"Тайные желания" - читать интересную книгу автора (Дивайн Тия)Глава 8Он ничего не сумел поделать с собой. Несмотря на здравый смысл, хладнокровие, решимость и ярость, терзавшую его при воспоминании о ее чувствах к Жерару, Корт хотел ее. Кроме того, она не так уж и уверена в своих чувствах к Жерару после исступленных ночей, проведенных с мужем. Дрю перевернулась на спину и посмотрела в окно, за которым вставало утреннее солнце. Теперь окно открыто. На постели свежее белье. На окне появились занавески. Таких перемен она не ожидала и не предполагала. Перемен не только в ней самой, но и в нем. Изменений ее желаний, потребностей, верований. Она хотела Корта. Он добился цели, научив Дрю понимать всю меру ее могущества. Какое счастье, что она не ответила на письмо Жерара. Что она может сказать ему? Особенно после вчерашнего бесстыдного совокупления с Кортом? Она горела как в огне, готовая к новым ласкам, новым слияниям. Предвкушая грядущую ночь. По телу прошла приятная дрожь. Откуда ей было знать? Дрю потянулась, наслаждаясь собственной наготой. Если бы он вошел, она с радостью раздвинула бы перед ним ноги. Дрю со свистом выдохнула воздух. Хоть бы он пришел. Сейчас. Подняв с тумбочки вуаль, скрывавшую прошлой ночью ее лицо, Дрю набросила ее себе на груди. Соски натянули тонкую ткань. Острые. Твердые… И голые! Дрю вскочила. Золотые обручи! Они пропали, Господи, пропали! Не-е-ет! Она обыскала всю постель. Ничего. Но были ли они на ней прошлой ночью? Господи, она не помнит… Были! Да, в памяти отпечатался их блеск, когда она завлекала Корта. А потом? Потом? В тот волнующий момент, когда он поднял ее? В невыразимо мучительный момент, когда оставил в коридоре? Дрю принялась шарить по полу. Ничего, ничего, ничего. Даже пыли: достойное свидетельство аккуратности Эви. …Где?! Ей нужны эти обручи. Она влюблена в них… …подожди… у самой двери… …только один… Дрю подняла его и поднесла к свету. Тонкий, легкий и гнется… И выглядит еще более эротично, когда украшает один сосок. Дрю взглянула на себя в зеркало, сжала грудь, пытаясь увидеть себя Дверь спальни распахнулась. Но это оказался Корт во плоти. С голым торсом, полурасстегнутыми брюками, едва удерживающими напор его плоти. Дрю затаила дыхание, когда он приблизился со спины. Ее обдало жаром, исходившим от его тела. Его рука обвилась вокруг ее талии. С пальцев свисал пропавший обруч. Дрю оцепенела. Не могла даже набрать в грудь воздуха. И ощутила, как он опутывает лентами ее запястья. Пусть. Ей все равно. Она выгнула спину, едва он стал ласкать ее сосок, уже не стянутый обручем. Но тут Корт надел золотую петлю и легонько сжал. Острый озноб удовольствия прошел по спине. Дрю прильнула к нему, и его пальцы начали знакомую игру, перекатывая чувствительные холмики, пока она не взмолилась о пощаде. Ее ягодицы терлись о твердый стержень его пениса, и она одновременно пыталась избежать безжалостных ласк и умоляла о большем. Но Корт не отпускал ее. Такие нежные, податливые и одновременно твердые соски… и он может делать с ними все, что пожелает… гладить, стискивать, доводить Дрю до полубезумия… Не останавливаться, не отталкивать ее… это его жена, его наслаждение, его власть. Он продолжал сладостную эротическую пытку. Она должна ускользнуть от этого пьянящего яда… она сейчас потеряет сознание, если он ее не отпустит… Дрю продолжала тереться о его бедра, мечтая быть насаженной, как бабочка на иглу, на это неумолимое копье. Ощущения нахлынули на нее с такой силой, что она задохнулась. Невыразимо, неописуемо, и наслаждение еще усиливалось оттого, что она наблюдает за ним, за его стальными пальцами, играющими с ее сосками, оттого, что он любуется ее извивающимся телом и молчаливой просьбой дать ей еще, еще больше… В его руках она превращалась в развратницу, бесстыдную потаскушку. И не могла и не желала остановить его. И пусть в любую минуту могла освободиться из пут, ни за что не стала бы этого делать. В своих безумных фантазиях она становилась рабыней его прихотей. И не станет просить о милости, пока он не выдавит последнюю каплю наслаждения из ее охваченного лихорадкой тела. Она все сильнее жаждала его грубых прикосновений. Ощущала, как раскручивается невидимая спираль от грудей к томящемуся лону, взрываясь там, подобно новогодним петардам. Конвульсии экстаза согнули ее с такой силой, что Дрю едра не потеряла сознание. Судорожно вцепившись в его плоть, она опустилась на пол. Но он продолжал терзать ее соски. — Нет, нет, — простонала она, — не надо больше… о Господи… о-о-о, не нужно, пожалуйста, не нужно… Он не мог отпустить ее, услышав хриплый голос, медленно отнял руки и рывком притянул Дрю к себе. Она поняла, что он снимает путы и обручи… кажется… но нет сил поднять голову… она словно плавает в пустоте… а может, так и есть… Он уложил ее на кровать, бросил обручи на тумбочку и молча вышел. За дверью уже ждала Эви с подносом. — Она моя! — грубо выпалил Корт. — Отнеси ей завтрак. Я сам прослежу, куда она отправится. Вторая записка попала в руки Дрю уже через минуту после ухода Корта. Господи… у нее даже не осталось времени расслабиться, подумать, решить… «Моя дражайшая милая кошечка…» О Боже, как он мог?! Почему, не получив ответа, так и не понял, что никакого совместного будущего у них нет?! А теперь… теперь он стремится встретиться с ней! Жерар, разумеется, понятия не имеет, что у нее отобрали одежду, что Корт обращается с ней как. с невольницей, а сегодня она добровольно стала рабыней его похоти. Это невозможно! Корт должен повидаться с Жераром. Объяснить… Что именно? Рассказать об их совместных играх? О невольничьем ошейнике, о сбруе? О том, с какой готовностью, с каким жаром она отвечает на его ласки? Не хватало еще, чтобы Корт открыл тайну ее сладострастных сосков… и то, как она корчилась в экстазе, когда он теребил их, пока Дрю наблюдала за игрой в зеркале. Да, Жерару наверняка было бы интересно узнать обо всех этих вещах, но он никогда не узнает. Только последняя идиотка могла вот так поощрять его, особенно когда поняла, что легкомыслие отца станет решающим фактором в выборе мужа для дочери. Не в силах усидеть на месте, Дрю принялась возбужденно метаться по комнате, пытаясь привести мысли в порядок, найти выход из безвыходного положения. Жерар просит о свидании. Сегодня. Хочет услышать из ее уст, что между ними все кончено. А это означает, что она каким-то образом должна раздобыть пеньюар или платье, чтобы прикрыть наготу, и прокрасться в беседку после восхода луны. Ускользнуть от Корта… когда каждая частичка тела молит о ласках? Боги обезумели… ей никак не удастся осуществить этот сумасшедший план. Даже если Эви согласится помочь. Необходимо избавиться от Жерара. В его характере и дальше осаждать ее мольбами и записками. Мягкими, но неотвязными. Он не отстанет, если она не положит этому конец. Вполне вероятно, в конце концов, что он будет и впредь отираться у их дома, в напрасной надежде, что она оставит Корта. Но это невозможно. Особенно после сегодняшней ночи. Того свирепого наслаждения, которое она испытала в его объятиях. Она придумает, как поговорить с Жераром… Дрю открыла дверцу шкафа и едва не упала от изумления при виде висевших там платьев. Она совсем отвыкла ходить одетой… Ничего, придется научиться. Всего на несколько минут. А потом ей больше никогда не придется натягивать пышные наряды. Полночь. В доме было тихо. Слишком тихо. Корт целый день провел в спорах и разговорах с надсмотрщиком Оук-Блаффс. Ей он объявил, что пора браться за дела, и Дрю невольно обрадовалась такому совпадению, тем более что, по словам Эви, Корт переночует в Оук-Блаффс. Что же, и это неплохо. Ей нужно выиграть время, заставить Жерара понять, что отныне она принадлежит Корту и готова покориться его воле. Получить все, что он предпочтет ей дать. До каких крайностей придется дойти, чтобы убедить в этом Жерара? Он не из тех, кто легко уступает. Достаточно вспомнить, как настойчив был в своих ухаживаниях, да и теперь преследует Дрю, замужнюю женщину, супругу другого мужчины. Что ж, придется пустить в ход все оружие, имеющееся в ее распоряжении: одежду, манеру держаться и шокирующую откровенность. Признает ли она, как далеко зашла? Как далеко… Невольничий ошейник висел в шкафу на крючке. Дрю задумчиво сняла его. Она ступила в петли и медленно подтянула их вверх. Нужно платье определенного покроя: под ним ошейник будет незаметен. Но вовремя напомнит ей, что Корт владеет ее телом и она его добровольная рабыня. Рабыня сладострастия. Дрю застегнула ошейник. Сердце часто билось от страха и возбуждения. Она нашла муслиновое платье с высоким воротом и короткими пышными рукавами, которое надела поверх всего одной нижней юбки. Подол волочился по земле, юбка выглядела обвисшей, но это не важно. Своей цели платье послужит. Дрю даже не надела белья, только натянула башмачки, чтобы не наколоть ноги. Ее душило сознание того, на что она отважилась. Какое счастье, что Корта нет дома. Глупая! Ей следовало бы остаться: пусть Жерар торчит в беседке. Если она не покажется, он поймет, что их… дружбе пришел конец. Будь все проклято! Она вообще не желает больше видеть Жерара Ленуара. Никогда в жизни. Ну подумаешь, всего двадцать минут, не больше, в продолжение которых она вполне успеет вдолбить Жерару, чтобы тот не питал никаких фантазий относительно ее возможного ухода от Корта. Двадцать минут, может, и меньше, чтобы разделаться с Жераром и вернуться домой. Корт никогда не узнает. Луна, яркая, как факел, освещала дорожку, вьющуюся среди деревьев к подъездной аллее, мимо коптильни, кухни, прачечной, огородов… Дорожка была аккуратно выложена камнем, словно кто-то заранее готовил ее к тайной встрече любовников. Нет, не любовников. Никогда они не были любовниками. Всего лишь мечтателями. И каждая беседа, и те планы, которые они строили, были всего лишь пустыми фантазиями двух одиноких душ, ищущих забвения. Но теперь она обязана вернуть Жерара к суровой реальности, он должен узнать, что она наслаждалась своим соитием с властным собственником Кортом Соммервилом… и так будет, «пока смерть не разлучит нас». Горькая правда придется не по вкусу Жерару. Но он пообещал, что уйдет навсегда, если она согласится прийти. Сердце рвалось из груди, когда Дрю, обойдя огород, остановилась у входа в беседку, расположенную между садом и конюшней, так что к ней вело с трех сторон около дюжины тропинок. Внутри стояла непроглядная тьма. Наверное, Жерар там. Ждет. Она тихо окликнула его, но ей ответило лишь молчание да крик совы. Кто-то схватил ее, и Дрю взвизгнула. Чья-то рука зажала ей рот, потянула под крышу беседки, в затхлый запах листвы. — Ш-ш-ш… Жерар! Черт возьми! Она едва не умерла от страха! — Не закричишь? — прошептал он ей на ухо. Дрю помотала головой, и он немедленно отнял ладонь от ее губ. — Ты здесь… — Отпусти меня! — Не могу… — Придется! — отрезала она. — Я принадлежу Корту. И этого уже не исправишь. Послушай меня, Жерар, я ничего не хочу и не собираюсь менять. Но он словно не слышал. Невероятно! Он предпочел проигнорировать ее заявление! — Дорогая, все можно изменить. Все, что угодно. Вспомни наши клятвы, обещания… еще не слишком поздно! — Поздно, Жерар. Поздно. Жерар замер. — О чем ты? — Именно о том, Жерар. Именно о том. Хватка Жерара ослабла. — Нет. Нет! Ты обещала, что не дашь ему коснуться себя! — Я не знала, как мало прав и сил у женщины. — Он принудил тебя! — завопил Жерар, отскакивая. — Я прикончу его! Жерар бросился к ней, и в эту минуту Дрю была рада, что не видит его лица. — Я убью его! Не отдам тебя ему! — Поздно, — повторила Дрю. Жерар отступил. — Хорошо, хорошо… — Он взял меня, — жестко пояснила она. — Отнял одежду и заставил ходить голой. И мне понравилось все, что он со мной делал. И я молила его… — Нет! — яростно перебил Жерар, окончательно потеряв самообладание. Очевидно, ему не по душе, что добыча ускользнула, да еще так легко. — Или твои, — выдавил он. — Ты могла быть моей… — Но принадлежу ему. Он купил меня. Помнишь? Заплатил за все, что делает со мной в постели. Жерар глухо застонал, но Дрю безжалостно продолжала: — И я позволила ему. После самого первого раза умоляла взять меня. Добровольно раздвинула перед ним ноги. Ношу его невольничий ошейник. Позволяла связывать себя, чтобы он распоряжался мной, как пожелает. — Сука, сука, сука… ты клялась, что сбережешь себя для меня… — Но не сберегла! — грубо перебила она. — Все, о чем мы мечтали тогда, было ненастоящим. А вот он — настоящий мужчина. И я день и ночь жажду получить то, что есть у него между ног. — Сукасукасука… я мог бы взять тебя в любую минуту… силой… даже сейчас… — Сдержи свое обещание, Жерар… поцелуемся на прощание и разойдемся, как ты клялся в своем письме. — О, я поцелую тебя, стерва! Задушу своими руками, прежде чем он хотя бы еще раз поимеет тебя! Он схватил ее и впился влажным поцелуем в губы. Взбешенный, сильный, неумолимый. Но он не Корт. Дрю обмякла в его руках, приготовившись к худшему. Он стоял в тени за беседкой. Стоял и наблюдал. Слышал разгоряченные страстью голоса, хотя не разбирал ни единого слова. Но какое это имеет значение? Главное, что он теперь знал: все наслаждение в мире не могло удержать его жену от тайного свидания с бывшим любовником. Вряд ли она захочет покинуть мужа даже ради Ленуара. Слишком уж ей хорошо с ним в постели. Он допустил огромную ошибку, показав ей, что может дать женщине настоящий мужчина. Черт! Она, вероятно, может удовлетворить обоих: Ленуара по ночам — и его в любое время дня. О чем они спорят? Ленуар, возможно, хочет, чтобы она ушла к нему. Она желает сохранить обоих, заверить, что в ней хватит пыла для двоих. Пытается заставить Ленуара согласиться на ее условия. Боже… никто лучше Корта не знал, какая она точная сука в постели… разве он не довел ее до потери сознания, всего лишь играя с сосками, и не прошло и половины дня, как она уже пылает страстью к другому. Только через его труп. Только через труп Ленуара. Если этот ублюдок дотронется до нее… если попытается овладеть… Корт наблюдал, как Ленуар схватил ее и она легко скользнула в его объятия, и подняла голову навстречу жарким поцелуям, как она прижимается к нему, наслаждаясь его теплом, твердостью плоти… Проклятая потаскуха… ему следовало бы понять это, как только она согласилась выйти за него. Ее можно купить. Дорогой товар: девственность и самое жаркое тело в Луизиане… можно поклясться, что Ленуар тоже прекрасно это знал. Будь она проклята! Сука! Пусть провалится в ад! Он отвернулся от гнусной сцены и поднял руку. Пора кончать фарс. Она не могла вынести его прикосновения, поцелуи, ощущение прижатого к ней тела. Ярость утроила его силы. Страсть лишила рассудка. Схватившись за ворот ее платья, он рванул вниз тонкий муслин, обнажив груди. — Сука, сука… — шипел он, потянувшись к ее шее, но оцепенел от изумления. — Иисусе… что это? — Мне приходится носить его везде и всюду, — прошептала она. — Он заставил меня, но теперь… теперь я счастлива и горда иметь клеймо его владения… Жерар буквально взвыл, иного слова не подберешь, и разорвал платье до подола. И тут прогремел выстрел. Жерар оцепенел. — Я мог бы убить тебя… — Попробуй только! И третий голос, голос ее отца: — Приведи себя в порядок, шлюшка? Дрю поспешно прижала мятые лохмотья к груди. Откуда тут взялся отец? — Как мило! — насмешливо бросил Виктор. — Ты и Ленуар. Навеки вместе, так, Дрю? — Нет, — запротестовала она. — Нет! — Неужели? А по-моему, очень похоже. Кстати, Корт дома. Пораньше закончил дела. Сердце Дрю ушло в пятки. — Что ты здесь делаешь? — Хочу избавиться от паразита, который портит мой сад. — Иди к черту! — прорычал Жерар. — Думаю, что это ты уже в аду, — сообщил Виктор. — Ты получил свои деньги. Проваливай из города. Дрю… — О каких деньгах ты говоришь? — вскинулась Дрю. — Доставь мне удовольствие самому объяснить, Виктор. Кажется, сегодня мы проветриваем наше грязное белье. Такая уж ночь! — злобно прошипел Жерар. — Или боишься, что она узнает? Дрю молча выжидала. Но отец, похоже, ничуть не смутился. О чем бы ни толковал Жерар, Виктора это больше не заденет. И ее тоже. — Говори, — пожал плечами отец. — Именно мне твой папаша задолжал столько денег, — ухмыльнулся Жерар. — Мне. Не Саммервилу. — Что?! Весь мир вмиг перевернулся. Перед глазами бешено закружились звезды. — Не Корт, — подчеркнул Виктор. — — Не может быть, — пробормотала Дрю, ошеломленно покачивая головой и отступая. От Виктора и его бессовестной лжи. От Жерара и его коварных планов. — Саммервил спас твою задницу! — грубо бросил Жерар. — И пинком в твою вышиб тебя прямо в ад, — самодовольно усмехнулся Виктор. — Все твои замыслы полетели к чертям. Все, о чем ты мечтал, уплыло. А девушка и плантация достались Корту. Нельзя и мечтать о более счастливом конце. — Конце? Подожду, пока ты вновь возьмешь карты в руки, — процедил Жерар. — Пока мысль о больших деньгах не выманит тебя из норы и леди Удача вновь соблазнит обещанием богатства. И так и будет, потому что, друг мой, ты жалкое ничтожество. Спотыкаясь, она почти вывалилась из беседки. — Сукин сын! — заревел Жерар. — Ублюдок, — подначивал Виктор. Послышались шум, удар, глухой стук, словно мужчины схватились. В наступившей тишине снова прокатился выстрел, эхом отозвавшийся среди деревьев. Отдавшийся в ее душе. Отец! Слезы струились по щекам Дрю. Ей все равно, все равно… Слишком мучительна боль предательства. Она не желала видеть. Не желала знать. И надеялась, что они прикончили друг друга. Отец… Кое-как завернувшись в обрывки платья, она пустилась бежать. |
||
|