"Вампир туманов" - читать интересную книгу автора (Голдэн Кристи)

Глава 3

Казалось, прошла вечность, прежде чем дом затих. Анастасия подтянула одеяло к подбородку, притворилась спящей и постаралась успокоить тяжело стучавшее сердце.

Лунный свет пробился в просторную, хорошо обставленную комнату через щель в ставнях, коснулся бледными лучами спящей сестры Анастасии. Лукавое личико Людмилы во сне было безмятежным, темные волосы разметались по подушке. Девочке было всего десять, и то, что она находилась в ее комнате, мешало семнадцатилетней Анастасии сделать то, чем она занималась последние несколько недель.

Анастасия пошевелилась, шелест простыней очень громко разнесся по тихой спальне, и девушка решила подождать еще. Когда наконец она перестала различать шорохи из спальни родителей и возню в комнатах слуг внизу, девушка соскользнула с кровати, одела самое простое платье – льняную блузку и прямую юбку. На столике у кровати она нащупала резинку и ею забрала волосы сзади, потом натянула ботинки. Ладони вспотели, когда она доставала из-под матраса длинную веревку, которую давно прятала там. Вдруг Людмила что-то забормотала во сне. Анастасия замерла, но девочка все-таки не проснулась. Девушка облегченно вздохнула. Надежно привязав один конец веревки к тяжелой кровати, Анастасия распахнула ставни, окно и как можно тише бросила веревку вниз. Глубоко вздохнула, быстро произнесла молитву, затем собралась с духом и начала спускаться.

Она надеялась, что Петя будет ждать ее, но, к ее разочарованию, его силуэт не выступил из тени. Анастасия тяжело дышала, оглядываясь по сторонам, лицо ее побледнело, она страшно нервничала. Ждать так близко от дома было опасно. Отцу может взбрести в голову подышать свежим воздухом, и он до смерти излупит ее, если поймает здесь. Она тут же представила его лысину, покрытую потом, трясущиеся жирные щеки: «Помни, кто ты есть! Ты – дочь бургомистра, а не какая-то шлюха!»

Нет, здесь оставаться нельзя. Анастасия решила больше не ждать. Она спешила по темным улицам, набросив черный плащ, чтобы ее не смогли узнать, если она с кем-то столкнется, хотя это было совсем маловероятно. Вряд ли кто-то теперь осмелится выходить ночью. Дочь бургомистра знала, что лунный свет может все испортить, но все же благодарила эти лучи, помогавшие видеть дорогу. Она сошла с мощеной улицы и, тяжело дыша, спотыкаясь пробежала по узкой тропинке к кругу камней на холме, где раньше встречала Петю.

Ночью все казалось крупнее. Каждое дерево становилось угрожающим великаном, за каждым камнем могла таиться опасность. Старики говорили, что были времена, когда в Баровии было так же безопасно в полночь, как и ясным днем. Почтенная Елена, например, часто рассказывала Анастасии – самым опасным ночью тогда было наступить в навозную кучу, которую прятала темнота.

Анастасия усмехнулась про себя, дошла до каменного кольца и опустилась на землю в тени скалы. Она вспомнила, как мать рассердилась тогда на Елену и прогнала Анастасию, но старуха в тот раз здорово ее насмешила. Улыбка на губах девушки померкла. Все то, о чем рассказывала Елена, ушло еще до рождения старухи.

Теперь ночь таила такое, о чем Анастасия не хотела даже и думать. Людей находили разорванными в клочья волками. Говорили о трупах, в которых не осталось крови. Люди роптали против Страда.

Граф Страд. Казалось, ветер прошептал это имя, звук заметался в верхушках деревьев. На землю, как призраки, беззвучно посыпались белые лепестки яблонь. Анастасия вздрогнула и плотнее закуталась в плащ. Она прислонилась к огромной скале и почувствовала, как эта твердая поверхность странным образом успокаивает ее. Поговаривали, что когда-то это место было священным, но теперь от него остался лишь этот каменный круг.

Анастасия постаралась думать о своем возлюбленном – цыгане. Их безнадежный тайный роман был опасным – и волнующим. Вистани всегда окружала тайна, и это притягивало Анастасию к юному развязному Пете. Его темные глаза были полны волшебства. Его касания были уверенными и опытными. Он ходил, говорил, вел себя так свободно и естественно, как Анастасия, с которой не спускал глаз отец, да и вся деревня, не могла и мечтать. Она думала, что, может быть, влюбилась не столько в Петю, сколько в эту цыганскую вольную жизнь.

Завыл волк, заставив ее позабыть об этих сладостных переживаниях. Сердце ее заколотилось быстрее.

– Скорее, Петя, – умоляюще прошептала она.

Волки, как говорили, были созданием Страда. Анастасия лишь однажды видела хозяина Баровии. Всего несколько дней тому назад, и этого одного раза было достаточно. Он присутствовал на ежегодном весеннем празднике, которым заправлял ее отец. Страд был сухопар и высок, вспомнила она, у него были аккуратно зачесанные черные волосы и глубоко посаженные темные глаза. На нем был безупречный костюм – черный с красной искрой, так что казалось, на ткани застыли капельки крови. Граф странно улыбнулся, когда бургомистр представил свою старшую дочь, и так оценивающе оглядел ее, что ей стало очень неловко. Когда он целовал ей руку, она еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть – его губы были холодны как лед.

Одни говорили, что граф занимается колдовством. Другие шептали, что женщины, понравившиеся графу, бесследно исчезают.

Анастасия услышала какой-то новый звук в ночи, дрожащей рукой плотнее запахнула плащ и постаралась поплотнее прижаться к камню. Звук повторился – шаги, медленные и уверенные. Кто-то направлялся прямо к ней. Если бы хоть круг мог защитить ее. Тут же вспомнились все предупреждения отца о трупах, лишенных крови.

Чужая ладонь вдруг закрыла ей рот. Сердце Анастасии упало, она судорожно стала вырываться из рук напавшего. Она дралась и царапалась, страх придавал ей силы. Тут из облака вынырнула луна, и она обнаружила, что это всего лишь Петя. Он ухмылялся еще шире, чем обычно. Его лицо казалось побелевшим в лунном свете, ночь лишила цвета его яркие одежды и широкие красные шаровары.

– Ты, – выдохнула Анастасия.

Петя же помирал со смеха. Она кинулась на него, заколотила кулачками по его груди, и они вместе упали на землю. Анастасия все еще сопротивлялась, лицо ее раскраснелось от возмущения, и тут Петя подмял ее под себя.

Она подняла на него глаза, и весь ее гнев тут же пропал.

– Ты чертов, сумасшедший вистани! – выдавила она.

Он поднял брови, изобразив недоумение, а потом припал к ней и стал покрывать поцелуями. Анастасия возвращала ему поцелуи и вскоре, как в полусне, подумала, что ночь вовсе не так уж холодна.

Часом позже Петя неохотно распрощался с Анастасией, подождал, пока она проворно забралась по веревке обратно в свою спальню. Вздохнул, покачал головой. Нельзя сказать, что он любил эту девочку – дочь бургомистра. Конечно, она привлекала его, ему будет не хватать ее, когда табор вновь отправится в дорогу. Но она так же не вписывалась в его мир, как он не вмещался в рамки ее жизни. Бургомистр и слышать не захочет о том, что его дочь намерена выйти замуж за цыгана, да и табор вистани не позволит Пете ввести в их племя чужака. Ну и ладно. Такова жизнь. Он втянул ноздрями прохладный воздух и стряхнул всю меланхолию, как собака отряхивается от воды. Была весна, и на свете, кроме женщин, оставалась куча вещей, которые могли доставить удовольствие. Петя закинул за спину тяжелый холщовый мешок и бодрым шагом направился к «Волчьему Логову». Трактир, должно быть, уже полон завсегдатаев, ожидающих, когда Петя придет и станет их веселить.

«Волчье Логово» не было особо веселым местом и в лучшие времена. Это было побеленное трехэтажное здание, и его стены снаружи ярко были расписаны цветочками и листьями. Эти веселые краски, однако, были использованы для пущего контраста с темным нутром трактира. Там всегда было слишком мало света и пивная сохраняла вечный полумрак. От огня, полыхавшего в камине, почти не было света, да и тепла тоже немного. Дела хозяина трактира шли кое-как, потому что слишком немногие осмеливались теперь выходить из дома после заката, да и эти посетители заглядывали нечасто. Сам трактирщик был угрюм, худобой и ростом сильно отличался от приземистых, коренастых жителей селения. Он, однако, был довольно любезен с теми, кого знал, ко всем чужакам же относился с подозрением, хотя все же принимал от них деньги, если, конечно, был уверен в монете.

Если бы Петя немного лучше разбирался в людях, он уловил бы какую-то нехорошую перемену в людях, собравшихся в пивной, когда он вошел бодрым шагом в зал, беззаботно посвистывая. Если бы он был хотя бы несколькими годами старше своих семнадцати, он бы из приличия задержался там на несколько минут и поскорее бы убрался под защиту родного табора. Но он был молод и слишком самоуверен.

Вистани слишком выделялся здесь – сверкающий яркий лис среди стаи темных мохнатых псов. Он хлопнул одного из посетителей по спине, приветствовал другого, бросил монету на стойку перед нахмурившимся трактирщиком.

– Пинту твоего лучшего, чтобы отметить начало сезона, идет?

Трактирщик молча поставил кружку перед Петей.

– Твое здоровье, хозяин! – переполненный наслаждением последнего часа, Петя сделал долгий глоток. Его сверкающие темные глаза обратились к двери – на пороге появилась чья-то фигура и остановилась в замешательстве. – Входи, друг! – крикнул Петя человеку. В эту ночь побед он был рад любому. – Нечего сторониться такой компании, где есть что выпить!

– Ты прав, юный господин, – промолвил путник, входя и садясь рядом с Петей.

Все разговоры в пивной разом оборвались, посетители уставились на златоволосого чужака. Некоторые сотворили знак, оберегающий от дурного глаза, и поспешили на улицу. Другие откровенно рассматривали вошедшего. Были и такие, кто не скрывал враждебности к новому посетителю. Джандер поморщился. Его намерение просто собрать какие-то сведения явно не удавалось. Эльф не встречался с такой неприязнью с тех пор, как покинул Даггердейл. К счастью, разодетого цыганенка, сидевшего рядом с ним, такое соседство не смущало.

– Верно, ты идешь издалека, – сказал Петя. – Могу я угостить тебя туйкой? Ее делают только в Баровии.

Баровия. Джандеру пришлось сдержать радость. Значит, это и есть та непонятная земля, откуда пришла Анна.

– Нет, благодарю, – вежливо отказался он. – Я хотел бы узнать, нет ли здесь свободной комнаты.

– Тогда тебе нужно говорить со мной, а не с этим неотесанным вистани, – пробормотал трактирщик, бросив явно недобрый взгляд на беззаботного Петю. – Пей и убирайся в свой табор.

Петя наклонился и зашептал Джандеру на ухо:

– Если передумаешь, мое предложение насчет выпивки в силе. Я-то знаю, каково чужим в этих краях.

Насмешливо кивнув трактирщику, Петя сполз с табурета и направился в угол пивной. Там он залез в свой мешок, вытащил множество шаров, кеглей и факелов и подошел обратно к стойке. Он зажег факел от висевшего на стене светильника, потом другой – они ярко запылали, осветив весь зал. С громкими выкриками он принялся ловко жонглировать всеми предметами сразу.

– У парня талант, – произнес эльф. – Мое имя – Джандер.

Трактирщик повернулся к путнику:

– Очень жаль. Я не могу сдать тебе комнату сегодня ночью.

– Нет свободных?

– Ох, свободных-то полно. Но мы никогда не пускаем постояльцев, пришедших после заката.

– Гостиница, где не принимают путников, которые готовы платить? – изумленно поднял брови Джандер и поджал губы.

– Приходи завтра утром, тогда и поговорим. Мы не принимаем постояльцев после заката.

Джандер понял трактирщика. За грубыми словами и неприветливостью этого человека прятался отчаянный страх. Джандер просто ощущал его. Он был прав. Эта земля, эта деревня наполнены страхом, они беспрестанно боятся чего-то. Он прошел в темный угол зала, накинул капюшон плаща на сияющие волосы. Все его чувства напряглись, он прислушивался к обрывкам разговоров, что доносились со всех сторон.

– Дьявол…, сиди дома… Страд.

Это имя упоминалось многими людьми, сидевшими за разными столами, и каждый раз, когда Джандер слышал это имя, оно произносилось со страхом. Прислушиваясь к разговорам, он обратил внимание на один диалог, напряг слух.

Довольно молодой мужчина с густой черной бородой потягивал эль из стакана. Его товарищ, заросший двухдневной щетиной, тупо смотрел в свою нетронутую кружку.

– Мне нельзя было уходить, – медленно проговорил старший, и в голосе его была мука.

Младший положил ему руку на плечо – С лихорадкой шутки плохи, – мягко сказал он. – Ты знаешь это не хуже меня, отец. Сам знаешь, каково подцепить эту заразу.

Старший кивнул, взгляд его остался пустым:

– Она была такой молодой, такой красивой, – запинаясь, пробормотал он. В его темных глазах блеснули слезы. – Моя маленькая Оля, бедная доченька.

На лице сына были боль, участие и, что показалось Джандеру вовсе непонятным, гнев.

– Кто-нибудь уже сказал ему?

Убитый горем отец закрыл ладонями глаза:

– Нет. Никто не осмеливается идти в замок с такой вестью.

– Боюсь, он довольно скоро узнает. У графа есть способы узнать, что ему нужно.

Внезапно настроение старшего резко сменилось – теперь он пришел в ярость.

– Я рад, что она мертва, – выпалил он. – Я рад, что она мертва и не достанется ему, что он не сможет дотронуться до нее своими ледяными пальцами.

– Отец! – шикнул сын, пытаясь успокоить его.

Старший глухо зарыдал, двое мужчин, сидевших за соседним столом, подскочили к ним и помогли вывести отца на улицу. Остальные посетители молча проводили их взглядом.

Джандер заметил, что цыганенок Петя перестал зубоскалить. Все его веселье пропало, в темных глазах появились боль и тревога. «Мальчик вовсе не такой клоун, каким хочет казаться», – подумал Джандер. Когда Петя отошел от своего мешка, чтобы посмотреть, как уходят отец с сыном, один из посетителей незаметно подошел сзади вистани к мешку и опустил туда какой-то небольшой сверток. Потом этот усатый мужчина с маленькими поросячьими глазками и жестким ртом заказал еще порцию эля и вернулся с кружкой на свое место.

Джандер было открыл рот, но потом передумал. Лучше не привлекать к себе внимания. Он должен выждать, как будут развиваться события. Посетители вернулись за свои столы, и пивная вновь наполнилась гомоном. Петя снова зажег свои факелы и принялся жонглировать. Через мгновение раздался вопль:

– Вор!

Со скоростью, которой Джандер не мог и предположить у них, несколько мужчин набросились на удивленного парня, заломили ему руки за спину и принялись наносить сильные удары в живот. Петины факелы разлетелись в стороны, остальные посетители подхватили горящие палки и бросили в камин, прежде чем успел загореться пол.

Дверь распахнулась. На пороге возник крупный мясистый человек с отвислыми щеками и густыми длинными усами. Одежда его была гораздо богаче, чем у остальных жителей, и вел он себя так, что сразу был виден человек, привыкший к повиновению его приказам.

– Бургомистр Картов! – воскликнул маленький засаленный человечек. – Один из вистани залез в карман к Андрею!

Андрей – мужчина с поросячьими глазками и жестоким ртом – энергично закивал. Картов перевел свирепый взгляд на мальчишку, который уже явно перепугался. Тем не менее Петя вскинул подбородок и дерзко посмотрел крупному мужчине в глаза.

– Этот человек лжет, – холодно произнес он, и его голос ничем не выдал того страха, который уловили ноздри Джандера. – Я лишь жонглировал ради нескольких монет. Это поклеп. И если бы я действительно что-то украл, – с усмешкой добавил он, – этого никто бы не заметил.

Картов размахнулся и опустил кулак. Голова Пети откинулась в сторону от сокрушительного удара, кровь потекла из разбитой губы.

Неожиданно для всех раздался пронзительный женский крик, и вбежавшая в зал девушка бросилась к бургомистру.

– Папа, нет! Не надо!

Джандер острым взглядом заметил, что на лице девушки тоже были следы побоев. Отец не обратил на нее внимания, просто отшвырнул в сторону. Вся его ярость была обращена на вистани.

– Мой народ отомстит, если ты причинишь мне зло, – тихо проговорил Петя.

Очевидно было, что говорил он вполне серьезно. Джандер заметил, как мужчины озабоченно переглянулись. Похоже, месть вистани внушала им опасения.

Однако Картов уже вышел из себя и не соображал, что делает.

– Мы должны навести порядок, когда грабят мирных жителей, и мы его наведем! – прорычал он.

– Повесить мерзавца! – крикнул кто-то в толпе. Джандер не заметил, кто это был, но клич тут же подхватили все остальные. Картов придвинулся к Пете. Теперь лишь цыган и вампир услышали, что прошептал разъяренный отец:

– Ты пожалеешь, что не оказался в замке Равенлофт, когда мы покончим с тобой. Я знаю, что ты сотворил с моей дочерью!

Смуглое лицо цыгана стало мертвенно бледным. «Так-так», – подумал Джандер.

– Папа, нет! – вскрикнула девушка. – Он не виноват ни в чем!

Картов свирепо посмотрел в ее сторону.

– Тебе все мало? – рявкнул он.

Джандер с отвращением наблюдал за ними. Эльф презирал таких держиморд, как правитель этого селения. Он подумал, а не есть ли этот разъяренный мужчина тот таинственный «он», которого так боялся даже убитый горем отец.

– Я разберусь с тобой позже, Анастасия, – продолжил Картов. – А сейчас ты увидишь, как подохнет твой любовник.

Анастасия зарыдала:

– Нет! Петя!

Тут один из приспешников Картова сгреб ее в охапку, не давая вырваться.

Джандер восхитился выдержкой мальчишки.

– Картов из Баровии, – звонко начал цыган. – Ты пожалеешь об этой ночи. Борис Федорович Картов, я проклинаю те…

Кто– то впихнул ему в рот грязную скомканную тряпку. Хотя проклятие не было произнесено полностью, некоторые из посетителей пивной попятились, сомневаясь, стоит ли помогать бургомистру. Другие, однако, были рады возможности дать выход своему постоянному страху.

Они связали Пете руки за спиной, плотно скрепили локти его же ярким платком. Издеваясь и бранясь, они потащили юношу к двери. Он споткнулся о порог и плашмя упал на камни, не в силах смягчить удар. Толпа загоготала. Картов схватил Петю за черные шелковые волосы и рывком поднял на ноги. Петя застонал от боли.

Свет из открытой двери трактира вырвался на центральную площадь. Ярко-желтый, он был похож на заливавший деревню тусклый блеск луны. В окнах домов вокруг площади начали зажигать огни. Скрипели ставни: жители с интересом и опаской высовывались на улицу из окон.

Толпа высыпала из пивной наружу, отправилась в ночь, охваченная возбуждением, пинала и толкала несчастного вистани вперед. Они повели его к виселице, возвышающейся на краю площади. Злодей с поросячьими глазками побежал вперед, приладил веревку и уже ожидал жертву, хищно улыбаясь. Толпа приближалась. Петю втащили по ступенькам на помост. Он все еще пытался сопротивляться, даже когда палач с поросячьими глазками затягивал у него на шее петлю.

Никто не заметил, как пришелец отделился от толпы и как тень растворился в темноте. Но все услышали вой приближающейся стаи волков.