"Фритьоф Нансен" - читать интересную книгу автора (Кублицкий Георгий Иванович)Предок и потомокКаждый капитан промыслового судна мечтает найти во льдах детную залежку — место, где самки гренландского тюленя приносят детенышей. На таких залежках — ледяных полях — обычно собираются стада в сотни тысяч тюленей. Звери залегают густо, тесно. У детенышей — так называемых бельков — до первой линьки очень красивые белые «шубы». В эту пору бельки малоподвижны, еще не умеют плавать, и поэтому на них легко охотиться. Для зверобоев обнаружить детную залежку — значит поймать свое счастье. Но найди-ка ее в океане, попробуй! Можно пройти возле самой залежки, не заметив ее, и вернуться в порт с пустыми трюмами. Залежка, залежка… На судне только и разговору что о ней. А ну как другие суда уже нашли ее? Бывалые зверобои вспоминают разные случаи, спорят, ссорятся. По ночам матросам чудится писк тюленьих детенышей, обещающий сытую зиму, достаток в семье, лишнюю кружку грога в воскресенье. Если бы удалось заметить гребущие тюленьи косяки, то можно было бы пробиваться во льды следом за ними: большей частью эти косяки направляются как раз к залежке. Но тюленей нигде не видно. Капитан велел поднимать на мачту дозорную бочку, которую моряки прозвали «вороньим гнездом». Однако Ларсен, сердито тряся бородой, запротестовал: ведь сегодня воскресенье и люди должны молиться, а не работать. Завтра понедельник — тяжелый день, но почему бы и не подождать до вторника? Капитан вспылил и приказал крепить бочку. — Теперь не жди добра! — бормотал Ларсен. — Ох, не жди добра! Из «вороньего гнезда» капитан не спустился даже к обеду. Длинная подзорная труба все время описывала круг над краем бочки: Крефтннг высматривал тюленей. Но ни в этот день, ни на следующий звери так и не показались. Капитан созывает на совет штурманов и самых опытных зверобоев: где искать залежку? Нансен тоже втискивается в уголок. Судят, рядят, многозначительно хмыкают, коптят каюту дымом трубок и решают… да, в сущности, ровно ничего не решают! Сходятся на том, что лучше подождать, может, появятся какие-нибудь приметы. Когда все расходятся. Крефтинг задерживает Нансена. — Да, такова наша жизнь! — говорит капитан со вздохом, — Гадаем, ищем — и не находим. Вы, наверное, слушали и думали: «Что за пустомели, толкут воду в ступе!» А вот посмотрите… Капитан достает с полочки свернутую в трубку карту и расстилает ее на столе, прижимая по краям книгами. Это карта тех вод, где находится «Викинг». — Вот остров Ян-Майен. Вокруг него обозначены льды. Они дрейфуют, передвигаются с места на место. Что мы знаем о них? Да ровно ничего! Одни догадки. А ведь чуть не каждый год эти льды ведут себя по-разному. Тут, конечно, влияют ветры и течения. Вот изучить бы все это! Я пробовал отмечать на карте, где в разные годы находили самые богатые детные залежки. Получается, что чаще всего в центре Большой ледяной косы. Вот ее язык. — Капитан отчеркнул ногтем. — Кажется, чего бы проще — иди прямо к косе и ищи. Но беда в том, что коса каждый год оказывается в новом месте. Меняется, что ли, течение, которое выносит в море ее льды? Как вы думаете? Студенту, конечно, лестно, что капитан говорит с ним как с равным. Однако что он может ответить? И, покраснев, Нансен начинает объяснять, что он, собственно, зоолог и в морских течениях разбирается плохо, но, насколько ему известно, ученые собираются… Крефтинг, не дослушав, с досадой скатывает карту трубкой и берет книгу, которая придерживала ее край. — Кстати, я давно хотел спросить вас, — он протягивает Нансену книгу, — это не ваш родственник? Книга старинная, пахнущая кожей и плесенью. У все необыкновенно длинное заглавие: «Краткое описание всего мира, где даются понятия о небе, Солнце и Луне купно с другими планетами и звездами, об их движении и направлении, а также о четырех стихиях и их свойствах, и о царствах и государствах земных с их достоважнеишими городами. К сему присовокупляется нечто о море и мореходстве и о воспомогательных к оному науках, извлеченное из различных книг и составленное и написанное Гансом Нансеном. Отпечатано в Копенгагене Андерссм Кохом в 1633 году за счет бухгалтера Педера Андерсена и продается у него». — У нас дома есть такая же, — говорит студент. — Ганс Нансен — мой предок. — Вот как! — Капитан явно обрадован. — Так в вас морская кровь! Он, должно быть, много путешествовал, ваш предок? — Да, и притом, как и вы, на севере. Служил матросом, зимовал у берегов России, научился говорить по-русски, и русский царь поручил ему обследовать берега Белого моря. Потом восемнадцать лет он плавал шкипером на судах исландской компании. — Смотрите-ка! Я так и думал, что такую книгу мог написать только настоящий моряк. Мой дед не расставался с ней, а отец очень берёг ее и подарил мне, когда я пошел в первый рейс… Ну, а ваш отец — он тоже моряк? — Увы… Адвокат, секретарь суда. Крефтинг разочарованно свистит. — Ну, из вас-то мы, пожалуй, попробуем сделать моряка, — говорит он так, что можно понять: «Несчастье еще поправимо, не унывайте». — И вот что: давайте обедать вместе. Нансен благодарит. А тюленей все нет… Нансен слонялся по палубе, следя за ледовыми чайками. Красивые птицы: незапятнанная белизна, легкий полет! А бросьте-ка за борт какую-нибудь дрянь, объедки — и с хриплым криком ледовая чайка кинется вниз, будет рвать мясо, жадно глотать куски. Зато как милы весело чирикающие пуночки, напоминающие норвежских воробушков! Ничто не предвещало в этот день шторма. Но к вечеру сильно упала стрелка барометра. «Викинг» находился у кромки льдов. Крефтинг, отчаянная голова, направил судно прямо в их гущу. Маневр рискованный, зато «Викинг» не унесет так далеко, как в открытом море. Шквал, еще, еще… Закачались льдины, пошла волна, а когда стемнело, сквозь свист ветра, треск и грохот ломающегося льда едва улавливались слова команды. Крефтинг был на шканцах. Странное дело — он повеселел и, казалось, отлично чувствовал себя: — Лево руля! Круче!.. А-а, Нансен! Держитесь, волна не отдает то, что взяла… Вас не мутит?.. Я же говорил, что из вас получится моряк… Еще лево, лево, черт возьми! «Когда-нибудь да будет этому конец», — как сказала одна лисица, когда с нее… Пренеприятиейший треск помешал Нансену дослушать любимую поговорку капитана — на палубу рухнула часть фальшборта, лопнула обшивка шканцев. Ларсен — он стоял рядом с капитаном — торопливо зашептал: — Господи помилуй! Я говорил, я говорил… Бочку — в воскресенье… Но недаром Крефтинга считали одним из самых отчаянных полярных мореходов. Другой бы смалодушествовал, попытался выйти изо льдов, а этот, веря в себя и в свой корабль, пошел в самую гущу. И ведь в конце концов выбрал местечко, где волна ослаблена льдами и «Викинг» мог спокойно переждать шторм. Конечно, он рисковал — но чего же можно добиться без риска в полярных морях! — Ну, вот вам и морское крещение! — сказал Крефтинг студенту. — А что, если мы с вами спустимся вниз и выпьем по чашке горячего кофе, а? |
||
|