"Настоящая леди" - читать интересную книгу автора (Додд Кристина)

Глава 8.

Мэри с глубоким изумлением наблюдала, как ее родственники суетливо приводили себя в порядок, поправляя пудреные парики.

Сидевший с ней рядом Себастьян проговорил изысканным скучающим тоном:

– Ну конечно, в обществе сейчас все вваливаются в открытую дверь лицом об пол. Это, знаете ли, такой новейший способ входить в комнату.

Мэри недоверчиво взглянула на него. Неужели этот угрюмый человек способен шутить?

Со скрипом в суставах и корсетах поднялись мужчины. Они расправляли свои алые, сиреневые, зеленоватые и желтоватые жилеты, отряхивали колени и беспорядочно толклись перед большим в золоченой раме зеркалом. То, что четыре самых старых джентльмена были сморщенные, как изюмины из рождественского пудинга, и почти без зубов, не имело никакого значения. Подправить искусно подкрашенные лица было значительно важнее, чем позаботиться об утраченном достоинстве. Да, собственно, что такого произошло? Леди и джентльмены ничего не должны заметить. А остальные в счет не идут. Они усиленно оттесняли друг друга от зеркала локтями.

Женская половина поднималась на ноги подольше. Сначала они вдоволь полюбовались собственными лодыжками на фоне оборок, покрывавших нижние юбки. Заодно представив возможность оценить их ножки и другим. А одна из девиц, взглянув на Себастьяна, подмигнула ему.

Вот шлюха!

Затем, не спеша оправив юбки, они вместе с мужчинами приблизились, чтобы исполнить свой долг гостеприимства. Одна за одной женщины выступали вперед, принимая затейливые позы и стараясь при этом превзойти одна другую. Вся комната наполнилась причудливыми ароматами, колыханьем вееров и многоцветием тканей. Мэри с трудом удержалась, чтобы не прикрыть себе ладонью глаза, дабы не так пестрило.

– Я как раз собирался отдать распоряжение позвать вас, – расплывался в улыбках Бэб, явно не смущаясь тем обстоятельством, что его семейство застали подслушивающим под дверью. – Мои дяди – братья твоего деда, Мэри – дядя Лесли, дядя Освальд, дядя Берджес, дядя Кэлвин.

Пожилые джентльмены одновременно кивнули, Мэри так и не поняла, кто из них кто. Да и какая разница? Эти братья ее деда так удачно скрылись из вида, когда она давным-давно явилась сюда, прося о помощи.

Мерзавцы!

– Мои дочери, – продолжал Бэб, представляя дам, – Лилит – вдовствующая графиня Плейстед, Вильда, Дэйзи и близнецы – Раделла и Друзилла.

Девицы одна за одной присели. Приподнялась и опустилась изумрудно-зеленая юбка. Затем розовая. Затем оранжевая. И одновременно две каштановые.

Все видные, высокие, прекрасно сложенные, в роскошных туалетах. Фэрчайлды – одно слово!

Мэри с благодарностью подумала о леди Валери, настоявшей на полной смене ее гардероба. Пусть богатая наследница давно поутратила бойкость и развязность, пусть у нее не такая самодовольная улыбка, зато ни одна из этих девиц не одета по последней лондонской моде.

– Лодыжки у вас, бесспорно, лучше всех, – сказал ей на ухо Себастьян.

И вновь она взглянула на него с недоумением. Неужели ее неуверенность настолько очевидна?

Бэб, казалось, не замечал всех этих переглядываний и перешептываний. Улыбаясь и пребывая в полном восторге, он торжественно повел рукой в сторону Мэри.

– Дяди, доченьки, это наша давно потерянная родственница. Мы наконец нашли наследницу!

– Какие прекрасные новости. – Голос самого старшего из мужчин звучал как нельзя более скучающе.

– И она помолвлена с виконтом Уитфилдом, – сказал Бэб.

– В чем же скрыта причина такой поспешной помолвки? – Одна из женщин – Лилит в изумрудно-зеленом – с треском сложила веер и оставила его болтаться у себя на руке с видимым отсутствием всякого интереса. Но это именно она задала столь бестактный вопрос.

– И к тому же с кем – с молодым Себастьяном? – ухмыльнулся младший из стариков.

– Если она в ожидании, Уитфилд, я требую, чтобы ребенок походил на меня, – едко пошутил кто-то из толпы любящих родственников.

Мэри не могла, была просто не в состоянии сразу понять всю гнусность их намеков. Ведь у них не было никаких причин проявлять к ней жестокость и марать ее репутацию.

Потом она сообразила, что это не имеет значения. Им и раньше не было до нее дела; с чего бы им теперь беспокоиться? Ей просто не следует обращать на них внимание. Но когда она попыталась перевести дыхание, она почувствовала, что легкие у нее как в тисках.

– Вот дьяволы! – Себастьян весь подобрался, но прежде чем он успел шевельнуться, спокойно заговорила леди Валери.

– В отличие от большинства Фэрчайлдов, – сказала она холодным насмешливым голосом, – Мэри сумела сохранить девственность к двенадцати годам.

Все обернулись и уставились на надменную и элегантную пожилую женщину. Это еще что за сюрприз?

Мэри почувствовала, как у Себастьяна немного расслабились мышцы. А она сама, кажется, снова могла дышать свободно. Что она и сделала, с чувством огромной признательности к леди Валери.

– Она жила со мной в Шотландии, и я сберегла ее, – леди Валери картинно окинула взглядом дядей, – от старых распутников и от, – она взглянула на слишком низко вырезанный корсаж Лилит, – дурных влияний.

– Но позвольте, – залопотал бессвязно младший из стариков, – однако, послушайте!

– Зловредная старуха. – Лилит с треском раскрыла веер и энергично замахала им над обширным декольте.

– Она изумительна, – прошептал Себастьян – Взгляни, она поддела-таки, зацепила-таки крючочком за живое этих аристократических олухов. Ах, теперь они страдают от оскорбленного достоинства. – И не без яда он добавил: – Бедные, бедные Фэрчайлды.

Леди Валери поджала губы и сухо заметила:

– Таких, как вы, мисс Фэрчайлд, я, бывало, как орешки щелкала, не забывайте об этом.

Затем она указала тростью поочередно на каждого из дядей, сопровождая эти действия словами.

– Не стану говорить, что я проделывала с подобными вам, но я уверена, что если мне очень уж захочется, я смогу поведать занимательные вещи.

Мэри с трудом удерживалась от смеха, глядя на изумленные физиономии своих родственников. Да, такого им видеть еще не приходилось. Если бы только, думала она с сожалением, я могла бы дать волю своему веселью.

Хорошая экономка никогда не привлекает к себе внимания.

Но ведь, с другой стороны, она больше и не экономка. Мэри немного поежилась при этой новой для нее мысли. Она – богатая наследница, а богатая наследница может делать все, что пожелает, в том числе и вести себя сколь угодно грубо. Но пожелает ли она уподобиться Фэрчайлдам?

Нора постучала по столу косточками пальцев.

– Прошу внимания.

Ее дочери тут же послушно к ней повернулись. Дяди притворились, что они не слышат.

– У нас сегодня почетные гости, – сказала она как ни в чем не бывало и спокойно представила семью леди Валери. При этом она вела себя так, словно ей было не впервой напоминать им о хороших манерах.

Услышав имя леди Валери, один из стариков бросил на Нору растерянный и одновременно разъяренный взгляд. Нора и глазом не моргнула. Стряхнув крупинки табака с жилета и поправив кружева манжет, он на глазах у Мэри превратился из опустившегося распутника в джентльмена.

– Леди Валери? Мне кажется, мы встречались. Ведь вы были замужем за графом Гальденом?

– Да. – Леди держалась изумительно. Следующий по возрасту старик важно выступил вперед.

– Я помню. После смерти графа все джентльмены в Лондоне охотились только за вами, но вы нас всех надули, выйдя за герцога де Валери.

– И это правда.

Леди Валери наблюдала за ними, слегка склонив голову набок.

Лучше всех сохранившийся старик подскочил поближе и возбужденно выпалил:

– Все время ходили слухи, что вы…

Вдруг с обеих сторон ему в бока с силой уперлись чужие локти, и он согнулся от боли. Братья сгрудились вокруг него, скрыв его ото всех. А представление шло своим чередом.

– Я Лесли Фэрчайлд, – сказал самый старый.

– Я Освальд, – помахал испачканными в чернилах пальцами следующий.

– Кэлвин. – Этот спокойно и внимательно наблюдал за братьями, словно они были не приученными к дому животными.

– Берджес, – выдохнул последний из-за их спин. Он был когда-то самым красивым из старшего поколения Фэрчайлдов. Пока от излишеств сладкой жизни у него не распух нос и не выступили крупные синие вены на щеках.

Леди Валери зевнула.

Подойдя к креслу рядом с леди Валери, Лесли спросил самым приветливым тоном:

– Наша дорогая племянница и есть ваша маленькая протеже?

– Да, она находится под моим покровительством. – Леди Валери сняла шляпу и разгладила падавший ей на плечи каскад седых локонов. – Вот почему я так довольна, что она выходит за Себастьяна. – Она самодовольно улыбнулась. – Себастьян, как вы знаете, мой крестник.

Все взгляды обратились на Себастьяна. Он нежно сжал руку Мэри.

– Так странно и неожиданно оказаться плененным представительницей семьи Фэрчайлд. – Его улыбка была как лезвие бритвы.

Мэри подумала, что на этот раз острие оказалось внутри и он исходит кровью от пронзительного наслаждения. Вглядываясь в него, Мэри пыталась разгадать его сущность. Он разгладил пальцами спутавшиеся на ветру волосы, но вид его от этого не стал более благопристойным. Он притворялся таким же, как все, но ему никогда не стать похожим на остальных. Он жил вне респектабельного общества, собирая всяческие сведения и используя их как оружие против того же общества, не заботясь о том, кому он может повредить. Его бы ничуть не взволновало, если бы ее арестовали, пытали и осудили за убийство, совершенное много лет назад и по важной причине.

Ей нужно охранять себя от любого проявления великодушия по отношению к этому человеку. Он не замедлит обратить его в свою пользу и во вред ей. Надо все время быть начеку.

– Уитфилд, я много слышал о вас, – сказал Освальд. – Например, я в курсе, что в прошлом году ваши торговые суда принесли вам огромные барыши.

– Ведь вы… – Берджес учтиво помедлил, как бы смущаясь, – купец?

– О, не просто купец, – нетерпеливо вмешался Кэлвин. – А очень богатый и преуспевающий купец.

Себастьян крепче сжал руку Мэри, но голос его оставался любезным.

– Я рад, что вы признаете различие.

Прислонившаяся к высокой спинке кресла отца Раделла прихотливо изогнулась.

– Я сразу же увидела в вас необыкновенного человека.

Рука Мэри, которую сжимал Себастьян, невольно напряглась при этой манящей интонации. Бессознательно пытаясь удержать его внимание, она ласково погладила шрамы на его пальцах. Себастьян воспринял ее движение как разрешение возобновить свою чувствительную атаку на ее тело. Он делал это открыто, целуя ее в щеку, поглаживая большим пальцем суставы ее пальцев.

На этот раз она была довольна. Вот стало чуть-чуть легче, но одно воспоминание угнетало ее. Когда-то давно отец взял ее с братом посмотреть диких животных, и Мэри увидела там большую змею. Ее пестрая кожа была прекрасна, как и напряженный взгляд косящих глаз. Она настигла свою жертву так же, как и сейчас Фэрчайлды: то двигаясь, то замирая в ритуальном танце с целью загипнотизировать ее перед нападением. Она, как живую, видела перед собой эту змею, стоило ей только бросить взгляд на кого-нибудь из Фэрчайлдов.

Отшатнувшись, Мэри прижалась к Себастьяну.

Она не забывала об источаемой им опасности, но своих родственников она боялась больше.

– Осиное гнездо, – прошептал он.

Пораженная его проницательностью, она повернулась и снова посмотрела на него. На губах его играла снисходительная улыбка, углубившая складки у рта. Солнце юга Англии покрыло его кожу загаром. По внешности он напоминал ей рыбаков с побережья Шотландии – закаленных в напастях, равнодушных к оскорблениям, не дрогнув, встречающих позор и смерть. Она отчаялась понять этого человека.

– Я не отдам вас никому. – Он потерся щекой о ее волосы. – Клянусь, со мной вы будете в безопасности.

– Так постарайтесь сдержать клятву.

– Не стану говорить лишних слов. События сами покажут.

Внезапно внимание Мэри привлекла какая-то неестественная тишина в этом проклятом кабинете, и она заметила, что Фэрчайлды прекратили свои телодвижения. Все они как один повернулись к двери и не сводили с нее глаз. Мэри, отвлекшись от Себастьяна, взглянула в том же направлении.

Йен. Еще до того, как на него упал свет, Мэри его узнала. Она встала, не обращая внимания на предостерегающее движение руки Себастьяна.

Йен улыбался, протягивая к ней руки.

– Это ты, маленькая кузина?

– Да, это я. – Как будто у нее для него других слов не нашлось! Ведь это же был Йен, который дал ей денег в ее последний приезд сюда. Он буквально спас ее, единственный из родственников, который был к ней добр и сказал, что такой невинной девочке, как она, лучше жить где-нибудь в другом месте. В любом другом месте, только не здесь.

Он был добр. Более того, он был красив. Красив непохожей на других Фэрчайлдов темной мрачной красотой. Как соболь, как звездное небо, как сам Мефистофель. Его карие глаза блестели, когда, взяв ее за руку, он осмотрел ее с головы до ног.

– Как ты удивительно расцвела, маленькая кузина!

Мэри хотелось смеяться.

Нет, хуже. Ей хотелось хихикать, как глупой девчонке. Один из тех снов, что она запретила себе видеть, осуществлялся наяву. Йен в восхищении не сводил с нее глаз.

Это опасно. Очень опасно.

Хорошая экономка – Мэри глубоко вздохнула, чтобы успокоиться – нет, хорошая экономка навсегда осталась в прошлом. Скажем так, богатая наследница всегда соблюдает свое достоинство.

– Ты тоже неплохо выглядишь.

Он засмеялся так хорошо, так по-доброму, что ей захотелось погреть себе руки в этих звуках.

– Стараюсь, по мере сил.

Вдруг на нее откуда-то повеяло холодом, и рядом с ней неожиданно возник Себастьян. Если ей и раньше казалось, что он с ней суров, то сейчас ее просто бросило в дрожь от его вида.

Устремив взгляд на Йена, он спросил тоном, способным превратить собеседника в лед:

– Вы кто?

– Это мой кузен.

Мэри отняла у Йена руки, чувствуя, что, представляя его, она как будто оправдывается или извиняется за что-то.

– Это Йен. – Мэри изо всех сил пыталась смягчить ситуацию. Йен улыбнулся. Себастьян улыбкой не ответил.

– Кузен? Мне еще не случалось слышать о темноволосом Фэрчайлде.

– Это потому, что Фэрчайлды старательно берегут породу, – сказал Йен. – Как правило. Мы обычно находим себе пару среди своих, чтобы наши дети были под стать своим белокурым голубоглазым кузенам. Так происходит почти всегда. Но иногда кто-нибудь ошибается.

– И кто же ошибся в вашем случае? – спросил Себастьян.

– Лесли, будучи в расцвете лет. – Йен раскланялся, и лунный камень в его кольце сверкнул фантастическим блеском. – А в результате получился я.

Он весело оборачивался во все стороны, как бы приглашая всех полюбоваться.

– Твоя мать была сирена, – Лесли с неприязненным видом наблюдал за сыном, – она меня совершенно околдовала.

– Симпатичный он субъект, да? – сказал Йен как-то поверх головы, не глядя на отца. – Он бы от меня непременно отрекся, но, видно, слишком уж боялся семьи моей матери.

Законное семейство тем временем переминалось с ноги на ногу, прочищая горло. Пожалуй, этот человек мог бы превратить их всех из хищников в жертв, подумала Мэри.

– Отец говорил мне, что ни один из его дядей никогда не был женат, – сказала она.

– Так оно и есть, – беспечно сказал Йен.

Ах, ну разумеется. Йен ведь незаконный. Мэри почувствовала себя крайне неловко. Как это некрасиво, что именно она напомнила об этом и ему, и остальным. В этом как раз крылась причина его доброго отношения к еще одной отверженной. Мэри ощутила еще большее расположение к нему. Даже Себастьян, стоявший с ней рядом, немного расслабился.

Йен непринужденно заглянул Мэри за спину, словно ожидая увидеть там кого-то.

– А разве не было еще брата или сестры? – подумав, спросил он.

– У меня? – Глупый вопрос, подумала Мэри, когда он кивнул. – Да, у меня был брат. – Мэри дотронулась левой рукой до уха, надеясь, что он поверит ей. – Его больше нет.

Йен проследил за ее жестом, словно уловив в нем особый смысл. Мэри полагала, что так оно и было. В своем звании экономки она приучилась улавливать в жестах благородных гостей признаки неудовольствия или неудобства. Прислуга ведь замечает гораздо больше, чем хотелось бы хозяевам. Возможно, в Фэрчайлд-Мэнор Йен был на положении чуть ли не слуги. Нежеланный, непризнанный, непохожий на других. Чувство симпатии к такому кузену неудержимо росло в ней. Губы у нее дрогнули, и она искренне улыбнулась. Впервые с той минуты, как она переступила порог этого дома.

– У нас, Фэрчайлдов, есть явное предрасположение терять своих родственников. – Йен снова завладел ее рукой и поднес ее к губам. – Но теперь, раз уж мы отыскали такую жемчужину, мы тебя не выпустим, кузина Джиневра.

– Ее зовут Мэри, прошу запомнить. – Себастьян увлек ее в свои объятия так резко, что она только пискнула как мышь и обхватила его за шею, чтобы не упасть. – И она устала.

В немом молчании следили Фэрчайлды за тем, как виконт Уитфилд завладел их самым ценным призом.

Ни малейшая подробность этой сцены не ускользнула от внимания Йена.

Когда старая леди, кто бы она там ни была, направилась к двери, дяди следили за ней с нескрываемой жадностью, прямо как за живым денежным мешком. Быть может, ему следовало бы прийти пораньше, подумал Йен, но тогда бы его появление не произвело такого эффекта. Зато теперь он немного не в курсе дела. Впрочем, это исправимо.

А эффект был замечательный! Его маленькая кузина не забыла его, на что он и рассчитывал. Она была влюблена в него, ведь он так добр и хорош собой, и, к счастью, слишком неопытна, чтобы скрыть свои чувства. Ах, как все удачно получается! Ему хотелось от удовольствия потереть руки, но вместо этого он чинно достал из кармана носовой платок. Вытерев пот с ладоней, он отошел в угол и сел.

Остальные Фэрчайлды поспешили расположиться в соответствии с их положением в семейной иерархии. Видное место заняла старшая дочь Бэба – Лилит. Она удачно вышла замуж, принеся в семью большие деньги, а ранняя смерть мужа открыла ей новые возможности для брачной охоты. В семье на Лилит возлагали самые большие надежды.

Остальные места заняли дяди. Йен их всех терпеть не мог, особенно Лесли – своего отца.

Положив руки на блестящую лакированную поверхность письменного стола, Бэб опустился в обитое алым бархатом хозяйское кресло. Он старательно подражал своему отцу, но у бедняги Бэбби кишка была тонка, чтобы сравняться со стариком. В кресле с высокой спинкой он казался меньше ростом. Пышно отделанный письменный стол совершенно затмевал его.

Как следующий по старшинству, Лесли мог бы стать маркизом, если бы не было Бэба, и никогда не мог этого племяннику простить.

– Бэбби, ты похож не на короля, а на марионетку.

Прекрасное лицо Бэба омрачилось.

Гневно на него глядя, Лесли сказал:

– Да перестань ты строить такую мрачную физиономию. Тебе никогда не быть таким, как отец, можешь не пыжиться.

– Благодарение Богу за это, – сказала Нора. Лесли не обратил на нее никакого внимания.

– Что они здесь делают? Что им известно? – отрывисто бросал Лесли в лица остальным.

Йен недоуменно выпрямился. О чем это он? Нора опустила руку на руку мужа, не дав ему ответить.

– Я думаю, мы поговорим об этом позже.

– Позже, – кивком головы подтвердил Баб. Нора села возле письменного стола, но сбоку, как и подобает покорной жене.

Но она вовсе не была покорной женой. О, она играла свою роль в совершенстве, но Йен готов был голову прозакладывать, что в уединении супружеской опочивальни Нора вкладывала в пустую голову Бэба каждую разумную мысль, какую ему когда-либо случалось высказывать. Она же заботилась и о том, чтобы он, не дай Бог, не высказывал собственных измышлений.

А самое главное, она имела железный характер – ничто не могло вывести ее из себя, даже нацеленные на нее свирепые взгляды Лесли.

Тот кивнул головой, потрясая многочисленными подбородками, и, шумно переводя дух, сказал:

– Наш план состоял в том, чтобы найти себе богатых жен и мужей. Сейчас в нашу ловушку попали целых три жирных мыши. Эта Джиневра…

– Она хочет, чтобы ее звали Мэри, – перебила его Нора.

Трудно было с уверенностью сказать, что он в данную минуту думает и чувствует, но Йену казалось, что назойливая спесь Лесли раздражает ее.

– Эта Джиневра, – Лесли не собирался сдаваться и намеренно выделил имя, – первая в нашем роду, кого не назовешь неотразимой. Если нам удастся изолировать ее от влияния Уитфилда, то она и, разумеется, ее деньги будут в нашем полном распоряжении.

– Позвольте мне попробовать, – Друзилла проворно облизала губы маленьким розовым язычком. – Я с удовольствием отвлеку лорда Уитфилда от кузины Джиневры.

– Ее зовут Мэри, – настаивал Бэб. Друзилла небрежно отмахнулась от отца, и только, когда Нора погрозила ей пальцем, она с возмущенным видом повиновалась.

– Ну, Мэри, – произнесла она сквозь зубы и надулась.

– На тебя в этом деле положиться нельзя. – Это сказала Дэйзи.

Дэйзи было восемнадцать. По мнению Йена, она одна из всех девиц унаследовала мозги матери. Обращаясь к близнецам, Дэйзи сказала:

– Ни одна из вас на это не годится. Вам никогда не приходилось проделывать такие тонкие штуки, а нам абсолютно необходимо преуспеть.

Друзилла и Раделла немедленно обиделись.

Дэйзи с независимым видом тщательно расправила свою оранжевую юбку.

– Этим займусь я, – уверенно сообщила она.

– Еще чего! – тут же вмешалась Лилит. – Ты же еще девушка. Или во всяком случае… считаешься таковой.

– Лилит! – В голосе Норы прозвучал упрек.

– Да, я девушка. Не то, что она, – Дэйзи махнула рукой в сторону Вильды. – И не то, что ты, Лилит. Вам, похоже, неизвестно, что Уитфилд весьма разборчив.

– Да, он слывет таким, и у Дэйзи правда довольно невинный вид. Так что действовать придется ей, – холодно решила Лилит.

– А когда моя очередь? – потребовала ответа Вильда.

– Твоя очередь прошла. – Если Лилит была всего лишь холодна, то Дэйзи была абсолютно безжалостна. – Ты отдалась барону, а чего ради? Что ты получила? Жалкие гроши от его семейства в уплату за позор.

– Он так любил меня. – Глаза Вильды мгновенно наполнились слезами. Она уродилась с более мягким характером, чем другие, и не была готова пристать к этой стае волков, которых она называла своими родными.

– Любил-то любил, да только деньгами распоряжалась его мать. Первое дело – узнать источник дохода. Это даже я знаю, – самодовольно сказала Раделла. – И все же, я считаю, если Дэйзи не отобьет его за неделю, тогда мы все имеем право начать охоту.

Дэйзи скромно сложила руки на коленях.

– Уж от меня он не уйдет.

Лесли достал щепотку табаку из открытой табакерки Кэлвина.

– Хоть одно тебе в жизни удалось, Бэбби. Ты воспитал хороших дочерей.

– Они понимают свою ответственность перед семьей, – сказала Нора. – И этому научила их я.

Лесли засмеялся.

– Конечно, ты на все готова ради Фэрчайлдов. Пари держу – ты продашь душу дьяволу, чтобы спасти нас!

Бэб резко наклонился вперед в своем кресле. Впервые оно не показалось слишком велико для него.

– Мы все благодарны Hope за ее преданность, дядя Лесли. Мы себе ее другой и представить не можем. Ведь так! – с нажимом произнес он.

Лесли снова засмеялся, но все же опустил перед племянником глаза и занялся своей понюшкой.

Перекрывая своим громким голосом его чихание, Дэйзи спросила:

– Когда я разлучу Уитфилда с нашей дорогой кузиной, а уж я не замедлю с этим, что с ней станется?

Наконец, настал и его час. Йен холодно и расчетливо сделал свой ход.

– Бывает, что женятся на двоюродных сестрах.

Никто не сказал ни слова, но глаза у всех широко раскрылись. Все они обратили внимание на отношение к нему Мэри и считали, что он готов потрудиться для семьи. И на лицах семейства отразилось удовлетворение.

На всех, кроме Лесли.

– А почему бы ей не выйти за дядю? – поинтересовался он.

– Потому что это – противозаконно, дядя Лесли, – сказал Бэб.

– Ну, законы никогда не были нам преградой? – возразил Лесли.

Йен медленно поднялся и подошел к шкафчику с напитками.

– И еще потому, отец, что много лет назад, когда кузина Джиневра просила о помощи, ты бросился бежать со всех ног. Если тебе почему-либо кажется, что она об этом забыла, то ты плохо рассмотрел выражение ее лица, когда она глядела на тебя.

– Он был слишком занят, пялясь на леди Валери и размышляя, насколько верны слухи о ее шашнях, – Раделла ехидно захихикала, и Друзилла к ней с готовностью присоединилась.

Мать остановила их со свойственным ей спокойствием.

Лесли немного заколебался.

– Они правы. Но это неважно. Я просто пытался вспомнить, какое у нее состояние.

Рука Йена, сжимавшая стакан, ослабела. Он ожидал, что Лесли отвергнет этот план, так как любой поступок сына приводил его в бешенство, и он оказывал противодействие из одной только злобы. Но все остальные так легко согласились с его планом, и теперь Лесли, кажется, тоже уступил. Впервые в его жизни судьба улыбнулась Йену.

Конечно, свои права на Мэри громогласно и решительно заявил Уитфилд. Но уж с этим Йен совершенно не собирался считаться. Он повертел на пальце кольцо с лунным камнем. Жизнь с Фэрчайлдами научила его подкрадываться незаметно, нападать внезапно и исчезать прежде, чем его настигнет мщение. Пусть Уитфилд сам о себе позаботится.

– Я помню, – Освальд, который всегда отличался хорошей памятью на числа, самодовольно ухмыльнулся. – Четырнадцать тысяч четыреста фунтов в год – это у нее осталось после Гальдена. Что касается Валери, я не уверен – он ведь был француз – но, по слухам, там вдвое больше. Хотя, может быть, этот доход у нее и прекратился, с тех пор как эти чертовы лягушатники принялись уничтожать у себя тех, кто почище.

Заговорил молчавший до сих пор Кэлвин.

– Жаль, что так получилось с ее французским доходом, но как я тебя понял, леди Валери и без того богата. – Он шумно вздохнул. – И чего я здесь с вами рассиживаюсь? Мне пора переодеваться к ужину!

Братья силой вернули его на место.

– Не стоит ссориться из-за того, кому на ней жениться, – сказал Лесли. – Поступим по справедливости.

– Почему вы воображаете, что она вами вообще заинтересуется? – презрительным тоном спросила Лилит.

Трое дядей взглянули на нее с изумлением, а Берджес что-то в негодовании залопотал.

Освальд первым пришел в себя. Как можно быть такой дерзкой и одновременно бестолковой.

– Но ведь она же женщина? – воскликнул он, как бы объясняя все.

– И женщина, в молодости вдоволь насладившаяся плодами любви, – продолжил Лесли, обнажив в крокодиловом оскале вставные зубы.

– Всем известно, что женщины, пожившие всласть, жаждут удовольствий и тогда, когда они уже давно перестали привлекать мужчин.

Освальд сделал кислую мину.

– Леди Валери сейчас уже никого не соблазнить. Она располнела и вся в морщинах.

– Ну, прямо, как вы, – сказала Дэйзи.

– Мужчины – другое дело, – высокомерно отозвался Лесли.

Йен громко рассмеялся. Лесли бросил на него взгляд, полный ненависти.

– Мужчины еще сохраняют свою силу и привлекательность, когда женщины уже усыхают и становятся отвратительными. Это – закон природы. Ну уж так и быть, я готов пожертвовать собой и спать с леди Валери.

«Теперь понятно, почему он так легко уступил мне Мэри, – подумал Йен. – У него была на уме приманка покрупнее».

– И все денежки, значит, приберешь к рукам? – хихикнул Освальд. – Не выйдет!

Лесли принял оскорбленный вид.

– Я бы поделился с братьями.

В ответ ему раздался дружный общий смех. В чем в чем, а в ненависти друг к другу Фэрчайлды были едины.

– Ну, ладно, мне вы можете не доверять, – огрызнулся раздраженный Лесли. – Но все-то мы не можем на нее навалиться. Так что же, станем соломинки тянуть, кому обхаживать эту ведьму?!

– Если только держать их будет Бэбби, – сказал Берджес. – Он здесь единственный, кому можно хоть сколько-нибудь верить.

Бэб позвонил и приказал явившемуся на звонок лакею достать соломы. Когда ее принесли, он подозвал дядей к столу. Но подошли только трое.

Освальд подозрительно обвел взглядом братьев, потом – каждый угол.

– Давно ушел Кэлвин?

– Он нас опередил! – топнул ногой Лесли. – Я этого не допущу!

– Не знаю, как ты теперь остановишь его, – Берджес ринулся к двери, – или меня.

Освальд как сумасшедший бросился за ним и, оттолкнув, выскочил в коридор. За ним, потрясая пышными бедрами, помчался Лесли. Дочери Бэба откровенно захихикали.

В дверях появился лакей.

– Гости прибывают, милорд.

Девицы вспорхнули разом и, болтая как сороки, выскочили из кабинета. Каждая была намерена завладеть наилучшей добычей среди простофиль, рискнувших посетить Фэрчайлд-Мэнор.

Не обращая внимания на Йена, Бэб и Нора встали, поправляя наряды и всячески прихорашиваясь. Им не было необходимости ловить себе спутников жизни, но и им предстояло сыграть свою роль. Они должны были приветствовать и развлекать гостей, отвлекая холостяков от мысли об опасности, грозившей им в обществе знаменитых красавиц из рода Фэрчайлдов.

Бедняги. Лучше бы и не трепыхались. Все равно им никуда не деться.

Йен по опыту знал, что Фэрчайлды – это племя людоедов, пожиравших друг друга.

Вот и ему предстояло теперь проявить себя подлинным Фэрчайлдом во всей своей красе.