"Гувернантка" - читать интересную книгу автора (Лэннинг Салли)Глава 7Энн разбудило тихое воркование голубей на деревьях, росших за окнами ее комнаты. Она машинально протянула руку в поисках Мартина, но нащупала лишь скомканные простыни и подушку. Энн распахнула глаза. Я одна, смущенно подумала она. Одинокая и обнаженная в собственной постели. Ее кожа пропиталась запахом Мартина, по ее телу разливалась блаженная лень – значит, ей не приснилось, что они занимались любовью. Это было реальностью, восхитительной, захватывающей дух реальностью! Но где же Мартин? Тори. Конечно, он не мог остаться в этой постели, боясь, что дочь проснется и застанет их вместе. Но почему не разбудил ее, прежде чем уйти? Почему не обнял покрепче и не поцеловал, прежде чем оставить одну? Ночная рубашка все еще лежала на полу, и тысячи воспоминаний нахлынули на Энн. Ей пришлось проделать длинный путь на этот маленький тропический остров, чтобы узнать, каким потрясающим и прекрасным может быть акт любви. И именно Мартину суждено было стать ее наставником. Внезапная мысль царапнула ее, как коготки ящерицы. А почему бы Мартину и не быть более чем искушенным в постели? У него большой опыт. У него были богатые и изысканные любовницы. Она, Энн, должно быть, показалась ему невероятно наивной и неискушенной. Что там говорила Келли в один из своих редких приездов домой после свадьбы? – Конечно, женщины буквально виснут у него на шее. Его трудно винить в том, что он берет то, что предлагают… В конце концов он всего лишь человек. Тогда Энн сочла Келли слишком снисходительной. А теперь чувствовала, как лицо до корней волос залила краска стыда; Прошлой ночью она предложила себя Мартину. Он имел милосердие и твердость отказаться. Но позже, в ее постели, воспользовался тем, что она с такой легкостью сделала доступным. И в самом деле разве можно винить его в этом? Прошлой ночью она стала одной из множества женщин, о которых раньше думала не иначе как с презрением. Она низко пала в собственных глазах, не говоря уж о глазах Мартина. Если бы она с такой страстью не ответила на его поцелуй, если бы не ринулась ему в объятия с легкостью волны, набегающей на песок, он бы ушел, сдержав свое обещание. Эти мысли были ей невыносимы. Энн выпрыгнула из постели, засунула ночную рубашку под подушку и поспешила в ванную. Включив горячую воду на полную мощность и встав под душ, она принялась с ожесточением тереть себя мылом, словно стараясь уничтожить все воспоминания о прикосновениях Мартина. Но как ей вытравить его из своей памяти? Из своего сердца? Как забыть его хрипловатый, прерывистый голос, его смех, и страсть, и удовольствие, которое он доставил ей в постели? Она забудет его. Со временем. Она должна. Быстро надев светлую хлопковую юбку и блузку в деревенском стиле, Энн открыла дверь и вышла в залитый солнцем холл. Растянув одеревеневшие губы в улыбке, она вошла в столовую. – Доброе утро, Мартин… Где Тори? – прощебетала она. – О, хорошо, опять папайя. А это, кажется свежие круассаны? Стоя спиной к нему, она налила себе чашку кофе. – Тори на пляже с Мелани и ее мужем, – ответил Мартин. – Как ты спала? Он говорил так спокойно! Так спокойно и отстраненно, словно ближе чем на десять футов и не подходил к ее постели. Энн обернулась с застывшим лицом. – Когда ты ушел из моей комнаты? – Около пяти. Я не знал, когда проснется Тори. – Нам не следовало… – Мы сделали это, Энн, – перебил он с угрожающей мягкостью. – Вопрос в том, что нам делать сейчас? – Ты отвезешь меня домой. И мы распрощаемся. – Просто так? – А как бы ты хотел? Мгновение он колебался, а затем отрывисто сказал: – Я говорил, что у меня есть для тебя предложение. – Ты осуществил его прошлой ночью, – цинично ответила она. – Не нужно так, Энн. Не принижай того, что случилось между нами. Она отложила вилку. – А что случилось, Мартин? – Мы занимались любовью. Дважды. – Его подбородок отяжелел. – Для меня это был незабываемый опыт. – Так же, как и другие твои опыты. Его глаза сверкнули, словно лезвие ножа в луче солнца. Энн инстинктивно отшатнулась. – Ты решительно настроена думать обо мне самое худшее. – Как и о себе, – с горечью проговорила она. – Хочешь сказать, что сожалеешь о случившемся? – Конечно! – Я тебе не верю! Я был с тобой. Я держал тебя в объятиях, и целовал, и слышал, как ты выкрикиваешь мое имя… Ты была в высшей степени самой собой. Как ты можешь об этом сожалеть? – Это было приключение на одну ночь! – воскликнула она. – Я никогда не делала этого прежде и не буду делать впредь! Мартин повел плечами. Энн не открыла ему того, чего бы он не знал: она – человек принципа. Итак, время решать. Если он будет держать рот на замке, случившееся так и останется приключением на одну ночь, и он больше не увидит ее. Никогда. А еще можно затеять игру. Нешуточную игру, потому что в нее будет вовлечена Тори. Мартин попытался разобраться в своих мыслях. Тори нуждается в Энн. Эти три коротких слова вдруг всплыли в его сознании, и он понял, что это правда. Не давая себе времени на дальнейшие размышления, Мартин невыразительным голосом произнес: – Может быть, ты выслушаешь меня? Я имею в виду, мое предложение. – Он глубоко вдохнул. – Я хочу, чтобы ты пожила с нами, в качестве гувернантки Тори. Ты будешь по утрам провожать ее в школу, заниматься ею, когда она возвращается домой, заботиться о ней в мое отсутствие или во время болезни. Уик-энды будут свободными, когда я дома. Но, разумеется, я жду, что ты оставишь работу в полиции. – Мартин назвал сумму, которую будет платить ей, и Энн захлопала глазами. Она сказала первое, что пришло в голову: – Ты всегда пытаешься купить людей? – Я хочу нанять тебя, а не купить. – А где я буду спать? – Ты вольна выбирать сама, – ответил он осторожно. Разозленная до такой степени, что перестала заботиться о словах, Энн выпалила: – Значит, за сумму, которая, как ты должен понимать, для меня целое состояние, а для тебя мелочь, ты хочешь получить любовницу и няню в одном лице? Я уверена, ты простишь меня, если я откажусь. Мартин встал, засунув руки в карманы. – Тебе просто доставляет удовольствие искажать все мои слова. Именно ты затеяла со мной игру перед ужином вчера вечером – или ради удобства ты поспешила об этом забыть? И если ты не испытывала истинного удовольствия в постели со мной, то тебе надо оставить работу в полиции ради карьеры актрисы – ты сколотишь состояние. Прислушайся хоть на мгновение к голосу рассудка! Если ты поселишься в моем доме, Тори быстро привыкнет к тебе. Ты не будешь больше уставать, не будешь ежедневно рисковать жизнью, как делаешь сейчас. О, неужели? – с яростью подумала она. Что ты об этом знаешь, Мартин Крейн? Она могла бы сказать ему, что мечтает уйти с работы вот уже несколько недель. Но не сказала. – Мой ответ – нет, – холодно бросила Энн. – Я нанимаю тебя не как любовницу, как ты изволила изящно выразиться. – Ты вообще не нанимаешь меня! – Похоже, ты самая упрямая женщина на свете, – проскрежетал Мартин. – Тори было бы хорошо с тобой, Энн, я знаю это. – Тори не испытывает ко мне даже симпатии. – Дай ей время. Энн возмущенно воскликнула: – Я не собираюсь служить утешением твоей совести, в то время как ты шатаешься по шикарным курортам и великосветским вечеринкам, плюя на собственного ребенка! – Еще одна порция информации, полученной от моей бывшей жены? Похоже, вы обе для собственного удобства забываете о том, что у меня есть работа, которая требует поездок. И случается, за это приходится чем-то платить. Плечи Энн поникли. С честностью, рождаемой только отчаянием, она сказала: – Мартин, я была дурой, согласившись приехать сюда. И еще большей дурой, когда надела это платье вчера вечером. Прости, что затеяла с тобой игру, я думала не головой. Лучшее, что мы можем сделать, – это пойти завтра каждый своей дорогой и забыть навсегда о том, что случилось прошлой ночью. Пожалуйста. – Каждый своей дорогой… – невыразительно повторил он. – Ну конечно. Что же еще? Мы даже не нравимся друг другу – и уж конечно не влюблены. Поэтому не будем рисковать покоем Тори, ее безопасностью ради того, что иначе чем похотью не назовешь. – Краем глаза Энн заметила движение со стороны пляжа и с видимым облегчением добавила: – Слава Богу, сюда идут Тори и Мелани. Мартин стиснул ее плечи. – Наш разговор еще не окончен – что бы ты ни говорила. Взгляд Энн невольно обратился на его рот, и ее немедленно атаковали воспоминания о том, с какой страстью Мартин целовал ее прошлой ночью. Прекрати, лихорадочно одернула она себя. Только не сейчас! – Некоторых людей ты контролировать не можешь, Мартин. Я – одна из них. – Она высвободилась из его рук. – Я иду собираться. Увидимся позже. Мартин не сделал ничего, чтобы остановить ее. Энн поспешила по коридору к своей спальне и плотно закрыла за собой дверь. Затем сухими глазами обвела комнату, в которой обрела блаженство. Широкая кровать, пейзаж в голубых тонах над изголовьем. Коллекция нефритовых фигурок на полках у дальней стены. Красота и уют, которые она сознательно покидает, чтобы вернуться в реальную жизнь. Двигаясь как автомат, она стала складывать одежду в два чемодана, отделив те вещи, которые купил для нее Мартин. Ее мозг с запозданием, но все же начал работать. Зачем Мартин предложил ей стать гувернанткой Тори? Как может он рисковать душевным покоем любимой дочери, которая ведь может и привязаться к наемной служащей? Возможно, Келли была права хотя бы в том, что Мартин относится к людям как к фигурам на шахматной доске. Передвигаемым с целью достижения победы, грустно подумала Энн. Впрочем, его мотивы не имеют значения. Она сказала «нет» и была тверда в своем решении. Нет ничего более невозможного для нее, чем жить с Мартином, независимо от того, насколько велик его дом и насколько часты отлучки. Ей просто не вынести этого… Десять часов спустя лимузин остановился у дверей подъезда Энн. С серого неба сыпался снег с дождем. Улицы обрамляли грязные сугробы, а тротуары были покрыты наледью. Энн натянуто произнесла: – Тори, я была очень рада провести с тобой время. Надеюсь, тебе будет не очень трудно снова вернуться в школу. Мартин, я… – Я провожу тебя до дверей. – Совершенно ни к чему… Взгляд, который он бросил на нее, остановил бы летящую стрелу. Энн вышла к? «ашины и, когда он подошел, чтобы взять ее чемоданы, резко сказала: – Я хочу остаться одна. – Ты намерена и дальше спорить по любому поводу? Ты возьмешь одежду, которую я для тебя купил, и покончим на этом. Пронизывающий холод пробирал до костей. Дрожа, Энн произнесла: – Покончим на этом, ты прав. – Она молилась о том, чтобы он не заметил, какая боль прозвучала в ее голосе. Энн зашагала сквозь летящий снег к двери подъезда и, подойдя, распахнула ее перед ним. – Я смогу донести чемоданы, Мартин. Он поставил их на пол. Его глаза были непроницаемо серыми. Такими же, как это небо, подумала Энн и неловко проговорила: – Твоя вилла, океан, водопад – все было замечательно… Спасибо тебе. С трудом выдавливая из себя слова, Мартин попросил: – Когда вернешься на работу… ради Бога, старайся не очень рисковать! – Благодаря риску я спасла Тори. На его щеке дернулся мускул. – Если передумаешь по поводу работы, которую я тебе предложил, дай мне знать. До свидания, Энн. – До свидания, – прошептала она. Энн смотрела ему вслед, пока он не исчез в лимузине. Он ушел – не поцеловал ее и даже не заикнулся о новой встрече. Он понял намек. Наконец-то. На лифте Энн поднялась на свой этаж. Квартира показалась ей убогой и неуютной. Она включила отопление и начала распаковывать вещи – сначала свой чемодан, затем тот, который вручил ей Мартин. Но когда добралась до травянисто-зеленого платья, ее руки замерли. На несколько упоительных часов она превратилась в одну из тех женщин, которые носят такие яркие и вызывающе скроенные платья. Эта незнакомка родилась в объятиях Мартина. Но теперь ей вновь придется стать самой собой. Синие джинсы, рубашка… или форма. Если бы Мартин не купил это платье, она не полетела бы на Элыотеру. И теперь не стояла бы, парализованная болью, сравнимой только с той, которую испытала, потеряв родителей, лишившись всего привычного, любимого и знакомого. Если бы не поехала с Мартином, Энн по-прежнему знала бы, кто она такая. Март сменился апрелем, но зима никак не хотела уходить из города, засыпая крокусы и ранние нарциссы снегом и поливая их ледяным дождем. Однако весеннее обострение пришло в свой черед: увеличилось число немотивированных преступлений, поток ложных вызовов держал полицейских в постоянном нервном напряжении. Впрочем, Энн оно не покидало и без этого. Первую неделю по возвращении домой она почти не спала, а когда удавалось заснуть, ее преследовали сны о Мартине. Эротические сны, которые заставляли просыпаться с ноющим от неудовлетворенного желания телом. Кошмарные сны, в которых Мартин оказывался в руках бандитов, а она не могла его спасти. В таких случаях Энн просыпалась в поту, с бешено колотящимся сердцем. Как мог он за столь короткое время так сильно привязать ее к себе? Или, более прагматично, как она будет проводить долгие дни без него в своей квартире? Единственный выход, по-видимому, изматывать себя работой до бесчувствия, чтобы, вернувшись домой, падать в изнеможении и засыпать. Что Энн и делала. Вторая неделя была сплошным кошмаром. Им пришлось расследовать три убийства. Наркоман при задержании сломал Брюсу руку. На Кейта с ножом набросился сумасшедший, и теперь он лежал в реанимации. Последнее дежурство Энн пришлось на четверг. Она закончила работу в шесть, переоделась и, вместо того чтобы идти домой, направилась в ближайший бар. Она нуждалась в тепле и шуме людских голосов. В бокале красного вина, куске горячего мясного пирога и картофеле фри. Ужасно, с точки зрения содержания холестерина. Однако простые удовольствия и уют были ей сейчас намного нужнее. Энн собиралась оставить работу. Это решение окончательно созрело в последнюю неделю. Поэтому нужно было обдумать, как получше это сделать, а также где взять деньги, чтобы оплатить учебу на курсах медсестер. В том, что поступление туда будет ее следующим шагом, Энн почти не сомневалась. Она нашла уединенный столик в углу, сделала заказ и, достав из сумки блокнот и ручку, начала подсчитывать свои финансы, недовольно хмурясь. Если бы только она не выбросила столько денег на поездку в Лондон и в Шотландию прошлым летом! Это проделало огромную дыру в ее бюджете. Те деньги сейчас очень пригодились бы. – Можно к тебе присоединиться? Этот голос она узнала бы в любой ситуации по тому, как сразу же подпрыгнуло ее сердце в порыве радости, смешанной с паникой. Энн подняла взгляд. – Здравствуй, Мартин. Он был невероятно красив в темных брюках, короткой кожаной куртке и синем свитере, с волосами, растрепанными ветром. Мартин повесил куртку на спинку стула и сел. Энн усмехнулась про себя при виде официантки, возникшей словно из-под земли. Заказав пиво, рыбу и чипсы, он наклонился вперед, внимательно глядя ей в лицо. – Ужасно выглядишь, – кратко констатировал он. – Откуда ты узнал, что я буду здесь? – Шел за тобой от полицейского участка. – Вот как? – удивилась она. – И зачем ты это делал? – Решил, что пришло время предпринять новую попытку купить тебя, – с натянутой усмешкой ответил Мартин. Энн сделала большой глоток вина. – Я не подешевела. – А вот баланс у тебя явно не сходится. – Ты прирожденный манипулятор. – Я просто работаю с фактами. – Ты работаешь со слабостями других людей. Мартин приподнял брови. – Значит, ты признаешь, что они у тебя есть? О да, подумала Энн, у меня есть слабости, и одна из них сидит как раз напротив меня. И будь все проклято, если впервые за две недели я не чувствую себя живой. Официантка поставила перед Мартином пиво. Он поднял свой бокал. – Салют. – Так ты снова предлагаешь мне стать гувернанткой Тори? – ровным голосом спросила Энн. – За двойную плату, – подхватил Мартин. Энн вертела в руках бокал, любуясь тем, как свет преломляется в огненно-красном вине. Как мудро со стороны Мартина было дождаться момента, когда ее сопротивление сойдет на нет, а жуткие события, произошедшие в последние дежурства, переполнят чашу терпения. Ее ресурсы истощены, ее усталость достигла предела. Она должна оставить работу, прежде чем сломается. Или – что еще хуже – забудет о человечности и превратится в бесчувственный автомат. Взгляд Энн упал на блокнот, со страницы которого насмешливо смотрели две несопоставимые колонки цифр. Если она будет работать у Мартина, то за четыре месяца скопит достаточно, чтобы оплатить курсы. И сможет подать заявление об уходе – придется только отработать две обязательные недели. Она уже окончательно доказала, что способна постоять за себя в мире, где главенствуют мужчины; необходимо кончать с работой, которая испытывает ее на прочность. Чувствуя, как сердце колотится о ребра, Энн медленно произнесла: – Я смогу принять твое предложение, но не больше чем на четыре месяца. Если бы она смотрела на Мартина, то заметила бы, как в его глазах вспыхнул триумф. Он подался вперед. – Почему только четыре? – Потому что этого времени достаточно, чтобы скопить денег на курсы медсестер, которые я хочу окончить. – Похожее, ты давно уже все обдумала. – Я вот уже полгода собираюсь уйти из полиции. – Ты никогда мне об этом не говорила. – Да, Мартин, я не говорила тебе об этом. – О чем еще ты мне не говорила, Энн? – Догадывайся сам, – сказала она и улыбнулась подошедшей официантке. Мясной пирог пах восхитительно, впервые за последние дни Энн почувствовала, что у нее пробудился аппетит. Она сможет уйти с работы, начисть все с чистого листа. Энн лучезарно улыбнулась Мартину и поднесла вилку корту ко рту. Он задумчиво произнес: – Вряд ли я смогу когда-нибудь тебя понять. – Ты нанимаешь меня в качестве компаньонки для Тори, а не для себя. Так что тебе это ни к чему. – Когда ты сможешь начать? – Через пару недель. – А как поступишь со своей квартирой? – Поскольку плата, предложенная тобой, это позволяет, оставлю ее за собой. Через четыре месяца она мне понадобится. – А что, если Тори за это время привяжется к тебе? Улыбка Энн поблекла. – Ты должен был подумать об этом прежде, чем предлагать мне работу. – Она помедлила. – Давай будем откровенны, Мартин. Мы используем друг друга – тебе не придется беспокоиться о Тори во время своих отлучек, а я накоплю несколько тысяч долларов. Иными словами, это взаимовыгодное соглашение. И я непременно сразу же скажу Тори, что оно временное. – Ты сгладила все углы, кроме одного. Энн сразу же поняла, что он имеет в виду. Покраснев, она заявила: – Повторения того, что произошло на Эльютере, не будет. Ты должен согласиться с этим прежде, чем я переступлю порог твоего дома. – Ты тоже должна с этим согласиться, Энн. В конце концов, именно ты была инициатором. – Я жалею о том, что вообще увидела то зеленое платье! – Ешь свой картофель, – сказал Мартин, – Ты очень похудела. – В то время как ты просто пышешь здоровьем. – Я был уверен, что снова увижу тебя. Только не знал когда, – мягко произнес он. – Ты тосковала по мне, Энн? – Иди ты к черту! Мартин рассмеялся. – Твои волосы по-прежнему рыжие, и твой темперамент не пострадал. Какие сны тебе снились? Энн поперхнулась куском и, быстро сделав глоток вина, сказала: – Кошмары. С тобой в главной роли. Он внезапно посерьезнел. – Тори сегодня ночью опять снились плохие сны. Это еще одна причина, по которой я разыскал тебя. – Не думаю, что я в состоянии помочь ей. – Уверен, ты сможешь, – решительно заявил Мартин и столь же решительно сменил тему. – Ты часто бываешь здесь? – Она кивнула. – Одна? – Не всегда. – А как поживает Брюс? – спросил Мартин, внимательно глядя ей в лицо. Энн поежилась. – Ему сломали руку в понедельник… и вполне могли бы убить. С внезапной горячностью Мартин воскликнул: – Очень тебя прошу, будь, пожалуйста, поосторожнее в оставшиеся две недели! Она озадаченно посмотрела на него. – Ты кажешься взволнованным. – Меня эта действительно очень волнует, – ответил Мартин, с силой выдавливая на рыбу сок из лимона. – А не влюблен ли ты в меня, Мартин? – Позволь кое-что сказать тебе. Я влюбился в Келли, когда мне исполнилось двадцать три года, – ты была там и видела, на кого я стал похож. Я был готов целовать землю, по которой она она ступала. Но наш брак не удался. И он привил мне иммунитет против влюбленности. Одного раза с меня достаточно. – Ты все еще любишь ее? – С какой стати? Это не ответ, подумала Энн. И разве можно его винить, если он действительно продолжает любить Келли? – Вернемся к опасностям твоей работы, – твердо сказал Мартин. – Не нужно быть влюбленным, чтобы ненавидеть саму мысль о тебе в виде бездыханного трупа. В полной сумятице чувств – ведь Мартин только что почти признался, что по-прежнему любит бывшую жену, – Энн заявила: – Я всегда очень осторожна. Я не хочу закончить жизнь строкой в ежегодном статистическом отчете. – Когда твое последнее дежурство? Она достала из сумки ежедневник и пролистала страницы. – Ровно через две недели. Я освобожусь в восемь. – Я заеду за тобой в пятницу утром. Ты успеешь устроиться до возвращения Тори из школы на уик-энд. Ровно через две недели. – Знаешь что? – слабым голосом проговорила Энн. – Я определенно выжила из ума, если согласилась на это. Мы с тобой взрослые люди и можем о себе позаботиться. Но Тори… Я не хочу причинять Тори боль. – Энн подалась вперед, добавив страстно и искренне: – Мартин, найди кого-нибудь другого, чтобы приглядывать за Тори! Кого-то, кто останется и даст ей ощущение, надежности, в котором она так нуждается. Не меня! Со сталью в голосе Мартин ответил: – Слишком поздно идти на попятный – ты уже согласилась. Картофель остыл и пах жиром. Энн замутило, и она отодвинула тарелку. Итак, она позволила восторжествовать железной мужской воле, словно собственной вовсе не имела. Завиляла хвостиком перед господином. Шах и мат, одним словом. |
||
|