"Черный смерч" - читать интересную книгу автора (Тушкан Георгий Павлович)

Глава VIII Секрет «НБ-4001»

Такси медленно двигалось по улице в потоке других машин. Рядом с шофером сидела миловидная девушка. Занавески на окнах не позволяли видеть, есть ли в машине еще кто-нибудь. А пассажир там был.

Устройство такси было не совсем обычным. В багажном ящике, как и у полицейского автомобиля, помещался приемопередаточный радиоаппарат. Правый, изолированный, буфер машины являлся антенной. Роль рупора и микрофона выполняла обычная телефонная трубка, зажатая в левой руке Поля, второго пилота с гидросамолета Мак-Манти. Поль сидел под плащом, заглушавшим его голос.

Некоторые радиослушатели, принимавшие на средних волнах, сквозь шум музыки услышали слабый, но довольно внятный голос. То, что они разобрали, заставило одних подойти к радиоприемникам и наклонить ухо поближе, других выключить приемники, третьих — позвонить знакомым и указать волну. Кое-кто позвонил в полицию. А слышалось вот что:

— «Американцы и американки! Газеты и радио сообщили массу подробностей о грандиозном семейном торжестве Мак-Манти, пригласившего четыреста „самых близких друзей“ в „Клуб миллионеров“. Так называют остров Кэт-Кей, в 85 километрах от Майами, купленный миллионером Луисом Уоспом у правительства. Но газеты и радио не сообщили главного!

Под видом семейного праздника состоялось тайное совещание американского сверхправительства в лице Особого совещательного комитета Национальной ассоциации промышленников. Кроме заправил комитета, присутствовало более ста „королей“!

В свое время был разоблачен заговор монополистов в Абсеконе в 1945 году, когда монополисты заставили Америку стать всемирным полицейским и начать подготовку к новой войне… Теперь же поджигатели войны хотят организовать голод во всем мире. Для этого они используют бактериологическое и другое оружие. Заговорщики усилили психические атаки на слабонервных. Они требуют от газет, чтобы ложь была чудовищной!

Друзья мира, будьте настороже! Заговорщики организуют новую войну. Мирная жизнь — это гибель для капитализма. Ибо капитализм — это не только эксплуатация человека человеком, — это истребление человека человеком. Под флагом военных приготовлений Комитет двенадцати заставит повысить и без того высокие налоги!»

Голос говорившего стал еле слышен. Его забивала основная радиостанция, передававшая музыку. Но вот опять можно было разобрать:

— «Народы Англии, Франции, Италии и других стран должны разоблачать поджигателей войны в своих странах! Народы должны бороться за мир активно, срывая планы поджигателей войны!

Мир не приходит сам — его завоевывают!

Защита мира есть право и обязанность всех народов мира!»

Телеграфная лента известила Сэмюэля Пирсона о радиопередаче сторонников мира. Передача слышалась из разных концов города. Пирсон тотчас бросил все дела, и для него включили радио.

«Пронюхали они уже о Стронге или еще нет?» — с беспокойством думал он. О Стронге ничего не было сказано. Облегченно вздохнув, Пирсон отдал распоряжение во что бы то ни стало задержать разоблачителей.

Улицы и тротуары заполнили толпы перепуганных обывателей. Где-то на окраине города началась паника, и отзвуки ее, как штормовые волны во время бури, докатились и сюда. Поль прекратил передачу, снял плащ и попросил шофера выяснить причину паники. Слухи были самые невероятные. Якобы русские сбросили атомную бомбу в пригороде. Рассказывали подробности о гибели множества людей.

В авторемонтной мастерской, куда приехало такси, Поля встретил старший механик Робин Стилл, невысокий стройный мужчина средних лет, и высказал Полю недовольство его опозданием. Поль сослался на панику.

— Контр-маневр! Ложь! — отозвался на это старший механик. — Сенсация против сенсации. На окраине города лопнула газовая труба, и получился взрыв. Может быть, это и нарочно устроили.

Шофер такси и девушка попрощались и ушли.

Старший механик Робин Стилл жестом пригласил трех мужчин в такси. Двое сели рядом с Полем, один — впереди.

Робин Стилл сел за руль и сказал:

— Мы сначала завезем доктора домой, а потом поедем на митинг сторонников мира. Что делается, что делается! Воззвание сторонников мира всколыхнуло народы. Это сорвало планы поджигателей войны. Образовался фронт борьбы за мир. У нас подписали воззвание два миллиона и двадцать миллионов сочувствующих. — Потом, вспомнив, сказал Полю: — Звонил Эрл и просил тебя прибыть к одиннадцати к гидропорту.

— Эрл привезет «святого дьявола»? — спросил Поль.

— Нет, Мак-Манти боится лететь. Гидросамолет новый, необлетанный. Эрл привезет его челядь… Итак, что скажет нам Джо?

Молодой мужчина, жгучий брюнет с быстрыми карими глазами, сказал очень кратко:

— Франка спасти не удалось. Его пытали. Он молчит. Парень может погибнуть. Может быть, его отправят на опытный полигон в Кэмп Дэтрик, чтобы испытать на нем биобомбу скоротечной чумы… тогда можно попробовать по дороге спасти его. Одним словом, все будет ясно через пять дней. Пока он жив — это точно, но связь установить не удалось.

Старший обратился к бледному, худощавому мужчине в очках:

— К вам, доктор Обри, не доставляли Франка?

Мужчина, которого назвали доктор Обри, нервно приподнялся — он, видимо, не в силах был спокойно сидеть, но, стукнувшись головой о потолок кузова, быстро опустился и, растирая правой рукой голову, сказал:

— Франка не привозили. Но гибнут другие. Мы не имеем права молчать! Неделю назад доставили на опытный полигон Кэмп Дэтрик партию бродяг. Так их назвали… Но это ложь, это… Я не нахожу слов!

— Не волнуйтесь, Обри, и расскажите толком, — предложил Робин Стилл.

— Мне удалось выяснить, — сказал доктор Обри. — Этих людей, которые сейчас на полигоне, законтрактовали в Мексике на сбор фруктов, ну и доставили на самолетах контрабандным путем, без паспортов. Вы ведь знаете, что существуют воздушные линии для контрабандной перевозки людей и грузов… — Доктор стал объяснять.

— Знаем, не отвлекайтесь, — поправил его Стилл.

— А когда эти контрабандные рабочие закончили сбор плодов, законтрактовавшее их Общество фермеров отказалось платить, ссылаясь на то, что они весь заработок проели. Ну, а рабочие требовали платы…

— Я могу закончить за вас, Обри, — вмешался полный мужчина. — Тогда Общество фермеров, как делает обычно, объявило их бродягами, и полиция арестовала их за бродяжничество.

— Да, именно так, — сказал доктор Обри, — и этих несчастных доставили к нам на опытный полигон.

— У вас их прикончили? — спросил Поль.

— Да! — кратко ответил Обри, продолжая машинально потирать голову. Он всем телом повернулся к Стиллу, сидевшему рядом за рулем, и, нервно сжав руки, прошептал: — Я не могу больше, не могу… сил нет!.. Гибнут невинные… Я уйду…

— Стоп, док! — прервал его Стилл. — Я… Да что я — мы все сочувствуем вам. Вы знаете, что уйти с работы в Кэмп Дэтрик не так просто. Как только вы захотите уволиться, вас прикончат… Вам надо бежать, переменив имя и фамилию. Но вы не сообщили насчет сухой крови. Удалось?

— О да, о да! — заспешил Обри. — Сухую человеческую кровь поставляют «банки крови». Эти «банки крови» скупают кровь у безработных за гроши. Высушенная человеческая кровь разбавляется и служит питательной средой для подкормки миллионов блох, носителей скоротечной чумы… Да что миллионов! Этих блох — десятки килограммов. Их скоро должны экспортировать в другие страны.

— Выступите и расскажите народу о готовящейся чумной войне, о заговоре против мира… — сказал Поль.

— Об этом и будет идти речь, — прервал его Стилл. — Я понимаю ваше состояние, Обри. Но надо спасти миллионы жизней. Ведь предполагаемое заражение чумой свободолюбивых народов и целых стран необходимо для американского вмешательства под флагом медицинской помощи. Эти чумные микробы приготовлены и для прогрессивных американцев… Во всяком случае, надо спасти Франка. А как насчет «НБ-4001», не выяснили?

Все присутствующие посмотрели на доктора.

— Нет, пока не удалось, — ответил доктор Обри.

Робин Стилл остановил машину у тротуара:

— Вы почти дома, доктор. Приободритесь! Мужайтесь! Миллионы матерей будут благословлять имена тех, кто остановит убийц!

— Я готов рассказать о подготовке бактериологической войны на любом митинге, — сказал доктор, попрощался и ушел вместе с Джо.

Теперь в такси осталось трое, включая Поля.

— Будешь выступать на митинге сторонников мира? — обратился Поль к Стиллу.

— Конечно… если смогу.

— А о чем?

— Тема еще не совсем ясна. Это в значительной мере зависит от успехов Элмера и его коллег.

— Да говори ты яснее! — потребовал Поль.

— Хотел бы, но все очень осложнилось. О, ведь ты ничего не знаешь! Дело в том, что мне поручили снять на сегодняшний вечер зал Стоймана. Митинг состоится в половине десятого в зале Стоймана.

— У этого фашиста? — удивился Поль. — Разве мир перевернулся и черти стали ангелами? Если учесть, что Стойман не просто член ку-клукс-клана, а один из руководителей в чине «кондора», если учесть, что Стойман, никогда не сдававший своего зала даже прогрессивной партии, вдруг решился впустить негров…

— Случай исключительный! — согласился Стилл. — Не скрою, я ремонтирую его машину и рассчитывал уговорить его, заплатив втридорога. Стойман согласился слишком охотно за обычную плату, и это меня сразу насторожило, а тут явился Элмер со своими предложениями и укрепил меня в моих подозрениях. Конечно, Стойман делает это неспроста, и поэтому Элмер со своими ребятами берется выяснить истинную причину этого доброжелательства.

Поль внимательно посмотрел на своего соседа справа. Это был молодой мужчина в замшевой куртке и вельветовых брюках. Он был похож на Викки своими маленькими модными усиками. Впрочем, множество молодых людей охотно подражали внешности известных киноактеров.

— Это Элмер, — сказал Робин Стилл, заметив внимательный взгляд Поля. Разве вы не знакомы?

Тут только Поль вспомнил, что еще раньше встречался с ним.

— Элмер имеет друзей среди работников, обслуживающих зал Стоймана. Элмер мне напомнил о недавно появившейся «негритянской болезни». Ты, наверное, слышал. Заболевают почти исключительно люди, побывавшие на митингах. Отмечено два таких митинга. Первый был митинг негров…

— Мы думаем, — вмешался Элмер, — что Стойман неспроста пустит в свой зал сторонников мира. Их, может быть, постараются заразить. Поэтому мы сначала предложили было перенести митинг в другое место, но Робин Стилл не согласился.

— Недопустимо рисковать жизнью многих честных людей! — решительно заявил Поль.

— А чем мы гарантированы, что в другом зале не будет организован такой же сюрприз? — спросил Стилл. — Мы не должны срывать митинг. Прибыло много гостей из других штатов. Вот если бы ты дослушал Элмера до конца, ты бы узнал о его интересном плане предупредить готовящуюся диверсию.

— Это, собственно, не мой личный план, — сказал Элмер. — В оркестре есть несколько музыкантов во главе с Гринбергом и, кроме того, есть еще Пегги и ее приятельницы-официантки, работающие в буфете. Им вовсе не улыбается перспектива заболеть «негритянской болезнью». Я и Гринберг предполагаем, что возбудителями «негритянской болезни» являются микробы, доставляемые из Кэмп Дэтрик.

— Кто вам, Элмер, сообщил об этом? Доктор Обри? — спросил Поль.

— Нет, Обри не знает, — ответил Элмер. — Но ведь не он один выясняет. Нам известно, что в Кэмп Дэтрик есть очень опасные возбудители острых заболеваний, например усовершенствованной туляремии. Ведь известно, что японцы прививали туляремию даже своим солдатам, чтобы вызвать у них безразличие к жизни. Может быть, в Кэмп Дэтрик вывели особую расу туляремии. Ведь «негритянская болезнь» очень похожа на нее. Ее еще называют «неотуляремией»… Может быть, вам и другим лучше не рисковать? — обратился Элмер к Полю и Робину Стиллу. — Мы там и сами справимся.

— Вы что, Элмер, в своем уме? — спросил Стилл. — Конечно, кто не хочет, может не ехать, но, черт возьми, ведь мы же не нейтралисты! Поль — из числа «друзей Эрла», я — коммунист и поэтому обязан уберечь собравшихся. Впрочем, мы не особенно рискуем. Когда крысы начинают бежать с корабля, это значит, что корабль тонет. Степень опасности мы определим по поведению Стоймана. Я думаю, что если он толком и не знает ничего, то заразители не пожертвуют им. Если вам, Элмер, и вашей группе не удастся быстро раскрыть и устранить причину заболевания и мы увидим, что Стойман убегает, то мы перенесем митинг. Я, со своей стороны, сообщил некоторым научным работникам и попросил их связаться с вами, Элмер.

— Интересно, — сказал Поль не без сарказма, — Элмер считает меня трусом…

— Вы не имеете права так говорить! — возмутился Элмер. — Я просто забочусь о том, чтобы в случае чего не все знающие суть дела погибли.

— Не надо думать, — сказал Стилл, — что мы являемся единственными в своих добрых намерениях и в Соединенных Штатах нет больше здравомыслящих людей. Говорить так — значит не верить в народ. Даже среди профсоюзных руководителей есть здравомыслящие и непродажные люди. О рабочих я и не говорю. Немало таких и среди интеллигентов. Право же, Элмер, если даже сейчас нам не удастся открыть секрет «негритянской болезни», то это сделают другие. Конечно, рисковать жизнью участников митинга мы не будем. Если же можно помочь, защитив этим своих близких, своих коллег и самих себя от возможного заболевания, мы обязаны это сделать!

— Я не силен в теоретических вопросах, — нетерпеливо сказал Элмер. Склонность Стилла под все подводить теоретическую базу несколько раздражала его. — Но когда дело касается того, чтобы поймать вора за руку, я не делаю вид, будто не замечаю, как он лезет в карман. Я сам хватаю вора за руку. Так уже повелось на нашей улице. Я не нейтральничаю. И знаю, что друзья меня поддержат! Вы уж простите, если нескладно сказал…

Вскоре эта же машина мчалась по ярко освещенным улицам к залу Стоймана. Электричество, поставленное на службу рекламе, слепило. Огни вертелись, прыгали, зазывали, убеждали. Густым потоком шли горожане по тротуарам в поисках развлечений. Зазывала у освещенных дверей громко выкрикивал: «Заходите! Слушайте проповедь: „Религия сопутствует удаче“. После проповеди танцы и бесплатная лотерея».

Поль нервно посмотрел на часы. Было около девяти, и если задержаться в зале Стоймана, то наверняка опоздаешь вовремя вернуться на амфибию, а Эрл не выносил неаккуратности.

Подъезд зала Стоймана был ярко освещен. У трех огромных вращающихся дверей даже образовалась толпа. Остальные двери, не вращающиеся, почему-то были заперты.

Посчастливилось совсем недалеко «припарковать» машину у тротуара. Все вышли из машины.

— Я пойду вперед, — сказал Элмер и побежал к залу.

У вращающейся двери была толпа.

— Алло, Гринберг! — окликнул Элмер молодого человека с длинными черными волосами, стоявшего на тротуаре и настойчиво вглядывавшегося в лица прибывающих.

Молодой человек живо обернулся и подбежал к Элмеру.

— Явилась одна компания с чемоданом, — шепнул он.

— Почему ты подозреваешь именно их?

— Наши установили, что они не из администрации зала, и не друзья мира, и не агенты этого района. Пойдем поскорее!

Элмер шел впереди, спокойно поглядывая на присутствующих. Зато Гринберг явно нервничал. Он не шел, а чуть ли не подпрыгивал от волнения и порывисто оглядывался во все стороны. Его длинные черные спутанные волосы то и дело спускались на лоб и глаза.

— Пегги только что сообщила мне интересную подробность, — сказал Гринберг. — Будто эта компания, которую привел Стойман, переменила в люстре самую большую лампу. Я не успел посмотреть, так как выбежал встретить тебя и еще не говорил с электромехаником.

Послышался удар гонга. Толпы людей входили в зал с разных концов. Великая идея борьбы за мир объединила всех честных людей, без различия расы, пола и вероисповедания. Это прежде всего были люди мужественные, настоящие патриоты своей родины, желавшие мира.

— Пойдем к электротехнику! — потребовал Элмер.

Они прошли к «электротехничке». В коридоре, у окна, стоял, заложив руки в карманы, пожилой мужчина в спецовке и растерянно оглядывался.

— Ты что же не у себя? — удивился Гринберг.

Мужчина недоуменно пожал плечами, а потом негромко сказал:

— Хозяин приказал передать управление светом другому.

— Уволен? — с испугом спросил Элмер.

— Нет, только на сегодняшний вечер, но с сохранением заработка — вот что странно!

— Тут дело серьезное, — сказал Элмер. — Слушай внимательно и отвечай точно. Они сменили лампу в люстре?

— Сменили!

— Ту самую большую лампу, что в центре огромной люстры?

— Да.

— А зачем?

— Не знаю.

— Новая лампа чем-нибудь отличается?

— Мне ее вблизи не показывали, а издали сами увидите — почти такая же.

— А как же они сменили? Лестницу ставили?

— С чердака на люстру есть люк, он закрывает отверстие в потолке. По металлическим креплениям люстры можно лазить. Так и меняем лампы.

Раздался второй удар гонга.

— Хочешь заработать? — Элмер быстро обыскал все свои карманы и собрал около пятидесяти долларов. — Вот, — сказал он, протягивая деньги. — Сними для меня эту новую лампу.

Электротехник отвел руку Элмера и безнадежно покачал головой. Гринберг наклонился к его уху и что-то зашептал. Элмер, держа в протянутой руке деньги, напряженно ждал. Время шло.

— Так бы сразу и говорили! — ворчливо заметил электротехник. — А раньше где были? Недотепы! Теперь уже полный зал. Заметят — показывать пальцами начнут. А эти, — и электротехник кивнул на дверь «электротехнички», — не дадут снять без драки. Они отнесли на чердак усилитель тока.

Раздались три удара гонга.

В коридоре появился Поль и с ним хорошо одетая женщина. Женщина шла крупными, быстрыми шагами, глядя прямо вперед. Все в ней говорило о решительном характере. В руках у женщины был небольшой чемодан. Элмер направился к ним и поздоровался с женщиной.

— Она искала вас, — пояснил Поль.

В коридоре чуть дрогнул свет.

— Включили большую люстру, — заметил электротехник.

Полисмены очень быстро пошли к выходу, за ними из будки электротехника поспешно проследовали двое мужчин с чемоданом, и последним ушел хозяин зала Стойман. Он запер дверь и ключ положил в карман. Все они чуть не бежали, во всяком случае шли так быстро, будто за ними неслась волна или их преследовал пожар.

«Неужели в лампе микробы и сейчас, посредством особого приспособления, вместе с включением тока началось рассеивание их?» — подумал Элмер и подошел к Полю.

Женщина быстро приоткрыла чемодан и заглянула внутрь, затем, видимо не веря своим глазам, она значительно посмотрела на Поля. Тот подошел.

— Посмотрите на показания счетчика, — прошептала женщина.

— Какого такого счетчика? — удивился Поль.

— Может быть, зрение обманывает меня, но я прошу вас помочь. Это усовершенствованный счетчик типа Гейгер-Мюллера для обнаружения меченых атомов. Зеленые лампы, укрепленные на панели, мигают, воспроизводя различные количества импульсов: крайняя слева реагирует на один импульс в секунду, вторая лампа отмечает десять импульсов, третья — сто, четвертая тысячу импульсов, то есть отмечает кило-импульс, а сейчас вы видите?..Женщина испуганно посмотрела на Поля.

Все лампы горели ровным светом, а счетчик низко, протяжно гудел.

Поль посмотрел и сказал, что счетчик явно лихорадит.

— Но ведь это же означает очень активный атомный распад! — громким шепотом сообщила взволнованная женщина. — Это значит, что в этом зале происходит активный атомный процесс, безусловно угрожающий жизни находящихся здесь людей.

— Я что-то не чувствую, — усомнился Поль.

— Я знаю! — резко оборвала его женщина. — Я работаю в атомной лаборатории Дюпона по противоатомным костюмам для рабочих на урановых заводах и знаю. Элмер, сейчас же объявите об этом собравшимся и удалите народ из зала!

— Это действует моментально? — спросил Поль.

— Нет, но больше получаса это уже может быть опасно.

— Если сразу так вот объявить, начнется паника, — сказал Элмер. — Мы лучше удалим источник.

— Но где его искать? — спросила женщина.

— Я знаю: какая-то особая электрическая лампа, — убежденно сказал Элмер и кратко рассказал о том, что узнал от электротехника.

— Сейчас же выключайте верхнюю люстру! — распорядился Поль.

Элмер с отчаянием протянул руку в направлении запертой двери электротехнической будки. Подбежал Гринберг и, узнав, в чем дело, предложил перерезать провода. Он обратился к электротехнику за помощью. Тот молча вынул из кармана ключ и направился к железной двери. Отпереть дверь было делом одной минуты.

— Я выключу большую люстру, — сказал электротехник, — но это сейчас же заметят люди, которые включили.

— Не беспокойтесь, они все сбежали, — сказал Элмер.

Электротехник выключил рубильник. Свет в зале сразу уменьшился наполовину. Тысячи присутствующих, как по команде, посмотрели вверх, но остались на местах.

— А ты, видно, не из трусливого десятка, — обратился Поль к электротехнику. — Люблю таких! А воззвание сторонников мира подписал?

— Подписал, — спокойно отозвался электротехник. — Газеты пугают, что всех, кто подписал, будет преследовать Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности. Правда это?

— Боятся они нас, — пояснил Поль. — Пугали и будут пугать и обманывать, потому что если не запугать и не обмануть народ, то и воевать нельзя. В Бразилии тоже и запрещают, и стреляют, и убивают, а все же конгрессы мира состоялись в Баия, в Минас-Жераис, в Рио-Грандедо-Сул. В Аргентине против сторонников мира действовали бригады полицейских с собаками и не запугали. Нет, правду в тюрьму не упрячешь! Правда путешествует без виз. А спасти собравшихся — святая обязанность каждого честного человека… Думаю, что потушенная лампа остыла. Пора действовать.

Поль позвал Элмера и направился к человеку, раздававшему листовки о мировом фронте сторонников мира всем проходившим в зал. Поль взял из рук человека все листовки. Тот запротестовал.

— Мы сбросим листовки через люк потолка, — объяснил Поль. — Скажи об этом руководителям митинга.

Поль передал листовки Элмеру и объяснил, как действовать.

— Я буду защищать проход на чердак отсюда от всяких обезьян. Только действуйте мгновенно! А ну, бегом!

Молодые люди и так стремились сделать все поскорее. Вместе с электротехником, захватив с собой прежнюю большую электролампу, вывинченную из люстры, они побежали по коридору к двери, ведущей на винтовую лестницу.

И на этот раз у электротехника оказался запасной ключ.

— Если на чердаке дежурит бандит, он перестреляет нас по очереди, сказал Гринберг.

— Хуже, если заперта дверь, выходящая на чердак, — отозвался электротехник. — У меня нет от нее запасного ключа.

В зале выступал оратор, профессор. У него были юношески розовое лицо и седые волосы.

— Нам говорят, — продолжал он, — что оружие делается для того, чтобы чем-нибудь занять безработных. Так не лучше ли заниматься мирным строительством домов для миллионов бездомных?

Из зала послышались возгласы одобрения. Профессор предложил большой деловой план строительства домов для рабочих в разных городах.

Следующим выступил старый пастор. Он предложил написать президенту о перераспределении военного бюджета. Значительную часть пастор предлагал выделить на образование, затем на бесплатное лечение за счет государства, на общественные работы, на пособие больным и пенсионерам. Выступавшая женщина рассказала о двух сыновьях, погибших на войне.

— Если вы настоящие американцы, — сказала она, — вы добьетесь того, чтобы конгресс принял закон против военной пропаганды. А то что же получается? Радио призывает к войне, газеты агитируют за войну, даже в церквах говорят проповеди о войне.

Выступавший юноша заявил:

— Мы не будем воевать за увеличение прибылей монополистов! Мы не будем проливать за них свою кровь!

Один за другим на трибуну поднимались мужчины и женщины. Они выражали волю передовых людей, с которыми не считаются, но с которыми придется считаться.

Говорили так: «Если первая империалистическая война началась тайно от народа и народы не знали истинной причины, то теперь мы знаем, что война нужна монополистам для их обогащения».

После речи престарелого пастора, еле передвигавшего ноги, на трибуну быстрым шагом взошел Гаррис. Его мужественное, загорелое лицо выражало решимость.

— Мистер Гаррис, — сказал председательствующий, — был уволен из министерства земледелия как коммунист. Он протестовал против превращения культурных земель в пустыни.

Сначала в зале раздался одинокий свист. Так обычно американцы выражают одобрение. Потом послышались многочисленные свистки и аплодисменты. Об агрономе Гаррисе уже слышали и поэтому тепло встретили его. Это был тот самый Гаррис, которого встретила Бекки Стронг. Он поднял правую руку и в наступившей тишине сказал:

— В интересах науки умножать, а не уничтожать земельные богатства страны. И если ученый отдает свои знания на дело разрушения цивилизации, то есть работает на войну, пусть он будет проклят, как злейший враг прогресса!

Мы знаем ученых с мировым именем, ученых, идущих в первых рядах почти миллиардной армии сторонников мира. Но мы знаем и других, живущих здесь, у нас в Америке. Эти «ученые», продавшиеся за сребреники поджигателям войны, выступают за быстрейшую атомную войну! За организацию голода! За бактериологическую войну! За организацию голода любыми средствами, вплоть до задержания туч, несущих влагу с Атлантики в Европу! Эти «ученые» пытаются создать ядовитые радиоактивные ракеты. Эти изверги, работающие на человекоубойную промышленность, пытаются оправдать свои действия необходимостью убить один миллиард «лишних» людей!

Я не страшусь заявить, что если бы Соединенные Штаты стали страной народной демократии, национализировали бы земли, недра и промышленность, то они смогли бы прокормить в четыре раза больше народа и создать изобилие в стране. Ведь нет же безработных в Советском Союзе! Там лечение бесплатное, трудящиеся получают отпуск, простые рабочие лечатся в санаториях. Там учится вся страна, и вся страна переделывает лицо земли, покоряя стихийные силы природы. Поэтому Советскому Союзу не нужна война! Пусть фабриканты человекоубойной промышленности не пугают нас якобы коварными замыслами Советского Союза. В Советском Союзе ученые работают на созидание, а не для разрушения. Ученому не может быть безразличен характер использования его изобретения. Между тем значительная часть наших аполитичных ученых уподобляется страусам, прячущим голову в песок.

Я обращаюсь к вам, люди науки! Вы ответственны за будущее человеческой цивилизации. Не заблуждайтесь! Пусть каждый из вас имеет гражданское мужество определить свою общественную позицию в связи с назначением своей научной специальности.

В качестве печального примера я могу назвать Аллена Стронга, микробиолога и энтомолога. Он недавно получил премию Мак-Манти за «сохранение сокровищ Солнца». Аллен Стронг считает науку надсоциальной, а себя — аполитичным, и эта ошибка завела его очень далеко. Он верит, что помогает создавать изобилие, то есть, борясь с вредными жуками и болезнями растений, он уничтожит голод, нищету и неравноправие. Как известно, благими пожеланиями вымощена дорога в ад. На этой его вере очень легко сыграли те, кому необходимы были его знания энтомолога и микробиолога. В душе чистый человек, объективно он может стать злейшим врагом народов.

Я бы хотел, чтобы эти мои слова дошли до него и чтобы он понял, что создает страшное микробиологическое оружие! Если человек идет к пропасти с закрытыми глазами, мы обязаны его остановить; а если он толкает в пропасть людей — не позволить делать это. Наука — это острейшее оружие. Весь вопрос в том, у кого находится в руках острый нож — у хирурга или у бандита. Кто вооружает человекоубийцу, тот роет могилу себе и друзьям! Наука должна служить только миру! — крикнул Гаррис и стукнул кулаком по трибуне.

Будто вихрь пронесся по залу. Люди вскакивали, кричали, свистели, аплодировали, всячески выражая свое одобрение.

Вслед за Гаррисом выступил известный ученый. Он тоже говорил о том, что наука должна служить миру и что он удовлетворен тем, что во всенародном движении сторонников мира видная роль принадлежит деятелям науки. Если все ученые объединятся в борьбе за мир, войны не будет.

— Да здравствует международное содружество на благо народов мира! Так закончил он.

Старший подошел к председателю и что-то шепнул ему. Тот кивнул головой.

Вдруг чья-то рука показала на потолок. Затем протянулись десятки рук, и все присутствующие стали смотреть вверх. В огромной, недавно потухшей люстре передвигался человек, цепляясь за металлические конструкции. Оратор замолчал.

И вдруг сверху что-то полетело.

— Сохраняйте спокойствие! — раздался зычный голос председательствующего. — Это наш человек, он сбросил листовки с лозунгами мира!

Зал облегченно вздохнул. Затем человек на люстре вывинтил большую лампу и ввинтил лампу поменьше. Люстра тотчас же засветилась.

Листовки сыпались вниз. Люди начали оживленно ловить их. Это было информационное сообщение о мировом фронте сторонников мира. Речь шла о многогранных формах протеста против подготовки войны — об «эстафетах мира», о «караванах мира» во Франции, «автобусах мира» в Англии, о пропаганде за мир «из дома в дом» в Италии, о «неделе борьбы за мир» в Индии и других странах.

У трибуны стоял Робин Стилл.

Он рассказал о заговоре Комитета двенадцати против мира, о чем уже сообщал Поль по радио. В зале то и дело слышались крики возмущения.

— Методов борьбы за мир много, но цель одна — не позволить воевать. Не позволить вовлечь американский народ в беду.

Затем Робин Стилл в конце митинга разоблачил секрет «НБ-4001», закончив тем, что не страшны никакие угрозы, если народы едины в своем стремлении сорвать планы поджигателей войны. Во время речи Стилла ни один человек не покинул зала.

Ночью Поль явился на борт гидроплана. Эрл, читавший газету, молча поднес к его глазам свои ручные часы. Было около двенадцати.

— Если бы я опоздал на миллион лет, то и тогда не стал бы извиняться, сказал Поль, отводя руку Эрла с часами. — Ну что ты скажешь, если мы открыли секрет «НБ-4001»?

— Потрясающе! — воскликнул Эрл. — Ты не шутишь? Ну тогда объясни.

— Снаряд в виде очень большой электрической лампы, только металлический. Устроен так, что издали блестит, и, не зная, даже трудно понять, что это не лампа. Мы завезли его к нашим специалистам. Там все выяснили. Оказывается, «негритянская болезнь» вызывает такой же распад кровяных шариков, какой совершается под воздействием радиоактивного распада в атомной бомбе. Этот снаряд «НБ-4001», действовавший от обыкновенной электрической сети, имел очень мощный усилитель, но маленького размера. Снаряд создавал замедленный атомный распад, облучая присутствующих… Этого было достаточно, чтобы через десять-пятнадцать дней начиналась болезнь.

— Теперь нашим людоедам уже не удастся практиковать «НБ-4001», — сказал Эрл. — И люди в зале спасены?

— Спасены, — ответил Поль.

— Теперь на очереди секрет «БЧ» и «Эффект Стронга». Очень важно, чтобы Джиму Лендоку удалось выяснить и обезопасить «Эффект Стронга». От него нет известий? — И Эрл включил радиоаппарат.

Тем временем Робин Стилл медленно ехал с митинга в известном читателю такси оранжевого цвета и говорил в микрофон: «Всем, всем, всем!»

Эрл поймал эту радиопередачу.

— «Поджигателям войны уже мало своих газет, журналов, книг, радио и кино, запугивающих и оглупляющих народ. Поджигатели войны уже применяют против своего же народа атомную бомбу замедленного действия. „Негритянская болезнь“ — не что иное, как распад красных кровяных шариков, вызванный медленным атомным распадом в аппарате „НБ-4001“. Этот аппарат применяется в виде большой электролампы, включенной в обычную сеть. Поджигатели войны начали применять ее для уничтожения самых активных членов нации…»

На этом сообщение оборвалось. Эрл долго ждал у радиоаппарата продолжения передачи и не дождался.

— Продолжим разоблачение поджигателей войны, — сказал Эрл. — Нам предстоит облетывать наш новый гидросамолет ночью. Вот мы и полетим теперь же.

Ночью над американскими городами летал гидроплан. Эрл, пользуясь мощной радиостанцией на самолете, разоблачал секрет «негритянской болезни».

Множество американцев узнало секрет «негритянской болезни». Но радио и газеты, столь падкие до сенсации, ни одним словом не упомянули об этом.

На другой день Эрл узнал о печальной судьбе трех борцов за правду. Их машину захватили куклуксклановцы.

В тот же день Пирсон и Два Пи дали указание временно воздержаться от применения «НБ-4001», как разоблаченного средства массового уничтожения неугодных.

— Зато они будут бояться собираться на митинги! — сказал Два Пи.

Однако митинги продолжались, хотя владельцы залов и стадионов снова отказывались сдавать внаем свои помещения «красным», а губернаторы штатов сулили кару за нарушение закона, запрещавшего митинги в городах под открытым небом.

Пирсон угрюмо сидел за своим столом и не обращал внимания на ползущие под стеклом ленты. «Почему же так получается? — думал он. — Имея на каждые десять американцев одного шпиона, мы не можем выловить и уничтожить тех, кто недоволен американским образом жизни и политикой. Если их нельзя ни купить, ни запугать — их надо рукой голода поставить на колени или уничтожить». Пирсон отдал ряд срочных приказаний.