"Сердечные тайны" - читать интересную книгу автора (Лоу Сьюзен Кей)

Глава 1

Год 1774.

Новая Англия.

Он был так невероятно красив. Жаль, что такой красавчик – идиот. Даже хуже – англичанин.

Элизабет узнала об этом человеке еще до того, как он ввалился в «Дансинг Эль». И не удивительно. В поселке о нем ходили разговоры с тех самых пор, как рота англичан расположилась рядом с Нью-Уэксфордом. Все колонисты как истинные патриоты, были возмущены тем фактом, что солдаты Британской короны разбили лагерь так близко от их поселка. Но, несмотря на это, жительницы поселка не могли не заметить, что глупый лейтенант-переросток был похож на ангела.

Элизабет протянула кружку крепкого сидра фермеру средних лет с красноватым лицом, который был постоянным посетителем таверны, затем быстро прошла вглубь комнаты и стала за бочонками, так что ее совсем не было видно. Она наблюдала и ждала, ждала и наблюдала. Это было единственное, что она умела делать по-настоящему хорошо.

Таверна «Дансинг Эль» полностью соответствовала вкусам жителей деревни, где она располагалась. Всем нравилось это небольшое, полутемное помещение, хотя здесь всегда было накурено, так как, из-за холодного осеннего ветра, окна в таверне были плотно закрыты, что только способствовало уютной атмосфере пивной. Здесь обычно царила обстановка бурного, иногда неистового веселья, что отражало колониальный стиль жизни. Особенно всех привлекали в «Дансинг Эле» две вещи: отличное пиво и отсутствие там англичан.

Во всяком случае, до недавнего времени, но когда небольшая группа британских солдат вошла в таверну, в воздухе, пропитанном запахом эля и китового жира, фонарей, воцарилась мертвая тишина. Вместо привычного аромата жареного мяса, все вдруг остро ощутили холод недоверия, презрительного высокомерия, смешанного со страхом. Больше не было слышно смеха, песен и звонов кружек.

Никто не веселился, и что еще хуже, никто не пил. А уж этого хозяин таверны Кэд Джоунз допустить не мог, и поэтому поспешил навстречу новым посетителям, чтобы узнать, что им здесь нужно и постараться побыстрее избавиться от них. Широко расставив ноги и скрестив руки на широкой груди, он свысока посмотрел на военного в чине капитана.

«Роста он высокого, да уж чересчур худой, – подумал Кэд. – Шея – как у индюка. А дурацкий растрепанный парик придает ему сходство с метлой».

– Что надо, зачем пожаловали? Нечего вам тут делать, – сказал он недружелюбно.

У Фрэнсиса Ливингстона слегка захватило дух от впечатлявшего своими размерами хозяина пивной, преградившего ему путь. Но, вспомнив, что он не один, капитан семнадцатого пехотного полка приободрился. Кроме того, этот мужик не молод, об этом говорила серебряная седина в его кудрявых волосах. Ливингстон поправил свой парик – единственный, соответствующий его званию, который он смог раздобыть в этом богом забытом месте – и сделал шаг вперед:

– Я капитан Ливингстон. Мы являемся военными представителями британской короны на этой территории, и нас везде должны встречать гостеприимно, – заявил он, держась, как ему показалось, по-королевски.

– А… – Кэд почесал переносицу и переменил тактику. – Я глупость спорол. Сразу не понял, кто вы, а мы простые колонисты, и предпочитаем развлекаться, не беспокоя таких высокопоставленных персон, как вы. Это захолустное заведение не для вас, сэр!

В голосе Кэда явно звучала насмешка, и фермеры поддержали его дружным хохотом. Их смех сбил Ливингстона с толку, но затем он улыбнулся, польщенный тем уважением, которое, как он решил, оказал ему хозяин таверны.

– Ценю вашу заботу, но буду настойчив и позволю себе заявить, что мы останемся здесь выпить. Так как я являюсь новым старшим офицером, то считаю своим долгом ознакомиться с окрестностями и местными достопримечательностями.

Опустив руки и угрожающе сжав кулаки, Джоунз выпрямился во весь свой немалый рост. Пятеро других мужчин, такого же крепкого телосложения, как и он, демонстративно стали за его спиной.

– Боюсь, что настаивать буду я, – проговорил Кэд.

В его голосе ощущалась сталь.

– А вы, наверное, Кэд Джоунз? Хозяин «Дансинг Эля».

– Да, это я, – с гордостью подтвердил Кэд. – Вы уже слышали обо мне?

– Ну, кто ж еще может быть настолько глуп, чтобы вступать в спор с английским офицером и его солдатами, из-за такой мелочи, как кружка пива.

Кэд внутренне сжался. Никто не позволял себе называть его глупым, кроме его жены, конечно, которой он разрешал почти все.

– На вашем посту, капитан, у вас может быть много проблем, а чтобы этого не случилось, я советую вам покинуть это помещение. От Англии нам нужно только одно, чтобы нас оставили в покое.

– У меня нет желания осложнять и без того сложную ситуацию, Джоунз, я только хотел разведать обстановку, так сказать. Кстати, я слышал, что тот, кто сумеет взять верх над одним из твоих сыновей, получает право пить пиво бесплатно. Это правда?

– Ну, да.

– Я принимаю ваш вызов.

Кэд оценивающе посмотрел на тонкие руки капитана и насмешливо фыркнул:

– Да вы шутите!

Капитан Ливингстон улыбнулся добродушно и снисходительно.

– Конечно же, я не собираюсь сам бороться. Я уже давно вырос из таких игр и представляю сейчас, как бы мозговой центр. А соревноваться в силе будет один из моих солдат.

Кэд отрицательно покачал головой:

– Нет, мы с такими, как вы, дел не имеем.

Ливингстон преувеличенно-сожалеюще вздохнул.

– Жаль. Я не думал, что вы так легко отступитесь.

– Джоунзы никогда не отступают! – крикнул Кэд.

Он попытался взять себя в руки. Его лицо побагровело. О том, чтобы сорваться и ударить английского офицера, не могло быть и речи.

– Значит, пари?

– Да.

– Отлично.

Капитан кивнул одному из солдат, сопровождавших его. Тот выглянул за дверь и позвал кого-то.

Через несколько минут на пороге таверны показался мужчина. Его фигура, освещенная светом заходящего солнца, четко вырисовывалась в дверном проеме. У него были широкие сильные плечи. Казалось, весь мир мог бы держаться на них, как лебединое перышко. Черты лица были строгие и симметричные. Копна густых каштановых волос украшала крупную голову. Зацепившись за косяк двери, он грохнулся на ближайший стол. Кружка сидра опрокинулась и упала на пол. Он протянул руку, чтобы поднять ее, промахнулся и опрокинул скамейку.

– Извините, – пробормотал он, неловкими движениями устанавливая скамейку на прежнее место. Потом поднял кружку и со звоном поставил ее посредине стола. Большая оловянная кружка казалась необычно миниатюрной в его огромных ручищах.

Видимо, удовлетворенный своими действиями, англичанин повернулся к капитану. Казалось, что он нарочно сутулится, как будто боится выпрямиться во весь рост, чтобы не пробить головой потолок, вероятность чего нельзя было отрицать.

Глупо ухмыляясь, солдат сдернул свой малиновый мундир, видимо, не замечая, что пуговицы были застегнуты неправильно, и вскинул голову:

– Капитан? Вы звали меня?

Ливингстон довольно улыбнулся:

– Да, – он повернулся к удивленным зрителям: хозяину таверны и посетителям, с недоумением наблюдавшими за происходящим.

– Позвольте мне, Джоунз, представить вам лейтенанта Джона Лэйтона.

– Лейтенанта? – недоверчиво переспросил Кэд.

– Да. Лэйтон получил этот чин еще до той неудачной поездки на лошади, во время которой ушиб голову. Его следовало бы уволить из армии, но командир пожалел и позволил остаться ему в строю. И надо сказать, у него есть свои достоинства, которыми мы пользуемся, когда возникает необходимость.

В пивной послышался еле сдерживаемый смех. И это был цвет британской армии? Напыщенный капитан и бестолковый неуклюжий детина-лейтенант?

Лейтенант Лэйтон снова улыбнулся еще более радостно, чем прежде. Кэд грустно покачал головой, почувствовав нечто вроде жалости к парню, который, казалось, даже не понимал, что из него собираются сделать всеобщее посмешище. Никому бы даже в голову не пришло пошутить над кем-нибудь из Джоунзов, слава Богу, и Кэд не мог себе представить, как чувствует себя человек в подобной ситуации. А, ладно, этот лейтенант настолько глуп, что его невозможно этим обидеть.

– Я так понимаю, лейтенант Лэйтон и есть ваш чемпион? И он намерен одолеть хотя бы одного из моих сыновей?

Капитан Ливингстон самодовольно кивнул головой.

– Да. Если, конечно, вы не решите сразу же уступить и избавить нас от этой мороки.

– Никто не может победить Джоунза, если тому уже есть четырнадцать, – заявил Кэд, сверкнув на капитана серыми глазами.

– Хорошо, посмотрим.

Ливингстон сделал знак рукой одному из своих солдат, который поспешил пододвинуть скамейку начальнику. Усевшись, капитан обвел глазами комнату. Эти головорезы-колонисты смотрели на него с плохо скрываемой ненавистью, которую Ливингстон предпочитал бы назвать уважением.

– Сколько у вас… отпрысков, Джоунз?

– Девять. Сильные и здоровые, все как на подбор.

– Не сомневаюсь. Ну что ж. Девяти порций будет достаточно, я думаю. В конце концов, нас тут только пятеро, а Лэйтону мы вообще редко позволяем пить. Было бы неразумным еще больше мутить ему мозги.

– Девять? Но Бэнни не может…

Капитан не дал ему договорить:

– Я не приму никаких отговорок, дорогой мой. Ну что же, начнем с самого старшего?

Кэд прорычал.

– Адам!

– Я здесь, па!

Молодой мужчина вышел вперед. Ему недавно исполнилось тридцать лет, он был выше отца, тело его было сильным и мускулистым от работы в городской кузнице, грубоватое лицо по-своему привлекательно, а волосы имели тот ярко-золотистый оттенок, который отличал всех Джоунзов.

– Адам? – капитан Ливингстон криво усмехнулся. – Какое подходящее имя для первенца.

Кэд положил сыну руки на плечи и сказал тихо, так чтобы только Адам мог услышать:

– Я хочу, чтобы ты не просто победил этого придурка, но и унизил его.

Адам уверенно кивнул:

– Когда я поступал по-другому, па?

Кэд сердечно хлопнул его по спине.

– И то правда, сынок!

Адам подошел к столу и развернул скамейку. Усевшись поудобнее, он поставил локоть на стол и выжидающе посмотрел на лейтенанта.

– Привет. Я Джон.

– А, да, я знаю. – Кузнец показал на скамейку напротив. Так что, ты сядешь или будешь так и стоять, как чурбан, всю ночь?

– Конечно, – лейтенант наклонил голову. – Спасибо.

Он шлепнулся на край скамейки, едва не упав на пол. Какое-то время он раскачивался на скамейке, как на качелях, но потом ему все же удалось с ней справиться.

Адам посмотрел на сидящего напротив человека и понял, что уж Лэйтону-то никогда не придется смотреть на кого-то снизу вверх. Это немного расстроило Адама. Или, вернее, расстроило бы, если бы на лице Лэйтона не было этой широкой дружелюбной улыбки: он был похож на щенка, который радостно наблюдает за приближающимся экипажем, не подозревая, что тот его сейчас задавит.

Адам понял, что Лэйтон не знает, что он должен делать.

– Слушай, сначала поставь локоть на стол, понял?

– Понял.

Лэйтон сделал то, что ему сказал старший сын хозяина таверны.

– Теперь мы сожмем друг другу руки.

– Угу.

Он с готовностью схватил противника за руку. Адам сердито вздохнул. Ну как с таким бороться?

– Слушай внимательно, Лэйтон. Когда отец скажет «Давай», я буду стараться уложить на стол твою руку, а ты – мою.

– Угу.

Адам попытался еще раз объяснить.

– Это игра.

– Я люблю игры.

Адам сдался.

– Пап, давай!

– Минуточку, – вмешался капитан Ливингстон. – Почему это Джоунз должен начинать соревнования?

– Вы возражаете? – спросил Кэд.

– Ну, в общем-то, да. Откуда я знаю, может у вас есть какой-нибудь специальный сигнал, который дает преимущество вашему сыну?

– Вы сомневаетесь в моей честности? – взревел Кэд и шагнул в сторону капитана.

– Отец, подожди. Ну какая разница, кто начнет?

Кэд отошел на место.

– Думаю, никакой. Все равно ты выиграешь. Руфус!

– Что, Кэд?

Худой мужчина в очках, неторопливо пытавшийся найти место, с которого было бы лучше видно, поспешил воспользоваться возможностью подойти ближе к соревнующимся.

– Если я не могу начать соревнования, то и вы не можете, капитан. По тем же причинам. – В голосе Кэда слышалась стальная решимость и едва скрываемый гнев. – Руфус может дать сигнал. Он – владелец магазина и одинаково зависит и от нас, и от вас.

– Согласен, – сказал капитан.

– Начинай.

Руфус нервно поправил очки.

– Но, Кэд…

– Начинай, – рявкнул Кэд.

– Ладно. – Хозяин магазина мгновенно оказался у стола, где сидели Адам и Лэйтон. – Готовы?

– Мы что, уже играем? – взволнованно спросил лейтенант Лэйтон.

Адам закатил глаза.

– Руфус, ну давай же!

– Да. На счет три. Готовы? Один… – Все зрители, забыв о своих кружках, нетерпеливо подались вперед. – Два… Давай!

Мускулы мужчин напряглись, стали видны вены. Адам что-то прохрипел, потом застонал. Его лицо покраснело, потом побагровело, по нему каплями заструился пот. Однако положение рук не изменилось. И все это время Лэйтон улыбался. Наконец, медленно, почти незаметно, их руки начали клониться к столу. От удивления Адам широко раскрыл глаза. Он еще сильнее напрягся, но все было бесполезно. Его рука упала на стол.

– Отличная игра. Следующий, – довольно сказал Джон.

Ошеломленные зрители молчали. С тех пор как Адаму исполнилось двадцать три и ему, наконец, удалось победить отца, он ни разу не проигрывал. Черт возьми, да его никто даже не вызывал соревноваться вот уже несколько лет!

Адам с каменным выражением лица отбросил скамью и вышел из таверны, ударив кулаком по двери.

Капитан Ливингстон громко зааплодировал.

– Ваш сын неплохо сыграл, Джоунз. Это уже одна порция. Продолжим по списку, а?

Кэд сжал кулаки.

– Адам давно не играл, вот и все. Другие будут в лучшей форме.

– Ну, если вы настаиваете. Где ваш второй сын?

– М-м-м, ну…, – Кэд переминался с ноги на ногу. – Он… Я хочу сказать… Брэндан…

– Я сам умею говорить, отец, – перебил его молодой человек, стоящий немного в стороне от других.

– Брэндан…

Брэндан посмотрел на капитана. Он был среднего роста и стройного телосложения. В любом другом месте этот парень не показался бы маленьким. Но в компании таких великанов, как Джоунзы, он несомненно выглядел таким. У него были темные волосы и изящные, почти нежные, черты лица. Он совсем не походил ни на одного из своих братьев.

– Мой отец пытается сказать вот что, капитан. Я не имею такого… м-м-м… веса, как остальные члены нашей семьи. Вот если бы захотели провести соревнования на сообразительность, а не на силу, я был бы рад услужить вам.

– Вы не похожи на отца, не так ли?

– Нет, я похож на мать. Так что вы скажете?

Ливингстон покачал головой.

– Нет, я придерживаюсь первоначального уговора. Это будет соревнование на силу. Вы признаете поражение в этой партии, Джоунз?

– Я никогда не признаю поражений! Мужчина, стоявший ближе всех к Кэду, вздрогнул от его голоса.

– А я признаю, – сказал Брэндан спокойно. – Я не вижу смысла в том, чтобы тратить свою энергию, когда у меня нет никакой надежды выиграть. Это к твоему сведению, отец.

Отец и сын посмотрели друг на друга. Было очевидно, что у них давний спор, и так же очевидно, что ни один из них не собирается уступать другому.

– Иногда я удивляюсь, как я мог произвести тебя на свет, – наконец сказал Кэд.

– Я часто удивляюсь тому же, – ответил его второй сын.

– У вас еще будет время для семейных ссор, Джоунз. А я здесь для того, чтобы выиграть несколько стаканчиков. Кто следующий? – спросил Ливингстон.

– Картер.

– Картер.[1] Боже милостивый. Не могли же вы назвать сыновей в алфавитном порядке.

– Именно это я и сделал.

Капитан усмехнулся.

– Ну что ж, зовите остальных своих наследников.

Картер, Дэвид и Фрэнк, как и Адам были вынуждены сдаться под натиском мощной руки англичанина. Когда настала очередь Джорджа, все решили, что лейтенант уже выдохся. Но они ошиблись. Один за другим гиганты-блондины были побеждены. Все это время Лэйтон улыбался, смеялся и вообще, казалось, наслаждался происходящим. К тому времени, когда Генри, а потом и Исаак, проиграли, гнев Кэда перешел в усталую отрешенность. Этот парень смог победить его сыновей.

Джоунзу нестерпимо хотелось попробовать самому сразиться с этим англичанином, но в глубине души, как это ни горько, он осознавал, что был бы не намного лучше своих ребят. И потом, Мэри, его жена, наверняка постарается, чтобы он пожалел об этом глупом поступке.

– Ну что ж, – Ливингстон откинулся на спинку скамейки, закинув ногу на ногу. – Вы могли бы нам и пива принести.

– Нет, – неожиданно сказал лейтенант.

– Что? – спросил Ливингстон.

– Нет Е, – лейтенант кивнул на дверь. – А – Адам. Он показал на Брэндана, привалившегося спиной к стене в дальнем конце комнаты, и оттуда наблюдавшим за всем происходящим. – В – Брэндан. – Он показывал на всех остальных сыновей Джоунза. С, Д, F, G, Н, I, A, E – нет.

– А ведь он прав! – капитан даже прищелкнул языком.

– Почему бы нам не завершить начатое до конца? Где пятый, Джоунз? Прячешь его? Может он не совсем в форме?

– Я говорю вам, Бэнни не может…

– Бэнни? Нам нужен Е. Ты что, в буквах запутался, Джоунз?

– Нет, не запутался, – Кэд на секунду стиснул челюсти, – Бэнни – это уменьшительное.

– Ну, так давай его сюда. Я уверен, что лейтенант Лэйтон справится и с ним.

– Я Бэнни.

При звуке мягкого мелодичного голоса Джон вскочил на ноги, в спешке опрокинул скамейку, и встал по стойке смирно.

– Боже всемогущий! Это же женщина!

– Какое тонкое наблюдение, капитан. Я – Элизабет Джоунз.

Капитан встал и обошел вокруг нее. Она явно была одной из этой семейки Джоунзов: высокая, крепкая. Непослушные завитки, выбивавшиеся из тугой косы, вобрали все оттенки волос ее братьев: солнечно-золотой, русый и несколько темно-каштановых прядей, так гармонирующих с ее глазами. И, несмотря на широкий, свободный покрой одежды, нельзя было не заметить, что фигура у нее очень женственная: пышные бедра и довольно впечатляющая грудь.

Капитан Ливингстон медленно улыбнулся и протянул руку к одному из завитков. Он мысленно поблагодарил судьбу за такой подарок. Эта женщина была чудесно сложена. Он впервые встретил такую с тех пор, как сошел с корабля. Естественно, работая в таком месте, как «Дансинг Эль», она будет польщена вниманием молодого многообещающего английского офицера.

– А вы довольно крупная женщина, – его взгляд остановился на ее груди, – мне это нравится.

Все присутствующие в ожидании затаили дыхание. В Нью-Уэксфорде Элизабет занимала довольно странное положение. О ней не думали как о девушке. Она была просто Бэнни Джоунз. У нее и пола-то не было. Но в тех редких случаях, когда проезжавшие через их деревню путешественники, привлеченные ее соблазнительной фигурой и ободренные спокойным характером, думали, что девушка, работающая в таверне, это то же самое, что девка в кабаке, они совершали огромную ошибку.

Силу удара, который Бэнни могла нанести, можно было сравнить по достоинству, только с силой удара мужчины, в конце концов, у нее было восемь братьев, которые кое-чему ее научили. А если этого оказывалось недостаточно, то любой мужчина, который по мнению ее братьев относился к ней неуважительно, мог ожидать довольно болезненного визита одного, двух или нескольких парней Джоунзов. У Бэнни было преимущество в росте по сравнению с этим офицером, на два дюйма, и она спокойно смотрела на капитана сверху вниз. Одной рукой она схватила его за запястье, а другой начала загибать его пальцы назад.

– Да, я действительно крупная женщина. Плохо, что вы такой маленький мужчина, правда? – сказала она тихо, чтобы только Ливингстон мог ее слышать.

Лицо капитана сделалось почти таким же белым, как его парик. Он попытался вырвать руку, но у нее была мертвая хватка. Она улыбнулась и отпустила его, слегка пожав плечами.

– Слабак.

К нему вернулся его обычный цвет лица.

– Да ты… – он не договорил. – Лейтенант Лэйтон, оказывается, вы можете выиграть еще один стаканчик.

– Слушайте-ка, капитан Ливингстон, моя Бэнни не дотронется до этого чурбана, которого вы называете лейтенантом. Я дам вам эту чертову выпивку, – возразил Кэд.

– Но я не могу ее принять. У нас было пари. Порция выпивки за каждого из ваших отпрысков, которого победит лейтенант. И я требую точного соблюдения условий спора.

– Но, вы ведь не заставляли Брэндана бороться?

– Нет, – капитан усмехнулся. – Это было бы не так весело.

– Я не позволю, – прогремел Кэд.

– Па. – Бэнни положила руку ему на плечо. – Я не против.

– Бэнни! Он может сделать тебе больно!

Она покачала головой.

– Он не причинит мне вреда.

– Ты так уверена?

– Да.

Кэд тяжело вздохнул.

– Но, Бэнни, я…

– Я все равно это сделаю, па, чтобы ты не сказал.

– Кто-нибудь из вас, когда-нибудь даст мне возможность высказаться?

Бэнни приподнялась на цыпочки и чмокнула отца в поросшую седеющей щетиной щеку.

– Ничего не могу поделать, па. Я – Джоунз.

Она подошла к своему сопернику, по какой-то, ему одному ведомой, причине, все еще стоящему по стойке смирно, уставившись в одну точку поверх голов всех находившихся в комнате людей. «Боже милостивый, да он просто огромный!», – подумала Бэнни. Он был выше ее братьев, которые, за исключением Брэндана, были немного выше Бэнни, а она в свою очередь была выше любого мужчины в Нью-Уэксфорде.

С такого близкого расстояния лейтенант был меньше похож на ангела. Его лицо уже не показалось ей настолько идеальным: отрешенным и непорочным. Он больше отвечал ее представлению дьявола: резкие черты строгого и одновременно привлекательного лица, способного соблазнить неосторожных, вовлечь их во грех и погубить. Падший ангел.

Но это было только первое впечатление. Через мгновение перед ней снова было странно пустое, безжизненное лицо, безумный взгляд, широкая бессмысленная улыбка. Его глаза были полузакрыты, и от этого он выглядел полусонным.

– Привет, – сказала она. – Меня зовут Бэнни.

Он глянул на нее сверху вниз. Бэнни вздрогнула. Может, ей только показалось? На секунду он открыл глаза и посмотрел на нее – живо, осознанно, оценивающе. И тут же на его лице появилось то тупое, отсутствующее выражение.

– Да, Бэнни, – сказал он. – Девушка.

Конечно, скорей всего ей показалось. Она улыбнулась ему в ответ, не в силах сопротивляться его детскому дружелюбию. Бэнни ощутила прилив жалости к этому бесхитростному, по-видимому, по-своему безмятежно счастливому человеку. Она видела, как все смеялись над ним, он стал предметом шуток. Может быть, он и не замечал этого, но она все поняла, потому что она на себе знала, как это трудно отличаться от других, быть не такой, как все, странной – с точки зрения окружающих. Вероятно, легче жить, не осознавая ничего этого, как парень, стоящий сейчас перед ней.

– Да, девушка. Теперь моя очередь вступать в игру?

Он согнулся, неуклюже устанавливая свою скамейку, затем резко опустился на нее и с шумом опустил согнутую руку на стол. Он выжидающе посмотрел на нее:

– Ну вот, теперь я готов.

Она не смогла сдержаться и засмеялась. Еще девчонкой она часто мерилась силами со своими братьями, конечно, если отца и матери не было поблизости. Зачастую это были настоящие борцовские соревнования. В таких схватках соперники пыхтели от напряжения, потные и раскрасневшиеся, катались в пыли, и каждый стремился уложить другого на лопатки. Бэнни всегда держалась молодцом и нередко одерживала победу, особенно над своими младшими братьями. Однажды, когда ей было тринадцать, мать застала ее за этим, совершенно, неприличным для девочки занятием. Это положило конец участию Бэнни в жестоких мальчишеских играх, хотя сама она очень сожалела об этом, как и о том, что причинила матери сильную боль. И вот Бэнни снова предоставляется шанс попробовать свои силы. Она была уверена, что проиграет, но от сознания, что она будет бороться, у нее замирало сердце. Ее мама снова расстроится, но Бэнни уже давным-давно смирилась с мыслью, что ей никогда не стать такой, как хотела ее мать. Это не означало, что она не пыталась стать другой, напротив, много раз она пробовала изменить себя, но безуспешно. Она осознавала, что ей никогда не достичь идеала в мамином понимании этого слова.

Бэнни закатала рукава своей блузки, села и осторожно поставила локоть на стол. Она разжала ладонь и вдруг замерла. Его рука, Господи, он ведь сейчас дотронется до нее! Какая у него большая и сильная рука! Какое великолепнее мужское тело! Она почувствовала, как внутри у нее что-то напряглось.

«Прекрати!» – сказала она себе. Она дотрагивалась до многих мужчин, которые в мужественности ничуть не уступали ему. И они, естественно, дотрагивались до нее. И чем же нынешняя ситуация отличается от других случаев? Она продвинула руку на дюйм вперед. Его огромная теплая ладонь осторожно обхватила ее руку.