – первым делом спросил он.

– Не знаю, – признаюсь, этим Алекс меня ошарашил. – А что случилось?

– Вы уверены, что нашу линию не прослушивают?

– Это правительственный канал, Алекс!

– Вот именно.

– Чёрт… – зашипел я. – Я сейчас перезвоню тебе.

Мобильные телефоны у нас особенные, с возможностью кодировки сигнала, так что в этом смысле Интерпол был гораздо свободнее, чем даже наше правительство.

– Алекс, что у тебя там стряслось? – заговорил я, как только русский отозвался.

– Тот самый брюнет, босс. Он сейчас сидит в моём кабинете, и такое рассказывает!.. Даже я не знаю, поверить ему или обратиться к психиатру.

– А что конкретно от рассказывает?

– Что он – наблюдатель какой-то там внеземной цивилизации. А взрывы и шайка "Судного дня" – дело рук их давних неприятелей, которые собираются высадить десант на Землю.

– Вызывай психиатра, – посоветовал я.

– Я бы с удовольствием, но этот господин готов предоставить мне доказательства!

– Какие? Живого инопланетянина к вам приведёт?

– Судя по тому, что… Ох, чёрт!..

– Алекс!!! – заорал я в трубку. – Алекс, отвечай!

– Да я-то на линии, босс, только наш приятель… Видите ли, он слегка поменял внешность.

Я так и сел – на тумбочку, не заметив блюдца с сендвичем.

– Босс, он хочет с вами говорить, – голос Алекса был взволнованным, но не истеричным – значит, пока всё было более-менее нормально. – Я передаю ему трубку, и закрою дверь, пока кто-нибудь ненароком не вошёл.

– Валяй.

– Мистер Шелли, – в трубке раздался приятный баритон. – Рад познакомиться с вами, хотя бы по телефону. Прошу прощения за беспокойство, причинённое вашему коллеге, но я обязан выполнить свой долг. Вы готовы принять то, что я вам сейчас сообщу?

– Готов, – почему-то сказал я, отлепляя сплющенный сендвич от брюк.

– Все эти взрывы, которые планируются в вашей стране – не что иное, как отвлекающие действия, – незнакомец говорил по-английски как прирождённый лондонец. – Они рассчитаны таким образом, чтобы вы успели их предотвратить, но не успели к месту главных событий. Высадка шанту начнётся, как только они…

– Простите, чья высадка? – я не удержался и перебил его.

– Прошу прощения, я не объяснил. Шанту – родственная вам раса, они уже бывали на Земле в древние времена. Не так давно они увлеклись генными экспериментами над самими собой – с целью усовершенствования своей расы. Но процесс вышел из-под контроля, и им грозит вырождение. Теперь они намерены подчинить вас себе, потому что в вас наиболее полно сохранился генный код ваших общих предков.

– И я должен вам верить, уважаемый? – вырвалось у меня.

– Да, – сказал незнакомец. – Если вы мне не верите, я готов вывести вашего агента на одного из истинных руководителей организации "Судный день". Он как раз в Москве, и готовится встречать своих.

– Шеф, это подтверждается нашими данными, – голос Алекса вернул меня на грешную землю. – И я пойду на захват этого чёртового "судьи". Надоело, в самом-то деле, тащиться в их хвосте.

– Если так – действуй, – это уже что-то более реальное, чем мифический пришелец. Хотя, кто его знает… – Вяжи его, допрашивай, как сумеешь, но вытяни из него всё. Счастливо!

– Пока, босс. Привет от нашего… гостя.

Ну, знаете!..

Я переодел брюки, благо, в шкафчике хранился запасной комплект. И только потом в ярости швырнул испорченный сендвич в корзину для мусора. Болван! Причём, я, и причём, в обоих случаях: если этот тип прав и если он всех нас разыграл. Высадка инопланетного десанта! Сцена из плохого голливудского боевика, да ещё не отрихтованная режиссёром. За кого нас, спрашивается, держат?.. Стоп. А что если он прав?.. Ну, тогда уже действительно полная задница. И вся надежда на Алекса. Если он сумеет отловить ИХ эмиссара и заставит его говорить, а ещё лучше убедит немного переменить планы… Вот тогда мы можем на что-то рассчитывать. Ну, дай Бог, дай Бог.

Гость сочувственно смотрел, как я, отключив телефон, медленно сползаю в мишкино кресло. Видок у меня сейчас, наверное…

– Ещё раз прошу прощения, Александр Александрович, – с извиняющейся ноткой сказал он, принимая прежний, человеческий вид. Впрочем, он и в естественном виде похож на человека. Только светится, как огонь святого Эльма, и озончиком пахнет. То-то изображение на мониторе до сих пор дёргается. – Вы же не исключали версии вмешательства инопланетных сил. Почему такая сильная реакция?

– Не ожидал, что окажусь НАСТОЛЬКО прав, – честно признался я. – Простите, вы не представились, как вас зовут на самом деле.

– Для друзей я – Иотал, – гость чуть заметно кивнул.

– Очень приятно. Может, мы не будем терять времени и займёмся эмиссаром шанту?

– Всегда рад помочь вам, – гость встал. – В одиночку вы его захватить не сможете. Шанту – отличные бойцы, на Земле таких ещё немного. А мы обладаем достаточной силой, чтобы временно парализовать их волю.

– И без вас я его точно не найду, – добавил я, проверив, на месте ли оружие. – Пуля его хоть возьмёт, или у него кожа кевларовая?

Иотал улыбнулся.

– Пистолет пригодится, – сказал он. – Пошли.

Я уже успел на пару дней выцыганить у Мишки его машину, и теперь был на колёсах. Гость по дороге рассказал мне, что прибыл на Землю четыре года назад, когда разведка его планеты получила сведения о планах шанту. Легализовался в Москве как частный детектив, благо, у нас теперь это тоже в моде. Его коллеги осели в других крупных городах планеты. А полгода назад он засёк высадку разведгруппы шанту.

– Мы, натья, давно находимся в состоянии войны с империей Шанту, – говорил он. – Теперь направо, и выезжайте на кольцевую… Да, Александр Александрович, у них империя наподобие древнеримской, только разросшаяся до космических масштабов. Есть император, в данный момент императрица. Есть "патриции" – властная элита, "всадники" – воины, "плебс" – интеллектуалы, и рабы. К рабам, как вы догадываетесь, относятся покорённые расы. У шанту очень развита генная инженерия, и они искусственно выводят на завоёванных планетах расы рабов.

– Но раса рабов так или иначе обречена на вымирание, – заметил я.

– Верно, – кивнул Иотал. – Поэтому шанту постоянно ищут приключений на свои головы. Нас они покорить не смогли: мы слишком далеко обошли их в техническом и интеллектуальном плане. Но и мы не имеем шансов на победу, поскольку убийство разумных для нас неприемлемо, а иным способом шанту не остановить. Насилие – их идеология, и уговоры на них не действуют… Сейчас шанту озабочены другим. Как я уже говорил, они занялись усовершенствованием собственного генотипа, и процесс вышел из-под контроля учёных. Как это выражается? Среди шанту резко упала рождаемость, а у тех, что рождаются, невозможно даже приблизительно предсказать ход будущего развития, потому что в любой момент может раскрыться любой ген.

– В том числе и ген разрушения?

– Как ни прискорбно…

– Будьте проще, Иотал, вы же не на трибуне учёного симпозиума, – я дождался зелёного огня светофора и стронул машину с места.

– Короче говоря, ген разрушения и насилия проявляется у них ПРЕИМУЩЕСТВЕННО, – гость грустно усмехнулся. – У них до сих пор в ходу жестокие игры с убийством разумных. Как в Риме, только с той разницей, что на арену выходят шанту-воины, а против них выпускают толпу рабов – представителей других рас. Нравы под стать нравам тех же римских патрициев. Даже само их название – "шанту" – в переводе означает "господин"…

– В общем, с родственниками нам крупно не повезло, – констатировал я. – Это с какого же боку они нам родня?

– Их приход на Землю зафиксирован даже в Библии. А в книге Еноха вообще дана полная картина, даже с перечислением имён. Правда, шанту не те ребята, которые назвались бы собственными именами, но факт остаётся фактом: они были на Земле и оставили здесь потомство.

– Разве мы были генетически совместимы?

– Вы – потомки колонистов, пришедших на Землю с прародины шанту почти миллион лет назад. Вы просто забыли о своём происхождении.

– Ладно, пусть забыли. Но за миллион-то лет наш генетический аппарат мог сто раз измениться. Мутации, естественный отбор…

– В том-то и дело, что за такой большой период изменения оказались ничтожными. Земля идеально подходит для жизни вашей расы. Хотя, что для вселенной миллион земных лет?.. Кстати, гуманоиды сейчас – наиболее распространённый вид в Галактике. Как будто нас в самом деле создавали по одному прототипу.

– Может, так оно и есть?

– Может.

Вся эта высоконаучная беседа вызывала у меня ощущение нереальности происходящего. Шоссе, вдоль дороги дачные посёлки, я кручу баранку, а рядом со мной сидит инопланетный эмиссар и приятным голосом травит страшненькие байки о злобных родственниках землян. Свихнуться можно!

– Александр Александрович, я вижу, вы до сих пор мне не верите, – Иотал с укором посмотрел на меня. – Натья всегда говорят правду.

О, Господи! Он ещё и мысли читает!

– Всегда? – я не удержался и съязвил. – Даже когда представляются чужими родственниками?

– У вас есть понятие "ложь во спасение", – гость смутился.

– Ложь она и в Африке ложь… Ладно, проехали. Мы тоже в этом смысле не идеал… А кстати, многих вы спасли?

– Семерых в Москве, двоих в Киеве, – Иотал, кажется, не понял юмора и ответил совершенно серьёзно. – Взрывов могло быть больше… Видите вон ту дачку, под зелёной крышей? Да, на пригорке. Я недавно снял её. Заворачивайте прямо туда.

Я не стал спорить. Просто вырулил на грунтовку и повёл машину к указанной даче.

– Если я что-то смыслю в вашей работе, то вы должны использовать только земную технику, – невесть зачем брякнул я, когда тормознул машину у ворот.

– А у вас неплохая разведывательная техника, – гость посмотрел на меня с явной улыбкой. Нажал какую-то кнопочку, и ворота открылись. – Наша, конечно, лучше, но шанту засекут её ещё с орбиты… Хорошая дача?

– Пять звёздочек. Я бы в такой пожить не отказался.

– Если справимся на пять баллов, и всё пойдёт как надо, я вас приглашаю. Я планирую до конца года совсем выкупить этот милый домик – надо же где-то отдыхать.

– Ах, для вас Земля – что-то вроде дачного посёлка? – нервно хохотнул я.

На этот раз Иотал понял мой юмор.

Мы вышли из машины. Я непроизвольно огляделся вокруг – ни души. Только где-то надрывно лаяла неприкаянная собака.

– Земля действительно находится в малонаселённой зоне Галактики, но это ещё ни о чём не говорит, – произнёс Иотал, поигрывая связкой маленьких блестящих ключей. – Вы тут такое болото развели…

– Болото… – буркнул я, обидевшись помимо своей воли. – Ну и что, что болото? Зато никакой враг не пройдёт.

Теперь пришельца вообще пробило на тихий смех. Чувство юмора у него "на уровне", хоть и даёт сбои местами.

– Прошу, – он открыл вычурную, "под старину", тяжёлую дверь, и, как вежливый хозяин, посторонился, пропуская меня вперёд.

Да-а, обосновался Иотал со вкусом. Современный снаружи, этот особнячок был обставлен настоящей старинной мебелью. Камин и штофные обои эпохи Екатерины Второй, мебельный гарнитур девятнадцатого века, настенные часы "Павел Буре", подлинники Айвазовского на стенах… Знать, хозяин дачи обокрал не один музей. Интересно, сколько Иотал за всё это платит?

– Совсем немного, представьте себе, – пришелец ответил на мой мысленный вопрос. – За хозяином этой дачи, депутатом, небольшой должок по криминалу числится, а я пользуюсь ситуацией.

– О, да вы здесь совсем прижились, – я выдавил из себя усмешечку. Пора бы и к делу перейти. – И что, эмиссар шанту должен появиться где-то поблизости?

– Мы – соседи, о чём она не подозревает.

– Она?

– Эмиссар – женщина. И очень красивая. Но пусть вас это не обманывает: женщины шанту во много раз опаснее мужчин.

– В каком смысле?

– Во всех смыслах сразу, Александр Александрович.

– Можно просто Алекс. Я не привык к церемониям… И что вы посоветуете? Сразу приласкать эту эмиссаршу дубинушкой по головушке или сначала представиться?

– Вы явно недовольны тем, что я втянул вас в эту историю, – пришелец отвернулся к окну. – Я вас понимаю… Алекс. Но и вы меня поймите. Мне не безразлична судьба Земли. А в случае вмешательства шанту ваша цивилизация погибнет почти со стопроцентной вероятностью.

– Но вы-то чем нам поможете, кроме добрых советов? – я начал потихоньку сердиться. – Если ваша раса не приемлет убийств… Извините, я толстовцем никогда не был, и быть не собираюсь. И до сих пор считаю, что на некоторых лучше действуют не уговоры, а хорошая зуботычина.

– Вот потому-то у вас есть хоть какие-то шансы на победу, – кивнул Иотал. – В отличие от нас.

Он подозвал меня к окну – посмотреть в щель между шторами.

– Приехала, – он кивнул на новенький чёрный БМВ, подкативший к воротам соседней дачи, расположенной чуть ниже. – Смотрите.

Машина на пару секунд остановилась. Ворота раскрылись сами собой (автоматика, конечно), и легковушка тихо проскользнула во двор. Остановилась. Открылась дверца водителя, и оттуда вышла действительно потрясающая женщина в сногсшибательном платье. Во-первых, смуглая, как мулатка. Во-вторых, с роскошнейшей чёрной шевелюрой, отливавшей стальным блеском. В-третьих, с такой фигурой – куда там всем этим тощим диетическим "мисс", похожим на ожившие вешалки! А походка!.. Господи, и эта женщина-мечта – мой потенциальный враг? Где справедливость?

– Они действительно очень красивая раса, – голос Иотала заставил меня проглотить набежавшие слюнки. – Жаль, что в этом случае красота – спутница такой жестокости, до которой опускались лишь немногие люди… Пойдёмте наверх, оттуда мы сможем понаблюдать за ней. И если сейчас она одна…

– И не ждёт гостей… – подхватил я. – Иначе будет очень не смешно, согласитесь.

Иотал молча согласился, и пригласил меня в мансарду, уютно расположенную над вторым этажом. Здесь я наконец обнаружил весь шпионский арсенал моего визави: подзорные трубы, видеокамеры, дальнобойные подслушивающие устройства, дорогие фотокамеры с длиннофокусным объективом, массу уже отпечатанных цветных фотографий… М-м-м да, необычная женщина обитала напротив. Даже не возьмусь точно сказать, к какой из земных рас её можно отнести. Кожа бронзовая. Лицо овальное, губы полные, чётко очерченные. Нос прямой, тонкий. Глаза раскосые, "азиатские", но – жёлтого цвета, как у тигра. И в этих глазах просматривался такой ум, что мне стало немного не по себе.

– Что, понравилась? – спросил Иотал, заметив, что я разглядываю фотографии. – Любуйтесь сейчас. Потом вам придётся разговаривать с ней, глядя через пистолетный прицел. И молите Всевышнего, чтобы оружие оказалось в ваших, а не в её руках.

– Вы её хорошо знаете, – я сделал вывод, который напрашивался сам собой.

– Смотрите, – он указал мне на вторую подзорную трубу. – Смотрите и благоговейте: её высочество принцесса Ахона из древнего и благородного семейства императоров Шанту. Полное имя – Арес Ахона Кир. Прозвище, которое ей дали на покорённых планетах, на ваш язык переводится как "Сатана". Ничего не боится, никого, кроме себя, не любит. В совершенстве владеет любым оружием от ножа до пространственного преобразователя. Если она здесь, то десантом командует её братец Катиар. Уступает сестре только в одном: в возрасте. Ахона старше, поэтому у неё больше шансов получить престол.

– Нехило, – я разглядывал в подзорную трубу просторную гостиную соседней дачи, и даже слегка вздрогнул, когда эта красотка наконец появилась в поле зрения. – Рекомендация замечательная. Как прикажете воевать с августейшей особой, у которой такая безупречная характеристика?

– Как вы раньше и планировали – дубинушкой по головушке.

– Натья не приемлют насилия, не так ли?

– Я, как и вы, считаю, что иногда не мешает и по морде дать. Если есть за что. Четыре года на Земле меня кое-чему научили.

Перед глазами вдруг всё расплылось, будто расстроили резкость. Я опять испытал неприятное чувство, что всё это происходит не со мной. В детстве, бывало, накатывало на меня странное состояние, которое я потом назвал "отчуждением личности". В такие минуты моё собственное лицо казалось чужим. "Я это, или не я? И кто я?" – такие вопросы возникали помимо воли, и от этого меня начинал душить ужас. Потом всё проходило, я жил, как прежде. До следующего приступа. Это прошло годам эдак к двенадцати, и я никак не ожидал, что мне придётся испытать подобное состояние ещё раз, в тридцать два.

– Вам нехорошо? – Иотал участливо прикоснулся к моей руке.

– Небольшая перегрузка, извините, – буркнул я. – Я не каждый день встречаюсь с инопланетянами.

– Всё когда-нибудь случается в первый раз, – во взгляде Иотала промелькнуло что-то, очень похожее на грусть. – Если вы не против, продолжим наблюдение. Принцесса нечасто сюда приезжает.

– Ага, – я уже вошёл в нормальный ритм. – Значит, здесь у неё аппаратура для связи.

– Она пользуется земной электроэнергией, и выходит на связь после полуночи, когда нагрузка в сети минимальна. Если бы вы с самого начала предположили вмешательство чужой разведки и проверили энергопотоки… Хотя, что я говорю. Ваша техника не рассчитана на связь такой дальности, и потребляет сравнительно мало энергии.

Мне было абсолютно наплевать, кто сколько чего потребляет, лишь бы прояснилось наше сумасшедшее дельце. Судя по выражению лица Иотала, он это уже понял.

– До полуночи далеко, – сказал он. – Могу предложить ужин и хороший коньяк. Если хотите, конечно.

– От ужина не откажусь, а коньячок – не надо, – я бросил взгляд на современный стеклянный столик, уставленный дорогими европейскими напитками. – Это только на фронте можно принять сто грамм для храбрости, чтобы море было по колено. В нашем деле спирт – верная смерть.

– Тогда – ужин. И я с вами за компанию… Не удивляйтесь, я полностью адаптирован к вашим условиям, и отличаюсь от человека только генной структурой. Проще говоря, мне тоже нужно где-то спать, что-то есть, а потом куда-то девать съеденное.

– Невесело вам, наверное, в нашем болоте, – посочувствовал я. – Домой тянет?

– Очень тянет.

– Мы когда-нибудь обязательно за это выпьем, – сказал я. – А пока поработаем. У вас в доме есть оружие посерьёзнее моей артиллерии?

– Нет, простите.

– Ладно, обойдёмся тем, что есть… Но хоть пару раз супостату в ухо заехать сможете, если вдруг что?

– Постараюсь, – улыбнулся Иотал.

Не знаю, как кофе действовало на организм натья, пусть даже адаптированный к нашим условиям, но мою сонливость, подступившую часам к одиннадцати, как рукой сняло. Мы сыграли партию в шахматы, потом перекинулись в картишки. Здесь я был на высоте и быстро отомстил за мат на пятнадцатом ходу. А за игрой постепенно вытягивал из Иотала информацию о его планете. Оказалось очень интересно, а главное, непротиворечиво. Но об этом в другой раз.

Ноутбук на столе запищал приблизительно в половине первого, прервав очередную "пулю" на середине. Я как раз собирался играть мизер.

– Я настроил компьютер отслеживать уровень энергопотребления в этом посёлке, – объяснил Иотал, поднимаясь с кресла. – Пошли. Пока Ахона на связи с братом, риск быть обнаруженными минимален.

Я молча снял пистолет с предохранителя.

Особнячок, где засела наша космическая шпионка, наверняка был под завязку затарен охранными системами, и я поделился этим соображением с Иоталом, когда мы с ним перелезли через кирпичный забор.

– Это я беру на себя, – тихо сказал он, протягивая к двери слабо засветившуюся руку.

Честное слово, всякое на своём веку повидал. Даже лично наблюдал, как "работают" профессионалы-домушники. Но чтобы сложнейшие замки пальцем открывали… Сигнализация, как вы понимаете, на фокусы Иотала – ноль внимания. Удивляться было некогда: если рассказ моего нового знакомого хоть на четверть правда, противничек у нас – ого-го! Позавидовать можно.

Полы на этой даче были выстелены синтетическим ковровым покрытием, и мы шли почти бесшумно. Потом я услышал доносившийся с верхнего этажа женский голос. Приятный, надо заметить, голос. Только язык совершенно незнакомый. Мне, по крайней мере, не знакомый. Я машинально запустил руку в карман и включил диктофон. Авось пригодится. Потом пошёл вперед, держа ствол наизготовку. Иотал бесшумно крался сзади. Женский голос становился громче – мы приближались к цели. Вот на ступеньках показался тоненький изломанный лучик, пробившийся сквозь неплотно прикрытую дверь. На полминуты женщина замолчала, зато зазвучал другой голос, мужской. Тоже довольно приятный. Я был уже возле двери, и заглядывал в щель. Так и есть: сидит наша красавица за штуковиной, смахивающей на компьютер, смотрит в экран. А на экране – молодой симпатичный мужик, лицом действительно похожий на неё. И чем-то очень довольный, если улыбается. Экран погас. Женщина вздохнула с явным облегчением, потянулась, освобождаясь от напряжённой позы…

Я влетел в комнату, выставив вперёд пистолет – как в современных детективах. И заорал:

– Не двигаться! Интерпол!

Женщина удивлялась недолго. Она сразу догадалась, что мы пришли не в "казаков-разбойников" играть, и пистолет у меня настоящий. В случае чего я на курок нажму быстрее, чем она достанет что-нибудь из своего арсенала. Её жёлтые глаза нехорошо блеснули.

– Что вам нужно? – она заговорила по-русски с горловым акцентом.

– Кое-что узнать, мадам, – я отошёл бочком, пропуская в комнату Иотала. – Вопрос номер один: кто вы такая?

– Вам обязательно это знать?

– Да.

– Арес Ахона Кир. Довольны?

– Неплохо для начала, – по выражению лица Иотала я точно определил безопасное расстояние от нашей принцессы, и не спускал её с мушки. – Вопрос номер два: взрывы – ваша затея?

– Да.

– Вы даже не пытаетесь отпираться? Странно.

– Это не те поступки, от которых мы отказываемся, – огрызнулась женщина.

– Замечательно, – я усмехнулся. – А теперь вопрос номер три, на засыпку: ваше высочество, где и когда намечена высадка десанта шанту?

Такой бурной реакции я, честно говоря, не ожидал. Ахона …зашипела на меня, как кошка! Идеальные черты её лица превратились в маску сумасшедшей ярости. В одно мгновение во мне умерло всё то хорошее, что я ещё мог бы почувствовать к этой женщине.

– Не слышу ответа, принцесса, – я повысил голос.

– Кто ты такой, чтобы я отвечала тебе?

– Инспектор Комаров, Интерпол. Надеюсь, это слово вам что-то говорит?

– Пошёл вон, раб!

– А за оскорбление у нас можно и на неприятности нарваться, гражданочка, – я не обиделся: что взять с этой стервы? – Но мы ведь разберёмся по-семейному, без скандала, не так ли? Мы же, как-никак, родня.

– Таких родственников, как вы!..

– Вот только не надо банальных фраз вроде "топить надо", или ещё чего-нибудь в том же духе. Вы так и не ответили на мой вопрос, а я не люблю ждать.

Ахона чуть пошевелилась в кресле. Так, по крайней мере, мне показалось. А через долю секунды она уже неслась на меня в классическом каратешном прыжке. Выстрелить я успел, но попал почему-то в потолок. Потом услышал влажный хруст ломающейся кости и крик Иотала. Я ещё успел увернуться от пальцев, выстреливших мне в глаза, и только потом всё померкло перед дикой болью в правой руке: эта красотка её сломала! Я освободился от захвата и откатился в угол, прижимая сломанную руку и рыча от боли… То, что я увидел в следующие пять секунд, ещё долго будет мне сниться. Иотал на миг принял свой истинный вид. Ахона завизжала, как будто не мне, а ей только что ломали кости. Мой инопланетный коллега легонько махнул рукой. С его пальцев сорвалась маленькая белая искорка, которая уколола Ахону точно между глаз, и наша боевая красавица без сознания рухнула на ковёр.

– Вы вечно пытаетесь решить свои проблемы грубой силой, – Иотал опять был неотличим от человека, и ощупывал мой перелом. – Больно?

– Самую малость… – я чуть не выругался ядрёным солдатским матом, но всё-таки сдержался. – Вот гадюка!

– Я вас предупреждал.

– Твою дивизию!.. Наши хвалёные вояки просто отдыхают рядом с этой дамочкой!

– Я вас предупреждал, – повторил Иотал, возвращаясь в свой естественный облик. – У нас не больше десяти минут, поэтому советую немного потерпеть. Будет очень больно.

Я, конечно, понимал, что больно будет "очень", но чтобы настолько "очень" – пардон. Взвыл не хуже Ахоны и сразу же вырубился. А когда пришёл в себя – ни перелома, ни боли.

– Её нужно связать и заставить переговорить с братом, – Иотал, оказывается, уже усадил бесчувственную принцессу обратно в кресло. – Я не умею делать ни того, ни другого.

Я профессионально упаковал Ахону, да так, что она и пошевелиться не могла, и только потом позволил себе удивиться.

– Стоп, это сколько же я был в отключке? – я подозрительно посмотрел на Иотала, который уже возился с техникой.

– Четыре минуты, – охотно сообщил он. – Мы не умеем убивать, зато хорошо умеем возвращать к жизни и лечить… Это сейчас несущественно, Алекс. Я настроил установку на связь с головным кораблём шанту. Как только Ахона очнётся, я включу режим экстренного вызова. А вы уже поговорите с принцессой и её братом по-своему.

По-своему… Морду ей бить прикажете, что ли? Только вряд ли эта красотка правильно оценит столь незатейливый юмор.

Ахона очнулась внезапно, будто её включили.

– Вы хоть понимаете, уроды, что мой брат убьёт вас? – чётко разделяя слова, сказала она.

– Очень может быть, что убьёт, – кивнул я. – Только вам, принцесса, к тому времени будет уже решительно всё равно. Правда, эту неприятную ситуацию можно разрешить и мирным путём. Вы меня понимаете?

– Понимаю, – Ахона, кажется, наконец осознала своё положение. – Я должна убедить брата изменить план высадки на Землю?

– Вы очень сообразительны, принцесса. Мы ведь родственники. Зачем ссориться? Кроме того, вы предоставите нам списки членов организации "Судный день".

– А иначе?

– А иначе я вас просто убью, – я небрежно поиграл пистолетом.

Ахона уничтожающе посмотрела на Иотала, который маялся в сторонке, не вмешиваясь в наш милый разговор.

– Натья будут счастливы узнать, что один из них участвовал в убийстве разумного существа, – спокойно произнесла она. – Или вы решились наконец переменить веру?

– Ваша кровь будет целиком и полностью на моей совести, принцесса, – заметив, что Иотал начал волноваться, я не дал ему и рта раскрыть. – Кроме того, я могу и не убивать вас. Зачем? Вы очень красивая женщина, и вам бы, наверное, очень не хотелось лишиться, к примеру, носа. Или глаза. Или уха. Выбирайте, с чего мне начинать.

В жёлтых, "тигриных", глазах женщины промелькнуло нечто, очень похожее на страх. Надо же – испугалась… Наверное, Иотал был прав, и принцесса действительно садистка. "Сатана"… Только тот, кто сам привык издеваться над окружающими, легко поверит, что так же поступят и с ним.

– Я не смогу со скованными руками набрать код связи, – сдалась она.

– С вашего позволения, принцесса, я сделал это за вас, – сказал Иотал. – Достаточно только включить установку.

– Ваш брат знает русский язык? – спросил я.

– Да.

– Вот пусть на нём и говорит. И помните, ваше высочество: один непонятный мне звук – и я стреляю.

Экран уже показывал помещение, действительно похожее на отсек космического корабля из наших фильмов. Через пару секунд на нём, загораживая живописную панораму, появился тот самый мужчина, с которым Ахона беседовала всего четверть часа назад.

– Брат, говори на этом языке, – принцесса затараторила по-русски, первой, с опаской поглядывая на дуло моего пистолета. – Эти двое хотят обменять мою жизнь на мир.

Брат Ахоны, Катиар, тоже был смугл и желтоглаз, но красив, как древнегреческий бог. И наверняка поумнее своей сумасбродной сестрицы, если умел сдерживать гнев. Неординарная личность. Вот он-то, наверное, и станет императором, когда придёт срок. Если до той поры с ним ничего не случится.

– Арес Катиар Тай, принц империи Шанту, – он посмотрел на меня и сдержанно улыбнулся. – С кем я имею честь говорить?

– Александр Комаров, инспектор Интерпола, – представился я. – Надеюсь, мы договоримся без скандала? А то ваша благородная сестра совсем не понимает земной юмор.

Катиар бросил на Ахону не очень-то братский взгляд.

– Не обращайте внимания на женские капризы, инспектор, – произнёс он. – Ваши условия?

– Принцесса уже объяснила вам: мы готовы обменять её жизнь на мир между нашими народами.

– А кто сказал, что мы идём с войной?

– Те люди, которых не так давно разнесло на куски.

– Взрывы – дело рук ваших экстремистов, мы к ним отношения не имеем, – поспешил заверить меня Катиар.

– Зато вы имеете прямое отношение к взрывным устройствам, которые эти экстремисты вживляли ничего не подозревающим людям, – блефовать, так на всю катушку: ничего конкретного у меня на них не было. – Более того: мы имеем доказательства причастности вашей сестры к деятельности "Судного дня", а это у нас преследуется. По закону.

– Хорошо, я готов дать вам гарантии, что шанту высадятся на Земле с миром, – в глазах принца появилась тень уважения. – Какие гарантии, что в этом случае моя сестра будет в безопасности?

– Все гарантии у вас, принц. Придёте с миром – она останется жива, и даже невредима. Начнёте качать права – она умрёт. В этом случае вы станете официальным наследником престола, наверное…

– Вы окажете империи неоценимую услугу, инспектор, – усмехнулся принц.

Ахона зашипела.

– Ты никогда не сделаешь этого, Катиар! – в её голосе прорезался самый настоящий животный ужас. Видно, она хорошо знала братца. – Если я умру, наша мать получит полный отчёт о твоих выходках за последнее время!

– Успокойся, я не хочу твоей смерти, – сказал Катиар, и по выражению его лица я понял, что он думает о малахольной сестрице.

– Ваше решение, принц? – я вмешался в их тёплую семейную беседу.

– Мы высадимся на Земле без оружия. Это вас устроит?

– Вполне, если ваши мирные намерения подтвердятся соответствующим поведением. Принцесса будет возвращена вам, как только мы убедимся, что Земле ничего не грозит.

– Вы действительно наши родственники, – усмехнулся Катиар. – Иначе вам не удалось бы обмануть сестру и заставить меня переменить планы… Я надеюсь, вы не встретите нас ядерной ракетой?

– Я – нет, – юмор у принца был своеобразный, но и я тоже пошутить люблю.

Катиар тихо рассмеялся, уперев руки в бока.

– Мы вполне можем ужиться на одной планете, две расы, имеющие общих предков, – сказал он. – С вами приятно разговаривать. Не то, что с какими-нибудь миролюбами, которые боятся букашку обидеть.

При этом он выразительно посмотрел на Иотала, в разговоре не участвовавшего.

– Это упрёк или комплимент? – я прекрасно понял, что принц осведомлён о земных делах и делишках.

– Понимайте как вам угодно, – Катиар перестал улыбаться. – Сейчас я перешлю на терминал сестры координаты городов, где мы планируем высадку. На подготовку дружеской встречи у вас будет не больше часа, так что поторопитесь, – в его тоне я уловил хорошо скрываемую угрозу. – Я надеюсь на радушный приём.

– Приём будет что надо, – я в долгу не остался и подпустил злую иронию. – Но если с вашей стороны что-то будет не так – не обессудьте, принц. Я словами не разбрасываюсь.

Брат и сестра обменялись взглядами, после чего Катиар кивнул.

– У вас меньше часа, – повторил он. – До скорой встречи, инспектор. Привет вашему молчаливому приятелю-натья.

На экране вместо Катиара показался медленно вращавшийся виртуальный глобус с жёлтыми точками, которыми были обозначены целевые города. Символы чужого языка были непонятны, но географию я знаю хорошо. Созвонился с шефом. Оказалось, я оторвал его от занимательной беседы с аппаратчиками американского президента.

– Слушаю, – буркнул он. Достали его там, наверное.

– Полковник, всё подтвердилось, – говорю и сам удивляюсь, как это я так спокоен.

– Что? – а вот у шефа, похоже, на удивление просто не осталось сил.

– Всё подтвердилось, шеф, – я повторил. – Пора запускать план "Торнадо". У нас меньше часа.

– Алекс, ты понимаешь, что говоришь? План "Торнадо"!

– Записывайте, шеф, я сейчас продиктую цели наших гостей.

И я, город за городом, назвал все горящие на глобусе точки.

– Записал, – голос Шелли стал хриплым. – Но смотри, Алекс. Если это – твоя милая шуточка, я тебя в сортире утоплю!

– Я непотопляемый, – я засмеялся. – Кстати, не хотите поболтать с настоящей инопланетной принцессой?

– Иди ты!.. – шеф ругнулся и отключил связь.

– Такое ощущение, будто я выкупался в луже, – Иотал наконец перестал молча страдать и сел в свободное кресло.

– Так какого… ты вообще влез в наши дела! – взвизгнула Ахона. – Сидел бы на своей планете и никому не мешал!

– Наши народы в состоянии войны, принцесса, и мешать вам – моя прямая обязанность.

– Перестаньте, – я перебил их дружеский разговор на первом же обмене любезностями и начал не очень деликатно отвязывать принцессу от кресла, оставив её руки в стальных "браслетах". – Одна из точек высадки – Москва. Я почему-то думаю, что принц Катиар захочет сразу увидеться с сестрой. А я хочу увидеться с ним. Поэтому – все в машину.

Ахона и Иотал посмотрели на меня одинаково изумлённо.

– Времени мало, – я позвенел в кармане ключами. – Поторопитесь, господа, иначе мы опоздаем к началу представления.

Среди ночи весь московский гарнизон, милиция и отряды спецназа были подняты по тревоге. Все сколько-нибудь стратегически значимые объекты города взяли под усиленную охрану. Военные ощупывали пространство над столицей мощными радарами, способными засечь даже пресловутый "Стелс". Около двух часов ночи, когда военные уже начали потихоньку ворчать, на экранах радаров появились точки неопознанных летающих аппаратов, шедших с большой скоростью. А через некоторое время их уже можно было разглядеть невооружённым глазом. Шли красиво, чётким строем. Потом разделились. Четыре аппарата завернули вниз, как раз к Красной площади, в то время, как остальные неподвижно зависли над городом. Военные немедленно оцепили площадь, пропуская туда только по специальному удостоверению или по личному распоряжению министра обороны. Скромную тёмно-серую "Вольво", выскочившую как из-под земли, вначале задержали, но потом козырнули и пропустили, стоило водителю показать интерполовское удостоверение. Машина, однако, далеко от оцепления отъезжать не стала. Водитель, молодой высокий мужчина в строгом деловом костюме, вышел, негромко отрекомендовался подскочившему армейскому офицеру.

– Усиленную охрану к машине, – тихо, но властно приказал он. – Вы, майор, лично отвечаете за безопасность пассажиров. Без моего распоряжения никого не подпускать. В случае необходимости открывать огонь на поражение.

Офицер подозрительно посмотрел на него, но подчинился. С Интерполом в последнее время не рисковали шутить даже всесильные правительства.

Неизвестные аппараты тем временем уже заходили на посадку. Красивые штуковины, похожие на уменьшенные и сильно зализанные копии суперсовременных истребителей. Они почти бесшумно опустились на площади, выставив вместо колёсных шасси какие-то штанги. На них разом скрестились лучи прожекторов. И наступила тишина, нарушаемая только далёким гудением двигателей приближавшихся вертолётов.

Интерполовец вышел из оцепления и остановился в десяти шагах от головного аппарата, под днищем которого слабо светился странный туман. Почти сразу затемнённый блистер аппарата с тихим шипением пополз верх, туман под днищем погас. Изнутри вышли двое смуглокожих мужчин с раскосыми светлыми глазами, одетых в белые комбинезоны. Один из них, отличавшийся золотой нашивкой, широко шагнул вперёд …и заговорил, пусть не очень чисто, но по-русски.

– Ну, здравствуйте, родственники, – голос у него был звучный, приятно слушать. Но сейчас он явно сказал двусмысленность.

– Здравствуй, Маша, я Дубровский… – пробурчал себе под нос интерполовец, наверняка знавший обо всём этом больше остальных, а громче добавил: – Рад приветствовать вас на Земле, принц Катиар.

– Рад быть ПОСЛАННИКОМ МИРА, – принц особо выделил последние два слова, пожимая руку интерполовцу. – Я уверен, наша империя и ваша республика найдут общий язык.

– Вы хотите выступить по телевидению сейчас или утром?

– Утром. А сейчас я должен встретиться с вашим правительством. Договор о мире и сотрудничестве, надеюсь, будет готов как раз к утру.

– Замечательно, – интерполовец усмехнулся. – Значит, всё пока идёт как надо. Только…

– Что – только?

– Я рассчитываю на длительное сотрудничество между нами.

– Я вас понял, – пришелец вдруг широко улыбнулся. – Вы, инспектор, сделали бы у нас неплохую карьеру, если бы пожелали… Да, я хотел бы ещё кое-что проверить, – он что-то сказал своему спутнику, и тот негромко свистнул.

Из кабины выбралось маленькое серое человекоподобное существо, одетое в поношенный комбинезон с чужого плеча, и похожее на ребёнка с большой головой. Оно просеменило к принцу и низко поклонилось. Катиар произнёс три слова на своём языке, и существо повернулось к интерполовцу. Напряжённое затишье длилось ровно секунду, после чего существо опять поклонилось, но уже инспектору.

– Шанту, – высоким тихим голоском проговорило оно.

– Эти твари очень тонко чувствуют генную структуру, – в тоне Катиара одновременно проявились и удовлетворение, и разочарование. – Если он назвал вас господином, значит, мы действительно близкие родственники.

– А вас это смущает, принц? – сказал инспектор.

– Меня ничто не смущает, – двусмысленно произнёс Катиар. – И достаточно давно. У наших народов будет много времени, чтобы получше узнать друг друга, но сейчас я бы не хотел заставлять ваших правителей ждать. По себе знаю, как это неприятно… А этого раба я вам дарю, – он грубо толкнул серое существо в спину, сказав несколько отрывистых слов на своём языке.

– Рабство в России вне закона, – интерполовец заложил руки за спину.

– Законы – условность, – рассмеялся бронзовокожий пришелец. – Вы слишком усложняете себе жизнь. Берите раба, пока я добрый. Потом просить будете – не дам.

Инспектор как-то странно посмотрел на него, после чего протянул руку серому существу. Оно вздрогнуло, ещё раз поклонилось, и с опаской взялось за кончики пальцев человека.

– Многообещающее начало, – пробормотал инспектор, провожая делегацию пришельцев тяжёлым взглядом.

– Господин, – серое существо тихонечко заскулило. По-русски, между прочим. – Чем ничтожный слуга может быть тебе полезен?

– О, Господи… – вздохнул интерполовец, вспомнивший о "подарке". – Меня зовут Алекс. А ты кто?

– Твой раб, господин.

– Имя у тебя есть?

– Зачем рабу имя, господин?

– Я, кажется, задал вопрос.

– Хис-Гер, господин, – существо стояло, потупившись, и даже руку инспектора держало так, будто его вот-вот дёрнет током.

– Значит так, Хис-Гер: с этого момента ты не раб, а я тебе не хозяин. Уяснил? Пока поживёшь у меня, а там посмотрим. Но господином меня больше не называй… Договорились?

Существо наконец подняло голову и посмотрело инспектору в глаза. Личико костлявое, нос и рот крохотные, глаза круглые, тёмные, на пол-лица. И в них – испуг и робкая надежда.

– Договорились, гос… Алекс, – Хис-Гер поспешил исправиться.

– Вот и замечательно.

Охрана у "Вольво" козырнула и растворилась в темноте. Инспектор усадил серого малыша вперёд, а сам занял место водителя. Через две минуты они уже миновали кольцо оцепления.

– Ну, знаете, Иотал, не думал, что мне когда-нибудь выпадет такой обалденный денёк, – сказал инспектор, облегчённо вздыхая. И слегка подмигнул пассажиру на заднем сидении, сторожившему связанную женщину. – Как там принцесса? Довольна, что братец выполняет наши условия?

Женщину будто шилом кое-куда ткнули – так она подскочила.

– Дай срок, я до тебя доберусь! – яростно пообещала она. – Мало того, что ты держишь меня, наследницу империи, в заложниках; ты ещё посмел посадить раба впереди меня! Да я тебя самого при первой же возможности продам в радиоактивные рудники!..

Визжа тормозами, "Вольво" остановился посреди пустынного ночного проспекта. Пассажиров резко бросило вперёд. А инспектор, неуловимо быстро выхватив пистолет, обернулся и ткнул стволом прямо в лицо оторопевшей женщине.

– Ещё слово – и ты у меня по всему салону мозгами пораскинешь, сволочь! – прошипел он.

По его искажённому лицу дама сообразила: лучше помолчать. Откуда ей было знать, что у того в памяти воскрес страшный девяносто шестой год: неудачный бой под Аргуном, плен, зловонная яма. И три с лишним месяца кошмара, закончившиеся неслыханным по дерзости побегом. Прошло двенадцать лет – целая жизнь. Но эта рана, как видно, не зажила и по сей день.

– Алекс, – Иотал покачал головой.

– Всё, – инспектор немного успокоился, оружие спрятал. – Едем ко мне.

Машина, плавно набрав ход, помчалась по Кутузовскому, обгоняя редкие в это время такси.