"Последний хранитель" - читать интересную книгу автора (Геммел Дэвид)

9

Отправляясь в погоню, Шэнноу знал, что не успеет помочь женщине и ее детям, и горел гневом. Тем не менее он ехал осторожно, так как в обманчивом лунном свете трудно было различать дорогу впереди. Когда он подъехал к мертвым телам, уже рассвело. Тут успели потрудиться падальщики: руки и лица были обглоданы. Шэнноу осмотрел мертвецов, не сходя с седла.

Его уважение к неизвестной женщине выросло до небес. Спешившись, он обследовал все вокруг и определил место, с которого стреляла Бет Мак-Адам. Судя по положению второго трупа, выстрел в него был сделан из фургона. Шэнноу вскочил в седло и направился к горам.

Начался крутой подъем в густой сосновый бор. Жеребец устал и уже дважды споткнулся. Шэнноу спрыгнул на землю и повел жеребца на поводу через лес. Они вышли на гребень холма, и Шэнноу увидел внизу лагерь с шестью кострами между двенадцатью шатрами, поставленными без особого порядка. При свете факелов мужчины работали в огромной яме, из которой торчала металлическая башня, треугольная, причем одна из сторон была слегка вогнута. К югу от лагеря струилась речка, а рядом с ней стоял фургон.

Иерусалимец повел жеребца вниз, привязал к коновязи и расседлал. К нему подбежал какой-то человек.

– Ты с известием от Скейса? – спросил он, и Шэнноу обернулся.

– Нет, я еду с севера.

Человек выругался и отошел.

Шэнноу направился к самому большому шатру и вошел внутрь. Там при свете фонарей десятка полтора мужчин ели и пили, а дородная широкоплечая женщина в кожаном фартуке черпаком наливала похлебку в круглые деревянные миски. Он встал в очередь, получил миску с густым варевом и кусок черного хлеба и направился к столу у входа. Два человека потеснились на скамье, освобождая для него место. Он молча принялся за еду.

– Ищете работу? – спросил кто-то из сидящих напротив, и Шэнноу поднял на него глаза. Лет около тридцати, худощав и белокур.

– Нет… благодарю вас. Я еду на юг, – ответил Шэнноу. – Могу я купить здесь припасы?

– Поговорите с Дейкером, может, у него найдется что-нибудь. Он сейчас в раскопе, но скоро должен прийти сюда.

– А что у вас за работа?

– Это старинное металлическое сооружение, воздвигнутое до Падения. Мы нашли несколько интересных артефактов. Пока – ничего ценного, но у нас есть основания надеяться на что-нибудь получше. И это уже помогло нам очень много узнать про Темные Времена. Люди тогда, несомненно, жили в большом страхе, раз построили такую огромную железную крепость.

– Почему в страхе? – спросил Шэнноу.

– Отсюда вам видна лишь часть сооружения. Оно имеет огромную протяженность. От основания до высоты в сотню футов нет ни окон, ни дверей, а выше они так малы, что сквозь них невозможно пролезть. Видимо, в те дни велись ужасные войны. Да, кстати, меня зовут Клаус Моне. – Молодой человек протянул руку, и Шэнноу ее пожал.

– Йон Шэнноу, – сказал он, проверяя, какое впечатление произведет его имя. Но ничего не заметил.

– И еще одно, – продолжал Моне. – Оно все железное, однако в этих горах нет ни железных руд, ни каких-либо следов рудников, если не считать серебряных в Долине Паломника. Следовательно, его обитатели доставляли руду через всю Великую Пустошь. Невероятно, не правда ли?

– Невероятно, – согласился Шэнноу, отодвинул пустую миску и встал.

Выйдя из шатра, он направился к краю ямы и поглядел на людей внизу. Они кончили работать и убирали инструменты. Он подождал, пока они не вылезли из ямы, а тогда окликнул:

– Менхир Дейкер!

– Кто его зовет? – спросил коренастый мужчина с черной бородой, в которой серебрилась седина.

– Я. Мне нужно бы купить кое-каких припасов – зерно, сушеные плоды, вяленое мясо. И овса, если он у вас есть.

– На сколько человек?

– Только для меня. Бородач кивнул.

– Думается, я могу вам услужить. Но до Долины Паломника всего два дня пути. А цены там ниже.

– Всегда покупайте провизию, если представился случай, – сказал Шэнноу.

– Мудро, мудро! – согласился Дейкер, отвел Шэнноу в шатер-склад и наполнил несколько мешочков. – А соль и сахар вам не требуются?

– Если уделите мне немножко. И давно вы тут ведете раскопки?

– Около месяца. Очень многообещающее место. И сулит самые разные ответы, помяните мое слово.

– И вы считаете, что это здание?

– А чем же еще оно может быть? – ответил Дейкер с широкой усмешкой.

– Это корабль, – сообщил ему Шэнноу.

– Люблю шутников, менхир! По моим расчетам, в нем футов триста длины. Откопано ведь меньше половины. И оно железное. Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-нибудь пустил кусок железа плавать?

– Нет, но вот железный корабль мне увидеть довелось. И он был заметно больше этого. Дейкер покачал головой.

– Я арканист, менхир. И в своем деле разбираюсь. А также знаю, что посреди суши кораблей не строят. С вас три полновесных серебреника.

Шэнноу молча заплатил за припасы обменными монетами, отнес припасы к своему седлу и уложил в глубокие сумки. Потом направился через лагерь к фургону у ручья. Он увидел, что возле жарко пылающего костра сидит женщина, а рядом, завернувшись в одеяла, спят ее дети.

При его приближении она подняла голову, и он увидел, как ее рука скользнула к кобуре у нее на поясе.

Бет Мак-Адам долго смотрела на высокого незнакомца. Темные волосы падали ему на плечи, серебрясь на висках, а в коротко подстриженной бороде поблескивал седой клинышек. Сильное худое лицо, холодные голубые глаза. С его пояса свисали два пистолета в кобурах из промасленной кожи.

Он сел напротив нее.

– Вы с честью справились с опасностями в пути. Поздравляю вас. Мало кто решается пересечь Великую Пустошь в одиночку, а не с караваном фургонов.

– Вы сразу берете быка за рога, – сказала она.

– Не понял.

– Ну так мне не нужен ни проводник, ни помощник, ни мужчина рядом. Благодарю вас за ваше предложение. Спокойной ночи?

– Я вас обидел? – негромко спросил Шэнноу, пристально глядя своими голубыми глазами в ее глаза.

– Меня нелегко обидеть. И вас тоже, как погляжу. Он почесал в бороде, улыбнулся, и от этой улыбки его лицо стало менее суровым.

– Совершенно верно. Если вы хотите, чтобы я ушел, я уйду.

– Налейте себе чаю, – сказала она. – А потом я хотела бы, чтобы мне не мешали.

– Вы очень добры.

Он наклонился, чтобы снять котелок с огня, и вдруг замер. Потом выпрямился и повернулся лицом к темноте, К костру подошли двое. Бет незаметно сняла ладонь с рукоятки пистолета.

– Менхир Шэнноу, у вас не найдется минутки? – спросил Клаус Моне. – Я бы хотел познакомить вас… – и он указал на своего спутника, щуплого лысеющего человека с реденькой седой бородой. – Это Борис Хеймут, он именитый арканист.

Тот наклонил голову в коротком поклоне и протянул руку. Шэнноу пожал ее.

– Менхир Дейкер рассказал мне о вашем разговоре, – сказал Хеймут. – Я был поражен. Мне иногда казалось, что мы изучаем что-то вроде морского судна, но это представлялось настолько невероятным… Мы ведь пока раскопали лишь пятую часть этого… этого корабля. И вы можете объяснить, как оно очутилось здесь?

– Да, – сказал Шэнноу. – Но, боюсь, мы мешаем госпоже.

– Да, разумеется, – согласился Хеймут. – Примите мои извинения, фрей…

– Мак-Адам. И менхир Шэнноу прав: мне не хотелось бы, чтобы моих детей разбудили.

Трое мужчин поклонились и молча вышли за пределы лагеря. Бет увидела, как они исчезли среди теней, а потом появились снова на освещенном факелами склоне над ямой.

Она налила себе чая и сидела, прихлебывая его, а перед ее умственным взором маячило лицо Шэнноу. Разбойник или мирный человек? Она не хотела думать о нем. Какая разница? Больше она его не увидит. Выплеснув на землю остатки чая, Бет завернулась в одеяло. Но сон к ней все не шел.

– Вам следует знать, менхир Шэнноу, – сказал Борис Хеймут с виноватой улыбкой, – что менхир Дейкер – староглядец. Он библеец и верит, что настали Последние Дни. Для него Армагеддон – реальность, которая возникла – насколько мы можем судить – триста семнадцать лет назад. Я же – длительнец. Как ученый я верю, что после смерти этого человека, Иисуса, существовала по меньшей мере тысячелетняя цивилизация и что чудеса этой цивилизации для нас потеряны. Здешняя находка уже бросила сомнения на истинность старовидения. А если это корабль… сомнения превратятся в доказанность.

Шэнноу молчал, чувствуя себя очень неуютно в маленьком шатре и ни на секунду не забывая, что фонарь отбрасывает на парусину их тени. Он понимал, что тут опасность ему не угрожает, но долгие годы, на протяжении которых он был и охотником, и предметом охоты, приучили его к настороженности, особенно если ему приходилось сидеть на открытом месте.

– Я мало что могу сообщить вам, менхир, – сказал он. – Более чем в тысяче миль отсюда есть высокая гора. Вблизи ее вершины на широком уступе ржавеет железное судно длиной около тысячи футов. Это был морской корабль, как я узнал от людей, которые живут поблизости и знают его историю. Как будто бы вся эта суша когда-то была океанским дном, и бури топили много кораблей.

– Но как же древние города, которые мы нашли? – спросил с недоумением Хеймут. – Развалины одного находятся менее чем в двух милях отсюда. Как могли они воздвигаться на дне океана?

– Меня это тоже ставило в тупик. А потом я повстречал человека, которого звали Сэмюэль Арчер, – ученого, как и вы. Он доказал мне, что мир опрокидывался не один раз, а два. И города эти поистине древние – остатки империи, которая называлась Атлантида, и погрузились в океан задолго до времени Христа.

– Революционное утверждение, менхир! Кое-где вас за него побили бы камнями.

– Я это знаю, – сказал Шэнноу. – Однако когда вы откопаете корабль, то найдете огромные машины, двигавшие его, и помещение, из которого им управляли. А теперь прошу меня извинить, я очень устал.

– Одну минуту, менхир, – вмешался Клаус Моне, который все это время хранил молчание. – Вы бы не остались у нас? Как наш сотрудник?

– Да нет, – сказал Шэнноу, вставая.

– Дело в том… – Моне взглянул на старшего годами Хеймута в поисках поддержки, но тот покачал головой, и Моне смущенно умолк.

Шэнноу вышел из шатра и вернулся к своему коню, насыпал ему зерна и расстелил одеяло на земле рядом с ним. Он мог бы рассказать этим двоим гораздо больше: про яркие лампы, горящие без огня, про инструменты, позволявшие находить путь в океанах, – про все то, что он узнал от Хранителей в дни войны против исчадий Ада. Но зачем? Он оказался втянутым в спор двух арканистов, ищущих познать тайны былого.

Всем своим существом он хотел, чтобы верным оказалось старовидение, но события вынудили его стать на другую точку зрения. Старый мир исчез, и Шэнноу не хотелось бы увидеть, как он восстает из пепла.

Только он начал засыпать, как услышал легкие приближающиеся шаги. Он достал пистолет и подобрался.

Перед ним скорчилась худощавая фигура Клауса Моне.

– Простите, что я докучаю вам, менхир Шэнноу. Но… вы производите впечатление человека действия, а мы очень нуждаемся в ком-нибудь вроде вас.

Шэнноу приподнялся и сел.

– Объясните яснее!

Моне наклонился к нему.

– Нашу экспедицию возглавлял Борис, а финансировала нас группа долговидцев на востоке. Мы уже работали тут, когда некий Спейс принял участие в проекте. Он прислал своих людей – во главе с Дейкером, – и теперь некоторые находки отсылаются ему в Долину Паломника.

– Какие находки?

– Золотые слитки, драгоценные камни из стальных ящиков в одном из глубоких помещений. Это кража, менхир Шэнноу.

– Так положите ей конец, – посоветовал Шэнноу.

– Я ученый, менхир.

– В таком случае занимайтесь наукой… и не вмешивайтесь в дела, которые вам не по силам.

– Вы смотрите сквозь пальцы на такое воровство?

Шэнноу усмехнулся:

– Воровство? Кому принадлежит этот корабль? Никому. Следовательно, никто ни у кого не ворует. Две группы алчут того, что там есть. Более сильный заберет то, что пожелает. Такова жизнь, менхир Моне. Решает сила.

– Но с вами мы оказались бы сильнее их.

– Может быть… Но этого вы так и не узнаете. Утром я уеду.

– Вы боитесь, менхир Шэнноу? Или просто хотите побольше монет? Мы можем заплатить.

– Я вам не по карману, менхир. А теперь разрешите мне уснуть.

Утреннее небо хмурилось тучами, и вскоре после рассвета струйки дождя, стекавшие по его лицу, разбудили Шэнноу. Он встал, туго скатал одеяла и стянул их промасленными полосками сыромятной кожи. Потом надел тяжелую длинную куртку и оседлал жеребца. Из дымки измороси появились две дюжие фигуры, и Шэнноу остановился, выжидая.

– Похожее ты нас опередил, – сказал широкоплечий мужчина с темной дырой на месте передних зубов. Его товарищ был пониже и поподжаристее. С поясов обоих свисали пистолеты. – Из-за нас не задерживайся. Езжай отсюда!

Шэнноу промолчал.

– Ты что – на ухо тугой? – спросил второй. – Ты тут лишний.

В стороне собралась небольшая толпа. Шэнноу заметил Хеймута и Клауса Моне. Дейкера нигде не было видно.

– Во-во! Ну-ка поможем ему! – сказал высокий, подходя ближе, но Шэнноу выбросил вперед руку, вытянув два пальца, и ударил его в горло. Детина, хрипя, попятился и упал на колени. Шэнноу пристально посмотрел на второго.

– Будьте так добры, привяжите мои одеяла к седлу, – сказал он ласково.

Тот сглотнул, облизнул губы и опустил руку на рукоятку пистолета.

– Сегодня, – сказал Шэнноу, – неподходящий день для смерти. Человеку следует взглянуть в последний раз на солнце.

Несколько секунд его второй противник оставался в нерешительности. Потом бросил испуганный взгляд на своего товарища, который, стоя на коленях, держался за горло и со всхлипами втягивал воздух в легкие. Он знал, что ему следует выхватить пистолет, но рука не слушалась. Его глаза забегали, встретились со взглядом Шэнноу.

– Будь ты проклят! – прошептал он, и его ладонь соскользнула с пистолета, он подошел к скатанным одеялам, перекинул их через круп коня и привязал к седлу.

– Благодарю вас, – сказал Шэнноу. – А теперь помогите вашему другу.

Он сел в седло и повернул жеребца на север. Толпа расступилась, и он с трудом подавил желание обернуться. Это было самое опасное мгновение. Но выстрел не прозвучал. Он направил жеребца туда, где вечером стоял фургон фрей Мак-Адам. Фургона там не оказалось.

Шэнноу злился на себя. Не было никакой нужды унижать людей, которых явно послал Дейкер, чтобы поторопить его с отъездом. Ему следовало бы просто уехать, как они предлагали. И только гордость помешала ему поступить так, а гордость – грех в глазах Всемогущего.

«Вот почему ты не можешь найти Иерусалим, Шэнноу, – сказал он себе. – Твои грехи сковали тебя».

Иерусалима не существует.

Эта непрошеная мысль внезапно пронзила его мозг, и он вздрогнул. За последние годы он увидел очень много, и его сомнения умножились. «Но какой у меня выбор? Если Иерусалима не существует, тогда все было напрасно. И, значит, поиски должны продолжаться». Ради чего?«Ради меня самого! Пока я продолжаю поиски, Иерусалим существует – пусть только в моем воображении. Этого достаточно. Ничего больше мне не требуется». Ты лжешь, Шэнноу! «Да-да, я лгу. Но что это доказывает? Я должен искать. Я должен узнать». И где теперь ты будешь искать? «За Великой Стеной». А если его и там нет? «До самого края земли и до границ ада».

Выехав на гребень, он повернул на запад, ища прохода в горах. Более двух часов он следовал оленьими тропами, пока не выехал на дорогу, всю в глубоких колеях, оставленных колесами фургонов, и в отпечатках лошадиных копыт. Дождь кончился, из-за тучи выплыло солнце. Теперь он ехал осторожно, часто останавливался и внимательно осматривал окружающую местность. Когда солнце достигло зенита, он устроил привал в тени высокого каменного столпа, изваянного ветрами и водой. Там было прохладно, и около часа он читал Библию, наслаждаясь Песней Песен Соломона. Ближе к вечеру Иерусалимец миновал горы и по узкой тропе начал спускаться в долину за ними.

К западу на ведущей к городу более широкой дороге был виден фургон фрей Мак-Адам. На севере за последними, домами долина тянулась еще мили и мили, а затем упиралась в грандиозную стену, теряющуюся вдали. Шэнноу достал зрительную трубку и осмотрел стену. Она выглядела массивной, и даже на таком расстоянии он различил цветы, растущие в щелях между ее огромными плитами, и узоры лишайников на них. Он посмотрел выше, стараясь разглядеть чудеса за стеной, но увидел лишь плывущие по небосводу белые облака. Повернувшись в седле, он навел трубку на фургон. Фрей Мак-Адам сидела на козлах, – он увидел ее волосы цвета золотого меда и правую ногу, прижатую к тормозу. Дети шли сзади, ведя на поводу лошадь. До города они должны были добраться намного раньше него. Он посмотрел на дома внизу – по большей части деревянные (бревенчатые или обшитые тесом), но в восточных кварталах виднелись каменные здания в несколько этажей. Единственная широкая улица тянулась шагов на пятьсот, а затем упиралась в дома, тянувшиеся с севера на юг. Городок, казалось, процветал – всюду были видны стройки. За городком простирался луг, усеянный большими и малыми шатрами, и Шэнноу насчитал не один десяток костров для приготовления ужина. Сюда съезжались семьи из других краев, и вскоре в Долине Паломника должен был вырасти настоящий большой город.

Шэнноу взвесил, не объехать ли город стороной, чтобы сразу же направиться к стене и дальше. Но его конь нуждался в отдыхе, а сам Иерусалимец словно уже сотню лет не спал на кровати. Он потер подбородок, представил себе лохань с горячей водой, чтобы неторопливо смывать дорожную грязь, и ощущение бритвы, скользящей по щеке. Да и его одежду уже давно не мешало бы почистить, а подметки сапог протерлись почти до дыр. Он еще раз бросил взгляд на фургон, но уже не увидел ни золота волос его хозяйки, ни ее ноги, прижатой к тормозу.