"Тьма века сего" - читать интересную книгу автора (Перетти Фрэнк)

Глава 9

В этот вечер Маршалл и Кэт накрыли стол на троих. Неизбывная вера руководила ими, и родители не сомневались, что Санди окажется рядом с ними, как обычно. Они обзвонили всех знакомых, но никто не видел их дочери. Полиция тоже пока ничего не нашла. Они звонили в университет, но ни один из преподавателей Санди не мог сказать ничего определенного.

Маршалл с грустью глядел на пустой стул Санди. Кэт сидела напротив, ожидая, пока сварится рис.

– Маршалл, – произнесла она, – не вини себя.

– Нет, только я во всем виноват, я безнадежен.

– Прекрати сейчас же!

– Дело в том, что теперь, когда все разрушено, слишком мало шансов что-то исправить.

Кэт потянулась через стол и взяла Маршалла за руку.

– Ничего подобного, она вернется. Санди достаточно взрослая и рассудительная и знает, что делает. Посмотри, как мало вещей она с собой взяла. Значит, она ушла не навсегда.

В эту секунду в дверь позвонили. Маршалл и Кэт вздрогнули от неожиданности.

– Да ну их! – махнул рукой Маршалл. – Наверняка, это почтальон, или школьница продает печенье, или свидетели Иеговы.

– Ты прав, Санди незачем звонить, у нее есть ключ.

Сказав это, Кэт быстро встала и пошла открывать, а Маршалл поспешил вслед за ней. К двери оба подлетели одновременно, и Маршалл открыл сам.

Они никак не ожидали увидеть перед собой молодого человека, светловолосого, интеллигентного, типичного студента колледжа. В руках у него не было ни брошюр, ни религиозных трактатов, и выглядел он смущенным.

– Мистер Хоган? – спросил молодой человек.

– Да, – ответил Маршалл, – а вы кто?

Парень был спокоен, достаточно решителен и перешел сразу к делу:

– Меня зовут Шон Урмсби, я учусь в Вайтмор-колледже и знаком с вашей дочерью Санди.

Кэт собралась было пригласить его в дом, но Маршалл перебил ее:

– Ты знаешь, где она?

Шон замялся и ответил осторожно:

– Да, я знаю, где она.

– Где же?

– Можно мне войти? – спросил он вежливо. Кэт приветливо кивнула, отступила, освобождая проход и буквально отодвинув Маршалла с дороги:

– Да, входите, пожалуйста.

Они провели его в гостиную и усадили. Кэт крепко стиснула руку мужа, тем самым вынуждая его сесть и быть сдержанней.

– Спасибо, что вы зашли, мы очень волнуемся, – сказала Кэт.

Маршалл собрал все свои силы и спокойно спросил:

– Что ты о ней знаешь?

Шон был, по-видимому, в замешательстве.

– Я… я встретил ее вчера в университетском саду.

– Она была вчера в колледже? – изумился Маршалл.

– Дай ему рассказать, – остановила мужа Кэт.

– Да, она была вчера на занятиях, – продолжал Шон. – Но встретил я ее на Джон-Плаза, в кафетерии, где мы все часто бываем. Она была одна и выглядела очень взволнованной, поэтому я решил, что мне необходимо чем-то помочь ей.

Маршалл сидел как на иголках.

– Что значит, взволнованной, с ней все в порядке?

– Да, да, с ней все в порядке, не волнуйтесь, с ней не случилось ничего дурного. Но… я здесь по ее поручению.

На сей раз оба родителя слушали, не перебивая. Шон продолжал:

– Мы поговорили немного, и Санди рассказала, как она смотрит на происшедшее. Она, действительно, хочет вернуться домой, это я должен сразу вам сказать.

– Ну, и?

– Да, мистер Хоган, я ее пытался уговорить с самого начала, но… она боится вернуться и немного стыдится.

– Меня, что ли?

Шон продолжал разговор осторожно, словно ступал по тонкому льду:

– Можете ли вы примириться с ней? Маршалл готов был все взять на себя.

– Конечно же, конечно. Я пытаюсь сделать это уже не один год и надеюсь теперь-то, наконец, мне удастся помириться с дочерью.

Шон облегченно вздохнул.

– Именно это я и хотел услышать. Я не специалист в подобных делах, я учусь на геологическом. Но мне бы очень хотелось увидеть, как ваша семья соединится.

– Мы тоже этого хотим, – сказала Кэт смиренно.

– Да, – подхватил Маршалл, – мы делаем все возможное, чтобы это случилось как можно скорее. Послушай, парень, если ты со мной познакомишься поближе, то поймешь, что характер у меня сложный, крутой, и мне бывает трудно с ним справиться.

– Ты наговариваешь на себя, – запротестовала Кэт.

– Нет, я именно такой, но я стремлюсь к лучшему и всегда буду стремиться. Скажи, – он подался вперед на стуле, – как я понимаю, Санди послала тебя встретиться с нами?

Шон посмотрел в окно.

– Она сидит в машине.

Кэт немедленно поднялась. Маршалл взял ее за руку и снова усадил.

– Кто из нас заинтересован больше всех? – он повернулся к молодому человеку. – Как она себя чувствует? По-прежнему боится? Она, что, думает, я на нее накинусь?

Тон утвердительно кивнул.

– Я не собираюсь ни кричать, ни обвинять ее, ни злиться или язвить, я только… я…

– Он ее любит, – вставила Кэт, – в самом деле любит.

– Это правда? – спросил Шон. Маршалл в ответ кивнул.

– Нет, скажите эти слова, я хочу услышать, как вы произнесете эти слова сами.

Маршалл поглядел ему прямо в глаза:

– Я люблю ее, парень. Она мой ребенок, моя дочь, я люблю ее и хочу вернуть назад. Шон улыбнулся и встал.

– Я ее приведу.

В этот вечер стол был накрыт на четверых.

В пятницу, когда вечерний номер «Кларион» же был в городских киосках, а в редакции, как обычно в это время, царила тишина, Бернис представилась наконец возможность заняться своими делами. Ей не терпелось сегодня же встретиться кое с кем в Вайтмор-колледже. После нескольких телефонных звонков в университет она договорилась встретиться в кафе за обедом со своей знакомой. Им предстоял важный разговор.

Кафе студенческого городка находилось в недавно построенном современном здании из красного кирпича, с голубоватыми стеклами огромных, во всю стену окон. Здесь можно было пообедать в зале за маленькими столиками на двух или четырех человек или расположиться на солнышке – прямо на открытой веранде, окруженной цветочными клумбами. Это было кафе самообслуживания, кормили в нем вполне сносно.

Бернис шла к столику, неся поднос с чашкой кофе и салатом. За ней пробиралась Руфь Вильяме, веселая, средних лет женщина, профессор экономики. Она взяла на обед мексиканский салат.

Они сели в полутени за отдельным столиком. Первая половина трапезы ушла на общие разговоры и ничего незначащие сплетни.

Однако Вильяме достаточно хорошо знала подругу.

– Берни, – сказала она наконец, – насколько я понимаю, тебе нужно о чем-то серьезно поговорить. Бернис была благодарна ей за эти слова.

– Руфь, дело совершенно необычное и не имеет никакого отношения к моей работе.

– Значит, разузнала что-то новое о сестре?

– Нет, это не касается Пат. Расследование пришлось пока отложить. Но если мне удастся кое-что выяснить можешь быть уверена, я снова займусь обстоятельствами смерти сестры. – Бернис посмотрела на Руфь долгим взглядом. – Ты ведь уже и не веришь, что я могу найти хоть какие-нибудь концы?

– Бернис, ты знаешь, что я на все сто поддерживаю твое стремление разобраться в этом деле, но сомневаюсь, что твои поиски увенчаются успехом. Это все так… безнадежно, так трагично.

Бернис пожала плечами.

– Поэтому я буду продолжать поиски, чего бы это мне ни стоило. Об этом я и хотела с тобой поговорить, хотя тема для меня очень неприятная. Ты знаешь, что меня арестовали и я провела в тюрьме целую ночь?

Вильяме, конечно, отнеслась к сказанному скептически:

– В тюрьме? За что?

– За то, что я пыталась купить любовь полицейского, переодетого в штатское.

Эта новость произвела желаемое действие, особенно после того, как Бернис описала подруге все унижения, через которые ей пришлось пройти.

– Невероятно, – повторяла Вильяме. – Какая гадость! Ушам своим не верю.

– Как бы там ни было, – закончила Бернис, перейдя к цели разговора, – но я должна во что бы то ни стало узнать, почему мистер Бруммель так поступил. Помни, пока все, чем я обладаю, только предположения и догадки, но я найду истину хоть на дне моря.

– Я тебя понимаю. Но чем я могу помочь?

– Ты встречалась с профессором Джулин Лангстрат с факультета психологии?

– Да… несколько раз. Мы обедали за одним столиком. Бернис заметила кислую гримасу подруги.

– Она что, со странностями?

– Ну, видишь ли, все мы разные, – ответила Вильяме и нехотя поковыряла вилкой в салате. – Но у нас не оказалось ничего общего. С ней совершенно невозможно найти общей темы для разговора.

– Какая она, по-твоему: сильная, открытая, самоуверенная, отталкивающая…?

– Скорее всего – первое, и, как мне показалось, чагадочная, хотя я использую это слово за неимением более точного. У меня, к сожалению, сложилось впечатление, что люди ей просто скучны. Ее научные интересы – эзотерическая метафизика, и, видимо, она предпочитает ее банальной действительности.

– С кем она водит знакомство?

– Понятия не имею. Я бы удивилась, узнав, что у нее вообще есть друзья!

– Значит, ты никогда не встречала ее с Альфом Бруммелем?

– Ах! Так вот, что тебя интересует! Нет, не встречала.

– Но ведь ты видишь ее не так часто?

– Верно, к тому же она не очень-то общительна. Но я постараюсь припомнить все самое важное, понимаешь, что я имею в виду? Я очень хочу помочь тебе разобраться в том, что касается смерти Пат, но сейчас все то, чем ты занимаешься…

– Я же говорила, – это необычно и не имеет отношения к моей работе.

– Да, в этом ты права. Но я хочу, как друг, помочь тебе связаться с кем-нибудь более сведущим. Есть у тебя авторучка? Его зовут Альберт Дарр, он работает на факультете психологии. Насколько я знаю, в основном, от него самого, он встречается с Лангстрат каждый день. Она ему не нравится, и он к тому же обожает сплетни. Я могу даже позвонить ему и рассказать о тебе.

Альберт Дарр, молодой профессор с простодушным лицом, всегда модно одетый, несомненно, привлекал к себе внимание женщин. Сейчас профессор находился в своем кабинете и занимался проверкой студенческих тетрадей. У него нашлось время поговорить, особенно с такой милой, хорошенькой журналисткой из «Кларион».

– Привет, привет, – сказал он Бернис, когда она открыла дверь.

– Привет, привет, – в тон ему ответила журналистка и представилась:

– Бернис Крюгер, подруга Вильяме.

– Профессор огляделся в поисках свободного стула и в конце концов переместил на пол гору студенческих курсовых.

– Пожалуйста, садись. Прости за беспорядок. – Он уселся на другую гору тетрадей и книг, под которой вероятно, скрывался еще один стул. – Чем могу служить?

– Понимаете… Это вовсе не официальный визит профессор Дарр…

– Альберт.

– Спасибо, Альберт. Я здесь, собственно, по личному делу. Но если мои догадки подтвердятся, оно может стать настоящей сенсацией.

Бернис сделала паузу перед тем, как перейти к щекотливому вопросу:

– Руфь сказала, что ты знаешь Джулин Лангстрат.

Дарр вдруг широко улыбнулся, откинулся на своем возвышении и сцепил руки на затылке. «Похоже, это его излюбленная тема», – подумала Бернис.

– Так, так! – проговорил он с живостью. – Значит, ты решилась ступить на святую землю! – Дарр с насмешливой решительностью оглядел комнату, пытаясь удостовериться, нет ли здесь лишних ушей. Потом он подался вперед и понизил голос:

– Есть вещи, которых никто не знает, даже я сам, – он опять прислушался. – О, наша дорогая профессорша имела неосторожность задеть мое самолюбие и унизить меня, так что причины отблагодарить ее у меня есть. Я буду рад ответить на твои вопросы.

Бернис явно повезло, с малым можно было говорить начистоту.

– Хорошо, – проговорила она и приготовила блокнот и авторучку. – По сути дела, меня интересует Альф Бруммель, шеф полиции. У меня есть информация, что он и Лангстрат часто встречаются. Можешь ты это подтвердить?

– Да, определенно.

– Значит… между ними что-то есть?

– Что ты имеешь в виду под «что-то»?

– Дополни сам.

– Если ты имеешь в виду романтические отношения… – он с улыбкой покачал головой. – Дорогая моя, не знаю, понравится ли тебе мой ответ, но я скажу – нет, не думаю, чтобы между ними была любовная связь.

– Но он регулярно встречается с ней.

– Понимаю, понимаю.

Но с ней встречается масса юдей – Она дает консультации в свободное время. Скажирруммель встречается с ней каждую неделю? Бернис ответила без прежнего энтузиазма:

– Да, каждый вторник в одно и то же время.

– Вот видишь! Он ходит к ней на еженедельные сеансы.

– Но почему он никому не хочет говорить об этом? К чему такая таинственность?

Дарр снова подался вперед и тихо сказал:

– Все, что делает Лангстрат, окружено глубокой тайной! Это внутренний круг, Бернис. Никто не имеет права знать об этих «консультациях», никто, кроме избранных, элиты, власть имущих, кроме особых постоянных ее посетителей. Такова она.

– Но чем же она занимается?

– Видишь ли, – глаза его озорно блеснули, – это конфиденциальная информация, и должен предупредить, что я и сам ей не вполне доверяю. То немногое, что мне удалось узнать, – результат моих личных наблюдений, в основном здесь, в университете. Профессор ухитрилась нажить себе массу врагов и не вызывает у коллег большой симпатии, – он повернулся к Бернис так, что они теперь смотрели прямо в глаза друг другу.

– Видишь ли, Бернис, профессор Лангстрат, если можно так выразиться, человек не от мира сего… Ее научные изыскания лежат в той сфере, с которой мы, обычные люди, не очень то желаем соприкасаться: Источник, Вселенское Сознание, Высший План…

– Увы, я не понимаю, о чем идет речь.

– Да никто из нас не понимает. Некоторые слишком близко принимают это к сердцу и беспокоятся. Мы не знаем, может быть, она – гений и действительно подошла к важным открытиям, а может быть… просто ненормальная.

– Ну, а что все это значит – Источник, Сознание?

– Постараюсь объяснить… Насколько мы поняли, это связано с восточными религиями, странными мистическими культами и манускриптами, с тем, чем я никогда не интересовался и не собираюсь заниматься. Мое мнение – что она, занявшись этой белибердой, совершенно потеряла вязь с реальностью. Может быть, мои коллеги и поднимут меня на смех, но я убежден, что все эти идиотские изыскания Лангстрат не что иное, как современное язычество своего рода ведьмино искусство. Я уверен, что она пребывает в полном заблуждении.

Бернис вспомнила о необыкновенном описании Лангстрат, сделанном Маршаллом.

– Я слышала, что она производит невероятные опыты над людьми…

– Сумасшествие. Чистое сумасшествие. Я думаю, она убеждена, что может читать мои мысли, контролировать меня, заколдовывать и всякое такое прочее. Я старался держаться от нее как можно дальше.

– Но можно ли принимать это всерьез?

– Нет, совершенно нельзя. Единственно, кого она может контролировать и на кого влиять, – это несчастные дураки Внутреннего Круга, которые легко дают себя обмануть.

– Внутренний Круг… ты часто используешь это название.

Альберт Дарр предостерегающе поднял руку:

– Никаких фактов. Я предполагаю и сопоставляю все сам. И то, что у меня есть – пара наблюдений здесь, пара там… что в сумме, уверен, все же составляет четыре. Я слышал, как она говорила, что помогает советами людям, которые к ней приходят, и я заметил, многие из них – люди весьма влиятельные. Но как может давать советы человек, опутанный ложными идеями. И потом…

– Что?

– Я готов поверить, что она… имеет особую выгоду в этой ситуации. Кто знает, может быть, на этих сеансах и встречах она занимается чтением их мыслей? Может, она варит хвосты улиток и глаза саламандр и подает их с жареными лапками пауков, чтобы получить ответ из области сверхъестественного… Но я, кажется, переборщил.

– Все-таки ты допускаешь такую возможность?

– Ну, не такие дикости, как я тут расписывал, но все равно что-то в этом духе, это соответствует ее оккультным увлечениям.

– А эти, члены Внутреннего Круга, они встречаются регулярно?

– Насколько я знаю, да. Понятия не имею, как это все организовано и зачем. Что, черт возьми, все это значит!?

– Можешь назвать кого-нибудь?

– Надо подумать.

Естественно, прежде всего твой Альф Бруммель, ты сама это мне сказала. Потом, знаешь

Хармеля? Бернис чуть не уронила ручку.

– Да, именно, прежний редактор

– Я у него работала перед тем, как он ушел и Хоган перекупил газету.

– Хм, насколько я понимаю, речь идет не о том, что он просто ушел.

– Нет, он переехал в другое место. Кто еще?

– Миссис Пинкстон, член университетского правления.

– Ах, вот как, значит там не только мужчины?

– Нет, как видишь. Бернис записывала.

– Продолжай, продолжай!

– Дорогуша, ну, кто же еще? Э… Дуайт Бран дон, я думаю…

– Кто такой Дуайт Брандон?

Дарр окинул ее снисходительным взглядом:

– Он владеет землей, на которой стоит университет.

– О-о-о! – Бернис записывала имена, жирно подчеркивая пояснения.

– Дальше у нас идет Эжен Байлор. Он казначей, очень влиятельная личность в университетском правлении. Он иногда позволяет себе отпускать весьма колкие шутки о своих встречах с профессором, но он непоколебим в своих взглядах.

– Ну и ну.

– Так, дальше у нас идет этот пастор, как его там…

– Оливер Янг.

– Откуда ты знаешь? Бернис только улыбнулась:

– Счастливая догадка. Продолжай.