"Совратители, или Разоблаченный иезуит" - читать интересную книгу автора (Филдинг Генри)ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕМолодой Ларун. Все муки ада на голову этого негодяя! Чтоб ему двадцать раз претерпеть пытки инквизиции! Изабелла. Сыграй хорошенько свою роль, и мы побьем монаха его же оружием! Молодой Ларун. Мыслимо ли, чтоб он такое задумал? Изабелла. Давай проверим. Молодой Ларун. Я не выдержу, я убью его! Изабелла. Ты должен пообещать мне, что не прибегнешь к насилию. Сам знаешь, чем это может кончиться. Мы вынесем ему приговор по всей строгости закона, а исполнит его правосудие. Молодой Ларун. Я знаю, чем это кончится. Попы давно стакнулись с адвокатами. Адвокаты спасают священников от людской кары, а те их от небесной. Изабелла. Если ты сам совершишь над ним правосудие, тебя накажут законники, которые прикроют его злодеяния. Ах ты, господи, он уже пришел! Что нам делать? Молодой Ларун. Я останусь здесь и встречу этого чертова монаха! Изабелла. Ни в коем случае! Я буду сражаться с ним его же оружием. Убегай, как только он откроет дверь, остальное предоставь мне. Мартэн. Меня сразили, сшибли с ног, убили! О дочь моя, дочь моя, так-то ты ожидаешь духа. Изабелла. А он здесь уже был. Мартэн. Кто был? Изабелла. Дух. Он пробыл со мной целых полчаса. И как раз когда вы входили, исчез с ударом грома. Я думала – он всю комнату с собой унесет. Мартэн. Я думал – он меня с собой унесет! Ну и дух бесплотный! Таких духов в Тулоне пруд пруди. А скажи: как вы с ним провели это время? Изабелла. Ах, не спрашивайте, не могу! Мартэн. Впрочем, это ни к чему. Я и сам знаю. Тебе с ним понравилось? Изабелла. Ах, до того понравилось, что я не прочь принимать его по десять раз на дню. Мартэн. О-о!… И в том же самом обличье? Изабелла. В каком он ни придет. Ему ведь это не составит труда. Вот это настоящий дух – душевный такой, обходительный. Вылитый господин Ларун! Мартэн Изабелла. Ну да, когда он пришел, он вел себя совсем как господин Ларун, даже назывался тем же именем. А когда заметил, что я не отвечаю, взял меня за руку и воскликнул: «Как можешь ты сердиться на своего Ларуна?!» Я все молчала, и он принялся меня целовать. Я – ни слова. Тогда он схватил меня в объятия и страстно прижал к груди. Я вела себя как вы велели, во всем его слушалась. Мартэн. Вот чертовщина! Как меня провели!… И тебе не пришло в голову, что это может быть настоящий Ларун? Изабелла. Боже упаси, разве я бы позволила ему такие вольности? Это ведь с духом, по вашему приказанию! Мартэн Изабелла. Скажите, святой отец, когда я его снова увижу? Мне бы так этого хотелось!… Мартэн. Скоро, скоро… Изабелла. Мне бы хотелось, чтобы он явился во мраке. Сами знаете, святой отец: духа всегда лучше разглядишь в темноте. Мартэн. Разумеется, в другой раз ты увидишь его в темноте. Только веди себя по-прежнему. Изабелла. А он тоже будет вести себя по-прежнему, святой отец? Мартэн. Хм! Будь у себя вечером, в восемь часов. Позаботься, чтобы в комнате было темно, и дух, возможно, снова к тебе придет. Изабелла. Не сомневайтесь, я буду точна! Мартэн. И послушна. Изабелла. Готова во всем вам повиноваться. Мартэн. Безмозглая дура! Правда, мне из-за ее глупости не удалось сорвать первых плодов, но все же это ее качество мне очень по душе. Я не я, если не сумею им воспользоваться. Поп я или не поп? Журден. Чистилище!… Чего бы я не отдал, чтоб только избежать твоего пламени! Мне кажется, будто я уже горю в огне. Что там за шум?! Никого… Что, что это там? Кто-то о двух головах… Ужасное знамение! Господи, грехи мои тяжкие! Слуга. Сударь, какой-то монах просил доложить о нем. Журден. И ты позволил человеку святого чина ждать у моих дверей хоть минуту? Проси его! Может, хоть он принесет мне утешение? А вдруг наоборот? Утешения ли ждать подобному грешнику?! Старый Ларун. Да падет проклятие на сей дом и всех его обитателей! Журден. О-о! Старый Ларун. Где этот жалкий нечестивец, этот сукин сын Журден? Это ты? Журден. Увы, это я! Старый Ларун. Значит, это к тебе послал меня святой Франциск? Святой велел низко тебе кланяться и сказать, что раз ты ослушался его и отсылаешь дочь в монастырь, значит, ты просто скотина. А еще он приказал непременно передать тебе, что ты угодишь за это в чистилище на пятьсот тысяч лет. Журден. О-о! Старый Ларун. Тепленькое местечко, уж поверь мне! Я убедился в этом, когда ходил туда присмотреть тебе помещеньице. Журден. Боже мой, и вы своими глазами видели все ужасы чистилища?! Старый Ларун. А что ж такого? Ха-ха-ха! Да я заглядываю туда по десять раз на дню. И как ты думаешь, сколько туда ходьбы? Самое большое полторы мили и все под гору. А ты еще спрашиваешь – своими ли глазами! Конечно, своими! И там ничего – весело, словно на трагедии. Только вот жарища адская. И такой там концерт!… Журден. Даже концерт?! Старый Ларун. Разумеется! Грешники-то знаешь как вопят – одно удовольствие! Думаешь, в оперу попал. Только вот жарища адская, как я уже сказывал. Одни грешники сидят в пещи огненной, другие жарятся на крюках, третьи – на сковородке, а для тебя я сыскал местечко на вертеле. Журден. Ох, я уже чувствую, как меня поджаривают! Будьте милосердны, заступитесь за меня перед святым Франциском, святой отец! Пожалейте меня! Старый Ларун. Он утихомирится, только когда узнает о свадьбе твоей дочери! Ведь он, между нами говоря, сам старый пьяница и любит посмотреть, как гуляют на свадьбе. Журден. Она будет обвенчана сию же минуту! Скажите святому, что это не по моей вине. Когда б я правильно его понял, давно бы все исполнил. Но мне ли было разгадать его мысли, раз это не удалось самой церкви, самому отцу Мартэну! Старый Ларун. Кстати, где сейчас этот отец Мартэн? У меня к нему маленькое дельце, насчет чистилища! Святой Франциск приговорил его шестьсот лет жариться на сковородке за амуры с твоей дочерью. Журден. С моей дочерью?! Старый Ларун. Будто ты не знал! Не знал, что он совратил твою дочь?! Журден. Понятия не имел! Боже праведный, так вот почему ей отказано в постриге! Старый Ларун. А я думал, ты знаешь. Ну так сейчас увидишь нечто похуже чистилища. Это будет такой позор для церкви, ты просто содрогнешься! Журден. Может ли священник быть таким негодяем? Старый Ларун. Сам знаешь – для церкви нет ничего невозможного. Журден. Но есть ли у меня еще хоть капля надежды, что святой Франциск сменит гнев на милость? Старый Ларун. Дай подумать… Есть у святого в вашем городе один любимчик – по имени господин Ларун. Пусть он прочтет за тебя полдюжины молитв, это сослужит тебе хорошую службу. Журден. Но как может святой Франциск благоволить к такому распутнику? Старый Ларун. Что ты, святой Франциск в этом весельчаке души не чает! Да он, по-моему, может без всяких представить тебя самому святому. Я слыхал, они часто встречаются, чтобы распить бутылочку. Журден. Неужто?! Слуга. Отец Мартэн ожидает внизу. Старый Ларун. Будь с ним вежлив, сын мой, не обмолвись ни словом о том, что узнал от меня. Так мы лучше его заарканим. Мартэн. Мир тебе, сын мой. Старый Ларун. Tu quoque! [7] Мартэн Старый Ларун. Я уже кое-что ему посоветовал. Мартэн. Что тут ни советуй – не поможет! Все средства уже испробованы: он молился, постился, умерщвлял плоть. Старый Ларун. А что если послать его на бал, святой отец? Что вы скажете насчет бала? Мартэн. Насчет бала?! Старый Ларун. Ну да, или насчет девчонки? Что если привести ему какую-нибудь девчонку? Мартэн. Какое чудовищное кощунство! Старый Ларун. Я только высказал свое мнение. Мартэн. Да провались ты со своим мнением! Ты волк в овечьей шкуре. Ты позор для своего ордена. Старый Ларун. Как бы ты не оказался позором для своего, братец святой отец! Запугал несчастного старика дурацкими россказнями о чистилище и черт знает еще о чем – тот прямо в уме повредился. Мы-то с тобой знаем, что нету никакого чистилища. Mapтэн. Как это я тебя сразу не узнал! Старый Ларун. Так прочь, притворство! Охота мне была лишний час ходить в твоей рясе! Журден. Что я вижу?! Старый Ларун. Ты видишь своего честного соседа Ларуна, да еще вот подлого попа, из лап которого он пытался тебя вырвать. Ну а в зеркале ты увидишь старого, выжившего из ума дурака, дрожащего перед собственной тенью. Мартэн. Не огорчайся, сын мой! Обиды, которые ты за час принял от этого человека, быть может, избавят тебя от нескольких лет страданий в чистилище. Мне приходилось слышать о подобных случаях. Журден. О, святой отец, ты еще не знаешь всей моей вины перед тобой: я готов был поверить всему, что говорил против тебя этот нечестивец… Старый Ларун. Тысяча чертей! Я не останусь здесь больше ни минуты! А то, боюсь, перережу глотку этому монаху – и пусть меня сажают в тюрьму! Мартэн. Не доверяй ни единому слову, сказанному против церкви, сын мой! Это так же грешно, как усомниться хоть в едином слове ее учения. Ты должен верить только церкви и никому больше. Журден. Страшно подумать, каким наветам против вас я поверил. Он сказал, будто вы совратили мою дочь. Мартэн. Чудовищно! И ты этому поверил? Скажи себе, что ты этому не поверил. Я приказываю тебе думать, что ты не поверил, и теперь было бы грехом думать иначе. Журден. Значит, так мне и думать? Мартэн. Разумеется. Я лучше тебя знаю, чему тебе верить. И чтобы очистить свой ум от скверны, иди, прочти побыстрее десяток молитв. Ступай, и да будет мир с тобой. Журден. Ах, как вы меня утешили! Мартэн. Ступай себе! А я пока что утешу твою дочь. Но чем объяснить слова Ларуна? Сам он догадался или меня предали? Я начинаю испытывать опасения. Буду осмотрительней. Никак не поймешь эту девчонку. Или она совсем уж проста, или на редкость хитра. К чему все ухищрения высокой политики, если одна глупая женщина способна провести целый конклав [8]! Монах обманет кого угодно, но женщина-та обведет вокруг пальца самого дьявола! Молодой Ларун. Ну как, сударь, можно поздравить с успехом? Старый Ларун. Изволишь насмехаться, негодяй! Да если ты еще хоть раз предложишь мне залезть в поповскую шкуру, я с тебя самого шкуру спущу! Молодой Ларун. Что случилось, отец? Старый Ларун. «Что случилось, отец»! А вот что, сударь: надо мной посмеялись, меня оскорбили! Тысяча чертей! Да я в таком гневе, что, наверно, двадцать лет не успокоюсь. Этот подлец Мартэн в одну минуту разоблачил меня да еще и высмеял. Молодой Ларун. Успокойтесь, сударь, придет и ваш черед над ним посмеяться. Старый Ларун. Нет, он так просто не отделается! Я не успокоюсь, пока не выпотрошу его, не перегрызу ему глотку! Молодой Ларун. Пойдемте со мной, и, ручаюсь, вы будете отомщены. Мы приготовили такую ловушку, из которой ему не выбраться. Старый Ларун. Так ты его и поймаешь! Дьявол скорее угодит в капкан, чем поп в ловушку. Молодой Ларун. А у нас хорошая приманка. На красивую женщину монах попадется, словно мышь на кусок сыра. Старый Ларун. Пока ты ее поймаешь, она сгрызет сотню приманок. Молодой Ларун. Предоставь это нам. Я уверен в успехе. Старый Ларун. Ишь ты! Затравить бы монаха! В жизни не видел лучшей охоты! Изабелла. Если вы сами не убедитесь, что он негодяй, можете от меня отречься. Верьте только собственным ушам – других доказательств вам не понадобится. Журден. Ах, дочь моя, дочь моя, ты одержима злым духом, тем самым, что посетил меня нынче утром. Изабелла. Будь вы одержимы тем же духом, вы не потерпели бы в доме этого мошенника. Журден. Ты движима дурными побуждениями: я знаю, ты злишься на отца Мартэна за то, что он против этого малого. Изабелла. Еще бы не против – я ему самому нужна! Журден. Злая клевета! Так-то ты платишь ему за все его заботы о твоем бедном, грешном отце! А ведь он печется и о твоей душе. Изабелла, Скорее о моем теле, поверьте мне, сударь! Пойдемте со мной: вы сами все услышите и увидите. Журден. Чтоб я поверил тому, что порочит церковь?! Боже упаси! Изабелла. Вы не поверите даже свидетельству собственных чувств? Журден. Когда они говорят против церкви? Ни за что на свете! Разве знали бы мы, во что веровать, если б не церковь? Я вот думал давеча, что передо мной господин Ларун и его сын, а оказывается – их и в помине не было. Что поделаешь, дочка, учение церкви часто противоречит нашим чувствам. А у тебя все эти богохульные мысли от воспитания, которое ты получила в Англии, в этой стране гнусных еретиков. Там ведь всякий верит во что горазд, а большинство и вовсе ни во что не верит. Изабелла. Что ж, сударь, не хотите – не верьте, только вы один во всем Тулоне и останетесь, кто этому не поверит. Журден. Я пойду с тобой… но липа затем, чтоб узнать, в какие дебри способен завести человека злой дух. Я знаю, дьявол гору своротит ради моей погибели. Изабелла. Мы-то дьяволу не по зубам, а его приспешнику и подавно! Молодой Ларун. Ни одна женщина не ждала еще с таким нетерпением своего возлюбленного. Вот так свидание! Что тут греха таить, не с ним бы мне хотелось здесь встретиться, но для начала придется поамурничать с монахом. Толы» бы не поколотить этого мерзавца, прежде чем он сбросит свою личину. Молодой Ларун. Войдите! Ишь, какой нежный голосок у этого кота! Беатриса. Что это ты сидишь впотьмах, душечка? Молодой Ларун. Ах вот кого еще принесло! Я, кажется, в самом деле попал на свидание. Беатриса. Где ты, Изабелла? Молодой Ларун. Я здесь, детка, дай мне ручку. Это вы, дорогая Беатриса? Беатриса. О небо, я в объятиях мужчины! Молодой Ларун. Шшш!… Вы разве не узнаете моего голоса? Я – Ларун. Беатриса. Господин Ларун! Что вы здесь делаете? Молодой Ларун. Не спрашивайте меня ни о чем. Спрячьтесь где-нибудь рядом. Вы увидите презабавную сцену… Да нет, не бойтесь, ничего неприличного, уверяю вас! Скорее, сударыня, вы совершите похвальный поступок – будете лишним свидетелем против одного отъявленного негодяя. Беатриса. Не пойму, о чем вы говорите, но в добром деле всегда готова помочь. Молодой Ларун. А теперь займемся моим любезным. Ага, кажется, я слышу его шаги. Мартэн. Изабелла, ты здесь? Молодой Ларун. Здесь. Мартэн. Приди в мои объятия, мой ангел! Молодой Ларун. А вы не в страшном обличье? Мартэн. Я принял обличье достойного человека – твоего духовника, честного отца Мартэна. Дай же мне обнять тебя, моя очаровательница, любовь моя! Молодой Ларун. Господи, что это вы?! Мартэн. Я хочу открыть тебе то, что никто, даже дух, не может открыть словами. Где твоя постелька? Там я тебе все объясню. Мы снова изведаем радости, которые ты испытала, когда я приходил в ином обличье. Тихонько, моя дорогая, тихонько, прелесть моя! Эта ночь подарит миру нового папу. Мартэн. Куда ты меня тащишь?! Молодой Ларун. Сам увидишь, мерзавец! Мартэн. Ай! Молодой Ларун. На колени! Признавайся во всем, негодяй, или этот кинжал сейчас будет у тебя в сердце! Монах. Он может ни в чем не признаваться, мы сами все слышали. Старый Ларун. Ура! Ура! Монаха поймали! Монаха поймали! Журден. Я не могу поверить своим глазам!… Старый Ларун. Как смел ты совращать моего сына, поповская гадина! Я тебе покажу, как покушаться на честь нашей семьи. Монах Мартэн. Мы с вами поговорим в другой раз. Старый Ларун. Постойте, сударь! Я человек милосердный: разом очищу его от всей скверны. Эй, кто там! Возьмите-ка этого почтенного господина, сполосните его хорошенько в луже, а потом – на одеяло и подбрасывайте до тех пор, пока не высохнет. Первый слуга. Давно руки чешутся! Все слуги. Уж мы его пополощем, будьте покойны! Мартэн. Вы еще пожалеете об этом, господин Ларун! Монах. Он заслуживает худшего, но вспомните о его сане, господин Ларун. Старый Ларун. Сударь, я не избавлю его от этого наказания, даже если мне самому придется потом претерпеть такое же! Ну, старина Журден, теперь ты веришь, что можно выдать дочку замуж и не угодить в чистилище? Журден. Не сердитесь на меня, дорогой сосед! Что поминать старое! Да и вы, молодой человек. Кажется, в моих силах вознаградить вас, хотя бы отчасти. Берите мою дочь. Молодой Ларун. Да я бы за такую награду согласился выстрадать в тысячу раз больше! Изабелла. Это еще успеется, дорогой. Во власти женщины вознаградить мужчину за все муки, которые он претерпел до свадьбы, но как быть с теми, что ждут его после? Молодой Ларун. Нам с тобой не грозит такая участь! Старый Ларун. Черт бы вас подрал с вашими восторгами! Если ты не заставишь ее пострадать еще до восхода солнца, значит, ты не мой сын. А если она не заставит тебя страдать целый год после этого – значит, она не женщина, и пусть черт ее заберет! Журден. Да, господин Ларун, я в самом деле заблуждался, но и вы заблуждаетесь не меньше моего – только по-иному. Вам не вредно было бы поразмыслить над грехами своей молодости, поверьте мне! Старый Ларун. Вредно, сударь, уж как вредно, черт побери! Вреднее всего сокрушаться над былыми грехами. Да и какие у меня грехи – разве что те, какие есть у всякого честного человека? Правда, в двадцать пять лет я питал слабость к прекрасному полу, а в сорок не мог устоять перед бутылкой, зато я всегда делал столько добра людям, сколько мог, а это главное. Изабелла. А ты, Беатриса, все еще собираешься в монастырь? Беатриса. Как тебе сказать… Боюсь, ты будешь смеяться надо мной. Нехорошо отказываться от своих слов, но я сегодня вдосталь нагляделась на монашьи дела и, кажется, предпочту остаться среди мирян. Старый Ларун. Правильно, сударыня, хорошо сказано! Черт возьми, вы мне нравитесь, сударыня, и если б я не решил ради этого негодника никогда больше не жениться, то заключил бы вас в свои объятия и доставил вам не меньше радости, чем любой юнец в целой Европе. Давай, старина Журден, разопьем нынче вечером бутылочку, а поутру пригласим этого честного господина – пусть обкрутит наших детей! И если с этого дня до самой смерти я не увижу больше ни единого монаха – плакать не стану! Изабелла |
||||
|