"Комбинации против Хода Истории (Сборник повестей)" - читать интересную книгу автора (Гергенрёдер Игорь)

1

Хлебных снопов уже нет, а летний их запах остался. В рубленом овине темно. Сизорин выбрался в предовинье, приоткрыл дверь. По большому крестьянскому двору проходят люди: к избе, к конюшне, к сараям. В свете луны взблескивает металл винтовок. Голоса незнакомы.

— А живо драпанули! — сказал один.

Другой:

— В Безенчуке настигнем! Пешкодралом, да не спамши, не оторвутся.

Сизорин понял: батальон Поволжской армии[2], где он числился рядовым, спешно покинул деревню. Впопыхах его забыли. Изнурённый походом, несколькими сутками без сна, он непробудно заснул в овине. И вот в деревне красные...

«Господи, вызволи...»

Двор опустел, красные набились в избу. Можно бы выскользнуть, но возле конюшни топчется часовой: нет-нет мелькнёт огонёк самокрутки. Сизорин молит о спасении Христа, Богородицу, всех Святых. Повернул внутрь овина: не удастся ли вылезти через крышу? Вдруг с земляного наката над колосником:

— Тссс, земляк! Я — свой!

Всё как отнялось, винтовку не удержал: приклад больно ударил по ступне.

— Не двигайсь! — приказав, кто-то бесшумно соскочил вниз, вырвал винтовку: — Отстал?

— А ты кто? — прошептал Сизорин.

Незнакомец сказал, что пробирается из мест, занятых большевиками, чтобы вступить в Народную Армию. Чуть-чуть её солдат не застал в деревне. Вошёл — а тут в неё красные въезжают. Укрылся в овине.

— Они путников вроде меня, призывных лет — мигом в распыл! — сообщил человек. — Тем более на мне — хромовые сапоги.

Крепко сжимает руку парня выше локтя:

— А ты дрыхнуть охоч! Я на тебя наткнулся, подле посидел, на накат залез — знай свистишь в обе дырки.

— Крыша соломенная. Разобрать, чай, можно? — бормочет Сизорин.

А толку? Попадут на соседний двор, а там тоже часовой. Лучше уж напрямки мимо избы. Но сперва михрютку украсть!

Сизорину впечаталось в ум неизвестное выражение — «михрютку украсть», — отнесённое, как он догадался, к часовому.

— При мне наган, а нужен твой винт! — человек поглаживает винтовку.

— И... чего?..

— Сними шапку, крестись! Будем надеяться.

Незнакомец отступил в темноту, и там вдруг страшно завыла собака. Сизорин оторопев присел на корточки. Невероятно тоскливый, душераздирающий вой, точно кто-то трогает сердце когтистой ледяной лапой.

— Цыц! Зар-рраза! — крикнул часовой от конюшни.

Вой сменился лаем, взвился вновь. Красноармеец приближается матерясь. Сизорин, скорчившись, смотрит в чуть приотворённую дверь.

— Пшла-аа!! — рявкнул часовой, затопал ногами.

Тишина. Он высморкался на землю, сплюнул, повернулся. Не отошёл пяти шагов, как вой с бесконечно горестной, мертвящей силой стал ввинчиваться в уши. Приоткрылась дверь избы.

— Стрели ты её! Спать нельзя!

— Она в овине! — огрызнулся часовой. — Я туда заходить не могу — пост покидать. Пусть ротный скажет.

Вой не утихал. Минуты через две из избы крикнули:

— Ротный сказал — пальни!

Часовой шагнул к овину, щёлкнул затвор. Сизорин, отпрянув от входа, упал навзничь. Стегнул выстрел, в лицо отлетела щепка, отбитая пулей от косяка. Короткое, смертельно-унылое завывание — вспышка, грохнуло; овин наполнился пороховой гарью.

Сизорин ощутил на лице хваткие пальцы.

— Задело, што ль?

— Не-е... — парень приподнялся, сел.

Незнакомец прошептал в ухо:

— Теперь они или выскочат, или решат: второй выстрел тоже по собаке...

Сизорину в дверную щель смутно видно лежащее на земле тело часового. Стянул шапку, стал молить о чуде Святого Серафима Саровского... Обрекающе стукнет, распахнувшись, избяная дверь, хищно резнут голоса, клацнут затворы...

Спутник неслышно скользнул из овина. Одолевая страх, сгибаясь до земли, Сизорин заспешил следом, сторожко, с вытаращенными глазами, на носках обежал лежащего. Его рука согнута в локте, будто бы прикрывая голову. Приторно-вяжуще, позывая на рвоту, пахнет кровью.

На всех лошадей места в конюшне не хватило, несколько привязаны снаружи. Покрытые потниками, опускают морды в кормушку, хрумкают сено.

— М-ммм... — дрожливо и больно от нетерпения замычал Сизорин, видя, что его товарищ вкладывает коню удила. Бежать, сломя голову бежать!

— Дурак! Пешие не уйдём, лесов нет, — полоснул яростный шёпот.

Минуты ползли терзающе, точно их, как верёвку, протаскивали сквозь сердце. Человек обронил как-то буднично:

— Без седла сможешь? — и вдруг прошипел: — Винт подбери!

Парень схватил винтовку убитого. Через миг дверь избы заскрипела. Луна задёрнута облаками, оживающий порывами ветер будто сгущает сырую студёную мглу. В темноте обозначилась фигура на крыльце. Оба присели за лошадью. Журчит струя, троекратно разносится протяжный громкий звук.

Фигура удовлетворённо крякнула, нырнула в избу.

— Это ротный был, — сказал незнакомец, когда они шагом, чтобы не услышали в избе, проехали двор, огород и оказались на выгоне.

— Почём знаешь?

— Любой другой усёк бы: чегой-то часовой на его пердёж шуткой не отозвался? А ротный знает: с ним шутить не посмеют.

Сизорин, восхищённый новым приятелем, спросил, кто ж эдак называет: «михрютка»? «винт»? Тот ответил: воры.

— Так ты... не вор ли?

— Переверни шестёрку кверх ногами! — загадочно, совсем сбив с толку солдата, сказал спутник.