"Непокорная невеста" - читать интересную книгу автора (Додд Кристина)

1

Англия, 1166 год

Ее посиневшие губы дрогнули, и Раймонд увидел, что все ее зубы целы.

Он вздохнул с облегчением. Женщина была так закутана в многочисленные одежки, так отбивалась и сопротивлялась, что ему не удавалось никак разглядеть ее лицо. Раз есть зубы — значит, она достаточно молода и здорова, чтобы рожать детей и согреть ему постель.

Он пытался перекинуть женщину через холку коня, но ей удалось вырваться, и она побежала прочь по тропинке. Такое упорство вызвало у Раймонда уважение. Впрочем, потакать женским капризам он не собирался. Слишком уж многое было поставлено на карту.

Довольно быстро беглянка увязла в снегу. Раймонд подхватил ее на руки, замотал в свой плащ потуже, чтобы не дергалась, и отнес назад, к коню. Перекинул поперек седла, сзади уселся сам.

— Спокойно, леди Джулиана, спокойно, — мирно сказал он, похлопывая женщину по спине. Конь тронулся с места.

Женщина не сдавалась — извиваясь всем телом, пыталась соскользнуть на землю. Раймонд не мог понять такого упрямства — ведь ясно, что сбежать ей не удастся. Он и самого себя не вполне понимал: чего это вдруг он пытается ее успокоить, словно приручает дикую птицу?

Должно быть, ему нравилось то, что женщина совсем не кричала. С того самого момента, когда он выскочил из-за дерева и набросился на нее, она вообще не издала ни звука — сопротивлялась молча и ожесточенно.

С другой стороны, ее молчание вселяло некоторую тревогу. Она висела кулем, головой вниз, и Раймонд не видел ее глаз. Уж не задохнулась ли она? Он нагнулся, нащупал пальцами ее нос, и в ту же секунду острые зубы пребольно цапнули его за палец. Раймонд, выругавшись, отдернул руку. Агрессивность женщины его не удивила.

Она действительно похожа на дикого зверька. А если так, то нельзя было проявлять неосторожность. Пострадал — сам виноват. Он высосал кровь из ранки, потом сунул руку под мышку, чтобы согреть пальцы.

Теперь он слышал, что женщина учащенно дышит, из ее рта поднимался пар. Меж голых обледенелых ветвей скользили снежинки; ковер из опавших листьев на глазах обрастал белым покровом. Было чертовски холодно, и с каждой минутой становилось все холоднее.

— Скоро приедем, — сказал вслух Раймонд, и женщина вновь засучила ногами — пришлось прижать ее посильней.

На вершине холма рыцарь остановился. Ветер тут был такой пронизывающий, что он чуть не задохнулся. Стало ясно, что метель разыгралась не на шутку. Раймонд видел на несколько шагов перед собой, а дальше все застилала белая пелена. До хижины дровосека оставалось рукой подать, но Раймонд сильно тревожился из-за пленницы — уж больно неподвижно она висела. Он наклонился вперед и напряженно вгляделся в снежную круговерть.

Хижина была там, где он ее накануне обнаружил: жалкая лачуга, притулившаяся под холмом. Зато там имелись и дрова, и съестные припасы. Приют для путников, пересекающих земли, которые принадлежат леди Джулиане Лофтс. Очень кстати. Избушка пригодилась в самый раз для похищения этой благородной дамы.

— Еще несколько шагов, миледи.

Шевелить губами было неприятно, потому что плотно обмотанный шарф заледенел от дыхания. Но Раймонд решил, что женщину надо предупредить — не то снова начнет брыкаться. Он спрыгнул на землю, затем спустил и свою ношу. Женщина попыталась встать, но ноги у нее подкосились — то ли от холода, то ли от страха. Тогда Раймонд поволок ее за собой, как медведь добычу. Распахнув дверь, он зачем-то объяснил:

— Ну вот, мы и пришли. Сейчас заведу коня, потом разожгу огонь. А вы пока посидите на соломе.

Глаза ее блеснули диким блеском, и пока Раймонд возился с засовом, женщина бросилась внутрь хижины. Он покачал головой, глядя, как она мечется по тесному помещению.

Через минуту в очаге — точнее, в дыре, вырытой прямо в земляном полу, — уже горел огонь, дым поднимался вверх, где в крыше имелось отверстие; снежинки таяли от жара. Женщина протянула руки к огню и затравленно огляделась по сторонам. Все щели меж бревен были заткнуты ветошью, окно было плотно закрыто дерюгой.

В одном углу стояла грубо сколоченная кровать, накрытая меховой шкурой; в другом лежало снаряжение Раймонда. До двери при всем желании женщина добраться не смогла бы — выход находился за спиной у рыцаря.

Чтобы Джулиана пообвыклась с обстановкой, Раймонд не спеша расседлал и покормил своего мерина, так хорошо послужившего ему сегодня. Конь был привязан к двери изнутри, чтобы не замерз.

— Нам здесь будет уютно, миледи, — нарушил молчание рыцарь. — Переждем метель.

Из-под капюшона блеснули глаза. Раймонд удивился, чего это она смотрит на него с таким отвращением? Он мужчина не хуже других, да и статью Господь не обидел.

— Надо снять сырую одежду, — сказал он.

На сей раз женщина не вскочила и не заметалась. Казалось, ее заворожил его взгляд. Она смотрела на своего похитителя так, словно перед ней был дикий, голодный медведь. Когда Раймонд снял с ее плеч плащ, а затем и еще один, из тяжелой ткани, женщина лишь вжала голову в плечи. Он стянул с нее мокрые перчатки, поглядывая на капюшон, все еще закрывавший ее лицо. Интересно, каким оно окажется.

С этой женщиной ему предстояло прожить всю жизнь, и Раймонда одолевали сомнения. С того самого дня, когда король Генрих отдал ему леди Джулиану, Раймонд сильно беспокоился по поводу ее внешности. Сейчас наконец он ее увидит. По правде говоря, ему хотелось оттянуть это мгновение.

Женщина так дрожала, что он осмелел. Развязал шнурки капюшона, приспустил шарф и увидел, что женщина не только молода и здорова, но вполне хороша собой.

На иссохшую от горя вдову она никак не была похожа. Итак, не старуха и не уродина. Кожа чистая и гладкая, ясное лицо. Красавицей ее, пожалуй, не назовешь, но он ожидал увидеть физиономию куда как пострашнее. Из-под шапочки выбивались волосы медного цвета. Лицо тонкое, с высокими скулами и упрямым подбородком, зато губы полные, а ярко-синие глаза довольно необычного разреза. Женщина смотрела на Раймонда немигающим взглядом.

Сразу было видно, что женщина не желает иметь с ним дела — не хочет, чтобы он ее раздевал, чтобы растирал ей озябшие руки. В ее глазах читался вызов — и Раймонд почувствовал себя подлым тюремщиком, запершим в тюрьму невинную жертву.

Против воли в душе его шевельнулась жалость. Ведь лорд Авраше очень хорошо знал, что такое неволя.

— У вас такое белое лицо, — сказал он, обратив внимание на то, что на щеке у женщины багрове-ла маленькая круглая отметина. — Вы очень замерзли?

Она не ответила, глядя на него настороженными глазами.

— И еще у вас веснушки. Они похожи на коричные зернышки, плавающие в янтарном вине.

Он потянулся потрогать, но леди Джулиана отдернула голову. Ее упорное молчание и гримаса отвращения, не сходившая с лица, ставили Раймонда в тупик.

— Вы что, не хотите, чтобы я вас трогал? — Он снова потянулся к ней. — Если так — скажите. Она отшатнулась в испуге и выкрикнула:

— Нет!

— Ага, — удовлетворенно кивнул Раймонд. — Значит, говорить вы можете. А то я уж начал беспокоиться. Да и скучно пережидать метель без разговора. Подбросить дров в огонь?

Он принес еще охапку, присел на корточки возле ямы.

— Куда вас понесло в такую погоду? Вы что, не знали, что будет буря? Наверно, не знали, иначе сидели бы у себя в замке.

Он оглянулся на нее и с удовлетворением отметил, что женщина подобралась ближе к огню. Перехватив его взгляд, она сконфуженно метнулась обратно.

— Такая высокородная дама не отправилась бы в деревню без крайней необходимости. Послала бы кого-нибудь из слуг. Ведь вы леди Джулиана Лофтс, не так ли?

Она не ответила, и он встревоженно обернулся:

— Да или нет?

Она сделала шаг назад, к поленнице дров. Раймонд протянул к ней руки, и тогда женщина разомкнула уста:

— Да.

Он прищурился — дым ел глаза. Кажется, леди Джулиана что-то такое задумала. Интересно, что? Она нервно сжимала и разжимала пальцы, похожая на юного оруженосца перед первой битвой. Пожав плечами, Раймонд отвернулся и вновь склонился над огнем, стараясь не выпускать ее из поля зрения.

— Мне повезло, — беззаботно сказал он. — Я нашел женщину, которая знает всего два слова: «да» и «нет».

Она бесшумно взяла из поленницы увесистое полено.

— Если уж оказался взаперти с женщиной, самая лучшая — та, которая не заболтает до смерти.

Он услышал ее судорожный вдох и приготовился. В последний момент, резко развернувшись, бросился ей навстречу, и полено, нацеленное ему в голову, угодило в плечо. Удар был такой сильный, что рука сразу онемела. Раймонд и леди Джулиана рухнули на землю. Надо же, подумал рыцарь, чуть не вышибла мне мозги.

Раймонд мог понять ее чувства, но все же не сдержался и крикнул:

— Ради святого Себастьяна! Что это вы удумали?

Его зычный голос раскатился гулким эхом в ее ушах. Джулиана зажмурилась, ожидая удара.

Однако его не последовало.

Рыцарь лежал на ней, навалившись всей своей массой.

Шумно вдохнув, он спросил:

— Вы не ушиблись?

Она помотала головой и чуть приоткрыла глаза.

Лица похитителя она не видела — его закрывал толстый вязаный шарф. Зато видела проницательные глаза, казалось, способные заглянуть в самую душу. На голове у мужчины была вязаная шапка, из-под которой выбивались длинные черные волосы. Джулиана никогда не встречала этого человека раньше. Больше всего, на свете она боялась чужаков. Молодую женщину била крупная дрожь. В глазах мужчины появилось нечто, похожее на сочувствие, и это придало Джулиане смелости. Ни к чему ей сочувствие этого мерзавца. Дрожа от страха, она выдавила:

— Слезьте с меня!

Глаза его сузились, и Джулиана поняла — мужчина улыбается.

— Оказывается, вы еще умеете и командовать, — заметил он.

— А вы умеете подчиняться? — огрызнулась Джулиана.

Он посерьезнел, призадумался над ее словами. Даже странно, чем это она его так уж проняла.

— Умею, — с горечью ответил он. — Я дрессированная обезьяна.

Его тон озадачил Джулиану. Похититель встал, помахал ушибленной рукой и, судя по всему, остался доволен результатом.

— У вас хороший удар, миледи, — сказал он. Джулиана никак не могла понять, что представляет собой этот человек. Она охватила его взглядом с головы до ног, увидела грубые кожаные сапоги, потрепанный плащ из тонкой материи.

Осторожно поднявшись, Джулиана прислонилась спиной к стене и спросила:

— Что такое обезьяна?

Похититель снова развеселился. Он галантно предложил ей руку и сказал:

— Пожалуйте к огню. Я вам отвечу, но глаз с вас больше не спущу.

— Нет!

Тогда он шагнул к ней, и Джулиана обратила внимание, насколько он возвышался над ней. Отступать ей было некуда. К замерзшим ногам потихоньку возвращалась чувствительность, они ныли все сильней и сильней. Неужели отморозила? Зубы стучали так громко, что это становилось просто неприличным. Однако унять их ей не удавалось.

— Вы ведете себя глупо, — сказал незнакомец. — Садитесь к огню.

Джулиана обошла его стороной и села к огню. Больше всего она боялась, что он снова до нее дотронется. Лучше уж послушаться.

Тут до нее дошло, что именно на это мужчина и рассчитывал. Он управлял ею, как кукольник марионеткой! Хуже всего было то, что ей действительно хотелось сесть к огню. Получалось, что похититель кругом прав.

— Да знаешь ли ты, что я обручена с человеком, который тебе кишки выпустит? — выпалила Джулиана и обрадовалась, увидев, что ее слова произвели впечатление.

— Обручена? С кем это?

— С Жоффруа-Жаном-Луи-Раймондом, графом Авраше!

— А, вот оно что. — Похититель почему-то успокоился, стал разматывать заледеневший шарф. — И давно?

— Да больше года.

— Я смотрю, жених не торопится на вас жениться, а?

— Мы… мы обручились в присутствии самого короля, только не сами, а через представителей.

— Так, значит, вы еще не замужем? До сих пор?

Она заерзала.

— Я болела.

Он прищурился:

— Что-то не похоже.

— Нет, я болела, — упрямо повторила Джулиана. — Потом болели дети. — Мужчина смотрел на нее с явным недоверием. — Потом началась зима, а всякий знает, что в это время года пересекать пролив небезопасно. Потом настало лето, пришла пора собирать урожай…

Мужчина, не сдержавшись, хмыкнул, и Джулиана поняла, что ее слова и в самом деле звучат неубедительно.

— Понятно, невеста не больно-то торопилась. Представляю, как потешался над женихом королевский двор.

— Вовсе нет! — переполошилась Джулиана.

— А король Генрих наверняка вдоволь поглумился над несчастным лордом Авраше.

— Надеюсь, что это не так. Я не хотела его оскорбить, — пылко воскликнула Джулиана. — Ведь он великий воин. Крестоносец.

— Не все крестоносцы великие воины, миледи. Некоторые из них — изрядные трусишки.

Он нагнулся, чтобы снять с нее заиндевевшие башмаки.

Джулиане ужасно не хотелось до него дотрагиваться, и потому она чуть не упала — лишь в самый последний момент все-таки схватилась за его плечо.

Между ее пальцами и его телом было несколько слоев одежды, так что прикосновение было в достаточной степени условным. И все же впервые за три года она по собственной воле дотронулась до мужчины.

Этот человек ее совсем не знал, и все же ему без труда удавалось ею манипулировать. Сейчас он даже не смотрел ей в глаза — разглядывал ее замерзшую ногу. Смиренный, как серф, с горечью подумала Джулиана. Хотя вряд ли похитителю что-нибудь известно о смирении. Каждое его движение, каждый жест свидетельствовали об уверенности и силе. Он понял, что она боится до него дотронуться, но все же заставил ее это сделать.

Может быть, он хотел, чтобы она убедилась — перед ней не исчадие ада, а живой мужчина из плоти и крови. Знал бы он, что мужчин из плоти и крови, она как раз больше всего и боялась. Дотронувшись до шрама на щеке, Джулиана с некоторым опозданием возразила:

— Мой суженый — не трус. Его взяли в плен сарацины, а он похитил у них купеческий корабль и приплыл на нем в Нормандию.

Ноги у нее ужасно замерзли, а руки у мужчины были горячие. Он так ловко и умело растирал ей ступни, что к ним сразу же вернулась чувствительность.

— Не всему верьте, что рассказывают люди, миледи.

— Но это правда!

Ее возмутило, что он так легко отмахивается от ее слов. Упоминание о грозном графе Авраше вызывало у этого человека не испуг, а насмешку.

— Так-таки и правда?

— О да! — Она наклонилась вперед. — Король Генрих прислал мне письмо, где сообщал о предстоящем замужестве. В этом письме он рассказал мне о моем женихе и его подвигах.

Мужчина равнодушно пожал плечами:

— И что же он написал?

Джулиана кислым голосом повторила фразу из письма:

— «Он прекрасен, как ночь, и силен, как северный ветер».

— А вы не поверили?

Джулиане на лоб упала холодная капелька с потолка. Рассеянно вытерев лицо рукавом, она сказала:

— Что я, дура? Даже если бы он был хромой и безумный, Генрих все равно написал бы про него что-нибудь поэтическое. Королю нужно было меня успокоить, чтобы я не боялась этого брака.

— Ну вот, видите. Значит, и рассказы о героизме вашего жениха — тоже преувеличение.

Джулиана невольно прикусила губу, да так сильно, что язык ощутил привкус крови. В логике мужчина оказался сильнее, но уступать она все же не желала — жених казался ей единственной надеждой на спасение.

— Не думаю. Мои земли граничат с Уэльсом, и я должна защищать границу королевства от набегов. Вряд ли Генрих послал сюда человека слабого и трусливого. Лорд Авраше — грозный воин.

Он слегка сжал ей ногу:

— Не страшитесь его, миледи. Он всего лишь мужчина.

Только теперь Джулиана сообразила, что ее похититель говорит не по-английски, а по-французски, как и положено дворянину. Правда, акцент у него был какой-то странный. Очевидно, похититель знаком с королевским двором. Но откуда он здесь взялся?

— Вы знаете графа?

Мужчина хлопнул себя рукой в перчатке по груди.

— Я? Что вы! Граф — птица высокого полета. Но о его родне, нраве и репутации болтают многое. Да не всему можно верить.

— Так-то оно так, — задумчиво сказала Джулиана — да не всякий вельможа вхож к самому королю.

— Что верно, то верно. Я не знаю, каков ваш граф на самом деле. — Мужчина хмыкнул и покачал головой. — Понятия не имею.

— А знаете ли вы?..

— Что?

— Правда ли, что он родственник короля?

— Так говорят. — Мужчина пожал плечами. — Но у Генриха столько родственников — половина европейской аристократии. А кто не родственник ему, тот родственник Элинор. Я хочу сказать, королеве Элинор.

— Вам следует говорить о ее величестве с большим почтением, — нахмурилась Джулиана. — Говорят, что граф Авраше — королевский кузен. Он очень богат?

— Кто, король?

Глаза наглеца смотрели на нее. с невинным выражением, но Джулиана догадалась, что он над ней насмехается, хотя лицо незнакомца по-прежнему было закрыто шарфом.

— Нет, Авраше. Должно быть, он проглотит мои земли и даже не заметит.

Мужчина скептически разглядывал ее посиневшие ноги.

— Вот что. У меня есть теплые чулки. Он встал, порылся в сумке, и Джулиана подумала, что не услышит ответа на свой вопрос. Но незнакомец все-таки ответил:

— Авраше — единственный наследник богатого семейства.

— Тогда мои замки, Лофтс и Бартонхейл, ему ни к чему! — запальчиво воскликнула Джулиана.

— Как сказать, миледи. — Он натянул ей на ноги грубые, но зато сухие и толстые чулки. — Родители у него такие скряги. Они не дают своему сынку ни гроша, чтобы он полностью от них зависел.

— Но ведь у него же собственное графство!

— Да нет, просто при рождении ему достался один из многочисленных титулов отца, однако доходов от этих земель он не получает.

— А сколько ему лет?

— Тридцать пять.

Джулиана разочарованно протянула:

— Да он уже немолод.

Мужчина весело расхохотался.

— Мне рассказывали, что он… неплохо сохранился. Зато, сами видите, вы можете не бояться, что он отнесется к вашим землям с пренебрежением. Будет беречь их как свои собственные.

Джулиана возмутилась еще больше:

— Но это не его земли, а мои! Я единственная наследница моего отца, упокой Господь его душу. Когда я была еще ребенком, отец настоял, чтобы я обошла каждый локоть наших земель, знала всех и каждого, кто живет в наших владениях. Иначе, говорил отец, меня будут обкрадывать все кому не лень. А когда скончался мой муж, упокой Господь и его душу, я унаследовала еще один замок. С тех пор я не раз имела возможность убедиться, что мужчинам доверять нельзя — все они воры и предатели.

— Так вы унаследовали не только владения отца, но и владения мужа?

Джулиана замерла от ужаса. Какая же она дура! Сама обо всем ему рассказала, призналась в своем богатстве! Конечно, похититель знал заранее, что она женщина не бедная, но зачем же было самой ему все рассказывать? Кто он вообще такой?

Она потянулась, чтобы отодвинуть с его лица шарф, но мужчина отшатнулся.

— Я хочу видеть ваше лицо, — мрачно заявила она, и он позволил ей оттянуть шарф вниз.

Джулиана отдернула руку, словно обожглась.

Ее глаза широко открылись — мужчина был красив. Даже слишком красив: зеленые глаза с длинными черными ресницами, черные же волосы до плеч, чисто выбритый подбородок с ямочкой, щеки гладкие и впалые. Сердце у нее предательски защемило. Джулиана сняла с мужчины шапку, и вьющиеся волосы цвета воронова крыла рассыпались по плечам. Пожалуй, они были слишком длинными. И еще Джулиана заметила, что в ухе у незнакомца сверкает массивная золотая серьга самого что ни на есть варварского вида.

Похититель все еще терпеливо стоял перед ней на коленях, дожидаясь, пока она его как следует рассмотрит. Судя по всему, этот негодяй привык к тому, что на него засматриваются женщины. При этой мысли Джулиана рассердилась. Самое неприятное было то, что его красота подействовала и на нее.

С грубостью десятилетней девочки она выпалила:

— Какие у вас уши большие!

Он от неожиданности моргнул, потом улыбнулся. Губы у него были чувственные, красивой формы, а от улыбки лицо стало еще прекрасней. В уголках глаз собрались морщинки, и Джулиана поняла, что этот человек не так уж молод. Зато на щеках появились ямочки.

Где-то внутри, в самой глубине её существа, сладко заныло, и Джулиана непроизвольно схватилась за живот. Вот уж не думала она, что вид мужского лица способен произвести на нее такое впечатление.

Ну разве это возможно? Если бы все мужчины мира, подобно зачарованным крысам, устремились бы к морю, рискуя там утонуть, она бы и пальцем не пошевелила, чтобы их удержать — наоборот, еще и приманки бы впереди раскидала. Отец крыл ее последними словами за излишнюю чувствительность и щепетильность. Как она посмела обидеться на то, что мужчины обошлись с ней, как с куском мяса, который можно продать, обменять, сожрать и косточки выплюнуть? И после всего, что было, у нее еще хватает глупости любоваться смазливостью мерзавца, набросившегося на нее, причем наверняка с самыми грязными намерениями!

Мужчина решительно поднялся на ноги, и Джулиана поспешно выпалила:

— И учтите, мой суженый сейчас здесь.

— Здесь? — удивился похититель. — Где же именно?

— На моих землях… — пролепетала она.

Выражение его лица стало каким-то странным, а Джулиана, покрасневшая от собственной лжи, так вздрогнула, что ее шапка упала на твердый земляной пол. Мужчина посмотрел на свою пленницу так выразительно, что она бросилась подбирать свой головной убор.

Однако он сам потянулся к шапке, и Джулиана инстинктивно ударила его по руке.

— Миледи, — укоризненно сказал он, — я думал, мы уже миновали эту стадию.

Борясь с паникой, она одарила его злобным взглядом, а похититель, не убирая руки, оценивающе взвесил на ладони тяжесть ее волос и поджал губы.

— Будем надеяться, что ваш суженый пережидает эту бурю в таком же надежном убежище, как мы с вами, — сказал он, думая о своем.

Заметил ли он, какие короткие у нее волосы? Ведь если расплести косу, они едва-едва достанут до плеч. Если заметил, то что он об этом думает? Какие сделал выводы?

Его взгляд тем временем не спеша скользил по ее фигуре, укутанной в зимнюю одежду.

— Сколько же на вас всего понадето? — поинтересовался он.

Джулиану смутил его бесцеремонный взгляд.

— Это мое дело, а не ваше, — огрызнулась она. Когда она попыталась ударить его поленом, а он в ответ наорал на нее, Джулиана сжалась от страха. Геперь же она предпочла бы, чтобы он кричал, только не смотрел на нее такими глазами. Взгляд его стал ледяным, голос был едва слышен.

— Если леди Лофтс, находясь под моим присмотром, заболеет и умрет, мне придется за это ответить, — процедил он. — Ваши люди повесят меня и будут правы. Или, того лучше, привяжут к коням и четвертуют.

Она закрыла глаза, измученная усталостью и холодом. Не хватало еще воображать себе ужасные картины, которые он тут рисует. Мужчина тут же сменил гнев на милость.

— Вот и хорошо. Значит, мы договорились. Состояние вашей одежды — это мое дело. Я должен быть уверен, что вы останетесь живы, а вместе с вами и я. Давайте-ка снимем хотя бы верхний, промокший слой. — Он протянул к ней руки ладонями вверх. С самыми что ни на есть чистыми намерениями.

В чистоте его намерений она сомневалась, однако незнакомец был прав. Верхняя одежда действительно вся промокла, и сырость проникала все дальше и дальше. Осторожно приподнявшись, Джулиана развязала тесемки длинного домотканого балахона, в котором обычно ходила зимой.

— А вам что, не холодно? — сердито спросила она, недовольная тем, что он так внимательно ее разглядывает.

— Конечно, холодно. — Мужчина скинул плащ на пол. — Но после того как побываешь в аду, зимний холод не столько пугает, сколько освежает.

Джулиана испуганно отвела взгляд.

— А вы что, там были?

— Где, в аду? Само собой. И благополучно вернулся.

Вообще-то она с самого начала подозревала, что имеет дело с нечистой силой, и вот теперь ее ужасное предположение подтвердилось. Зубы у Джулианы снова застучали, а исчадие ада продолжало разглядывать ее слегка прищуренными глазами.

— Сколько вам лет, миледи?

— Двадцать восемь.

— И вы все еще так доверчивы, — покачал он головой. — А ведь давно не ребенок.

— Извините, — пробормотала Джулиана. — Просто мне холодно, и я устала.

— Да и проголодались, должно быть. У меня есть только овсяные лепешки, но…

— Нет, я не голодна, — поспешно ответила Джулиана, хотя ее желудок, несмотря на все перенесенные ужасы, настойчиво требовал пищи. Однако делить трапезу с врагом — худший из грехов.

— Вы не голодны? — изумился мужчина. Вид у него был такой недоверчивый, что Джулиана снова подумала: этот человек угадывает все ее мысли. Есть ужасно хотелось, но каждый знает, как опасно преломить хлеб в обществе сатаны. Откусишь кусочек — и пропала, никогда больше не вернешься в мир живых. Нервно сжав пальцы, Джулиана упрямо повторила:

— Нет, не голодна.

— Ну хоть сядьте к столу.

Он мягко взял ее за локоть, подвел к скамье, усадил.

— Я уж и вино поставил разогреваться. — Он слегка коснулся пальцем ее носа. — Вина-то хоть вы выпьете?

Джулиана хотела отказаться, но не решилась возражать этому мужчине было трудно — слишком уж уверенно, властно он держался. Хорошо, решила она, возьму кружку с вином, но пить не буду. Недовольная собственной трусостью, она сердито спросила:

— А кто вы вообще такой? Почему вы на меня напали?

Он склонился над огнем, приподнял крышку котелка, и сразу же запахло пряным красным вином.

— Вы хоть понимаете, миледи, что в одиночку ни за что не добрались бы до своего замка?

Голос его звучал вполне искренне, и Джулиана испытующе заглянула ему в лицо, чтобы понять, не морочит ли он ей голову. Потом вздохнула и поспешно вцепилась в поданную ей кружку, наполненную горячим напитком. Занемевшие пальцы сразу ожили.

— Пейте, — приказал мужчина.

Джулиана закрыла глаза, чтобы лучше насладиться ароматом. Соблазн выпить был велик. Пахло травами и еще каким-то ароматным, незнакомым запахом. Когда Джулиана открыла глаза, она увидела, что мужчина придвинулся к ней вплотную.

— Пейте, — повторил он, и она, как зачарованная, повиновалась.

Вино было вкусным, оно согрело ее и придало уверенности, однако все же необходимо было выяснить, что готовит ей судьба.

— Так почему все-таки…

— Пейте до дна.

Джулиана испуганно осушила кружку и тут же, разозлившись, с размаху стукнула ею по столу. Как странно он с ней разговаривает — словно взвешивает каждое слово. Заглянуть ему в душу не представлялось возможным. Мысли этого человека — глубокий омут.

Он пытается прибрать ее к рукам, воспользоваться ее усталостью и слабостью. Подбирает к ней ключик, соблазняет, подманивает. Обопрись на меня, нашептывает этот беззвучный голос, я спасу и защищу тебя. А глаза такие зеленые, словно море. Доверься мне, говорят они, я не сделаю тебе ничего дурного. Взгляд этот пьянит больше, чем вино.

На глазах у Джулианы выступили слезы, она глубоко вздохнула. Не для того страдала она целых три года, чтобы довериться первому попавшемуся чужаку.

Словно опережая ее расспросы, мужчина поинтересовался:

— Где же ваши воины? Почему они вас не сопровождали?

— Что?

Джулиана развязала шнурки у горла и спустила с плеч еще одну домотканую накидку. Под ней обнаружилась грубая шерстяная куртка.

Мужчина потянул куртку за рукава, помог Джулиане избавиться и от этого облачения.

— Вы ведь ездили в деревню? — продолжал допытываться мужчина. — Зачем, миледи?

— Повидать свою старую няню. Она тяжко больна, умирает, хотела со мной проститься.

«Что это я перед ним оправдываюсь?» — с досадой подумала она и вскочила, но мужчина взял ее за плечи и усадил обратно. Она сердито отбросила его руки, взглянула ему в лицо и прочла там нетерпение и гнев.

— Так где были ваши воины? — сурово спросил он.

— Меня сопровождал сэр Джозеф. Это старый друг моего отца и главный из моих людей.

— Ну и где же он?

Раймонд хотел поскорее подучить ответ на занимавший его вопрос.

«Конечно, он видит, как я его боюсь, — подумала Джулиана. — Он наверняка считает меня жалкой трусихой и дурой, презирает ее так же, как сэр Джозеф и в свое время отец». Она с вызовом ответила:

— Сэр Джозеф отказался возвращаться со мной в замок. Он сказал, что метель слишком сильна, и мы можем замерзнуть по дороге.

Раймонд призадумался.

— А вы ему не поверили?

— Почему же, поверила.

— Зачем же тогда нужно было возвращаться в такую непогоду? У вас болен ребенок или умирает мать?

— Дети мои здоровы, а мать умерла давно.

Он стянул с нее еще одну отсыревшую куртку, причем его руки слишком вольно скользнули по ее бедрам, однако выразить недовольство Джулиана не посмела.

— Почему же все-таки, невзирая на предостережения, вы решили возвратиться в замок?

— Решила, и все тут.

Джулиана ждала, что он сейчас взорвется, обругает ее последними словами за глупость и упрямство.

Однако незнакомец лишь недоверчиво покачал головой.

— И этот ваш сэр Джозеф отказался вас сопровождать? Он отпустил вас одну в такую метель, хотя вы вполне могли по дороге замерзнуть? Вы могли заблудиться, увязнуть в снегу, и он остался бы без госпожи.

— Что с него взять, — пожала плечами Джулиана, развязывая очередную шнуровку. — Ведь он человек старый.

— Настолько старый, что от него уже никакого проку.

Этот приговор был произнесен с таким видом, словно мужчина был наделен всеми правами судьи и сюзерена. Заметив, что Джулиана вжала голову в плечи, незнакомец подлил ей еще вина и мрачно пообещал:

— Ничего, я об этом позабочусь.

— О чем?

Он сунул ей кружку прямо под нос.

— Ради Бога, не говорите сэру Джозефу, что я на него жаловалась, — испугалась Джулиана. — Если он об этом узнает…

Она не договорила.

— Что тогда? — поинтересовался мужчина.

— Сэр Джозеф весьма неприятен в гневе, — пробормотала она и, уже в который раз, мысленно пожелала злобному старику, чтобы он сгорел в адском пламени. Нехорошая, не христианская мысль. Рука Джулианы непроизвольно коснулась отметины на щеке, потом стала теребить короткую косу. Чуть ниже уха был еще один шрам, длинный, с неровными краями.

— Залезайте на постель и допивайте вино, — сказал мужчина.

— Вы шутите?

Он молча откинул с кровати меховую шкуру.

— Ни за что!

Ведь он так и не объяснил ей, кто он такой и зачем притащил ее сюда. Вроде бы проявляет заботу о ее безопасности, однако не такая она дура, чтобы ему верить.

Мужчина нетерпеливо ждал, но от вина Джулиана осмелела.

— Я с вами в постель не лягу! Я знаю, что похищать женщину, а потом жениться на ней — это самый верный путь к богатству и могуществу, но у вас ничего не выйдет. Со мной уже пытались поступить подобным образом, но я все равно отказала. Откажу я и тебе, мерзкий червяк!

Он двинулся на нее с таким устрашающим видом, что Джулиана в ужасе закрыла лицо руками.

Однако удара не последовало.

— Сядьте на кровать, — процедил он с холодной яростью.

Она медленно опустила руки, все еще ожидая удара. Он был таким высоким, могучим, но в его глазах уже не было гнева — лишь отвращение. Должно быть, моя трусость ему омерзительна, подумала Джулиана и послушно уселась на постель.

Мужчина молча укутал ее меховой полстью, а вместо подушки положил гладкое полено, накрыв его ворохом тряпья.

Джулиана сама не понимала, откуда в ней столько упорства, однако, несмотря на страх, сдаваться не собиралась. Она боялась и этого чужака, и саму себя, и той странной власти, которую он над ней приобрел. Силы ее были на исходе. Но она все же посмотрела с вызовом в его ледяные глаза и прошептала:

— Не буду я с вами спать! Лучше уж броситься в пламя или жить на цепи, как последний раб.

Его зеленые глаза вспыхнули пламенем, он грубо уложил ее в постель и пробурчал:

— Не говорите таких слов, миледи. Не желайте подобного ни себе, ни другому. Вряд ли цепь будет вам к лицу.

— Зато она будет в самый раз негодяю, который надеется поживиться за счет моего состояния и титула.

Он отдернул руки, словно обжегшись.

— Если мне когда-нибудь доведется встретиться с Жоффруа-Жаном-Луи-Раймондом, графом Авраше, я посоветую ему привязать вас покрепче к брачной постели и как следует поучить вежливости. Ваш язычок достоин лучшего применения.