"Герхард Хазел ДАР ЯЗЫКОВ Говорение на языках в библейские времена и современная глоссолалия" - читать интересную книгу автора (Хазел Герхард)

6. «Говорение языками»: современные гипотезы об источнике явления

Общность реакций враждебной группы в День Пятидесятницы (Деян. 2:13) и не христианина, почтившего коринфскую церковь в момент говорения, побудила некоторых исследователей выдвинуть гипотезу, что имеющийся текст Деян. 2:1–13 соединяет в себе две различные формы опыта для Пятидесятницы. Одна из них -начало практики «иных языков» как глоссолалии, то есть бессвязной, лишенной смысла экстатической речи, другая же — осмысленные, известные иностранные языки.

Ограниченный объем книги не позволяет развернуть подробную дискуссию по гипотезе о различных формах, которая отстаивалась некоторыми учеными в течении многих лет. Поэтому мы ограничимся лишь примерами.

В конце периода прошлого подъема гипотезы различных форм в среде ученых, приверженцев историко–критического метода, появилось исследование Ф. Спитта. Еще в 1891 г. он отстаивал сосуществование двух основных начал.

«Историческое начало А», которое, предположительно, описывается в Дели. 2:1, 4, 11–36, т., е. «говорение языками» в терминах аналогичной речи, как полагают, происходило в 1 Кор. 14. Оставшаяся часть Дели. 2 исходит из «легендарного начала Б», а именно голоса Божьего, обращенного к народу иудейскому. Стихи 36 и 7е были позднее включены редактором, который говорил о человеческом лингвистическом чуде[33]. Но даже скептически настроенные ученые полагают, что этот шаг маловероятен, потому как он попросту ведет к заключению, высказанному X. Уендетом, что ученики говорили на экстатическом «духовном языке», который каждый из слышавших принимал за свой родной язык, хотя и понимал, что это вовсе не так!

О. Бауэрфайнд в комментарии 1939 г. признает авторство Луки только в описании чуда сошествия Святого Духа и чуда языков. Он утверждает, что «невелик шаг от чудодейственного понимания глоссолалии одним «толкователем» (1 Кор. 14:28) к чудодейственному пониманию всеми присутствующими, или многими из них.

В 1957 году С. Уильяме предположил существование исходного (арамейского?) текста, в котором двенадцать, исполненные Святым Духом, рассылаются в двенадцать частей света. Лука же несколько подправил этот источник, чтобы увеличить число миссий.

Иную гипотезу выдвинул Е. Трокме в 1957 году. Он предположил, что Деян. 2:1–6, 12–13 написаны Лукой, опиравшимся на источник, в котором описывалось, как благодать Божья решила проблему смешения языков, происшедшего при строительстве вавилонской башни (Быт. 11:1–9)[34], даровав «сверхъестественное эсперанто» в соответствии со словом Исх. 19. Идею же об иностранных языках 2:7–8, 11 привнес Лука.

Лютеранский священник Эдуард Лохс гораздо более осторожен. Он постулировал, что Лука использовал только устную традицию и самолично трансформировал экстатическую алогичную речь «иных языков» в чудо иностранных языков. В своем недавнем комментарии на Деяния Эрнест Хинчен отмечает, что Лука «не мог рассчитывать на источники: античной или общепринятой традиции не существовало». Но Лука был теологом, который под влиянием опыта иудейской пятидесятницы видоизменил идею о том, что Воскресший Господь передан Своим ученикам Святой Дух (Ин. 20:22), в историю, в которой экстатическая речь не была понятна большинству слушателей, хотя некоторые все же понимали.

Смысловой стержень нашей попытки представить различные гипотезы о существовании письменных или устных источников — это необходимость признать в работах ученых критической школы наличие допущений и предположений. Прежде всего надо отметить, что эти ученые олицетворяют гораздо более широкие круги исследователей, разделяющих мнение, что «говорение языками» в день Пятидесятницы представляло собой глоссолалию, а не известные осмысленные языки. Возникает вопрос: на каком основании строится это предположение? Непременный ответ состоит в том, что из 1 Кор. 14 следует, будто исходный дар был глоссолалией, лишенной смысла речью. Иными словами, ученые историко–критической школы хотели бы выяснить истинную природу происшедшего в Коринфе, исходя из толкования 1 Кор. 14 с помощью реконструкции современного феномена, наблюдаемого в языческих религиях, который, как полагают, повлиял на церковь в Коринфе. Выше, в главе II, мы показали, что общепринятое предположение не имеет ни малейшего основания в античных источниках. Нельзя принять нечто как постулат в 1 Кор. 14, а затем, основываясь на этом постулате, читать Деян. 2. Такая постановка весьма напоминает замкнутый круг аргументов при использовании гипотезы, которая, будучи крайне шаткой, служит основанием для следующей гипотезы. Основное допущение состоит здесь в том, что опыт Пятидесятницы из Дели. 2 интерпретируется в свете 1 Кор. 14, т. е. ключ к пониманию «говорения языками» в Деяниях — «говорение языками» в 1 Кор. 14. Таким образом, направление движения — от 1 Кор. 14 к более раннему опыту Деян. 2. Если же рассматривать события с точки зрения хронологии, то Деян. 2 предшествует тому, что произошло в 1 Кор. 14. На это счет двух мнений быть не может.

Никто не отрицает связи между опытом христиан в Коринфе и тем, что произошло несколько ранее в Иерусалиме. Действительно, существует связь в феноменологической, лингвистической, теологической и миссиологической основах. Однако на основе хронологической не может быть никакого сомнения, что «говорение языками» произошло изначально в Иерусалиме и было в день Пятидесятницы. Опыт языков в Коринфе случился двумя десятилетиями позже. Исходя только из этого, необходимо в исследованиях и толкованиях брать за основу дар языков из Дели. 2, т. е. наиболее раннее проявление этого опыта.

Любой исследователь, который придерживается гипотетической теории источников, вынужден прийти к заключению, что феномен языков доступного в настоящее время греческого текста Дели. 2, который текстологически надежен, следует понимать в смысле настоящих языков. Но разум сторонников означенной гипотезы никак не может вместить этот очевидный вывод ввиду принятого ими понимания 1 Кор. 14. Методологически корректнее предположить, что и деятельная попытка пересмотреть Деян. 2 происходит попросту потому, что первоначальный феномен языков не согласуется с проблематичной интерпретацией современными учеными 1 Кор. 14. В этой связи возникают серьезные методологические проблемы.

Существует апробированный временем принцип толкования Библии. Исторически корнями своими он уходит во времена Реформации и даже в новозаветные времена. Принцип этот прост: Библия толкует себя сама. Он известен в истории христианства как протестантский принцип sola scriptura — только Библия. Недостаток места не позволяет нам обрисовать все древо этого герменевтического принципа. Павел рекомендует «соображать духовное с духовным» (1 Кор. 2:13). Идея заключается в том, чтобы прозревать духовное на основе вдохновенного слова знания (12:8; ср. 10:12). Петр сказал, что «никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою» (2 Петр. 1:20). Доверяющие Библии христиане на протяжении всей истории следовали тому принципу, что сама Библия должна сказать свое слово по вопросам духовным, и только она одна может быть единственным авторитетным источником в вопросах доктрины и практики. Современный писатель подтверждает, что по–прежнему Библия должна толковать себя сама, необходимо «сравнивать Писание с Писанием» (Е. Уайт «Великая борьба», с. ориг. 595).

Установка на то, что Библия единственный и неповторимый «стандарт для всех учений и основание для всех изменений», в строгом смысле применима ко всему миру, она претендует быть герменевтическим ключом к пониманию Библии. Это означает, что традиция не есть основание для верного толкования Писаний[35]. Это также означает, что и философия не предоставляет ключа к толкованию Писаний, не дает его и сравнительный подход школ истории религий, и никакой другой внешний ключ не подходит к богодухновениому Откровению. Иначе говоря, опыт, традиция, философия, наука или внебиблейские религии не определяют истинное значение Писаний. Причина тому кроется в том факте, что будучи единственным в своем роде духновенным Божественным откровением, Писание должно говорить само за себя, и это не следует возбранять. Вообще говоря, это означает, что толкование — всего лишь данная тексту свобода самому свидетельствовать за себя, это процесс его самопросветления и утверждение постижения истинного смысла. Надо позволить ему говорить за себя, тем самым извлекая написанное в очевидном его значении. Не стоит утверждать, что в каждом случае или в большинстве случаев значение библейских текстов настолько ясно, что надо отказаться от усилий и напряженного труда его понять. Писание есть Слово Божье. Оно должно само себя толковать. Есть разница между Словом Божьим и словом человека (опыт, традиция, философия, наука и т.п.). Последнее не есть ключ к содержанию Библии как Слову Божьему.

Эти герменевтические соображения утверждают рамки и истинное основание для обсуждения библейских текстов, относящихся к говорению языками. Как утверждалось выше, наше исследование строится в хронологическом порядке и в то же время идет от более прозрачного текста Дели. 2:1–13 к менее очевидным или спорным текстам в других местах Нового Завета.

Другое соображение и, возможно, наиболее важное для этих ученых заключается в том, чтобы последовать за теми слушателями, которые пришли в недоумение от опыта заговоривших языками верующих (Деян. 2:13). Это состояние недоумения используется современными учеными для того, чтобы приписать Деян. 2 описание алогичной речи, т. е. глоссолалии. Такой путь привел их к гипотезе, «что в своем современном виде Деян. 2 объединяют в себе два различных описания, из которых одно описывает начало "говорения языками" в молодой Церкви, а другое — чудо овладения иностранными языками». Но где убедительные свидетельства, что из Деян. 2:13 следует вычитывать алогичный тип речи? Ни этот, пи какой другой текст Деян. 2 не сообщают о бессмысленном бормотании. Состояние недоумения в собрании при слушании людей, «говорящих иными языками», вовсе не утверждает, что их речь была алогичной.

Иностранный язык для человека, им не владеющего, тем же иностранным, т. е. незнакомым языком и остается, и отнюдь не станет экстатической, лишенной смысла речью. Если кто–то, к примеру, говорил на набатийском[36], который полон смысла для жителя Аравии (Деян. 2:11), то трудно ожидать, что этот язык понятен для тех, кто пришел из каких–либо других районов Азии.

Кто–то из присутствующих, возможно, был знаком с лидийским или владел каким–либо другим местным языком, непонятным для прочих, и так далее. Кроме того, вне всякого сомнения, в собрании находились те, кто был отрицательно настроен к христианам, выходцам из Галилеи (Деян. 2:17)[37]. Всего лишь пятьдесят дней тому назад правящая верхушка иудеев успешно осуществила свое намерение убить Иисуса. И теперь некоторые из слушателей, участвовавших в заговоре против Него, не могли не признать, что на их глазах произошло чудо. Поэтому и было произнесено злонамеренное утверждение, что якобы эти люди упились молодым вином[38].

Нет текстуального обоснования для утверждения, что эти обвинители слышали, как ученики Христовы заговорили на экстатическом, лишенном логики языке, т. е. было явление глоссолалии. Если бы это была экстатическая алогичная речь, то галилеяне могли ею пользоваться как любой другой, но они никак не могли естественным образом выучиться иностранным языкам. Иудеи–иностранцы, однако, сказали: «Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились» (Деян. 2:5)[39]. Если в день Пятидесятницы не было никакого чуда иностранных языков (что противоречит свидетельству очевидцев), то в таком случае не остается ни малейшего основания для гипотезы о различных началах. Гипотезы, принятые на основании подобных допущений, не позволяют в подобного рода исследованиях достичь здравых результатов.

Разнообразные гипотезы об источниках (различных началах) некоторых ученых историко–критической школы заставляют задуматься о проблеме целостности. Поскольку упомянутые выше исследователи допускают, что происшедшее в день Пятидесятницы явление было чем–то иным, нежели связной речью, хотя ныне доступный, окончательный текст Деян. 2 несомненно описывает опыт чудесного «говорения на иностранных языках», приходится делать вывод, что Лука (или какой–нибудь его редактор) целенаправленно подменил в Книге Деяний описание известной ему глоссолалии или какой–либо иной формы алогичной речи. Мысль о том, что библейский автор намеренно исказил текст, не может нас удовлетворить. Присутствовало слишком много свидетелей, чтобы библейский писатель взялся искажать истину. В настоящее время представители большинства школ полагают, что автор Деяний — историк, которому можно доверять. Факты свидетельствуют против попытки представить Луку (или даже его редактора) недобросовестным автором. С точки зрения истории Деяния надежны.

Вопрос о существовании в Деян. 2:1–13 скрытых, но все же доступных источников был предметом многих исследований[40]. Против первых сторонников гипотезы источника выступил II. Адлер, заявив, что с точки зрения лингвистики рассказ об излитии Святого Духа, в результате которого ученики обрели неотъемлемый дар иностранных языков (Деян. 2:13), целиком и полностью принадлежит Луке. Эдуард Лохсе не так давно пришел к выводу, что «литературный анализ не смог выделить из текста Луки инородный источник или источники, которые он взял за основу. Как лингвистически, так и стилистически рассказ, очевидно, полностью написан Лукой…» Можно также привести и мнение другого исследователя, не согласного с гипотезой источников. Эрнест Хинчен пишет, что Лука «не мог опереться в своей работе на какие–то ранние источники», поскольку о них нигде нет ни малейших сведений.

Неизбежно приходится признать, что гипотезы об источниках, развиваемые различными учеными историко–критической школы, в применении к Деян. 2:1–13 себя не оправдывают. Они привели к чрезвычайно противоречивым результатам и основаны на неподтвержденных положениях и допущениях. Они отражают субъективную природу историко–критического мышления.