"Свидание Джима" - читать интересную книгу автора (Емельянов Виктор Николаевич)

14.

Мы были в парке, все шло, как в другие дни, и только Люль захандрила и раскапризничалась почти с самого начала той встречи. Случалось и раньше, что Люль ни с того ни с сего объявляла мне, что я ее совершенно не люблю, что она мне надоела и что я только из непонятного упрямства бываю с ней, а не с другой. Это нелепое предположение меня всегда очень смешило, но, в конце концов, смеялась Люль, потому что мне все-таки приходилось в чем-то оправдываться, что было, конечно, очень смешно и что излечивало Люль от ее хандры. В тот день попытка посмеяться надо мною обернулась для Люль неожиданным образом. У меня была тоска, чувство, которое я узнал, кажется, раньше всего в жизни. Спасением от него была одна Люль, ощущение ее близости. Мы шли тогда молча, и Люль заговорила первая:

— Что же мы молчим? Ты очень невеселый сегодня.

Я не знал, что ответить.

— Тебе скучно со мною. Тебе никто не нравится, разонравилась и я.

Понимая всю несерьезность этих слов, я решил в тот раз выслушать до конца и не прерывал потока придуманно жалких выражений. Люль не унималась.

— Я думала: правда, Джим любит меня так, как я хочу, поверила… — и, деланно-горько усмехнувшись, добавила: — А Джим такой же, как и все.

— Ты ошиблась, Люль. Джим хуже всех, — в тон ей ответил я, — но не горюй, тебя всегда утешит кто-нибудь другой.

— И правда. А ты будешь с Фоллет, я никогда не верила, что она тебе не нравится.

Эта допущенная нами глупая болтовня кончилась бы, без сомнения, как и все предыдущие в таком роде, и, в конце концов, Люль опять заставила бы меня оправдываться в грехах, которые я не собирался совершать, если бы в ту минуту к нам не подошли Фоллет и ее новый друг, один из тех, кого Люль особенно не терпела. Вслед за едва заметной и, вероятно, непроизвольной гримасой что-то, как озорство, блеснуло в ней.

— Вот, кстати, — весело обратилась она к подруге, — Джим по тебе страшно соскучился, поговори с ним. Мы не будем им мешать, не правда ли? — и она ушла со спутником Фоллет.

Меня нисколько не рассердил этот поступок Люль, но я решительно не знал, чем занимать мою неожиданную собеседницу, и поэтому не я, а Фоллет, несколько удивленная всем происшедшим, первая завела разговор. Тема была старая.

— Джим! Вы, может быть, все еще считаете нас улицей, но ведь и улица… — и тянулась старая неправда о неудовлетворенности и пустоте. К ней, может быть, стоило бы прислушаться, если бы я слишком хорошо не знал, что это только слова, тема для разговора, что той же Фоллет никто не мешает уйти от неудовлетворявшей ее жизни в другую, более интересную, и если бы я уже в то время не видел, как улица, даже в страдании, остается верной самой себе. Вернувшаяся очень скоро Люль прервала, к счастью, эти излияния. Мы снова остались с ней вдвоем, и она заговорила сердито и, на этот раз, с непритворной жалобой:

— Ты не имел права отпускать меня с такими. Я не обязана выслушивать то, чем восхищается Фоллет. «Вы изумительная, чуткая», «обожаю» — скажите, пожалуйста… — какая честь… Какой он дурак, или за каких дур считает нас. Быть с такими… Джим! ты понимаешь, какая это мерзость, как неприятно, нехорошо… — еще немного бы, и со слезами на глазах, — жаловалась мне чуть уколовшаяся, но уже оскорбленная в своей нежности, сама вся — нежность — Люль.