"Следствие сквозь века" - читать интересную книгу автора (Голубев Глеб)

ЧУДЕСНЫЕ НЕОЖИДАННОСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Внизу плыл бесконечный дремучий лес. А Буланов пытался представить себе, как выглядела эта страна до прихода испанцев. Где они, куда делись — города, храмы, селения и поля, мощенные камнем дороги?

Ему вспомнилась песня, которую сложили в те времена индейцы майя. Ее донесла до нас, словно стон сквозь века, одна из индейских летописей Чилам Балам — «Книги вестников скрытых вещей»:

Ешь, ешь свой хлеб;

Пей, пей свою воду;

В этот день землю покроет пыль;

В этот день гибель придет на землю;

В этот день поднимется туча;

В этот день сильный человек захватит эту землю;

В этот день все погибнет;

В этот день ты закроешь мертвым глаза…

Конкистадоры грабили древние города, жгли прекрасные храмы, убивали женщин, детей, стариков. А потом пришли монахи, начали строить на пепелищах «божьи храмы» и усиленно просвещать неразумных и заблуждающихся уцелевших «младших братьев».

Безымянный историк погибшего народа так записал об этом в той же «Книге вестников скрытых вещей»:

«Потом начали проповедовать христианство, которое должно было стать всеобщей религией нашей страны. Потом начали строительство храма в середине города Тихоо: тяжелый рабский труд был уделом того времени. Потом начались казни на виселицах и пытки огнем, подносимым к кончикам наших пальцев. Потом на свет появились веревки и кандалы. Тогда дети младших братьев попали в жестокое рабство. Налоги собирались в больших размерах. Потом были провозглашены семь заповедей слова божия. Будем же сердечно приветствовать наших гостей: пришли наши старшие братья… «

Как он выглядел, этот «старший брат», святой отец Луис Торсаль, построивший храм на костях убитых майя?

Андрей никогда не видел его портретов, но в памяти почему-то всплывало лицо какого-то монаха — аскетическое, с запавшими щеками. Злые тонкие губы, глаза под набрякшими веками смиренно опущены долу, белоснежный воротничок высовывается из-под шелковой тонкой сутаны, а на шее — тяжелый серебряный крест…

Нет, это, конечно, не Луис Торсаль — настоятель какого-то скромного заштатного монастыря. Это ему вспомнился портрет епископа Диего де Ланды, прочно и навсегда пригвоздившего себя к позорному столбу истории своими зловещими «подвигами» в Юкатане.

Это ему, просвещенному епископу Диего де Ланде, обязаны мы тем, что от всей литературы древних майя уцелели лишь три неполные рукописи, над расшифровкой которых ученые бьются до сих пор. В древнем городе Мани была богатейшая библиотека, ее собирали веками. И вот в 1549 году туда приехал Ланда и приказал вынести все книги на площадь и сжечь.

Костры запылали по всей стране. Ланда так увлекся, что даже присвоил себе самочинно функции инквизитора и начал пытать и сжигать на кострах всех, кто имел несчастье попасть к нему в руки по обвинению в апостазии — «отступничестве от христианства и тайном жертвоприношении». Не щадили даже мертвых: выкапывали их из могил и тоже сжигали на кострах.

За столь фанатичную ретивость его пришлось на некоторое время отозвать в Испанию. А потом, через девять лет, он вернулся обратно и вдруг, словно спохватившись, начал старательно собирать и записывать уцелевшие предания погибающего народа. Но много ли их уже осталось? Ведь недавно он сам так старательно и беспощадно заставлял их забыть. И все книги сжег на кострах.

И все-таки сведения, собранные в старости Диего де Ландой в его «Сообщении о делах в Юкатане», оказались бесценными для историков. А приведенный в ней алфавит давно исчезнувшей письменности древних майя служит, в сущности, единственным ключом для расшифровки немногих уцелевших рукописей и всех надписей на календарных стелах и стенах древних храмов.

Самолет вдруг начал валиться на крыло.

Опять авария? Нет, оказывается, он так увлекся своими мыслями, что и не заметил, как долетели.

Сделав круг над затерянным городом, самолет пошел на посадку.

Их встречал необычно взволнованный Франко поразительной новостью. Начав расчищать гробницу, рабочие сдвинули в сторону саркофаг и обнаружили под ним замурованный ход, ведущий куда-то дальше, в глубины пирамиды!

Альварес был озабочен. Надо переводить рабочих на новое место и поскорее начинать раскопки возле миссии, пока святые отцы не спохватились и не заручились какими-нибудь охранными грамотами. А тут еще непонятный загадочный ход обнаружен в гробнице. За что взяться?

— Решаем так, — сказал, наконец, профессор. — Гробница от нас не уйдет. Оставим тут Хосе с парочкой рабочих. Пусть он ее сторожит и помаленьку ищет могилы, наносит их на план. А мы отправляемся в Толуске. Сначала я, прихватив парочку рабочих, чтобы сразу начать копать, пока святые отцы не опомнились. Потом Джонни перебросит туда остальных…

— Мне нужен отдельный рейс, — сказал Андрей. — У меня лаборатория.

Альварес посмотрел на него и улыбнулся.

Настоятель встретил Альвареса совсем не так приветливо, как в первый раз. Пришлось снова произносить длинные пламенные речи. А рабочие между тем дружно взялись за лопаты, и отцу настоятелю не оставалось уже ничего другого, как покорно смириться и только наблюдать за раскопками из окна, похожего на крепостную бойницу.

Сонный церковный покой кончился. К ужасу настоятеля, между огородом, превращенным окончательно в посадочную площадку, и основным лагерем археологов в затерянном городе возник над диким лесом настоящий воздушный мост. Джонни летел снова и снова, доставляя рабочих и оборудование для раскопок, потом Андрея с его походной лабораторией.

Открытия — одно удивительнее другого — начались сразу, в первый же день.

За первым скелетом извлекли из земли второй, потом третий, четвертый…

Андрей, не обращая внимания на ворчание профессора, неуклонно устанавливал свою стерильную палатку над каждым вскрытым погребением, затем облачался в защитный костюм и брал из могил пробы для анализов. Потом он на всякий случай проводил тщательную обработку могилы дезинфицирующими средствами и лишь только после этого разрешал к ней подступиться археологам, — разумеется, настояв, чтобы они тоже надели защитные костюмы…

Это приводило Альвареса в неистовство. Но Андрей оставался непреклонным.

Настало время проверить пробы, взятые из трех могил в затерянном городе. Андрей с душевным трепетом открыл термостат.

Электронного микроскопа у него не было, но и по косвенным признакам можно опознать невидимок.

Никаких следов вируса черной оспы! В пробах были признаки лишь обычной и безвредной для людей микрофауны.

Только в одной, по всем данным более древней гробнице обнаружилось присутствие микробов какого-то загадочного вида. Андрей пока опознать их не мог. Тут нужны более сложные анализы, которые можно было сделать лишь по возвращении в институт.

Итак, они снова столкнулись с загадками.

— Час от часу не легче, — огорчился профессор, когда Андрей сообщил ему о результатах своих исследований. — То черная оспа, то ее нет, но зато вы открываете еще какую-то загадочную напасть и не можете даже сказать определенно, что же это за болезнь. Вместо ясности все только темнее делается, а?

У Альвареса тоже хватало забот, Андрею даже неожиданно пришлось заняться деятельностью судебно-медицинского эксперта.

Некоторые из раскопанных скелетов почему-то лежали в неестественных позах, словно тела побросали в могилу как попало. Местами на костях виднелись следы повреждений, нанесенных какими-то острыми предметами.

— Посмотрите, эта плечевая кость у него явно рассечена мечом, — тянул к себе Андрея за рукав профессор. — Верно?

— Да, очень похоже. Но когда: при жизни или скелет был кем-то поврежден после? Я затрудняюсь определить…

— В этом потом разберутся специалисты. А сейчас вы постарайтесь тщательно и дотошно, как вы умеете, описать все повреждения, какие заметите. Потом мы все сфотографируем, пронумеруем и запакуем каждый скелет отдельно.

— А к какому времени относится это необычное захоронение?

— Почему-то очень мало погребальной утвари, так что трудно датировать. Но, боюсь, для вас оно не представляет особого интереса. Скорее всего его следует отнести ко времени испанского вторжения. Погребение почти в том же слое, что и фундамент церкви.

При всей своей азартности и вспыльчивости профессор вел раскопки с такой тщательностью и методичностью, которые не могли не восхищать Андрея. Мягкой кисточкой он осторожно расчищал землю вокруг каждой косточки или обломка посуды. И только пропитывать кости особым составом, чтобы не рассыпались от прикосновения, и упаковку их он поручал Франко, завистливо вздыхая:

— Это у него лучше получается. Пальцы у меня уже не те, грубоваты стали.

Начали «поспевать» пробы, взятые уже здесь, из могил общего захоронения возле церкви. Результаты оказались ошеломляющими: во всех обнаруживались явственные следы давней убийственной деятельности вируса черной оспы!

Значит, Альварес не ошибся в датировке: болезнь сюда уже успели занести испанцы.

Раскопки все больше озадачивали профессора.

— Ничего не понимаю, — ворчал он. — Что-то я так же запутался, как и вы со своими букашками. Несомненно, это массовое захоронение — своего рода древняя братская могила. Так? Вы согласны? Но почему часть трупов погребена по всем правилам ритуала, а другие складывали в эту общую могилу в полном беспорядке, словно наспех?

— Может, разгадку нужно искать в том, что ни на одном из скелетов в нижнем ряду я не нашел никаких повреждений костей? А на тех, что похоронены в беспорядке, есть следы боевых ранений. И все это одни мужчины.

— По-вашему, это наблюдение что-то проясняет? — по-кошачьи раздув усы, фыркнул профессор. — А по-моему, делает загадку еще темнее. Уж не хотите ли вы сказать, что тут опять два захоронения, относящиеся к разным эпохам? Нет, между верхними и нижними слоями нет никакого промежутка. Оба захоронения явно сделаны в одно время — может, с промежутком в несколько месяцев.

— Почему же они так резко различаются между собой?

— Вот это-то я и хотел бы, наконец, выяснить, — тяжело вздохнул профессор.

Подумав, он сказал:

— Пожалуй, тут пока работы надо прекратить. Мы извлекли уже двадцать три скелета, и во всех могилах без исключения вы нашли оспу. Материала набрали достаточно. Опять приближается время дождей, как бы не попасться снова. Оставим здесь Франко с рабочими, пусть он заканчивает обработку уже вскрытых могил и приводит все в порядок. Если и прокопаются до начала дождей, тут не страшно: места обжитые, есть дороги, легче отсюда выбраться. А мы с вами отправимся завтра же в затерянный город и вскроем этот запечатанный ход. Не будет мне покоя, пока в него не загляну…

Так и сделали. И, прилетев в затерянный город, в тот же день начали вскрывать зацементированный проход. Рабочих тут было только двое, так что пришлось потрудиться всем, кроме Джонни, который весьма решительно отказался даже заходить в гробницу.

Андрей начал было настаивать, чтобы сначала принять обычные меры предосторожности — переодеться, поставить стерильную палатку, но Альварес возразил:

— Не попадем же мы сразу в чью-то древнюю могилу. Если там есть гробница, то будет уж по всем правилам сначала погребальная камера, затем саркофаг. До ваших проб еще далеко, успокойтесь.

Андрей все-таки захватил с собой и стерильную плиту, и защитную одежду, и даже ломик в пластиковом чехле.

Но профессор оказался прав. Когда пробили преграду, за ней оказался неглубокий колодец, очень похожий на тот, в какой Андрей свалился в прошлом году. И этот колодец так же выводил на лестницу.

А лестница привела их прямо в погребальную камеру, посреди которой стоял большой каменный саркофаг!

Камера напоминала пещеру, вырубленную во льду. Стены ее почему-то так и сверкали в лучах фонариков. Не сразу Андрей понял, что это просто за века на потолке и стенах наросли известковые сосульки — сталактиты.

Но разглядывать их сейчас было не время.

— Назад! Все назад! — крикнул Андрей, весьма непочтительно подталкивая профессора. — Надо закрыть вход стерильной плитой и мне переодеться. Говорил я вам…

Альварес посмотрел на него тигром, но подчинился.

Закрыли проход стерильным занавесом, Андрей быстро натянул свое облачение и один вошел в камеру.

Сейчас он ничего не замечал, кроме саркофага. На его крышке, густо покрытой резными письменами, что-то сверкало. Что это могло быть?

Но Андрей сначала прошел в самую дальнюю часть камеры, куда наверняка не успели еще проникнуть современные микробы, ворвавшиеся в этот древний покой с приходом людей, и торопливо взял несколько проб в разных местах с каменного пола.

Так, теперь можно приниматься за саркофаг. Подойдя к нему, Андрей увидел лежащую на крышке погребальную маску. Она была сделана из маленьких разноцветных камешков — красных, зеленых и белых.

«Как же с ней быть? — подумал Андрей. — Она свалится и рассыплется, когда начну приподнимать крышку. Да и крышка тут потяжелее, одному не поднять. Придется звать на подмогу Альвареса…»

Он позвал профессора, поспешно добавив:

— Только непременно переоденьтесь! Там у меня в пакете есть еще один стерильный комплект…

Альварес нехотя подчинился. Войдя в погребальную камеру, он начал с любопытством осматриваться по сторонам, но Андрей поторопил его:

— Потом, потом! Сначала надо взять пробы из саркофага.

Вдвоем они осторожно сняли маску с крышки, подсунув под нее кусок пластиковой пленки. При этом Андрей, приглядевшись, заметил, что красные кусочки мозаики, оказывается, вовсе не камни, а окрашенные в кровавый цвет человеческие зубы и обломки костей. Странное и жутковатое украшение.

Мешая друг другу, они пытались поддеть ломиком крышку саркофага. Он срывался. Наконец крышка подалась. Оба навалились на ломик…

Плита немного приподнялась.

— Давайте берите ваши пробы, я подержу, — прохрипел Альварес сквозь марлевую маску. — Только не повредите ничего внутри.

— А вы не придавите мне пальцы.

Щель была такой узкой, что Андрей ободрал руку в кровь, просовывая в саркофаг пинцеты. Но все-таки шесть безусловно чистых проб он взять успел и поспешил отнести их в лабораторию.

Альварес так наволновался и устал, пока возились с крышкой, что решил отдохнуть часок, выпить крепкого кофе, немножко успокоиться и лишь потом не спеша начинать осмотр погребальной камеры.

— Вы мне весь археологический аппетит портите своими пробами, — сказал он Андрею.

— Ничего, зато какая гробница! — засмеялся тот. — Аппетит у вас быстро разыграется.

Отдохнув, они снова отправились в погребальную камеру, напоминавшую грот. В свете нескольких фонариков стены сверкали и переливались, словно их покрывала снежная изморозь. Натеки сталагмитов на каменном полу напоминали огромные капли воска, наплывшие с гигантской свечи.

По углам замерли на века в почетном карауле алебастровые воины в шлемах, увенчанных перьями. Их горбоносые лица были торжественны и мрачны.

Альварес первым делом начал разбирать письмена на каменной резной плите саркофага.

— Так, это ритуальные обозначения Солнца, Луны, Полярной звезды и Венеры… А вот и дата, — он надолго погрузился в сложные расчеты, потом торжественно объявил: — Примерно начало седьмого века нашей эры, если не ошибаюсь, надо будет уточнить. Я же вам говорил, что пирамиды древние. А те захоронения, на которые мы наткнулись сначала, сделаны уже значительно позже — может быть, даже во время испанского нашествия и начавшихся эпидемий оспы. Интересно, что покажут вам пробы из этого саркофага?

— А почему на плите знак креста? — спросил Андрей. — Разве это не символ христианства?

— Нет. Этот крест не имеет никакого отношения к христианству. У древних майя он служил, видимо, символом божественной кукурузы, их главной кормилицы. Видите, горизонтальную перекладину креста обвивают двуглавые змеи, а выше сидит священный кетсаль в роскошном оперении.

Впятером, пользуясь принесенными шестами вместо рычагов, они довольно быстро подняли каменную крышку.

Открылась глубокая каменная чаша, окрашенная изнутри в кроваво-красный цвет. В ней покоился скелет, весь обложенный множеством украшений из нефрита: бусы, кольца, браслеты и серьги, маленькие ритуальные статуэтки. Огромное ожерелье из нефритовых бус окутывало сплошным покрывалом шею и плечи. Череп закрывала сильно попорченная погребальная маска, тоже из мельчайших кусочков нефрита.

Глазницы маски были сделаны из раковин, а зрачки — из обточенных кусочков вулканического стекла — обсидиана. Они сверкали, отражая свет фонариков, и это придавало маске зловеще-живое выражение.

Не позволяя никому приблизиться к саркофагу, Альварес при слепящих вспышках фотоламп сделал несколько снимков с различных точек. Потом саркофаг тут же закрыли.

Ничего в гробнице пока тоже трогать не стали: наверняка Опять не успели бы закончить работу до начала дождей. Сделав несколько фотоснимков, ушли, тщательно замуровав за собой проход, по которому сюда проникли. Поставили на старое место саркофаг верхней гробницы, и снова никто бы не догадался, что под ним есть ход в недра пирамиды.

Сюда же сложили до будущей зимы все инструменты и оборудование — погребальная камера сразу стала похожа на вполне современный прозаический склад.

— Во время дождей сюда никто не сунется. А потом я сразу пришлю парочку вооруженных сторожей, — сказал Альварес.

— Сюда и так никто не проникнет, — сказал Джонни.

— Почему?

— Лакандоны не дадут.

На этот раз они, по мнению Андрея, были предусмотрительны, даже слишком. Успели все закончить, а потоп не начинался.

Профессор слетал в Толуске. Там тоже все привели в порядок и собирались в обратный путь. Настоятель, чтобы поскорее избавиться от назойливых и шумных гостей, даже пообещал дать грузовик до ближайшего городка — разумеется, за солидную плату.

Пока они вели раскопки возле церкви, Хосе Мария разыскал еще шесть мест среди развалин города, где, по его предположениям, должны находиться могилы — «или, во всяком случае, наверняка какие-то ямы… «, — предусмотрительно уточнил техник.

Андрей уговорил Альвареса начать их раскопку, раз у них оставалось еще время.

— Опять попадемся, — проворчал профессор, но согласился.

Успели раскопать только две могилы — они были расположены рядом, на одном уровне и явно относились к позднему времени. В одном была похоронена женщина, в другой — ребенок лет двенадцати. Никакой погребальной утвари.

Альварес сокрушенно покачал головой:

— Боюсь, что и это уже времен конкисты…

Андрей заложил пробы в термостат, но результаты узнать им сейчас уже было не суждено…

— Надо улетать, — решительно сказал Джонни. — За один рейс мне всех не увезти. А завтра начнется дождь.

— Откуда ты знаешь? Так уж и завтра?

Джонни ничего не ответил, только в глазах его под припухшими веками промелькнула усмешка. Может, и вправду он был потомком древнего жреца, унаследовавшим тайны сокровенных знаний?

Первым рейсом отправили Хосе с двумя рабочими. Джонни обещал тут же вернуться. Но, конечно, прилетел лишь через два дня опять опухший и особенно мрачный с перепоя.

С каменным лицом выслушав все, что накопилось на языке у Альвареса, Джонни кивнул и полез в кабину.

— Да, — сказал он вдруг, высовываясь из нее. — Слышали? Разбился Фернандо. Тот самый, что взорвал тогда пирамиду. И оба его дружка. Не успели вы их засадить за решетку. Бог вас опередил.

— А что случилось? — спросил Андрей.

— Авария. Заглох мотор над лесом. А самолет он посадить не сумел.

— Почему заглох мотор? — прищурившись, спросил Альварес. — Может, лопнул бензопровод?

— Quien sabe? Разве теперь узнаешь?

Взлетев, они сделали прощальный круг над затерянным городом, опустевшим и погрузившимся снова в мертвый покой до будущей зимы…

Опять они покидали загадочные развалины, затерянные в дремучих лесах, так и не зная, удалось ли приблизиться хоть немного к разгадке тайны покинутых древних городов, вдруг с горечью подумал Андрей.

Они улетели вовремя. Где-то на полдороге к Теносике их нагнала первая гроза.