"Ричард Длинные Руки — пфальцграф" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)ГЛАВА 6Митчелл откровенно наслаждался блестящим захватом замка. Он так и не поверил, что граф добровольно принес мне присягу, хотя вслух не сказал ни слова, но в его глазах я видел мрачное восхищение. Сам не слишком щепетильный в выборе средств, сказалось дурное влияние родителя, он восторгался сюзереном, который оставаясь благородным рыцарем, мог перещеголять самого дьявола в нехороших выдумках. Не дожидаясь приказа, он послал одного из своих людей к нашему основному войску, чтобы поторопились сюда до подхода графа Росчертского. Я поблагодарил, добавил, что всегда восхищаюсь людьми, которые не ждут приказа, а делают то, что делать надо. Во главе нашего войска скакал Альбрехт Гуммельсберг, который барон Цоллерна и Ротвайля, еще более пышный и нарядный, словно возит за собой целый гардероб. Граф Инкризер, стоявший на стене рядом со мной, вздохнул. — Невероятно. — Да, — согласился я. — Он мог бы явиться ко мне еще в первый день! Если такой дальновидный, чего тянул?… Прибыл, когда нам осталось только дожать противника. Я говорил с очень серьезным лицом, граф Инкризер смотрел то на меня, то на вливающееся в раскрытые ворота войско, наконец развел руками. — Стар я становлюсь. Не успеваю за военными новшествами. Я полагаю, вы хотите, чтобы я знатных рыцарей пригласил в замок? — Да, конечно, — ответил я, со стен видно, что войско начало было располагаться у замка. — Но… вы не будете против, если я на время воспользуюсь вашим гостеприимством и приглашу в замок все наше небольшое войско? Он вздохнул: — А я могу быть против? — Вот и хорошо, — сказал я обрадованно. — Не думаю, что будем долго им злоупотреблять, но сейчас нам лучше укрыться за стенами… Он развел руками: — Делайте что хотите. Я все больше склоняюсь к мысли, что сильно сглупил. — Вы поступили правильно, — возразил я. — В самом деле правильно, благородный сэр. Мы со стен наблюдали, как войско втягивается в замок, а когда за последним захлопнулись ворота, я сбежал вниз, двор уже заполнен людьми, конями, звон железа, конское ржание, грубые раздраженные голоса, кое-где во дворе начинают разжигать костры. Я помогал устраиваться, как вдруг со стены крикнули: — К замку скачет какой-то рыцарь! Один. Я крикнул: — Впустить! Но ворота за ним запереть сразу. Рыцари насторожились, но помалкивали, пока из-под арки ворот не вылетел на огромном коне тяжеловооруженный всадник. Металла на нем втрое больше, чем на обычном рыцаре, уже по этому я мог бы узнать его, но я всматривался с недоверием в массивную фигуру, от которой за милю прет звериной мощью. Забрало поднято, и, когда он повернулся, я увидел вырубленное из гранита лицо, знакомые узкие щели глаз, массивные надбровья и мощные скулы. За это время как-то успел подзабыть, что голова его сидит прямо на плечах, а грудь широка неимоверно, содрогнулся, когда он спрыгнул с коня и заключил меня в мощные объятия. — Сэр Ричард, как я рад, что вы вернулись! — А как я рад, — ответил я со смешанным чувством. — Что привело вас, сэр Растер? Он воскликнул: — Как что? Когда леди Беатрисса внезапно исчезла, мы все догадались, что помчалась за вами. Но спохватились поздно, а лошадку она выбрала самую что ни на есть, да… Словом, я кое-кому побил доспехи и морду там, в замке, потом уехал, подрался на дороге, но все такие бедные… Хотел было на Север, но услышал, что вы вернулись! Ну, понятно, тут же повернул своего ушастого: не могу же бросить друга в беде. Рыцари засмеялись, Макс бросил ревниво: — Я бы не сказал, что сэр Ричард в беде. — В беде тот, кто все еще идет против нас, — добавил Килпатрик. Только Альбрехт молчал и смотрел на всех оценивающе, словно прикидывал, за сколько можно продать сборище таких чистосердечных идиотов. — Сэр Растер, — сказал я с тем же смешанным чувством, — я ценю вашу рыцарственность… но вы правы, нам предстоит сражение с очень опасным противником. Главное, у него в десятки, если не в сотни раз больше как рыцарей, так и всего-всего… Подумайте. Он выпрямился, насколько ему удалось при его вырубленной из одного куска скалы фигуре, спросил с подозрением: — Это оскорбление? — Что вы, сэр Растер, — ответил я со вздохом, — словом, добро пожаловать в наши ряды. В замке еще не закончили размещать отряды Митчелла и барона Альбрехта, Макс и Килпатрик выстраивают лучников на стене, Будакер снова предпочел занять позицию у ворот. Если выбьют — первым примет удар, а отступит враг — можно прокатиться на его спине. Я надеялся, что сэр Растер тоже встанет рядом с Будакером, однако этот, соскучившись, поднялся ко мне на стену. Я всматривался в даль, когда с высокой башенки раздался крик: — С запада конный отряд! Большой. Макс задрал голову, часовые наверху навалились животами на перекладину, стараясь приблизиться к рассматриваемым. Снова прокричал тот же голос: — За ними еще отряд… нет, целое войско! Макс крикнул мне: — Это граф Росчертский! — Легок на помине, — ответил я. А Килпатрик проговорил с угрозой: — Мы вошли вовремя. Надеюсь, этот старый дурак ничего не заметит. Растер фыркнул, как огромный кит: — Какой же он старый? Недавно женихался. — Но что дурак, вы не спорите, доблестный сэр… сэр? — Растер, сэр Растер к вашим услугам, благородный сэр. — Рад видеть в наших рядах такого могучего воина, — сказал Килпатрик дипломатично, но на всякий случай отодвинулся. — Уверен, вы себя у нас покажете. Растер прорычал: — Надеюсь и я. Граф явно дурак, другой бы повернул и удирал со всех ног. Они зубоскалили, как понимают люди графа Инкризера, но, возможно, наши в самом деле верят, что отобьемся. С угла стены раздался грозный окрик Макса: — Лучники! Не спать, не спаа-а-ать! Вместе с нашими встали и лучники графа Инкризера, хорошо обученные и бравые с виду ребята, но, конечно, наших впятеро больше. Правда, благодаря Альбрехту Гуммельсбергу, барону Цоллерна и еще чего-то, он привел удивительно точно сбалансированное войско: в нужных пропорциях таранный клин рыцарей, пешие копейщики, ратники и лучники с большим запасом стрел. Я смотрел с тревогой, не всегда будет коту масленица, где-то удача да обломится. На стену поднялся Митчелл, хмыкал и крутил головой. Мои рыцари смотрят без страха, но когда на стену поднялся сэр Инкризер, лицо его было темнее ночи. Сэр Растер предложил браво распахнуть ворота и ударить навстречу. Будет красивый бой, и многие рыцари смогут выказать доблесть, а также заслужить любовь прекрасных дам. Я крикнул: — Не стрелять, пока не подойдут к воротам! Первым стреляю я, это сигнал! Сэр Инкризер осторожно тронул меня за локоть. Лицо его было страдальческим, глаза запали, под ними темные круги. — Может быть, сообщить им, что я принял вашу сторону? — Зачем? — Это если не остановит их, то… нет, простите, я сам не знаю, что говорю. Я просто с ума схожу от беспокойства за свою семью. Я покачал головой: — У графа Росчертского слишком много людей. И потому они настолько уверены в своей мощи, что никаких других доводов не услышат. — Других… — Да. Других. Всадники подъезжали к замку спокойные и уверенные. Впереди сам граф Росчертский, рядом с ним знатные бароны, я узнал их лица, тоже были среди женихов, хотя и не в первом ряду. С ними еще с десяток вельмож, следом с развернутыми знаменами оруженосцы, гордые и надменные еще больше, чем их сеньоры. Чуть отстав, движется основной отряд рыцарей, а само войско подтягивается медленно, уж им-то не светит привольное времяпрепровождение в замке, им ночевать у костров за стенами замка. Я снял с плеча лук, сэр Растер поглядел обеспокоенно. — Сэр Ричард, — сказал он с беспокойством, — я видел, как вы стреляете… Но мне кажется, это не совсем благородно… — Что? — Стрелять вот так… — А как можно? Он развел руками. — Ну, предупредить хотя бы. А то не по-рыцарски как-то. Нельзя рыцарей убивать, как овец. Другие вслушивались с напряженным вниманием, не все поняли, из местных вообще никто не видел, как я стреляю, я кивнул и ответил быстро: — Сэр Растер, ценю вашу рыцарственность! Я как раз сейчас и поступаю весьма по-рыцарски: уравниваю шансы. А то наши противники будут опозорены тем, что напали вдесятеро превосходящими силами. Это не благородно, верно? Он замялся, а я наложил первую стрелу. Всадники остановились на рву, кто-то вытащил рог и затрубил громко и звонко. Другой рыцарь крикнул весело: — Заснули? Опускайте мост! А то оборвем уши! Или вообще вытянем, как у коров, чтоб лучше слышали… К ним подъехали рыцари основного отряда. Я поднялся из-за укрытия, выстрелил, держа взглядом открытое лицо графа Росчертского, тут же выхватил другую стрелу и выпустил ее в грудь барона справа, а третью — в барона слева. Только после моей четвертой стрелы со стены сорвался нестройный ряд стрел, но я уже успел поразить еще двух. Руки мои мелькали с такой скоростью, что со стороны, наверное, кажется, что у меня их четыре, если не восемь. Я задержал дыхание и стрелял с максимальной скоростью, стремясь поразить как можно больше целей. Эти меднолобые идиоты не сразу даже поняли, что происходит: орали и ругались, грозили кулаками, обещали обрубить нам руки, как только войдут в замок, все еще уверенные, что их с кем-то перепутали. Лучники старались так же, как и я, всякий понимает, что второго такого шанса не будет, и стреляли, стреляли, стреляли… Внизу был крик, конское ржание, грохот падающих тел. Стрелы бьют часто, как град, и когда рыцари наконец повернули коней, их оставалось меньше трети. Я успел поразить еще четверых в спины до того, как они вышли из зоны поражения. На стене разразились бурными криками ликования. Правда, на лицах рыцарей я видел еще и шок, что закованных в прекрасную сталь благородных людей перебили простолюдины из безопасного места. Ничего, подумал я мстительно, вы не знаете о знаменитой битве при Креси, когда английские лучники «из простого народа» перебили практически все французское рыцарское войско, аристократ на аристократе… тысячи и тысячи французских рыцарей полегло, а из англичан только один палец в носу сломал. Я опустил лук, руки горят, на меня смотрят ошарашенно. Я сказал с подъемом: — Противник немного ослаблен. Наши шансы еще не уравнялись, но уже лучше, чем было полчаса назад. Сэр Растер воскликнул почти враждебно: — Уравнялись?… Вы убили графа Росчертского и всех его самых близких вассалов!… Половина лордов лежат под стенами… — Кстати, — сказал я, — хорошо, что напомнили. Предлагаю добить раненых, чтоб меньше хлопот. Как вы на это смотрите? Сэр Инкризер побагровел, задышал часто. — Сэр Ричард… я не позволю! Это мой замок. Пусть лучше мы все умрем, но я не позволю добивать раненых рыцарей. — Негуманно? — спросил я. — А что предлагаете? — Мы выйдем и заберем их в замок. Кто умрет, того причастит священник, а кто выживет — это нам зачтется на Страшном суде! Сэр Растер поддакнул: — Да, о выкупе тоже нужно думать! А вы такое расточительство предлагаете! Человеческая жизнь дорого стоит. Можно даже сто тысяч экю взять, если принца, к примеру… Ну а за этих и по тысяче бы получить, тоже богатство. Или хотя бы пятьсот… Я подумал, покачал головой: — Сэр Инкризер прав, как можно думать о таких меркантильных вещах, как деньги? Нет, поступим благородно: разрешим разбитому противнику забрать этих рыцарей… Потом мы смотрели, как приехали с белым флагом и забирали раненых и убитых. Их забирали и забирали, сперва грузили на коней, потом пригнали наспех сколоченную волокушу и погрузили на нее самых тяжело раненных. Когда наконец утащили последних, ко мне на стену поднялся сэр Альбрехт. Я сделал вид, что не замечаю его присутствия. Он кашлянул, сказал негромко: — Сэр Ричард, поздравляю с блестяще проведенной операцией. Но можно один вопрос? — Даже два, — ответил я любезно и еще любезнее сообщил: — Но это не гарантия, что будет и ответ. Он сказал одобрительно: — Подобной реакции я и ждал. Сэр Ричард, а на самом деле… зачем вы позволили им забрать раненых? Я буркнул: — Дык благородство, рыцарский дух и все такое. Он покачал головой: — Нет, вы же еще и умный человек. Я уже не сомневаюсь, что лично я поступил верно. В смысле, не зря пошел с вами. Так развейте мои последние сомнения. Я ответил тише, Чтобы слышал только он: — Раненые сражаться не могут, зато обузой станут. У противника ни телег, ни повозок, на чем их возить. А стонами, жалобами и проклятиями деморализуют и без того невысокий дух этого воинства. Самые тяжелые умрут на глазах у всех. Это, конечно, тоже бодрости не прибавит. Он подумал, переваривая, кивнул, на лице отразилось уважение, но тут же поинтересовался: — А что потом? Другие выздоровеют! — Не все, — ответил я бесстрастно. — К тому же пока выздоровеют, поздно будет хрюкать что-то в мой адрес. — Почему? — Вся Армландия, — ответил я зло, — будет в одном кулаке. Он помолчал, в глазах странные огоньки, произнес с чувством: — Да, этот кулак будет кулаком не графа Хоффмана. Их войско расположилось на расстоянии двух выстрелов из лука. Мы со стен смотрели, как разожгли десятки костров, у каждого сядет по семь человек, можно подсчитать достаточно точно, сколько у них народу, но вряд ли нужно: и так видно, что превосходят нас числом в несколько раз. У главного шатра постоянно толпятся наиболее знатные и влиятельные, судя по богатым доспехам и одежде, военачальники. Сэр Растер начал с азартом перебирать всех лордов, способных возглавить объединенное войско. С ним азартно спорил Митчелл, он тоже знает всех как облупленных, уже знает. Будакер, Макс, Килпатрик слушали внимательно, уточняли детали. Помалкивал как раз самый знающий, Альбрехт. В отличие от Митчелла, который прибыл в эти края совсем недавно, он уроженец этих мест, но, как я заметил, Альбрехт больше интересовался речами моих рыцарей, их реакцией, чем тем, кого поставят во главе войска противника. Потом он и сам вступил в спор, но ограничивался короткими репликами, что, однако, походили на сухие поленья, брошенные в костер. Я слушал внимательно, в конце концов большинство сошлись на графе Ансельме. Он не столько влиятельный лорд, как уважаемый за турнирные подвиги. К тому же граф никогда не влезал в интриги. В то время, когда другие строили планы, он развлекался со служанками, много пил, а всем ссорам предпочитал добрую охоту. Еще вспоминали умелых военачальников графа Глицина и Бауэра, но те пали от моих стрел при осаде моего, да, моего замка Сворве, так что только Ансельм, неустрашимый Ансельм. Я пытался вспомнить этого графа, но так и не мог, не сталкивался. То ли он все на охоте по служанкам, то ли еще где, но среди примелькавшихся женихов не видел. — А как же граф Странжен? — спросил я наконец. — А еще барон ля Берж и барон Энгельярд? Я слышал, все трое довольно влиятельны… Пока собирались с мыслями, Альбрехт сказал живо: — Я все ждал, когда вы спросите, сэр Ричард. — Ну спросил, — сказал я угрюмо. — А где ответ? — Ответ: дальше к северо-востоку, — ответил Альбрехт любезно. — Эти лорды настолько могущественны, что сами в походы не ходят. Им достаточно послать одного из вассалов. Уверяю вас, с ним будет столько рыцарей, что даже вам не покажется мало. — Я не драчливый, — сказал я. — Мне бы вообще их не было. Сэр Растер вскрикнул негодующе: — Как это? А славные рыцарские подвиги? А отличиться во имя дамы? Я отмахнулся: — Да какие это подвиги — бить всякую мелочь. Вот как-нибудь пойдем с вами на северных големов… — На големов? — переспросил сэр Растер, загораясь. — На северных, — уточнил я. — Северные — это да, всем големам големы. — Здорово, — прошептал он в благоговейном восторге. — Когда пойдем? — Как только, — ответил я, — так сразу. Осталось только с мелочами закончить. Вы тут думайте, я а, пожалуй, немного прогуляюсь за стенами замка. На меня смотрели с недоумением, Будакер спросил мрачно: — На разведку, что ли? — Да вроде того, — ответил я туманно. — А оно того стоит? И так все видно. — Но плохо слышно, — сообщил я. Он смотрел с тем же мрачным недоверием: — Собираетесь подобраться так близко? Там три кольца часовых. Да и негоже военачальнику лазутничать, как простому… да, как простому. — Да я не всерьез, — объяснил я. — Так, малость поразвлекаться восхотелось от рыцарской дури. Благородным людям свойственны причуды, дабы мы отличались от простых, не так ли? Вот я и подурю малость. Он покачал головой, в глазах недоверие. — Малость дури никто не заметит, такой дури у всех своей полные мешки. А за большую дурь… гм… да и время вроде бы не совсем то. — То, — ответил я. — Вам, сэр Будакер, доверю очень важное дело. Видите моего коня? Он оглянулся: — Вижу. И все думаю, когда вы научитесь его расседлывать. Он же спину себе сотрет! — Седло легкое, — заверил я. — Моего коня надо будет выпустить в полночь, хорошо? В смысле, за ворота. Он спросил недоверчиво: — А если кто чужой сцапает? — Не сумеет. А мне он может ой как понадобиться… |
||
|